3 (1/1)

— Ты выглядишь измученно.Мама сидела напротив меня в довольно простом кафе, что странно для нее. Я приходила сюда ранее с Ноа и с парой его друзей, сидеть тут с матерью было чем-то необычным. Прежнее уютное времяпровождение с другом сменилось на странное предчувствие дерьма. — Я знаю, — ответила я, желая исчезнуть с планеты Земля. Я несколько раз вдохнула слегка прохладный воздух, судорожно потеребила салфетку в руках, и наконец выдала: — Мам, давай ближе к делу, — эти пять слов дались мне с большим трудом, будто мой рот наполнен едой, или будто я захлебываюсь в воде. Мне было сложно концентрироваться; звук как наливают кофе в белый стакан, постукивание ногтями девушки, болтающей с девочкой, чьи волосы ярко светились синей краской, — это все давило.— Детектив мисс Мэнсон хочет заняться делом Ашера, — сердце пропустило удар, я с силой сжала салфетку в руках. — Она говорит, что некоторые детали его самоубийства подталкивают на мысль, что кто-то подставил это все, — Микаэла посмотрела на меня, словно изучая мою реакцию, и продолжила: — Если Ашер... умер не по своему желанию... Тот, кто это сделал, должен гореть в аду, — проблески слез виднелись на глазах матери, когда салфетка в моих руках окончательно испортилась, превратившись в жалкий порванный комок. — ...должен гореть в аду. Эти слова эхом пронеслись в моей голове. Я представляла этот диалог много раз в голове, и каждый раз я срывалась, сильно ?проделывая дыру? ногтями на внутренней стороне ладони. Порой даже до крови.Тогда я чувствовала ничего, кроме отчаяния. Мне казалось, что выхода нет, что это тупик, последний вздох перед смертью. Это было больше чем обычная тревога — я чувствовала холод проносившийся по венам и страх. Мучительная пытка.— Думаю, нужно согласиться, — проговаривает мама.— ...Мам, ты уверена? Он это сделал сам, я уверена, — попытки отговорить ее давались с трудом, но маленькая капля надежды осталась в моих жалких глазах. Сейчас, под двойной дозой успокоительных было сложно говорить, но это намного лучше, чем без них.Она посмотрела куда-то в окно, перед тем как ответить: — Если это правда так, то этот человек не должен остаться без наказания. — Мам, ты бредишь. Ты должна отпустить это, — я не знала сколько лжи я успела натрепать за это время. Скорее всего бесчисленное количество. Я должна купаться в котле с кипятком, гореть, — как сказала мама. Сказала бы я эту же фразу, если бы я не несла ответственность за сделанное? Поддерживала бы маму?Плакала бы над гробом? Эти вопросы останутся открытыми, потому что я не могу на них ответить. Часть прошлой жизни растворилось пеленой этой истории. Прежней Милли нет, от нее только оболочка, только помятая обложка без содержания внутри. Я положила на руку матери ладонь. Ее рука была такой же холодной, как и моя. Мы были одинаковыми личностями со сломанной душой: мы терпели многое, прошли тяжелые испытания, на нас кричал один и тот же человек, ругал нас за любую оплошность. Только мама не может перестать любить его. Или это была только привычка.Единственным человеком, кто смог сбежать от семьи, была Пэйдж. Сестра сумела забыть отца и отчасти забыть мать. Она просто давно поняла, что такие отношения не принесут ничего хорошего, а будут каждый раз сильно давить, заставлять терпеть, чувствовать вину. Тогда я еще была обижена, что она уехала с нашего дома, считала странным, что она упорно игнорировала родителей, но поцеловала меня в щеку на прощанье, шепнув на ухо: ?Не слушай никого, ладно? Делай только то,что считаешь сама нужным. Ты никому ничего не обязана.? Они отпечатались в моем сознании, долгое время до меня не доходил истинный смысл этих предложений. Но сейчас, когда прошло больше восьми лет, я поняла.— Я обязана Ашеру, понимаешь? Все что он сделал для меня и для тебя, должно быть отплачено, — кисть мамы слегка вздрогнула. Другой рукой она поправила выпавшие черные пряди волос, на корнях которых виднелись седые волоски. Я уверена, что отец бы такого не потерпел и унизил за ?неопрятный вид?.— Но ты не должна страдать, тебе нужен отдых, мам, — волнение, резко появившееся во мне, было заметно на моих словах. Две таблетки успокоительных все равно не могли обеспечить полное умиротворение. — Я... Я еще подумаю, Милли.***Мне было плохо, каждый раз в кровати я задыхалась от своих же мыслей. Я пропадала в потоке ужасов, а во сне мне снились кошмары. Постель казалась слишком холодной, или слишком горячей, как кипяток. Я ладонями проводила по лицу, царапая смуглую кожу отросшими ногтями. У меня не было желания следить за своей внешностью, подкрашивать лаком, как я это делала до этого. Это стало для меня бессмысленным. Лежа на белой простыне в квартире лучшего друга, запивая очередную таблетку, я чувствовала тоже самое — то же отчаяние, которое преследует меня уже несколько дней. Ноа не было рядом, но он дал мне ключи, чтобы я смогла дождаться его. От его маленьких апартаментов веяло теплом, однако без Шнаппа, все выглядело скудно. Я даже не стала включать света, просто уставши развалилась на части на скрипящей кровати. После размышлений, я сразу отправилась в ванную комнату. Квартира Ноа была вся белая, из-за чего мне казалось, будто я в психушке, а вся эта история только моя выдумка. Я взглянула на зеркало — вид оттуда был крайне ужасен, поэтому я просто отвернулась, чтобы не нагружать мозг еще сильнее. Мои глаза попались на полку, расположенную ниже зеркала; стакан с двумя зубными щетками, зубная паста, бритва... Второй красной щеткой всегда пользовалась я, она присвоила себе здесь заслуженное место.Но под особый взор попалась темно-синяя бритва друга. Острие лезвия смотрело прямо на меня, это напрягло. Медленно я потянулась за ней, и взяла подушечками пальцев за основание. Я была спокойна, пока думала обо всем, смотря на беспомощное выражение лица напротив зеркала. Среди всего, что мне пришлось пройти, эта ситуация не была странной или тревожной. Она была смешной.И может, я сделала ошибку, когда через секунду побежала на кухню, захватив обычный среднего размера нож, заперлась в ванной. Если брать этот случай отдельно, то он безумный, неоднозначный, странный. Но если посмотреть на это с общей картины — это просто цветочки среди грязи.Я проводила линии медленно, сильно давила, чтобы в полной мере ощутить физическую боль. Единственное чем я должна отплатить отцу — это своей болью, пока кожа надрывается, а оттуда начинает течь маленькая струйка темно-красной жидкости. Я винила себя за все, но я не плакала. Может я стала сильнее? Нет.Я делала это с безразличием на лице, ощущая множество чувств одновременно, но одно из них приятно вырывалось наружу, когда острое лезвие делало последний длинный надрез. Я ощутила спокойствие, выбросив нож в раковину. Все, что нужно было сделать, это только взять лезвие ножа, после прислонив его к холодной коже бедра? Вдруг послышался треск входной двери, и я инстинктивно дернулась, напяливая джинсы обратно. Их ткань точно испачкается, но у меня были проблемы важнее — нож, лежащий в белой раковине. Я зашипела от легкого щипания в области бедра, когда темно-синяя джинса легла на раны. В то время как за дверью послышался голос Ноа: — Миллс, привет! Я схватила нож, и аккуратно засунула в задний карман джинс. — Привет! — крикнула я, однако мой голос звучал совсем не реалистично.Выйдя с ванной, я привычно поприветствовала Шнаппа, незаметно прошмыгнула на кухню, после чего сполоснула лезвие ножа и оставила его там. Меня не покидало чувство вины за содеянное. Возможно под широкими плечами Шнаппа было бы легче, он бы укрыл меня от навязчивых мыслей. Я не справляюсь одна, ведь все что мне дает судьба это трудные испытания, от которых я становлюсь слабее. Если бы он пришел домой раньше всего на пять минут, этого бы не было. Я бы не ощущала дискомфорт при разговоре с Ноа. На моих плечах и так был тяжелый груз в виде постоянного вранья, ведь чистое наматывание на уши стало частью жизни, обыденностью. Шнапп будет резать кусочки его любимого киви, не подозревая о крови, находившейся на тонкой полоске острого лезвия. Будет улыбаться мне, рассказывая очередную рандомную историю из жизни, а я буду также держать все в себе, пока однажды не взорвусь. Я буду смотреть на каплю алой жидкости, просочившуюся через джинсу, потом неловко проводить рукой по ней.От прежнего спокойствия не осталось и следа. Это было лишь мимолетное чувство, маленькая искра, которая быстро погасла. — ...ну ты знаешь, всегда так бывает, — Ноа закончил свою весьма познавательную историю. Не имело значения, о чем он говорил, когда я буквально утопала в мыслительных процессах. Иногда Шнапп рассказывал одну и ту же историю по несколько раз, и насчет этого я не переживала.Услышав в ответ только мою тишину, на лице друга появилось вопросительное выражение лица. Я глядела стеклянными глазами, не в силах начать разговор. — Миллс? — ладонь друга мягко легла на плечо, и я ощутила тепло, медленно расплавляющуюся по телу. Между нами не должно быть секретов, ложь только разрушает меня. — Ты всегда можешь поговорить со мной, — сказал Ноа, когда я опустила голову. — Ноа?— Да?Тонкими пальцами рук я дотянулась к застежке и легонько опустила джинсы, закрывая нижнее белье длинной футболкой. Шнапп неуверенно сидел не сводя с меня глаз, он пытался понять то, что я задумываю. Черная ткань футболки все еще закрывала раны. Назад пути не было. Я посмотрела в полные непонимания зеленые глаза Ноа. Я почти уверена, что выглядела беспомощно. И моя ладонь потянулась к закрытой части тела. Закрыв глаза, я открыла взор на ужасные пять линий на смуглой коже бедра. Сейчас же, я намного сильнее ощущала пощипывание, как-будто в ванной у меня отказали все органы чувств. Я подняла глаза полные неуверенности и увидела застывшее выражение лица Шнаппа. Ноа был самым счастливым человеком, которого я знала, и я была почти уверена, что ему будет сложно понять мои намерения и мысли. Однако он всегда умел правильно подобрать слова для моего успокоения.— Милли... Зачем? — действительно зачем? Я и понятия не имела. Поэтому я пожала плечами и закрыла порезы футболкой. — Они ведь свежие... Что тебя тревожит, Миллс?Я сделала глубокий вдох, полный отчаяния. Возможно, не показав порезы, он бы меньше переживал за меня, а я не хотела его переживаний. Но секретов не должно быть. Или хотя бы на один меньше.— Я... не хочу вдаваться в подробности, но... все очень плохо, Ноа, — я потянулась к объятиям Шнаппа, после чего утонула в его тёплых руках. Сильно зажмурившись, я повторила: — Все очень плохо...***После этого, казалось, маленького признания стало легче. На смену пришло чувство, будто я призналась во всем, что я совершала, и эта иллюзия дала свежие глотки воздуха. Облегчение, которое часто давал мне Ноа снова окунуло меня с ног до головы. Может и не настолько сильно, но это уже лучше прежнего. А последняя брошенная фраза мамы оставляла каплю надежды, и я верила в нее. Сейчас, сидя ночью в холодном помещении, мне было хорошо. Не сказать ?отлично?, и не сказать ?плохо?, просто хорошо. Свет с бассейна освещал все помещение, что оно не нуждалось в дополнительном свете с потолка. Лампочки горели и расплывались в воде, а на потолке лучи света создавали маленькие волны, отражаясь от воды. Ранее я проводила рукой по воде, поняв, что она холодная, не стала заходить в нее, только присела рядом, поджав ноги под себя. А волны в бассейне появлялись из-за тренировочной палки для плавания, которой я, держа ее в руках, рисовала непонятные узоры по поверхности. Кто знал, что у Вулфардов есть целая комната с бассейном и панорамными окнами, выходящими на задний двор? Я нашла это место совсем случайно, когда с открытой двери этого помещения веяло хлоркой, запах которого я узнаю из тысячи. Сейчас, когда прошлый дом семьи Браунов продан, я имею право жить здесь, да и ходить в странные комнаты, наверно, тоже?Глаза устремились в большое окно, за которым светила полная луна. Рядом с ней не было ничего, только лишь черная пустота. Под небом стояли темные устрашающие деревья. Мистер Вулфард был таким же любителем усадеб построенных среди деревьев и лесов, как мистер Браун. Мои размышления все больше и больше уносились к сегодняшним происшествиям: я все чаще совершала спонтанные выходки, что даже засомневалась, какие поступки делаю я, а какие выходят с истечением обстоятельств или случайно пришедших мыслей. Но меня отвлек топот чьих-то ног с неприятным скрипящим звуком. Я развернула голову и перед моими глазами появилась фигура. Финн Вулфард.Он был в белом махровом халате, его украшало сосредоточенное выражение лица, а в руках телефон, в котором он яростно копошился правой рукой. Его гнездо на голове я находила милым, хотя мне это было стыдно признать. Тут же он отложил телефон куда-то на небольшой шезлонг, который к слову был единственным здесь, и посмотрел на меня, слегка удивленно с каплей растерянности. Он словно заледенел, ведь его руки замерли на поясе халата. — Что ты здесь делаешь? — голос Финна эхом раздался по комнате. — А мне нельзя тут находиться? — язвительно спросила я.Вулфард хмыкнул и, наконец, стянул халат, открыв взор на худое тело. Я бегло прошлась по белоснежному торсу, стараясь долго не задерживаться. Он решил оставить меня с воздушным вопросом над головой, когда прыгнул в бассейн, заставляя крошечные капли воды разлететься по комнате и попасть на меня. Холод прошелся по моему телу, оставляя за собой мурашки. Черная макушка вынырнула, отчаянно хватая кислород. Финн ладонями прошелся по лицу, тем самым убирая капли воды с глаз и мокрые пряди волос. Глазами он прошелся по помещению и, остановившись, нашёл меня. Его лицо блестело на свету, а губы были синеватыми. — Вода же ледяная, — невзначай сказала я. Все это время я не сводила глаз с Финна, следя за всеми его движениями.— Зато это помогает уснуть, — сказал Финн и поплыл в противоположную сторону бассейна. Я все еще водила аквапалкой по поверхности воды, изредка поглядывая за Вулфардом. Не нарушаю ли я его личного пространства? Наверно нет, ведь он даже не смотрит на меня. — У тебя бессонница? — спросила я, склонив голову.Мы как-будто игнорировали нашу последнюю ссору, или пытались сделать вид, что ее не было. А ведь я даже не помню, что ему кричала в опьяненном состоянии. Хотя сейчас мы перекидывались обычными фразами, ощущение легкой неловкости все еще присутствовало. — Не всегда, но бывает, — ответил мне Финн. Его ответ звучал сухо, но не грубо.Я глубоко вдохнула, думая о той ссоре, он ведь сказал абсолютную правду мне в лицо. У него хватило смелости сделать это, в отличии от меня. Может стоило извиниться? — Финн? — мой голос заставил Вулфарда повернуться ко мне. Он смотрел своими черными глазами, и с дрожащими губами от холода. — ...Мне нужно извиниться за ту ссору... — ледяной взгляд темных глаз смягчился, но я быстро отвернулась. Я всегда боялась смотреть на реакцию людей, когда говорила что-то важное.— Все в порядке, — такой простой ответ Финна меня насторожил, поэтому я снова посмотрела на него, и он добавил: — Я не злюсь и не злился на тебя, — Вулфард, подвигав руками по воде, продолжил: — К тому же я был не лучше... И хотел тоже извиниться, — Финн подплыл в мою сторону, положив руки на бортик бассейна. В моей голове не был вариант того,что Финн сам извинится за эту ссору, мне казалось, что ему давно плевать на это. Поэтому я и не лезла к нему и избегала его лица. Это столкновение в бассейне только случайность, которой я... рада. Одной проблемой меньше, не так ли?Финн глядел на меня, подперев голову рукой. С такой близости я могла рассмотреть привычные веснушки и черные ресницы, что трепетали, когда вода стекала с его темных волос. Губы также отдавали синевой, немного дрожа. — Я тоже не злюсь, и ты уже по умолчанию прощен, — тихо промолвила я, позже легко улыбнувшись. На его лице также засверкала улыбка, и мы все еще смотрели друг на друга. В этот момент я почувствовала себя уже не ?хорошо?, а ?отлично?. Получить улыбку от Финна в данный момент было просто необходимой частью истории. Чем-то, что даст мне порцию вдохновения и маленькой поддержки, потому что Ноа перестал справляться с этим. После долгой паузы Вулфард прервал контакт глазами, отплыв на пару метров от меня. Потом снова развернулся, посмотрев на меня, сказал: — Зайди в воду.Я, немного потупив взгляд, сказала: — Там же холодно. — Если привыкнуть не так уж. Мне, например, не холодно.— У тебя губы синие.В ответ на это Финн схватил тренировочную палку из моих рук и потянул в свою сторону. Почувствовав как меня тянет в сторону воды, я быстро собралась и зажала палку в двух ладонях. Вулфард пытался делать резкие толчки в свою сторону, чтобы меня потянуло к воде и победа была в его руках, но я не была готова сдаваться.— А ты сильная. Что насчет этого? — на этих словах я почувствовала как брызги воды пришлись мне на лицо потом на руки и на все возможные части тела. Я отвернулась, стараясь скрыться, но все так же продолжала держаться за злосчастную розовую аквапалку. Через пару секунд я взвизгнула: — Финн! — в ответ я получила только еще больше холодных брызгов. Вулфард сильнее потянул палку, а мои ноги были не в силах удержаться на мокрой поверхности бортика бассейна. Еще одно неловкое движение и я рухнула в ледяную воду. Тогда во мне проснулся ребенок, весело играющей в воде с другом. Я просто наслаждалась моментом не ограничивая себя ни в чем. Иногда нужно просто забыть хотя бы на секунду о проблемах, вечно окружающих меня почти с самого рождения. Я ощутила холод проносившийся по телу с ног до головы, и мощную волну мурашек. Я коснулась своей обувью самого дна и, отпрыгнув, вынырнула жадно хватая воздух. Первое что я увидела это насмешливое выражение лица Вулфарда, в руках которого была победная тренировочная палка.Именно сейчас я поняла, что Финн не такой, каким я его представляла. Может он и вел себя порой странно и высокомерно, по настоящему он был не такой. Он был таким же простым человеком как и я, который также неловко просил моего прощения. Вода покрывала почти все мое тело, из-за чего мне приходилось прыгать и дергать руками и ногами. Плавать я к счастью умела, поэтому подплыла к бортику и схватилась за него. После недолгой тишины послышался смех кудрявого парня, который он пытался унять, а от этого ему становилось еще смешней. — Ты издеваешься? — Нет, — ответил Финн, брызнув в меня порцию воды. Я ответила ему тем же, только увеличивая напор воды. Вулфард просто отплыл от меня, а я погналась за ним, неловко двигая руками и ногами — назвать меня хорошим плавцом было невозможно. Моя усталость и дерганность движений из-за леденящего холода говорили за себя, поэтому я остановилась на середине своего пути и подплыла к бортику, кладя локти на него. Я старалась отдышаться, глядя на Финна, радующегося своей второй победой. Мой организм был слаб для долгих плаваний, поэтому ловким движением я выкарабкалась ложась на холодный пол. Однако я почувствовала новую порцию холода по телу.Я вся дрожала, и дрожь было невозможно унять. Одежда прилипла к моему телу, и было до жути неприятное ощущение мурашек, поверх которых давила ткань. Холод пробивался по ногам и рукам, ударяя по мышцам и заставляя их дергаться чуть ли ни в конвульсиях.Я присела, сложившись калачиком, пока Вулфард успел выйти с воды и принести свой махровый халат. Ткань легла мне на спину, и я сильнее вжалась в себя. Финн пожертвовал собой, чтобы я оказалась в тепле, когда сам дергался от холода. Разрядка в виде жесткого холода, принесшего волну адреналина, была хороша. Этот ?обряд? будто вычистил все плохие мысли и дал неплохой настрой, в котором я нуждалась. Этот день был непредсказуемым и сумасшедшим, конечно, в хорошую сторону. От каждого действия зависел результат, и этим результатом я довольна. Перевернув халат, я укрыла и Финна и себя. Сначала он отнекивался, как это обычно делал вежливый человек, но в конце концов принял. Два наших тела отчаянно жались, чтобы создать тепло и сохранить его. Даже наши коленки терлись друг о друга. Кисть его отдавала синеватыми тонами холода, тощие пальцы сильно сжимали его костлявую коленку. Его дыхание было сбивчивым, тяжелым, что я могла почувствовать движение его грудной клетки. Я дышала также, также сжимала колено, охваченное джинсовой тканью. Под теплом друг друга мы молча сидели на полу странной комнаты, в которую я попала совершенно случайно.Спустя время я поднимусь в свою комнату, уснув также быстро, как Финн, убеждаясь в словах кудрявого парня.