Linkin Park: Breaking the Habit (1/1)

Бей, бей, бей по стеклу, пока не пробьешься, пока не пробьешь путь ко мне, пока не прорвешься ко мне, бей, пока стекло не треснет и не рассыплется на куски. Пробивайся ко мне, разрушай стеклянные стены вокруг меня, кроши их в песок, мне же нечем дышать здесь, тебе же видно. Бей, круши, пока стекло между нами не исчезнет, пока ты не сможешь слышать меня. Что ты хочешь, чтобы я тебе спел, прокричал, рассказал? Я кричал тебе всю твою юность, не позволял тебе чувствовать себя никому не нужной невидимкой, я надрывался, я истекал потом, кровью и слезами, но разве меня кто-нибудь слушал? Я пытался доказать, что мне не все равно, когда гаснет ещё один огонек, пусть даже он один из миллионов и вспыхиваетвсего на секунду, но разве меня кто-нибудь слышал? Я кричал изо всех сил, я цепенел от напряжения и всё, что живого во мне оставалось, это мурашки по коже, но разве меня кто-нибудь слушает? Я разваливаюсь на куски от каждого твоего слова, аты тащишь и тащишь эти куски себе до помутнения в моих глазах, истекаешь любовью ко мне до помутнения в своих глазах, но разве ты слышишь меня? Ты говоришь моими словами, но выворачиваешь их наизнанку, заполняешь собственным смыслом и обращаешь их против меня. Хватит, ты больше не сможешь меня игнорировать, потому что я больше не слаб, и ты выслушаешь меня от и до, всё, что я хочу сказать! И не смей теперь отворачиваться! Шаг, еще шаг, подойди ещё на шаг ближе, нравится тебе, во что я превратился, во что мы превратились? Ты хочешь, чтобы я соврал тебе, как всегда, соврал, потому что это мягче и безопаснее, но знаешь ли ты, что с каждой моей ложью я всё больше отдаляюсь от тебя? Шаг, ещё шаг, ещё один шаг вперед. Начинаешь говорить и давишь на все точки власти, которые нашла у меня со временем, признаю, это у тебя отлично получилось, и ты подталкиваешь меня ближе к пропасти, всё ближе к пропасти каждым своим словом, всё ближе к пропасти и всё дальше от тебя. А что ты будешь делать, когда я свалюсь в эту пропасть, когда меня не станет? Когда я свалюсь вниз к чертям собачьим? Вспомнишь ли ты что-то хорошее обо мне? Мурашки, у меня мурашки по коже, когда я думаю о том, что в конце концов все мои старания не имеют никакого значения, совершенно никакого значения. Доверял я тебе или нет, старался стать ближе тебе или нет, это не имеет ни малейшего значения в конце концов. И я цепенею, немею, замолкаю, потому что ты душишь, душишь меня своими представлениями обо мне, я никогда этим не был, не был тем, что ты себе напредставляла, я просто попался в ловушку твоих представлений о себе, и дальше так продолжаться не может. Поэтому я ломаю свою привычку, разбиваю свою гребаную привычку, отказываюсь от этой проклятой привычки сегодня, и ты не посмеешь остаться. Не оставайся, просто не оставайся, проваливай уже, не рядом с тобой мое место! Может, и я неправ, но одно я знаю точно: когда-то кто-то точно так же разочаровался в тебе, когда-то ты точно так же не оправдала чьих-то ожиданий, поэтому я не собираюсь оставаться, я сам сделаю этот шаг в пропасть. Я перережу цепь, сковавшую меня, перережу ее бумагой, это единственное оружие, что у меня осталось, а поможет мне голос внутри меня, лицо внутри меня, отделенное лишь бумагой, лишь тонкой бумагой кожи. Может, я параноик, может, мой разум давно унесло торнадо паранойи внутри меня? Может, мой разум перекатался на внутренней карусели, может, его ударило высоким напряжением между нами, может, я просто сделал шаг вперед и нечаянно сошел с ума, но ты хотела послушать, так что теперь выслушаешь. Тебе интересно вытащить всё изнутри меня, тебе интересно, что же внутри меня, тебе интересно, сможешь ли ты превратить меня в свою собственность, если нажмешь на все необходимые кнопки, заставишь ли меня чувствовать мурашки, заставишь ли подчиняться тебе, словно я мальчик-робот, словно я кукла, куколка, которой никогда не превратиться в бабочку? И ты такая правильная, такая хорошая, это же я всегда лажаю, я всегда ошибаюсь, я всегда всё равно виноват, я всегда несу чушь, поэтому тебе интересно меня слушать, интересно, забавно, не более, но ты никогда меня не слышишь, никогда, потому что я куколка, которой не суждено превратиться в бабочку. Ты что, не знаешь? Не знаешь? Я не могу рассказать тебе, как отпустить всё, как заставить страх уйти, зря надеешься, зря ковыряешься во мне. Знаешь, чего я боюсь? Что ради тебя я уступил часть себя, я уступил её тебе, и вместо этого сделал частью себя то, что ненавидел, и теперь ты часть меня, ты мой страх, который никак не уйдет. Уходи! Прочь! Убирайся! Я держал тебя внутри, как самый ценный приз, но не хочу больше, чтобы ты оставалась частью меня, так что пошла прочь из меня!

Только от себя мне не сбежать, ты-то теперь часть меня. Надеваю свою ежедневную маску, а под ней боюсь того, что уже и себе не могу доверять, может, я действительно только на роль робота и гожусь? И никто мне не ответит на это, похоронит меня тишина ответов. Я потерялся внутри себя, потерялся между собой и тобой, потерялся между тем, где кто внутри меня, я забыл, где я, где ты, где та часть меня, что вечно следит за мной, и нашептывает, что делать, и не дает забыть о промахах, и указывает на все уродливые промахи, и хохочет, хохочет надо мной… Казалось бы, проще взять и сбежать от тебя, убежать, не говорить, не выворачивать всю гадость наружу, а затолкать ее поглубже, так далеко, чтобы не достать было. Но куда бы я ни бежал, ты останешься внутри меня, и мне нигде не найти спокойного места для того, чтобы преклонить голову. Куда бы я ни бежал, направление всё равно будет вниз, и рано или поздно я врежусь в землю – пол – камни на дне пропасти, это если еще повезет и пропасть окажется не бездонной. Разобьюсь о пол, разобью свое сердце, но выломаю тебя оттуда, как ты выломала мои стеклянные стены, выцарапаю тебя оттуда, как ты выцарапываешь из меня разум, удалю тебя из своей крови, хоть бы по капле пришлось ее процеживать.

Разрываю собственную душу, чувствую, что теряю контроль, и кто же мне худший враг, если не я сам? Задыхаюсь, скажи мне, да какого же черта со мной не так? Почему все так тяжело и трудно, почему я должен истекать кровью на потеху толпе, на потеху тебе, на потеху той части меня, которая всегда следит за мной? Прекрати мои гребаные страдания, подтолкни меня еще дальше, ещё один шаг, и я грохнусь в пропасть, потому что я сдаюсь, меня тошнит от того, что я не могу найти нужных слов, что все вы ожидаете что-то от меня услышать, а я только задыхаюсь и харкаю кровью, и выхода нет, вы меня заперли в этом цирке, и я стою посередине, стою, и даже края пропасти уже не вижу, потому что арена цирка круглая и выхода нет. И мои глаза наливаются кровью, я превращаюсь в животное, и нет у меня больше сожалений, потому что я знаю, мой дрессировщик, знаю все твои ошибки, и ты заплатишь за то, что сделала. И я провожу когтем черту на песке манежа – это будет край пропасти, в которую упадет один из нас, это будет последняя черта, перейдя которую, не вернуться назад. Теперь не только ты с меня будешь сдирать кожу, чтобы добраться до костей, чтобы добраться до того, что глубже, чем кожа, глубже, чем плоть, глубже, чем кости, теперь и у меня есть когти – скажи спасибо себе, что научила, как их отрастить.

Как тебе мой декабрь, красиво? Это мое время года, мое время в году. Сверху на нас падает снег, ты прикрываешь глаза, запрокидываешь голову и ловишь снежинки ртом, только это не снег, это пепел, пепел сгоревшего всего между нами, и я вижу, как кривится твое красивое лицо, как играют на нем отблески пожара в небесах. Видишь, что там горит? Там горит наша связь, созданная на небесах, как ты любила говорить, идеальная связь – слушатель и певец, игрок и игрушка, беспомощный мальчик-робот и его владелец. Всё, построенное нами, всё, созданное нами, все мои старания, вся твоя игра, все мои слова, все твои вопросы – всё это горит, озаряет небеса, озаряет пустошь вокруг. Уж прости, что не всегда получается следовать планам. Это война. Война, тебя выдают мелочи – ты больше не можешь притворяться, что с неба падает чистый белый снег, а не пепел пожарища, ты не можешь больше притворяться, что читаешь мои глаза, потому что они налиты кровью, ты больше не можешь притворяться, что ты бриллиант, излучающий сияние, ведь ты всего лишь фальшивка.

Вся моя жизнь как маскарад, как круговорот масок вокруг меня, и я не понимаю, не научился понимать – что им от меня нужно, почему они прячутся под масками? Почему ты всё-таки фальшивка, и как я мог так долго принимать тебя за чистую монету? Я же чувствовал, что в твоей вере есть сомнение, что ты не веришь в нас, что ты играешь, что морозишь меня своими объятиями… Но нет, мне хотелось верить, что я смогу удержать все куски на месте и вместе, что наше всё не рассыплется в прах. Я построил хрустальный замок, но оказалось, что ты ценишь его не больше обычного стекла. Я кричал тебе и звал тебя, но в хрустальном замке я потерялся в собственном эхо, я говорил лишь сам с собой. Я искренне верил, что ложь, жадность и несчастье никогда не коснутся меня, ведь я в своем собственном замке. Я отдал тебе ключи своего королевства, ведь кому, как не верной принцессе, хранить их? Я был уверен, что вместе мы – идеальная сущность, но, как ты любишь повторять, я всегда ошибаюсь, ошибся и на этот раз. Мы не идеальная сущность – у тебя была идеальная маска, растрескавшаяся со временем от моих криков, когда я пытался докричаться до тебя. Это был наш последний маскарад, дорогая, мой стеклянный замок развалился на куски под твоими ударами, и осколки стекла хрустят под ногами, когда ты подталкиваешь меня к краю пропасти, и их острые края ранят, оставляют шрамы, о каждом из которых можно рассказать целую историю. Но мой гнев разгорается от твоих слов, они действуют словно катализатор, так уж вышло, что я построил замок лишь для того, чтобы его разрушили, сожгли дотла. Не знаю, может быть, есть во всём этом и что-то хорошее, вдруг огонь станет моим лекарством от зудящей неудовлетворенности? Ты говоришь, что это не война, похоже, ты по-настоящему испугалась теперь, услышав мою симфонию битвы. Неужели ты думала, что мной можно играть и манипулировать бесконечно, что меня можно перекраивать и перешивать под себя, неужели ты думаешь, что купила мою душу своей ложью? Не купила, потому что я не продал ее тебе. Ты уверяешь меня, что между нами не война, что с моей стороны это всего лишь голодная забастовка, а не серьезное восстание, что я изголодался по настоящему драйву и просто хочу поиграть в нищих и королей, в нищих, которые могут стать королями, если правильно сложат слова, если напишут и споют заклинание. Ты не веришь в мою искренность, ты притворяешься, что веришь, что хочешь меня услышать, но ты на самом деле хочешь слышать себя через меня, а разве я этого заслужил? Я не буду притворяться, не буду притворяться тобой вместо себя, я извинялся в начале, но теперь думаю, что не стоило. Даже если я ошибаюсь сейчас, неправ я лишь наполовину. Пламя моего гнева разгорается всё больше, оплавляет стекло вокруг, а удары моего сердца крошат оставшееся стекло в песок. И вот мы стоим на арене, дрессировщик и дрессированный, так ли ты уверена в своем мастерстве дрессировщика теперь?

Между нами только проведенная мной черта на песке арены, но ты знаешь, что эта черта глубже океанских впадин, чернее небес над нами, что ее не пересечь – что эта новая черта разделила нас на противников в нашей войне. Нам не хватило мудрости, справедливости и любви, чтобы выжить в стеклянном замке, нам не хватило мудрости его укрепить, справедливости, чтобы оценить его, и любви, чтобы жить в нем. А я был уверен, что с тобой преодолею всё, что останусь рядом, даже если ты меня бросишь. Знаешь, в каком-то смысле я всегда буду с тобой – даже на следующее утро, когда за мной придут, когда я подниму руки высоко к небесам, ожидая света, что не появится, когда передо мной не останется нехоженых дорог, а позади не останется пройденных путей, потому что их занесет песком. А потом на этих руинах и меня не останется, и когда меня не станет, не вспоминай плохое, помни только хорошее, отбрось всё остальное, если сможешь, если будет что вспомнить, если будет кому вспомнить. Потому что я не пожалею о сделанном, больше никогда не пожалею, больше никогда не застряну где-то посередине между правдой и ложью, между лицом под кожей и маской над ней. Кажется, ты не в силах поверить, что я действительно это всё говорю, что ты разрушила стеклянные стены только чтобы услышать всё это, что пузырьки воздуха, несущие в себе мои слова, лопаются и жгут тебя кислотой. Единственное мое оружие – тонкая бумага, двадцать шесть букв алфавита да стандартная раскладка, но я смотрю, это единственное, что тебя по-настоящему задевает. Всё меняется, мой освободитель, разрушивший стеклянные стены вокруг меня, всё меняется, посланник любви, обещавший мне, что я никогда не буду одинок на День Валентина, всё меняется, а я еще даже не начал эту войну по-настоящему. Ты дрожишь уже от того, что на тебя падает пепел сожженного союза, от того, что моя мелодия напоминает тебе реквием по ушедшей любви, дрожишь, потому что пропасть между нами всё углубляется и разрастается, и ты понимаешь, что всех твоих сладких речей не хватит, чтобы склеить этот разлом, и что нет ни единого шанса, что пойдет дождь и потушит пожарище над нами, и тебе просто больше не достать меня, не достать ничем – ни холодными объятиями, ни лживыми словами, тебе не устоять по обе стороны черты, по обе стороны пропасти. Я больше никогда не буду твоей жертвой, ни твоей и ничьей, я не буду хандрить и пытаться принять всю вину на себя.

Наши небеса догорают, я стою по свою сторону пропасти, ожидая конца. Никому не спасти меня. Пожар вырвался из-под моего контроля, это не то, что я планировал, но я соврал бы, сказав, что я изо всех сил старался сдержать этот пожар. Тебя окружает снег из пепла, меня окружает дым сожженных мной мостов, я уже понемногу выпадаю из твоей реальности. Догорает мой замок и подступы к нему, догорает всё вокруг, словно в сиянии тысячи солнц, не останется даже чем обозначить могилы моих надежд. Я ускользаю из твоей жизни, ты ускользаешь из моей крови, переступив черту, вернуться уже нельзя. Тебе не нравится всё, что я говорю, уже не нравится, что теперь ты не слышишь во мне себя, и ты едва ли не с радостью избавишься от меня, от того, что узнала обо мне, от того, что узнала о себе, ты предпочтешь белый шум моему голосу. Ты больше не можешь использовать мои слова как свои, ты больше не можешь наполнять их собственным смыслом. Тебе остается только по-настоящему со мной попрощаться. Ты уходишь, ты бросаешь то, что считала домом, но ты найдешь другой дом, ты никогда не будешь одна, нет, только не ты. Ты оставляешь меня на руинах, ты забудешь, а мне забыться помогут мои птицы. Я не одинок, мои черные птицы всегда рядом, их можно держать в руке, а потом впустить в себя и закрыться от мира волнами боли. Мы с тобой распадаемся, мы с тобой расстаемся, именно так начинается конец, когда цель потеряна, а мы лжем себе и подделываем то, чего не знаем. С меня хватит лжи, я больше не могу прятаться за ней, зашивать ею раны, строить из нее мосты. Порой начать что-то новое на старом месте слишком сложно, порой прощание – единственный выход из развалин стеклянного замка. День изойдет тенью, скроет то, что уже нечего скрывать, скроет оплавленные обломки стекла, скроет непреодолимую пропасть, а закатное солнце осветит твой путь. Я затеряюсь во тьме, она будет крепко держать меня, но потом взойдет солнце, и его лучи отразятся от мелких стеклянных осколков замка, в котором было заперто мое сердце.