Выходные.[2]Пробел первый. (1/1)

Перед тем, как пройти в кухню, Дино заскочил к себе в комнату. Открыв большой шкаф и обнаружив там большое количество, обомлел, не зная во что себя нарядить. Огромное количество свитеров, рубашек, футболок с одной стороны, с другой – несколько полок с аккуратно сложенными джинсами, брюками и бриджами разнообразных цветов и фасонов. Внизу одна большая полка с обувью, на которой стояла ещё не распакованная, в коробках. Каваллоне подметил, что давно не заглядывал в шкаф, не перебирал ящики, в которых, возможно, есть что-то интересное. Спросите, зачем детективу столько одежды, если он её не носит? На это Каваллоне выдохнет и начнёт вспоминать время до того, как он попал в агентство.

Раньше расследование каких-либо дел было его хобби, это его интересовало. Он влезал туда, куда не всех полицейских-то пропускали, разгадывал представшие перед ним загадки, а потом с гордостью сообщал о них Ромарио, а тот, собственно, потом замолвил словечко за Каваллоне, и его приняли на работу. Вся свободная жизнь, походы по различным развлекательным заведениям, встречи с друзьями закончились на том, как он получил званиечастного детектива. Сначала Дино переживал, пытаясь-таки выкроить время на развлечения, однако потом смирился, поняв, что отныне вся его жизнь- работа. Зато какая! Буквально каждый день на острие ножа, когда жизнь в опасности. В крови блещет адреналин, доставляя детективу неимоверное удовольствие, распаляя любопытство и нетерпение в то же время. И вскоре это стало, словно наркотик, без новой дозы которого он умрёт от скуки. Обычные консультации ему быстро наскучивали, и он просил Ромарио о том, чтобы тот брал его с собой, тем самым обучаясь чему-то новому, невиданному для себя. И вот когда он прославился, работа превратилась в настоящее удовольствие. Как будто в жизни ничего и не надо больше. Вот так вот, собственно, весь его гардероб сузился до одних бежевых штанов, белой рубашки и длинного плаща.Так ничего и не выбрав, он закрыл шкаф, доставая из приоткрытого ящика спортивные домашние штаны и мешковатую футболку чёрного цвета с длинным рукавом. Тапочки оставались неизменным атрибутом его домашней одежды. Остановившись у зеркала и оглядев себя, взял с полки, приколоченной рядом с ним, резинку и завязал забавный хвостик. Взяв вторую, собрал чёлку в такой же,только спереди. Отметив, что выглядит более-менее для того, чтобы появиться перед Ромарио, пошёл в кухню, сонно потирая глаза.

Мужчина корпел у плиты, ставя чайник и сковороду на раскалённые диски, а затем, сделав всё это, метнулся в другую сторону кухни, снимая с крючка фартук. Эта вещь была его собственностью, которую он сам себе и приобрёл. Оставил её здесь для того, чтобы временами заглядывать к Каваллоне и готовить ему, так как сам он ничего делать не умел, кроме как бутербродов наделать. Ромарио всегда говорил, что если детектив будет питаться всухомятку, его желудок перестанет работать. Дино, собственно, не верил, продолжая наслаждаться своей любимой пищей, но потом, когда у него прихватило желудок, он вспомнил наставника и его советы. И только тогда он начал питаться нормально. В помещении приятно пахло свежезаваренным кофе, горячей выпечкой и беконом, который, видимо, сейчас жарился на сковороде. Детектив вздохнул полной грудью, вспоминая о том, как давно у него был нормальный завтрак. Сейчас он, сидя за столом, испепелял спину Ромарио взглядом, мысленно умоляя о том, чтобы он готовил быстрее. А слов, собственно, и не нужно было, так как желудок Каваллоне выдал его с потрохами, распевая песни на тему его терзаний голодом. Мужчина на это лишь улыбнулся, продолжая что-то резать.Спустя пятнадцать минут каваллоновских терзаний перед ним таки была поставлена большая тарелка с завтраком: на ней красиво разложенная яичница с ломтиками бекона, украшенная зеленью и зелёным перцем, вместо хлеба горячие круассаны, разогретые в микроволновой печи. Затем Ромарио поставил перед детективом большую чашку, которая позже наполнилась ароматным напитком. Дино тут же приступил к завтраку, поблагодарив мужчину за всё это. Он же просто пил кофе, заедая круассаном, и читал газету, изредка выглядывая из-за неё и говоря, чтобы тот не торопился. Как только с едой было покончено, наставник начал:-Ну, как, отдохнул?- отложив газету, спросил Ромарио, наблюдая за движениями Каваллоне. Дино только кивнул, приникая губами к чашке кофе. – Тогда я, пожалуй, начну. Помнишь то дело со взрывом? – дождавшись, пока детектив снова кивнёт, продолжил.–Так вот. Его организовал подрывник, которого нанял один недоброжелатель руководителя данного завода. Оторин Сай при жизни имел много врагов, и он знал о том, что покушение на него может быть совершено в любой момент, однако, разослав всех своих подчинённых по разным делам, остался на предприятии один. На него было совершено нападение, как ты уже догадался. После тщательного обыска его квартиры мы нашли у него странный препарат, при принятии которого у человека останавливается сердце. Сколько бы наши работники ни изучали этот препарат, сколько бы ни пытались найти его признаки в организме умершего - всё тщетно. Но доказательство того, что смерть наступила после принятия этого препарата, есть. Во внутреннем кармане был найден клочок бумаги, в который был завёрнут порошок для растворения в воде. Сверив состав таблеток и этого порошка, мы пришли к выводу, что это тот же самый препарат, только в другом виде.– Ромарио вздохнул, вбирая в лёгкие воздух, а затем продолжил, наблюдая за сосредоточенным лицом Каваллоне. – Это вскоре подтвердилось тем, что на том месте, куда в тот момент отправился я, была обнаружена записка, в которой подробно рассказывалось о том, как происходило покушение. И, как ни странно, всё сходится. Оторин умер до того, как враг пробрался в здание, то есть – совершил самоубийство. А теперь о взрыве. Как нам доложил анонимный источник, бомба была заложена для того, чтобы уничтожить компромат на врага, который был спрятан где-то здесь. Однако что наши, что поиски врага, по-видимому, были тщетны. И, как ты понимаешь, ничего, кроме как уничтожить это место, у них не оставалось. Неизвестным остаётся только одно: мы не знаем мотивов самоубийства Сая. Расспросив всех его знакомых, соседей, о которых смогли узнать, мы ничего не узнали. Они сами в недоумении, некоторые вообще не верят в смерть этого человека, несмотря на то, что похороны состоятся на днях. Сверху поступил приказ о том, что это дело закрыто.

-Как закрыто? Неужели больше ничего нельзя узнать? Быть может, если порыть глубже, то можно будет найти что-то, указывающее на мотивы его самоубийства? Вы связывались с его подчинёнными? Может, родственники что-то знают? –Не унимался Каваллоне, желая узнать всё, дабы больше не возвращаться к этому.-А вот так. Я сам ничего не понимаю и полностью поддерживаю твоё рвение. Все данные о рабочих, охранниках и прочего персонала странным образом пропали из архивов, как и эти люди, собственно. Как будто бы их и не было. Были найдены три человека: один из охранников, грузчик и уборщик, однако они тщательно отрицают своё отношение к данному предприятию, говоря о том, что слышат о нём впервые. Стало известно, что из родственников у него остался только без вести пропавший сын. И я хотел начать его поиски, но приказ… Понимаешь? – Во лбу мужчины залегла глубокая морщина, губы сжаты в тонкую линию – он думал.Каваллоне же не понимал своего начальства, и хотел разобраться. Но Ромарио будто уловил эту его мысль и продолжил:-Не советую тебе соваться во всё это. Что-то тут нечисто, и в этом я уверен на все сто процентов, - мужчина тяжело выдохнул, опуская взгляд на стол.-Неужели наш шеф мог так просто закрыть это дело? Что, чёрт побери, на него нашло? Он же сам постоянно говорит о том, чтобы мы не бросали незаконченные дела, продолжали искать и искать до того, пока не докопаемся до истины. А тут…-Дело в том, что это не его приказ. Дело закрыл сам заказчик, забрав заявление назад, говоря, что дальше копать бесполезно. Мол, это ничего не решит. Мы, без его разрешения, не имеем права вмешиваться в эти дела, продолжать расследование. Но меня это не остановило, так же, как и тебя, и я попытался выйти на заказчика. Однако он испарился, а все сведения о нём, как и о рабочих, исчезли,- морщина на его лбу становилась всё глубже, и он разглаживал её пальцами левой руки. Видимо, от всей этой неразберихи болела голова.Поняв, что копаться в этом бесполезно, детектив отбросил это дело, словно его и не было. Выслушав всё это, Дино включил мозги, заставляя их переработать полученную информацию. Один пробел, можно сказать, заполнен, за исключением того, что всё-таки там делал Хибари Кёя. Спрашивать об этом он, естественно, не будет, так как о своих встречах с ним он умалчивал. Если бы он начал что-то говорить, то непременно бы сболтнул лишнего о том, что между ними происходит, а это неприемлемо. Осталось ещё несколько пробелов, и Каваллоне, естественно, собирался о них расспросить.