Смятение (1/1)

(п/а: посвящаю эту главу тому прекраснейшему человеку, который помог мне ее написать. Серьезно, без него прода пылилась бы пару месяцев как минимум).За этот взгляд можно было многое отдать. Пожалуй, Локи был готов отказаться от всего, что имел, только чтобы Тор всегда смотрел так только на него одного. Хотя нет, он не расстался бы со своим маленьким сокровищем, которое носил под сердцем. Но эти глаза… Пепельно-голубые, поразительно чистые и глубокие, словно поверхность бездонного митгардского неба. В них Лафейсон мог уловить удивительное сочетание той нежности, на которую громовержец был способен только рядом с предателем, и азарта, загорающегося перед чем-нибудь новым или интересным для Тора. Такой взгляд принадлежал только Локи. И никому кроме него.- Конечно, - хитро улыбнулся Бог обмана. – Особенно когда желаемым являешься ты. Тогда все средства хороши.Брат усмехнулся и, ничего не ответив, наклонился к лицу младшего. Как давно хотелось просто поцеловать его, ласкать изнутри горячий ротик и получать заслуженный ответ!..И сами поцелуи… Всегда такие нежные и даже робкие, а теперь ставшие откровенными и горячими, сводили с ума. Тор самозабвенно ласкал губы младшего брата, то дразня его и играя, то снова углубляя поцелуй и позволяя получить желанное сполна, а Локи жадно отвечал, раскрывался навстречу и безгласно требовал продолжения. ?В этом весь ты: создать себе иллюзию контроля, а на деле подчиняться кому-то другому,? - мысленно улыбнулся Одинсон, прежде чем прошептать, на мгновение разорвав поцелуй и отстранившись:- Ты мой, Локи, только мой.… и получить в ответ немного насмешливое, гордое, но и послушное:- Твой.Расплыться в довольной улыбке. Все-таки хорошо, что строптивый братишка научился подчиняться будущему царю.Тор снова наклоняется к лицу Лафенсона, целует его щеки, скулы, спускается ниже, опаляет горячим дыханием бледную кожу. Он готов целовать ее снова и снова, раз за разом оставляя небольшие, алые,так ярко расцветающие лепестки засосов на хрупкой шейке брата. Но мешает тяжелый воротник его жилета. Где-то в глубине сознания мелькает мысль о том, что Локи давно не надевал свой любимый костюм, ходил в чем-то совершенно другом, домашнем, даже житейском, так почему же сегодня?.. Но все это становится совершенно неважным, как только Локи садится на кровати, скидывая с себя брата, и сам избавляется от плаща.- Как ты его надеваешь? Это же сложно…– успевает удивиться Бог грома, а потом ему снова затыкают рот настойчивым поцелуем.- Мне кажется, или это сейчас на самом деле не так уж и важно? – шепчет Локи, немного прищурившись и вновь опускаясь на подушки. – Я тебе даже показать могу. Но потом, не сейчас.И опять на губах Тора играет легкая усмешка. Дай, называется, любимому братику палец, по локоть откусит, а потом еще присосется и командовать начнет. Хитрый, но временами такой глупенький предатель…Расстегнуть ремни на кафтане несложно, сложно распутать их сплетение. Тор пытался разобраться, куда ведет каждая из всех этих кожаных веревочек, но это не дало никаких результатов,лишь сильнее запутало громовержца. Он заглянул в малахитовые глаза Локи, пытаясь найти решение этой проблемы. В них плясали наглые искорки любопытства, на губах брата играла легкая усмешка. Одинсон тихо рыкнул и снова впился в сладкие губы любимого, не переставая при этом теребить завязки его костюма. Но треклятые веревочки, словно насмехаясь над Богом, ускользали из его сильных, но неловких рук.

Это несколько раздражало, принц не хотел терпеть. Он резко рванул в разные стороны жилет Локи, отчего нитки, соединяющие его собой, с жалобным треском разорвались. Ненужный уже кусок кожи полетел в угол комнаты, тудаотправилась и вся остальная одежда Бога обмана, которая была сдернута с него также бесцеремонно. Лафейсон хотел было возмутиться такому небрежному обращению со своей одежкой, но ему не дали губы настойчивого брата. Снова эти жаркие поцелуи…Тор почувствовал тонкие пальцы любимого у себя под кольчугой.Они явно требовали большего простора для своих маневров, а доспех мешался... Тихо выругавшись, громовержец стянул его с себя, стараясь не прерывать поцелуя. Горячее дыхание Локи обжигало кожу Тора, словно плавило ее под собой. Принц приоткрыл глаза, посмотрел на брата и увидел, что тот… боится? В глазах Лафенсона читались страсть и желание, но капля страха, едва заметная, почти невидимая даже зоркому взору аса, мешалась с ними. Одинсон легко прикоснулся губами ко лбу брата, провел теплой ладонью по его обнаженной бархатной спинке, и непонятно, кого из них он пытался этим успокоить. Тор и сам волновался. До сих пор он не был уверен в словах Локи.Принц приложилпальцы к губам брата, и тотс нескрываемой похотью их облизал, медленно, по очереди лаская горячим языком подушечки. Почувствовав, что они достаточно увлажнены, Тор опустил свою руку и вошел одним пальцем в Локи, осторожно растягивая его. Затем добавил еще два пальца, продолжая двигать ими, разминать сжатые мышцы.- Расслабься, - попросил он. – Ты же знаешь, так тебе самому будет легче.Лафенсон, уже тихо постанывая под ним, подчинился, одновременно цепляясь острыми ногтями за плечи брата. Это еще больше раззадоривает, возбуждает не хуже качественного афродизиака. Одинсон убрал руку, за что получил неодобрительный стон братца, но сразу же восполнил пустоту внутри него, медленно войдя на всю длину. Тор шумно выдохнул и, дав Локи немного привыкнуть, начал двигаться. Сначала рвано, пытаясь угадать нравящийся Лафенсону темп, но постепенно приобретая определенный ровный такт. Предатель очень скоро поймал его и стал буквально насаживаться на сводного брата сам, а тот, желая доставить еще больше удовольствия, обхватил ладонью возбужденную плоть Локи и задвигал рукой в едином ритме со своими движениями.

Они стонали в унисон, даря друг другу жгучее наслаждение. Мир вокруг перестал существовать, для двоих были только они сами и их порыв страсти, длящийся, казалось им обоим, бесконечно. Но, нет, все лучшее всегда обрывается. Они кончили одновременно, замерев на пике оргазма и в один голос стеная имена возлюбленных.- Я буду скучать по таким моментам, - прошептал Локи, дыша еще немного тяжело и часто. – Все оставшиеся девять месяцев.Тор вышел из брата и лег рядом с ним на смятые простыни, глупо улыбаясь, словно мартовский кот и приводя сбитое дыхание в порядок.- Знаешь, я тоже.