1 часть (1/1)

Есть такая странная-замысловатая и немного бесполезная затея на Рождество развешивать какие-то веники над головой у людей. Траву эту омелой называют?— а людей, что под ней оказались, следуя ?традиции? чуть ли не заставляют целоваться. Она считает эту затею забавной и весьма приличной. Адекватной. А если цитировать, то Нанари выразилась примерно так: ?Это милая традиция, которой Лилит следует издавна, так что нарушать её я не собираюсь?. Короче говоря, отдала приказ развесить эту дребедень по всему замку, почти на каждом углу, от чего ему?— ну, Нидхоггу?— приходилось уворачиваться похлеще, чем на любом бою, который он помнит. Не дай Бог попасться?— ему проще шею на плаху опустить, чем так унижаться. Но, что до этого королеве? Она из своей комнаты не выходит практически ни на шаг?— даже в праздники. Не от того, что у неё работы навалом (хотя, наверное, и от этого), а просто потому что ей не хочется портить настроение своему родственничку?— Ройсу, чья рожа порядком Нидхогга раздражает, и он весьма рад тому, что видится с ним крайне редко. Ведь он тоже ?прячется? в спальне Нанари и пытается вытащить её хотя бы прогуляться?— не по замку, так по столице. Но та непреклонна, к сожалению. Мужчина на это только устало и раздражённо качает головой, уверяя себя и её, что однажды они всё же прогуляются. Даже если не сегодня. Предаваясь таким чудесным мыслям?— ибо проводить время с ней ему очень даже нравилось, и ни от чьих глаз это не скрылось?— он пару раз в коридорах таки столкнулся с ?родственничком? и его вечной сопроводительнице Невой. Ну или вернее нянькой, как привык в голове своей её называть Нидхогг, ибо никем другим она ему приходиться просто не могла?— носится по всему королевству, вытаскивает его бесполезную тушу из всяких передряг, разве что не кормит с ложки. От этой мысли у него аж плечи вздрагивали, и он, сгорбившись, проходил мимо, шествуя куда-то, главное чтоб подальше отсюда. Встретился пару раз со своей подопечной Иветт, с которой они тоже были весьма близки?— в конце концов, коллеги же. После Нанари он считал её самой адекватной и понятной, пусть и немного неряшливой, нерасторопной и вообще неловкой девушкой?— женщиной её назвать пока что было невозможно. Послушал о том, что сегодня было, покивал, что-то ей в ответ сказал и ушёл?— скорее всего решил отсидеться в гостиной, пока чёртовы веники не снимут с каждого угла. Кстати о ?чёртовых вениках?. Так уж сложились обстоятельства, что один из таких экземпляров, перевязанных красной ленточкой, оказался над его головой. Как раз в тот момент, когда его ненаглядная Нанари стояла совсем рядышком, и от того у него всё лицо залилось краской?— как и у стоящего неподалёку Ройса, только у него ещё и глаза на лоб полезли, а руки занеслись закатывать рукава и лезть отбивать кое-чьё лицо, вот только Нева не позволила. Так что он остался стоять в дверях?— злобный и насупившейся?— бездействуя, ожидая действий старшей сестры. А та лишь игриво в ладоши похлопала, посмеялась и убрала омелу, унося её куда-то подальше. Нидхогг в этот момент проклял себя за то, что родился на этот чёртов свет, ибо видит Бог, он сам того не замечая медленно наклонялся исполнить идиотскую традицию, которой ни за какие деньги бы не следовал, но раз было такое дело… Жаль, конечно, что его вот так вот нагло обломали. На радость стоящего в дверях, который ухмыльнулся и скрылся в коридоре.*** Нидхогг вечером, по своему обычаю, зашёл к Нанари в спальню. У них за несколько лет это уже совсем укоренилось: никаких особенных последствий подобное не несло, но обоим это приносило куда больше приятностей, чем могло быть. Они, по своему обычаю, разговорились, смотря на потрескивающие дрова в камине?— в спальне королевы зимой было ужасно холодно, а ей холод не пошёл бы на пользу, учитывая её здоровье. Которое ухудшалось практически с каждым днём. Это, несомненно, напрягало каждого, и каждый, что был с ней близок, старался огородить Нанари от любой опасности, что могла сломать её полностью. Пока что такого не случалось, но спокойно выдыхать не получалось. Поэтому сейчас у неё на плечи был накинут плед, в который она куталась холодными зимними вечерами почти всегда?— с тех пор, как Нидхогг ей его и вручил, сказав при этом, что, мол, эта вещь возврату не подлежит, так что ей лучше не стоит даже и пытаться. От того он и смотрел на неё сейчас?— прожигая взглядом, как прожигал дрова огонь в камине. Смотрел, следил, чтобы ничего ей не угрожало, сам того не замечая, бережно хранил её, как нечто важное. Даже если он пришёл совсем не за этим.?— Знаете,?— сказал он наконец, прерывая их молчание,?— не думаю, что получу за это чем-нибудь по голове, но, если позволите… Он наклонился к ней?— Нанари была куда ниже, или, по крайней мере, таковой казалась от слабого тела?— и осторожно поцеловал, словно стараясь не разбить хрупкость её щеки.?— Это за сегодняшнюю омелу,?— Нидхогг резко выпрямился и отвернулся,?— хоть на что-то эти веники сгодились. Женщина только рассмеялась, хватая его за руку и прижимаясь поближе, кутаясь в подаренный плед, ибо, Боже, да, веники и впрямь на что-то да сгодились.