1 часть (1/1)

С минуту Франк молча пялился на тело.Он всё никак не мог поверить в случившееся. Наконец, вспомнил, что едва одет. Машинально потянулся застегнуть ширинку. Скривился. И снова тупо как-то посмотрел на Бликсу.Тот определенно был мёртв. Из полураскрытого рта медленно вытекала кровь. Сломанные рёбра в двух местах прорвали кожу груди и торчали кривыми спицами. Франк опустил глаза и увидел, что его ботинок весь в крови. Ну вот. Любимая пара…Да как он смел умереть в такой момент! И главное, дотрахивать бездыханное тело Франку не улыбалось — все-таки некрофилия, как-никак. Он глубоко вздохнул еще раз и прошёл за перегородку, к раковине. Заодно и руки помыть, а то они тоже были в крови. Немного.Методично работая левой ладонью, Франк краем уха прислушивался, за шумом воды надеясь услышать скрип вспученного линолеума и тихий смех — а вдруг Бликса лишь пошутил, и сейчас встанет с пола как ни в чем ни бывало? Шутки у него всегда были дурацкие…Но Бликса не поднимался. И вот уже в душе Франк начинал подниматься дикий ужас от осознания. Он убил Бликсу. Своего Бликсу. Он убил Бликсу Баргельда.Осознание приходило очень медленно и нехотя. ?Бликса всегда любил черный юмор, но тут он себя превзошел?, — истерично хохотнул Франк. Тяжело сглотнув, он посмотрел в угол. На костистом лице Бликсы застыло донельзя ехидное выражение. Какое-то слишком неуместное. И белки эти закатившиеся — словно возвел очи, готовясь выдать что-нибудь ехидное и хлесткое. Вот только ребра, пропоровшие кожу, и сведенные судорогой пальцы неприятно напоминали, что все это всерьез.Франк опустился на колени перед Бликсой и нерешительно коснулся его шеи, будто желая нащупать пульс. ?Как же так, он действительно умер?, — подумалось отрешенно. Мысль, что он только что стал убийцей, маячила где-то на грани сознания. Неожиданно острое чувство утраты вытеснило все эмоции.Бликсы больше нет.В это невозможно было поверить. Бликса медленно, но верно убивал себя постепенным отказом от пищи, невероятным количеством наркоты, бессонными ночами, случайными связями и болезненным искусством — в баре, где он работал, уже давно делали ставки, как скоро Баргельд отправится в последний путь. И вместе с тем, никто всерьез не мог представить, что Бликса может действительно умереть.Франк положил его голову к себе на колени, не обращая внимания, что кровь пачкает брюки. Коснувшись загрубелыми пальцами холодной впалой щеки, он заплакал, и горячие соленые слезы падали на лоб Бликсе. Франк всхлипнул и, склонившись, поцеловал его в губы. Солоно.Бликса был невыносим: заносчивый, высокомерный, мизантропичный, с претензиями на интеллектуальность, обожающий экспериментировать с чувствами окружающих — то ли воплощал свою детскую мечту стать ученым и проводил какой-то сложный социальный эксперимент, то ли разыгрывал драматическую роль в фарсе, слишком серьезно приняв фразу ?весь мир — театр, а люди в нем актеры?. Но все-таки для Франка он был очень дорог. И когда-то он даже представить себе не мог, что поднимет руку на Бликсу, а тем более — убьет.Не пытаясь стереть бегущие по щекам слезы, Франк как в трансе гладил его по колючим встрепанным волосам. Он вспоминал. Бликса ведь не всегда был невыносимым, иногда он позволял себе быть понятным и человечным.Почему-то в голову настойчиво лезло воспоминание об одном провальном выступлении. Точнее о том, как ночью непонятый Бликса тихо рыдал в подушку — было больно морально и физически. Большинство не только не понимают современного искусства, так еще и скоры на расправу. Град бутылок тогда Бликса выдержал стоически — презрительно усмехаясь, но вот потом... Франк, лежавший в своем углу на продавленном матрасе, с горечью наблюдал, как вздрагивают узкие плечи Бликсы, думающего, что все спят, и никто не видит этого проявления слабости. Франк понимал, что Бликса льет слезы из-за страха — страха, что все его честолюбивые планы рухнут, и что на самом деле он зауряден, и гениальности в нем нет ни грана.Тогда они были знакомы месяц, не больше, и Франка поразило, что Бликса может плакать. Он показался ему таким беззащитным, что Франк тихо подошел и лег рядом, обняв за плечи и прижав к себе — тогда еще не было влечения, только удивление и жалость. Бликса повернулся к нему, уткнулся лицом в грудь и еле слышно прошептал: ?Спасибо?. С тех пор он больше никогда не благодарил Франка вот так, говоря напрямую, а изыскивал какие-то странные и не всегда понятные формы благодарности. Наверное, поэтому сейчас так настойчиво вспоминался именно этот момент — один из немногих, когда Бликса прекращал изображать невесть что и открыто показывал, что нуждается во Франке.Вместе с накатившим ужасом пришло и странное облегчение. Это было страшно, неправильно, едва возможно представить — но в глубине души он был почти рад за Бликсу. Тот добился, наконец, чего хотел. Дошёл до края.Франк порывисто выдохнул и закусил губы. Кажется, он начинал понимать.Бликса часто злил Франка, заставляя того сходить с ума от ревности, от тоски, от неправильности всего происходящего с ними. В конце концов, Франк и не хотел никогда Бликсу… ?так?.Всё произошло после другого, тоже не слишком удачного концерта, когда Франк во второй раз решил зачем-то утешить Бликсу и приобнял за плечи. А тот развернулся и внезапно цепко обвил его руками, прижался всем телом, и Франк впервые увидел на его лице эту отчаянную кривую усмешку. Тогда Франк позволил сделать это с собой; только боялся все время, что Бликсе будет больно, что он навредит ему своею неумелостью. На душе потом было мерзко — такое чувство, что это его поимели. Вряд ли со стороны Бликсы это была благодарность — скорее уж средство избыть досаду.На следующий день взгляды окружающих стали невыносимо красноречивыми; казалось, весь мир знал, что между ними произошло. Бликса, как назло, ничего и не думал скрывать, даже пытался сесть при всех Франк на колени, в шутку, конечно. Франк отпихнул его тогда от себя, как мерзкое насекомое; не этого он хотел.Потом вечером, оставшись с Бликсой наедине, он не вынес тёмного укоряющего взгляда, по-детски обиженного. Франк схватил тогда бутылку из-под очередного крепкого пойла — она как раз удачно опустела — и с размаху ударил об стену. Второй раз он ударил уже по своей отставленной в сторону левой руке — наотмашь, глупым театральным жестом. Но вены все-таки рассёк. Бликса вздохнул — на донышке оставалось еще на пару глотков. Потом покачал головой и произнес задумчиво, снова — с детской, ненормальной какой-то серьезностью: ?У тебя красивая кровь?.— У тебя тоже, — прошептал Франк и поцеловал Бликсу в холодеющий лоб.В этот момент раздался стук в дверь.Франк вздрогнул и замер. От неожиданности, а ещё — от внезапно пришедшей мысли. Дверь была заперта. Франк обвел комнату взглядом. Спутанные провода, жестяные канистры, коробка с инструментами, брошенная в спешке одежда Бликсы. Ключей нигде не было. Впрочем, даже если б ключи нашлись, толку от них никакого.Владелец студии предупреждал, чтобы они ни в коем случае не захлопывали внешнюю стальную дверь — замок сломался, а на слесаре то ли экономили, то ли просто забывали вызвать. Поломка же имела весьма неприятный сюрприз — запертую дверь невозможно было открыть изнутри, только ключом снаружи.Интересно, Бликса захлопнул ее по забывчивости или же не хотел, чтоб им помешали? Если второе, то он все очень тщательно продумал. Какое изощренное самоубийство! Размах, конечно, не тот, что у Мисимы, но тоже впечатляет.Франк помотал головой, отгоняя непрошеные мысли и прислушался — настойчивый стук больше не повторялся. Рядом с трупом вдруг сделалось неуютно. ?Ну вот, недосып даром не прошёл, так я и знал. Иначе чего ж колбасит-то так, от одного состояния к другому… Это всё Бликсины марафоны?. Сознание же как-то слишком спокойно констатировало, что он убийца. Утрата воспринималась гораздо острее. Франк не собирался отрицать свою вину — он привык отвечать за свои поступки.Тяжело вздохнув, он навалился спиной на стену и закрыл глаза — скоро их обнаружат, и поднимется шум, а пока есть время для воспоминаний. Франк решил отдать дань памяти Бликсы, вспоминая только самое хорошее. Ведь было же.***Ник Кейв обошел студию вокруг — одноэтажное кирпичное здание с окнами, наглухо заваренными стальными листами, чтоб аппаратуру не свистнули, вестимо. Мера, между прочим, оправданная — захудалая студия располагалась в промзоне, на унылом пустыре, соседствующем со свалкой, на которой группа Баргельда заимствовала материалы для своих инструментов.Убедившись, что никого нет ни в студии, ни поблизости, Ник меланхолично оглядел индустриальный пейзаж и вышел за оградку, обтянутую колючей проволокой. На хлипких воротцах красовалась надпись: ?Частная собственность?. Зацепившись рукавом цветастой рубашки за ржавую проволоку, Ник выругался и принялся аккуратно отцеплять ткань. Странно, что никого здесь не было — Бликса вчера уверял, что точно придет на запись, и великодушно пригласил понаблюдать за процессом — ради обмена опытом. На розыгрыш это было отнюдь не похоже. Наверное, время перепутал.Ник отряхнул спасённый от колючек рукав, и не спеша побрел прочь. Бликса, Бликса — все мысли его были об этом странном немце.***Тем временем, Франк сидел, привалившись к стене. Его начинала бить дрожь. Но оставалось ещё внутри что-то не затронутое диким, одуряющим страхом. Наверное, это были воспоминания. Там всё было пока хорошо. Там Бликса был жив.Франк вспоминал, как впервые увидел его на фестивале в Гамбурге. Бликса выступал сразу после Abw?rts. Наверное, поэтому его не убили прямо на сцене — основная масса панков ушла, а оставшиеся были слишком пьяны, чтобы попасть в хрупкую фигуру пустой пивной бутылкой. Хотя многие пытались. Франк еще поразился, как смело, почти отчаянно смотрел Бликса в искаженные лица в толпе. В этом взгляде чувствовалось презрение и невероятная внутренняя свобода, а еще — какой-то надлом. Хотелось то ли помочь, то ли доломать. Панки выбирали второе. Многие орали, что не потерпят тут извращенцев — то, как Бликса обращался с микрофоном, даже самых невинных навело бы на определенные мысли. Но, несмотря на пергаментно сухую от спидов бледную кожу, он все равно был красивее большинства присутствовавших женщин.Болезненно тощий, Бликса стоял на сцене, а вокруг него творился ад, им же умело организованный. Уши закладывало от звука; перегруженная гитара ревела так, что легкие сводило спазмом, но Франк почему-то понял, что это — неимоверно круто, и он такого раньше никогда не видел. Даже Throbbing Gristle по сравнению с этим парнем, который выглядел едва ли на двадцать, были какими-то вялыми.Бликса с Эндрю тогда еще играли только вдвоём — гитара и ударные, ничего лишнего. Баса и клавишных тоже не было. Впрочем, как и музыки. Зато была дикая, бьющая через край энергия. Франку в нарочитой примитивности их игры почудилось сначала даже что-то фальшивое — ну не могут так играть городские, цивилизованные люди. Всё-таки, все школу заканчивали, учились где-то музыке, там, на танцах играли. Музыка должна быть для людей, для девушек, в конце концов. А здесь?.. Разве споешь вместо серенады под сиренью вот это: ?Коллапс, коллапс, времени больше нет??...Чуть позже Франк получил комплексный ответ на все свои вопросы. Ответ состоял из трех пунктов и был таким: Бликса нигде не учился музыке; Бликса не заканчивал школу, он её сжег; и, наконец — Бликсу не слишком-то интересовали девушки.— Чего ты хочешь? — смеялся Франк, когда они шли по ночному Гамбургу, немного пьяные от дрянного пива в баре и оглохшие после выступления ?Разрушающихся Новостроек? — так назывался апокалиптический дуэт.— Тебя, — усмехнулся Бликса. С наслаждением проследил за сменой противоречивых выражений на лице Франк и добавил: — К нам в группу.Эндрю, шедший рядом, недовольно пробурчал, что у них и так есть ударник, а вот установки, напротив, нет, поэтому…— Приезжай к нам в Берлин. У нас есть студия, — Бликса сделал рукой красивый, но непонятный жест. Впоследствии Франк понял, что этим взмахом Бликса примерно очерчивал габариты помещения.Студия и вправду была маленькой — пять метров в длину, четыре в ширину — но по-своему уютной. Впервые показывая ее Франку, Бликса улыбнулся: ?Я мог бы здесь жить?. И затолкал носком сапога под стол пустые ампулы.Кто же знал, что ему придется здесь и умереть?Франк сидел, чуть покачиваясь. Прикосновение холодного бетона к спине отрезвляло — кожу чуть саднило, и он раз за разом вызывал это ощущение. Хотя какая-то реальность.Внезапно ему показалось, что мёртвое тело на полу зашевелилось.Франк в ужасе вскочил и вжался спиной в стену, но уже скорее в безуспешной попытке спрятаться. В уме сразу возникли все глупые истории про оживших мертвецов, которые возвращаются с того света, чтобы отомстить своим убийцам. А и пусть! Пусть Бликса сейчас встанет, начнет корчиться, выхаркивая легкие, что-то требовать, — Франку есть, что ему сказать!Франк до боли сжал левое запястье. Нет, это никуда не годится. Да он же с ума сходит. Не хватало ещё в истерике вытворить что-нибудь с телом. Как он потом объяснит полиции: ?Я вбил моему мертвому другу осиновый кол в грудь, потому что он хотел на меня напасть?? Как назло, в студии и кола-то не наблюдалось — одни куски арматуры…Нет, нет. Сейчас он еще полчаса посидит, ну, может, час, а там и стемнеет… Нет! С этим надо покончить до темноты. А то мало ли.Франк решил, что надо как-то привести тело в порядок. Может, обмыть. И, наверное, всё же стоит одеть — он не хотел, чтобы посторонние люди видели Бликсу, его Бликсу голым. Конечно, всё равно потом в морге равнодушный прозектор разрежет одежду ножницами, распорет все швы с зашитыми заначками, и узкое тело Бликсы окажется на цинковом столе обнажённым, но, пока это возможно, Франк хотел, чтобы его Бликса был красивым.Да и тело начинало уже коченеть. Франк с некоторым усилием разогнул подтянутые к груди ноги Бликсы. Положил его на спину и сложил тонкие, с выступающими венами руки на изуродованной груди. В последний раз поцеловал в холодный лоб и закрыл остановившиеся глаза. Франк уже послюнил носовой платок и принялся оттирать засохшую в уголках рта кровь, когда услышал, что в замке поворачивается ключ.Сердце чуть не выскочило из груди. Волна паники оказалась ледяной, вымораживающей изнутри. Что делать? Попытаться уволочь тело куда-нибудь в сторону? Прикрыть одеждой?Стальная дверь громко лязгнула. Франк схватил рубашку Бликсы и накрыл тело, как раз когда отворилась вторая дверь, ведущая из тесного тёмного коридорчика непосредственно в студию. В комнату, громко цокая несточенными когтями, вбежала небольшая рыжая собака и, деловито махнув хвостом в качестве приветствия, принялась шнырять по студии.— Привет, — Алекс Хаке прикрыл за собой дверь и подслеповато поморщился — после яркого солнечного света студийный полумрак на мгновение дезориентировал. ?Ну что за люди, а? — подумал Алекс. — Лампу до сих пор не заменили. Пока кнопки на микшере видно и так сойдет, ага. Вот была б это моя студия, я б…?— Привет, — пробормотал Франк, чувствуя себя донельзя глупо. Что делать с ненужным свидетелем? Убить? Но он совсем не хотел этого. А что, если Хаке сейчас впадет в истерику? Дверь-то он захлопнул…Собака, меж тем, заинтересовалась пятками Бликсы и принялась их обнюхивать, шумно фыркая.— Я не мешаю? — спросил Алекс и тут же застыл с отвисшей челюстью — разглядел, что именно лежит на полу. Точнее — кто.— Да нет, не мешаешь, — тяжело вздохнул Франк, безучастно отмечая, что ситуация превращается в фарс.Алекс попятился и навалился спиной на дверь — колени предательски слабели, а внутренности от страха будто слиплись в единый пульсирующий комок. До тошноты. Франк убил Бликсу! Что делать-то? Попробовать убежать? Сделать вид, что все в порядке? А вдруг он набросится?— Лола, фу!Дворняжка мотнула мордой и подбежала к хозяину — чего это он так разволновался?— Алекс, — Франк медленно поднялся и шагнул к нему, надеясь, что это выглядит не слишком угрожающе, — послушай, то, что произошло здесь…— ?Совсем не то, что ты думаешь?, — съязвил тот скорее от страха, нежели умышленно, потихоньку нащупав ручку двери и готовясь дать деру.— Типа того, — нервно усмехнулся Франк, сдувая в сторону кудрявую челку, лезущую в глаза. — Я все объясню, правда…Алекс рванул дверь на себя и выскочил в коридорчик. Лола путалась под ногами и никак не понимала, что им обоим грозит опасность. Он толкнул железную дверь, ведущую на свободу, но та не поддалась. Дрожащими руками Алекс повернул автоматический замок — снова ничего.— Это ты все подстроил! — выпалил он, в ужасе уставившись на Франка, навалившегося плечом на косяк и меланхолично созерцающего попытки потенциальной жертвы уйти.— Ничего я не подстраивал. Нас хозяин сразу предупредил, что дверь того… с сюрпризом. Я думал, все в курсе.Алекс сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул. Кажется, Франк был настроен не агрессивно. Лола вопросительно тявкнула и поскребла дверь. Алекс аккуратно отодвинул ее в сторону ногой.— Так что, получается, мы здесь заперты?— Угу, — вздохнул Франк.— Ну что ж, значит, выбора у меня и нет. Давай, объясняй, что тут произошло.Франка поразило, что Алекс так быстро успокоился. Хотя, может, это шок. А может, в шестнадцать (или ему уже семнадцать?) чужая смерть воспринимается как нечто незначительное, потому что кажется, что сам ты вечен? В любом случае, это лучше, чем истерика.— Ну, рассказывай, как это вы так… доигрались, — хмыкнул Алекс, проходя в рабочее помещение.Франк на миг скривился — покоробило от цинизма в тоне. А ещё — от правильности догадки.— Бликса хотел, чтобы я записал звук ударов по его телу…— Что, ?Sadomasodub? решили пересвести? — Алекс как-то уж слишком вольно пододвинул себе стул и уселся на него лицом к спинке, широко раздвинув колени.Франк поморщился снова — здесь все-таки пока находилось тело Бликсы. Этот пацан бы еще на стол залез! Он взял второй стул и сел рядом – как можно более прямо, с подобающей ситуации сдержанностью.— Нет, мы хотели записать новый трек. С твоей… духовой партией, кстати.Прием внезапно подействовал. Алекс тут же взволнованно захлопал подслеповатыми от хронического онанизма глазами:— Так, постой. Мы что теперь, не сможем его сделать, потому что… — он кивнул на лежащее на полу тело.— Нет. Партию Бликсы мы уже записали, — замогильным голосом ответствовал Франк. Он не понимал, зачем продолжает говорить о каких-то глупостях, когда случилось такое…— Это хорошо, что записали, — утешился Алекс. — А послушать можно?— Потом, — твердо сказал Франк. — Всё потом.— Ну ладно, — неожиданно покладисто согласился Алекс.Какое-то время они молчали. Франк горестно смотрел перед собой, зная, что следующим вопросом будет ?что нам делать с телом?? В некой роковой связи с ним существовал другой вопрос — ?как мы отсюда выберемся??— У Эндрю есть ключи, — вдруг тихо сказал Алекс.— Да. Поэтому давай уберем здесь всё…— Да, давай. Чтобы он не испугался.Но почему-то ни один из них не сдвинулся с места. Оба продолжали сидеть и смотреть в пространство. Это продолжалось минут пять. Даже Лола перестала бродить по студии, устроилась в уголке и положила вытянутую морду на грязные лапы. Иногда она с любопытством поглядывала на странный предмет в центре комнаты. Он выглядел необычно, и еще страннее был его запах – такой будоражащий, но хозяин сказал ?нельзя? — значит нельзя, и Лола смирилась. Успеется.Наконец, Франк нашёл в себе силы стряхнуть оцепенение. Он решительно поднялся со стула… и тут же упал обратно. Ноги не держали, а всё тело била мелкая дрожь.— Извини, нервы, — криво улыбнулся он, в очередной раз поражаясь: что-то слишком уж Алекс спокоен и невозмутим.— Ничего, — кивнул тот, — я представляю.— Да как ты можешь это представлять?!! — заорал Франк. — Это не представить! Я его, мать твою, убил!— Почему же, — Алекс пожал плечами, — я часто об этом думал. Я вообще очень люблю думать. Представлять, знаешь, всякое…Франк пропустил эту сомнительную реплику мимо ушей и сказал чуть спокойнее:— Так, ну и что мы сначала… оденем его, что ли?— Я думаю, пилить лучше без одежды, — Алекс теребил в руках бесполезную связку ключей.— Ты о чем вообще?!!— Об утилизации отходов, Франк. Ау!— П-постой, ты же не хочешь сказать… ты же не…— Именно это, Франк, я и хочу. Так, пакетов для мусора у нас хватит, пила есть в нижнем ящике.— Нет, — решительно отрезал Франк, вставая на ноги — на этот раз более успешно. — Нет, мы не можем.— Кое-кто захотел в Моабит? — поднял бровь Алекс.Франк крепко задумался. Внезапно он понял, что момент, когда приходят с повинной и чистосердечным раскаянием, немного упущен. Пара часов с момента убийства — это уже подозрительно, наводит на мысли о сокрытии улик. Почему-то Франк знал, что история с дверью прокурора не впечатлит. Тоже мне, непреодолимые обстоятельства.Тут он очень пожалел, что лично когда-то заварил все оконные рамы снаружи железными листами. Автогена у них сейчас не было, а ручная пила вряд ли взяла бы толстый металл. Положение было безвыходное. Не через канализацию же им бежать? Хотя вот Бликсу в туалет спустить вполне-таки можно… если по частям.Кроме того, Франк представил, как медэксперты начнут обследовать тело, со следами его, кхм, ДНК повсюду. Сразу возникнет вопрос: ?Кем вы приходились покойному?? А потом — газетные заголовки: ?Гей-драма в Кройцберге?, ?Жаждущее Животное требует крови?, ?Смертельная музыка: так ли невинен индастриал?? Нет, нет, этого нельзя допустить.— Дошло? — с грубоватой усмешкой спросил Алекс.— Угу, — кивнул Франк и сглотнул.Они опять помолчали. Алекс слез со стула и подошел к Бликсе. Тот лежал, вытянувшись во весь свой немалый рост, этаким немым укором. В изгибе тонких, неестественно вывернутых лодыжек было даже что-то притягательное. Небольшая кровавая лужа, натекшая изо рта и ран на груди Бликсы, чуть подсохла и заветрилась на границе с полом.Франк бросил взгляд на лицо Алекса. Тот стоял в задумчивости и явно едва удерживался, чтобы не плюнуть на труп врага. А может, и ещё что похуже сделать.— Только… давай его все-таки оденем немного, — предложил Франк.— Ага, чтобы нас быстрее поймали? — огрызнулся Алекс. — Так, надо разделить обязанности: я буду держать, а ты пилить.Он опустился на колени рядом с телом и небрежно приподнял край рубашки, закрывавший мертвое лицо. Франк в который раз уже захотелось крикнуть: ?Пожалуйста, поаккуратней с ним!?, но тут он вспомнил, что им предстоит — об осторожности речи уже не шло.— Надо выбить ему зубы, — с удовольствием предложил Алекс, трогая пальцем впалую холодную щеку.— Зачем? — машинально спросил Франк.— Чтобы не опознали по пломбам, — разъяснил Алекс, явно преуспевший в чтении бульварных детективов.Франк засомневался, был ли Бликса вообще когда-нибудь у зубного — хотя бы один раз за всю свою недолгую жизнь — но на всякий случай кивнул.— Ой, смотри, а прикольно! — Алекс снова надавил на щеку Бликсы и с восторгом указывал Франку на образовавшуюся впадинку. — Типа пластилина, но не жирный…— Не надо… — тихо попросил Франк.— Не жирный, Франк! Ну ты типа понял, да? — продолжал изгаляться несостоявшийся скульптор.— Хватит! — крикнул Франк.Сам не зная, что делает, он схватил Алекса за шиворот, вздернул на ноги и развернул к себе лицом.Какую-то секунду Алекс неподвижно смотрел в глаза Франка, а потом чуть наклонил голову и поцеловал его в губы.Наверное, надо было сопротивляться — ударить его по лицу, так чтобы рухнул на пол, перекатившись через тело Бликсы. А потом что? Тоже добивать ногами? Хватит с него трупов.Франк почувствовал себя очень странно.Если бы Франк хорошо учился в старших классах (или программа их школы была менее консервативна), он знал бы, что возбуждение является одной из типичных реакций на стресс. Но Франк учился плохо по всем предметам, кроме физкультуры и физики (еще Закона Божьего, но там он ловко списывал у симпатизирующей ему девчонки), и поэтому биологии не знал.Франк знал только, что поцелуи Алекса не были чем-то неприятным. Почему-то он вспомнил, как год с лишним назад, после того второго злосчастного концерта Бликса целовал его, лихорадочно, быстро: успеть, скорее, пока Франк не оттолкнул, не обиделся, не ушел. Поцелуи больше напоминали укусы — торопливые, неловкие, жадные. Франк тогда понял, что не умеет целоваться — он просто не мог понять, как от этого получают удовольствие. Зубы больно клацают о зубы, во рту кровь, на шее потом синяки… И не только на шее…Здесь же было совсем другое. Алекс целовал легко, почти невесомо, осторожно. Это было странно. Это было приятно. И он ни на чем не настаивал. Когда Франк мотнул головой, мол, я хочу сказать кое-что, Алекс тут же отклонился и взглядом попросил, ободряя — говори.— Я не специально, — тихо начал Франк. — Я не хотел его убивать. Не думал, что всё так выйдет…— Конечно, не хотел, — подтвердил Алекс.— И… он дразнил меня, понимаешь? Издевался надо мной. Повторял зачем-то имя того австралийца…Алекс брезгливо поморщился, но кивнул Франку, чтобы тот продолжал.— Кувыркался ведь с ним, небось, всю ночь… Как последняя разъебанная шлюха…Алекс гневно сверкнул глазами и фыркнул.— Он просто хотел, чтобы я ударил его сильнее. Знаешь, когда мы записывали, и на Бликсе были микрофоны, я ведь бил не в полную силу… А потом… я не знаю, что на меня нашло. Наверно, он думал, что мы сделаем еще одну сессию, и я буду бить как надо…— Перемудрил, — скептически хмыкнул Алекс, но тут же снова придал лицу выражение сочувствия и понимания.Франк рыдал, размазывая слезы по щекам кулаками:— И… и я не хочу в Моабит, Алекс… Я ведь не думал… Я не желал ему смерти, никогда…— Все будет отлично, — ободряюще улыбнулся Алекс. — Я принесу тебе в тюрьму проигрыватель.— Ага, с веревкой внутри? — горько усмехнулся Франк. — Нет уж, спасибо. Нам надо… похоронить Бликсу. Не хочу, чтобы он достался этим стервятникам.— Вот и правильно, — согласился Алекс и поцеловал Франка снова — на этот раз дольше, решительней и с языком.Франк не сразу понял, как это с дружеского утирания слез оборотистый юноша перешел к страстным поцелуям и дразнящим покусываниям. А когда понял, было уже поздно.С Бликсой Франк привык, что любое утешение плавно перетекало в секс, но от Алекса не ожидал. Впрочем, Алекс от себя тоже подобной наглости не ждал. Все как-то само получилось. ?От потрясения, наверно?, — подумал он.Все было слишком нереальным. Алекс поймал себя на мысли, что не воспринимает происходящее всерьез. Это какой-то долбаный перформанс. Точнее хэппенинг. Понахватался Бликса от Вольфганга, вот и устраивает невесть что. Наверняка запрятал куда-нибудь камеру, сам наглотался чего-нибудь этакого, и простодушного Франка подговорил… Абсурд какой-то. Очень по-баргельдовски. Алекс отказывался верить в его смерть, иначе не смог бы так уверенно и настойчиво целовать сбитого с толку Франка. На того же нашло оцепенение. Он не отталкивал Алекса, но отвечал на поцелуи совершенно безразлично, погрузившись в себя, все больше утрачивая связь с реальностью. Алекс торопливо целовал шею Франка, и казалось, будто Бликса вот-вот поднимется и заявит права на свою собственность. Но влечение, уже давно лишившее Алекса сна, вырвалось из-под контроля, и он был не намерен отступать, не получив все, чего хотел.Дрожащими от волнения пальцами он принялся стягивать с Франка майку — тот вяло помогал ему, глядя куда-то в сторону пустыми глазами. Н-да, не совсем так Алекс представлял их первый раз, но, как говорится, довольствуйся малым. Пальцы изучающе заскользили по сильным широким плечам, нащупывая твердые мышцы, спустились ниже, погладив грудь, и нерешительно остановились на животе.Алексу показалось, сейчас он подавится собственным сердцем от волнения, а возбуждение было настолько сильным, что он окончательно перестал контролировать себя, вычеркнув из сознания все детали — студию, труп, абсурд ситуации. Застонав, Алекс опустился на колени и потерся щекой о живот Франка. Франк не реагировал, продолжая пялиться в пространство. Алекс лизнул солоноватую от пота кожу, и принялся расстегивать ремень солдатских штанов. Франк вздрогнул, когда с него стянули трусы, и недоумевающе сверху вниз взглянул на Алекса, стоящего перед ним на коленях.— Слушай, что ты творишь?Алекс лишь коварно улыбнулся и, успокаивающе поглаживая его бедра, взял вялый член в рот. Франк снова вздрогнул. Показалось, будто молния скользнула по позвоночнику — Бликса тоже предпочитал заглаживать вину не словами, а вот так вот, стоя на коленях.Алекс едва не поперхнулся, когда член в его рту стал увеличиваться, а широкая жесткая ладонь опустилась на затылок. Это был его первый опыт подобного рода, и он начал беспокоиться, что сделает что-нибудь не так. ?Где уж мне с Бликсой тягаться… тот, небось, натренировался…? Но Франк настойчиво толкнулся вперед, и все сомнения мгновенно улетучились. Старательно работая языком и легонько покусывая пульсирующий член с выпуклыми венами, Алекс расстегнул свои джинсы и начал дрочить — никаких сил не было сдерживаться.Франк жмурился, акцентируясь лишь на бархатистой влажности рта — этот момент оживлял Бликсу. Он почти верил, что перебирает пальцами его волосы, вот только у Алекса они были на ощупь другими, не такими ломкими, что ли. Но все равно, пока этот скорбный минет продолжался, Бликса как будто был жив. Этакое прощание на пороге вечности. Символично. Он это любил.Почувствовав, что Франк начинает переминаться с ноги на ногу и мелко вздрагивать, Алекс пришел к неожиданному выводу:— У тебя ноги устали?Франк опустил на него помутневший взгляд и кивнул. Стоять в процессе и правда было тяжеловато. Нужна была опора. Неудивительно, что оба синхронно подумали о невысоком и очень подходящем для этого столике в углу. И так же синхронно к нему двинулись: Франк — пятясь и путаясь в штанах, а Алекс — на коленях и с безмолвной молитвой, чтобы ни обо что не запнуться по пути. Не хотелось, как-никак, откусить Франку член. Хотя бы до того момента, когда он лишит Алекса девственности.Франк с облегчением вздохнул, почувствовав, что край стола упирается ему в бедро. Он быстрым движением смел на пол какие-то провода, диоды, микросхемы — все сейчас было неважно, даже очередная истерика Эндрю по поводу порчи его игрушек, — и оперся о столешницу, чуть откинувшись назад и дав Алексу возможность двигаться более уверенно.?Хорошо, что я в умывальнике сполоснулся, — подумал Франк. — А то неловко бы вышло?.Глядя, как осмелевший Алекс глубоко берет в рот его член, чуть сжимая у основания, как закрывает глаза и наклоняет голову, с комичной старательностью выводя языком невидимые узоры, Франк подумал, что во всяком деле у каждого человека есть своя манера, и это, пожалуй, даже правильно. Если бы Алекс вел себя сейчас точно как Бликса, демонстрируя знакомство с фильмографией Линды Лавлейс и полное отсутствие рвотного рефлекса (и аденоидов — подсказала услужливая память), это было бы все-таки не совсем хорошо. А так это был своеобразный оммаж Бликсе, минет-трибьют, кавер-версия, если выражаться в музыкальной терминологии…Франк шумно вздохнул. Из-за того, что Алекс действовал неумело, удовольствие растягивалось и становилось почти мучительным. Франка так и подмывало запустить руку в мягкие темные волосы и тянуть Алекса на себя снова и снова...— Я оу ея, — сказал Алекс краешком рта.— Что, прости? — светски поинтересовался Франк, отвлеченный от неблаговидных планов.Он совсем замечтался и мысленно уже несколько раз кончил, помыл руки, лицо и член, распилил Бликсу и в данный момент плыл на воображаемой лодке посередине ночной Шпрее, придерживая ногой гору черных полиэтиленовых свертков и периодически скидывая их за борт.— Я хочу тебя, — сказал Алекс, с трудом оторвавшись от лакомого.И, в ответ на непонимающий взгляд Франк, пояснил:— Я хочу тебя внутри. Возьми меня, Франк.?Куда? В лодку?? — чуть было не спросил его Франк, но тут же догадался, что Алекс опять про секс. Вот же ограниченный юноша…— Я хочу тебя. Хочу твой член. Трахни меня, — шептал Алекс фразами из любимых желтых романов.— Ты уверен? — Франк поморщился. Ему вовсе не улыбалось сейчас подготавливать этого несчастного, были дела и поважнее…Так говорила одна половина его существа, условно — верхняя. Нижняя же, немного приунывшая от бессобытийности, напротив, восприняла предложение на ура.— Уверен, — шепнул Алекс и улыбнулся грешно и порочно, в результате чего стал похож на безумного мальчика с гиперактивностью — которым он, в общем-то, и являлся.***Около восьми вечера Ник направился в ?Risiko?. Он вдоволь нагулялся по Берлину и насмотрелся на деловитых немцев. Чтобы скоротать время даже купил газету. На немецком, правда. На английском не нашел. Некоторое время с любопытством вчитывался в слова, выискивая знакомые, но быстро бросил — большинство оказались непривычно длинными и подавляли громоздкостью.В баре как всегда было накурено и тесно. Ник протолкнулся к стойке, старательно огибая парней, возвращающихся к своим столикам с тяжелыми пивными кружками, и взгромоздился на высокий табурет. Бармен, что-то обсуждавший с клиентом, дал знак, что сейчас подойдет. Ник согласно кивнул и принялся озираться. К его огромному разочарованию, Бликсы нигде не было. Наконец, бармен закончил жизненно важный разговор и обернулся к Нику.— Что будете?— Давай какого-нибудь темного пива, мне все равно, честно говоря, — пожал плечами Ник, интуитивно поняв фразу, и задал животрепещущий вопрос: — А где Бликса?Бармен, с трудом продравшись сквозь неискоренимый австралийский акцент, разобрал, что клиент желает пиво, вроде бы темное, и узнать про Бликсу. С трудом подавив гаденькую ухмылку, он тщательно принялся строить ответ на английском:— Бликсы нет, я его подменяй. Вообще, сегодня смена его, но он не являться. Это бывает.Ник поблагодарил за налитое пиво и информацию, и уныло подпер голову кулаком — раз неуловимого Баргельда нет, тут ему делать нечего. Придется идти домой.Бармен, не сумевший совладать с любопытством, оперся на поцарапанную стойку и склонился к нему:— Если тебе надо, я могу передать Бликсе, когда он быть.— Да мне особо нечего передавать, — вдруг тяжело вздохнул Ник, поглядев на пиво. — Он назначил встречу и не пришел, и здесь его нет, — растерянно пояснил он бармену. — Мы должны были на студии встретиться, но там никого. Так что просто скажи, что Ник Кейв его искал.— Сказать, обязательно, — пообещал сменщик.Но что-то в привычную схему не укладывалось. Этот смешной парень сказал, что встреча должна быть на студии. Бликса с ним договорился. На студию он бы не стал звать кого попало, значит, парень с акцентом (вокалиста The Birthday Party бармен в нём так и не узнал) или музыкант, или журналист, уж кто-кто, а Бликса ни за что не упустил бы возможность блестнуть. Но он не явился. Или парень врет, и никуда его не звали, а сам он очередной надоедливый ухажер, подцепленный Бликсой ради спортивного интереса на какой-то тусовке, или у Баргельда что-то действительно случилось.Пиво оказалось неожиданно крепким. Чуть захмелевший Ник расплатился и не спеша отправился на съемную квартиру. Что ж, раз не удалось увидеть Бликсу воочию, придется довольствоваться мечтаниями о нем под одеялом.***Бедный Франк хотел было протестовать, но тут протестовать начала нижняя половина его существа, и Франк сдался.?Всегда так, — мрачно думал он про себя, пока дрожащий от предвкушения альковных восторгов Алекс скидывал на пол оставшуюся хрупкую электронику. — Вот каждый раз что-то подобное. С Бликсой тоже так было. А еще говорят, мол, пьяная женщина — себе не хозяйка. А я не женщина. И даже не пьяный…?От этих мрачных мыслей его отвлек страстный стон юного Алекса, напомнивший Франку почему-то предсмертный хрип раненого морского котика из одной документальной передачи про жизнь животных Полюса.Алекс лег грудью на стол и уткнулся лицом в скрещенные руки. Из-за юношеской своей худобы и тонкости он со спины мог вполне сойти за очень поджарую девушку — особенно, если прищуриться. Это вызвало у Франка воспоминания отрочества о спортивном лагере и тамошних его досугах с пловчихами, и нижняя половина в очередной раз отреагировала положительно — хотя, казалось, куда бы уж ещё.— Ты хочешь, чтобы я… — на всякий случай в последний раз уточнил Франк.— Да! Чтобы ты вставил мне! — выдохнул Алекс. — Засадил свой большой, нет, огромный…— Да понял я, понял, — забормотал Франк и суеверно обернулся почему-то на тело. — Смазка есть?Продолжая развратно улыбаться, Алекс полез в карман рубашки. Пошарил там. Пошарил снова, уже более нервно. И тут он улыбаться перестал.— Нет, — наконец, неуверенно сказал Алекс.— Твою ж мать, — Франк закатил глаза к потолку. — Что ж все такие забывчивые?Алекс поморщился от этого ?все? и предложил:— Давай насухую. Я смогу.Франк даже не стал ничего комментировать. Он лишь тоскливо оглядел студию в поисках масленки — ведь была же где-то, если Эндрю не унес…— Пожалуйста, сделай это, — шептал юный безумец.И Франк сделал. Он удержался от пары едких комментариев и одного негативного пророчества. Это стоило ему некоторых усилий, но собравшуюся в результате слюну он прилежно нацедил в ладонь и растер по много что пережившему за этот день члену.?Видно, судьба такая?, — подумал Франк, элегически вздохнул и осторожно положил мокрую ладонь Алексу на бедро, приноравливаясь, как будет держать.От неожиданности Алекс подскочил и с громким стуком рухнул обратно на стол.— Уже? Ты уже делаешь это? — встревоженно спросил он.— Пока нет, — цензурно ответил Франк. — Ты это… расслабься. А то больно будет.— О, я люблю, когда больно, — мечтательно протянул Алекс и в ту же секунду зашипел: — А, черт! Франк, стой!— Ну уж нет, — пробормотал Франк. Все только и делают, что им помыкают. ?Франк, сыграй так, сыграй этак. Франк, быстрее. Франк, медленней?. Достали!Он решительно взял Алекса за выступающие подвздошные кости и толкнулся бедрами вперед. К удивлению Франк, у него даже получилось. Было непривычно узко, почти до боли, но терпимо. А главное, Алекс, кажется, тоже вполне мог это вынести. Он вздрогнул и весь напрягся, но тут же прогнулся еще сильнее и позволил Франку войти глубже. А еще он не утратил рассудка и болтливости.— Я не представлял, что это так… так… никогда не знал… ооо…Франк молча и мрачно, короткими поступательными движениями впечатывал Алекса в стол. Почему-то не верилось, что такой неплохо разработанный юноша прям ничего-ничего не знал. Франка это злило — как и любая ложь.— О, я… Франк… какой ты… — коротко постанывал под ним Алекс. Стол поскрипывал и постанывал тоже.— И какой? — спросил Франк. Второй раз за день он слышал это, но никто почему-то не договаривал. Видно, так и суждено ему умереть, не узнав, ?какой? он.— Потрясающий! — выстонал Алекс.Он подвинулся немного назад, так, что грудью по-прежнему лежал на столе, но при этом имел возможность двигать бедрами, подаваясь навстречу Франк. Через некоторое время Франк с неудовольствием отметил, что это Алекс теперь задает ритм — причем отличный от его. Франк поморщился — никогда не любил синкопы.— Я… думал о тебе, с тех самых пор, как увидел, — откровенничал Алекс, растирая мозолистой ладонью по своему члену капли выступавшей смазки. — Уже год… нет, больше.— Угу, — согласился Франк.— Когда я увидел вас с Бликсой, я сразу понял, что вы вместе. И мне захотелось сделать что-то страшное, убить — либо себя, либо его…— Ооо, — удивился Франк.— Но я понимал, что это невозможно… да и кому будет лучше… И поэтому я мечтал каждую ночь… глупости, конечно…— О чем мечтал?— О том, как он умрет, и тогда мы с тобой будем вместе!Франку очень захотелось обломать наглому сопляку весь кайф и побольнее припечатать головой об стол, но вместо этого он яростно, со всей силы, толкнулся вперед, так, что Алекс что-то сдавленно вякнул, и кончил.У Алекса даже слезы на глазах выступили — во-первых, больно было, во-вторых, обидно, что не удалось кончить одновременно, как о том мечталось, а в-третьих, выскользнувший из него Франк даже не предложил помочь — попользовался и отчалил в санузел. Ишь, чистюля какой. Уныло поглядев на опавший член, Алекс вздохнул и решил, что еще отыграется. Когда-нибудь.Лола сидела в паре шагов от стола и, вывалив розовый язык из пасти, внимательно наблюдала за всем происходящим. На рыжей лохматой морде читались неподдельный интерес и участие. Алекс не любил Лолу. С завистью он смотрел на хозяев, выгуливающих немецких овчарок, доберманов, ризеншнауцеров и прочих достойных представителей собачьего племени. Понятливых и послушных. Лолу он не жаловал отнюдь не за беспородность, а за непроходимую тупость. А ещё говорят, что дворняжки умнее породистых! Лола таковой не являлась. Игривостью она тоже не отличалась, и, похоже, единственное, что интересовало её – это еда. Хаке никак не мог понять, почему мать души в ней не чаяла. А ещё он начал жалеть, что позволил собаке увязаться за собой, а не прогнал обратно домой.— Ну что смотришь? — проворчал Алекс, застегивая пуговку на джинсах. Лола дернула ухом, но, конечно, не ответила.За тонкой перегородкой шумела вода, — Франк вздумал в раковине мыться, что ли, — а на Алекса вдруг накатил жуткий стыд. Вот Бликса лежит, мертвый, в крови, наверняка принявший мучительную смерть, а он такое тут вытворял — совсем башню сорвало.Алекс осторожно подошел к окостеневшему телу и опустился на корточки. Лола было сунулась к нему, но он ее отогнал.Бликса лежал белый-белый, местами не по-хорошему посиневший, и явно не шутил. Кровь изо рта и рваных ран на груди собралась на полу и мутно поблескивала в тусклом свете галогеновой лампы. Пятно растекалось уродливой медузой, неведомой морской тварью, и, казалось, тянуло щупальца к ботинкам Алекса. Тот испуганно отпрянул. Живой человек не может потерять столько крови. Ну, потерять и остаться в живых.Алексу стало страшно. Он начал понимать. Осознавать масштабы случившегося.Он еще раз потрогал мёртвого вокалиста. И вправду, холодный. И уже не похож на пластилин — ни на жирный, ни на нежирный, ни на какой не похож! Не похож!— Франк! — крикнул Алекс в неконтролируемом ужасе, вскакивая с пола. — Франк!!!— Ну чего еще? — Франк вышел к нему, на ходу застегивая штаны.— Франк, он правда умер, — пожаловался Алекс.— А я о чем? — хмыкнул Франк. Алекс бросил быстрый взгляд на его лицо и обомлел.— Ты там что, волосы красил?— Нет, — помотал головой ударник. Что ещё за дурацкий вопрос?— Значит, у тебя прядка седая, — Алекс машинально дотронулся до его виска.— Не смей меня трогать! — вдруг заорал тот, больно ударяя Алекса по руке. — Иди вообще отсюда!— Я бы рад, — усмехнулся Алекс.— Ты зачем сюда пришел? — стонал Франк как от зубной боли.— Кассету тебе показать, — Алекс потянулся за сумкой, повешенной на спинку стула. — Вот…— Вижу! Красивая! Иди вон! — продолжал истерить Франк.— Так дверь же заперта, — робко попытался вернуть его в реальность Алекс.Не помогло. Франк только злобно зыркнул и процедил что-то про мальчишек, которые все усложняют.?Интересно, если бы я признался, что хотел сегодня… ну вот то, что мы и сделали, это бы его успокоило? — как-то отстраненно размышлял . — Мне бы вот такое, например, польстило?.Внезапно он почувствовал странное спокойствие. Да, положение безвыходное — на первый взгляд. И очень щекотливое, конечно. Но не все так плохо. Прошло чуть меньше часа, есть они пока не хотят. В комнате хорошая вентиляция, есть свет, и даже вода. Кстати, вода.Алекс поразмыслил, что после случившегося ему надо восполнить водный баланс — да и мало ли, что еще будет сегодня вечером. И помыться бы неплохо — хотя ему это, конечно, сложнее, чем Франку.Оставив того вздрагивать и злобно бормотать что-то над мертвецом, Алекс пошел в туалет, уже предвкушая, как откроет кран над старым потрескавшимся умывальником, поплещет в лицо ледяной водой и вдоволь напьется.Он повертел один заржавевший кран, потом другой. Воды не было.И тут Алекс вспомнил, что видел по дороге сюда на столбе объявление о внеочередном испытании теплосетей.— Франк, вода кончилась, — сказал Алекс и тут же пожалел — кто знает, как подействует эта скорбная новость на неуравновешенного ударника.— Как? — тупо переспросил Франк. — Минуту назад была.— Ее отключили, алло, прием!— Да только что же была…— Не-е-ет, — протянул Алекс с каким-то злобным удовольствием. — Это старая в трубах стояла. А ты ее всю потратил на свой хе-е-ер. Молодец, Франк, из-за тебя мы теперь умрем.— Да? А чья была идея?.. — рявкнул Франк и осекся, в очередной раз покосившись на труп.Бликса молчал и ухмылялся. На губах его запеклась кровавая корка. Франк вдруг громко всхлипнул, так, что Лола шарахнулась в сторону, и грохнулся на колени перед телом. Все-все сегодня было такое отвратительное, такое страшное и донельзя абсурдное. ?Я же любил его?, — с каким-то отчаянием подумалось Франку. Бликса, жравший спиды, не спящий по многу ночей, а потом воплощающий безумные идеи, определенно адекватным не был, но Франк осознал, что и его самого вменяемым не назовешь — он легко попадал в зависимость от любого, способного решительно командовать, повиновался с собачьим послушанием, затем выходил из себя и рукоприкладствовал, пытаясь отвоевать свободу, потом снова слушался… и вот, убил Бликсу, а потом еще и трахнул не в меру наглого парня, затесавшегося в ?Новостройки? — никто его не звал…— Вот блядство, — выругался Алекс, убедившийся, что воды и правда не будет. Не изощренно, совсем не как Бликса.— Слушай, а откуда у тебя ключи? — встрепенулся вдруг Франк. Закралось подозрение, что Бликса с ним тут ?репетировал? время от времени. Или планировал.Алекс, принявшийся подбирать с пола сброшенное в порыве страсти, дернул плечом:— Ну не хозяин же мне их дал. И тем более не Бликса. Я слепок сам сделал.?Ну и молодежь нынче пошла?, — подумал Франк и снова перевел взгляд на Бликсу. Горло сразу сжал предательский спазм. Едва сдерживая слезы, Франк коснулся скулы Бликсы, и вдруг, разрыдавшись, порывисто обнял тело и прижал к себе. Казалось, после смерти Бликса стал еще более костлявым. Франк прижался мокрой щекой к его холодному лбу, и принялся раскачиваться, как кататоник.Лола от такого зрелища заскулила и заползла за обшарпанный пыльный диван. Алекс отвлекся от полезного дела и, замерев, уставился на Франка — зрелище было жуткое: убийца с искаженным лицом, заливаясь слезами, обнимает труп своей жертвы, и тихо подвывает.Франк крепче стиснул Бликсу и ощутил какое-то подобие успокоения — вот теперь-то он только его. Тихий, послушный, не ерничающий, не цитирующий постструктуралистов и не заглядывающийся на каких-то девок и мужиков, не ищущий чужого внимания и признания. Франк нежно погладил мертвого по щеке и уложил взлохмаченную голову себе на плечо, будто воображал, что Бликса просто задремал.Алекс передернулся — страх неприятно защекотал под ложечкой, и торопливо отвел взгляд.— Мой, — вдруг сказал Франк, укачивая Бликсу. — Не дам его резать.— Ладно-ладно, — согласился Алекс, — не будем.Он рассудил, что утро вечера мудренее, — потому что других вариантов у них все равно не было.Франк продолжал шептать и раскачиваться, как заведенный. Кажется, он начал рассказывать Бликсе сказку на ночь.Алекс прикинул, у кого еще могли быть дубликаты ключей. Полученные более законно, чем его набор.Басист Марк — единственный вменяемый участник группы, и единственный же, по странному стечению обстоятельств, с кем Бликса (предположительно) не спал — уехал как раз накануне домой в Гамбург и должен был вернуться через неделю как минимум.Оставалась одна надежда — Эндрю. Но время репетиции давно прошло, а второй ударник так и не появился. Неужели ему именно сегодня приспичило обидеться за что-нибудь на Бликсу? Или какие-то страшные, роковые, не вовремя возникшие обстоятельства ему помешали? Не астероид же на него свалился, в конце концов! И если в город не привезли, конечно, очередную партию контрабандной китайской электроники, Эндрю должен скоро прийти, просто обязан!Но за закрытыми окнами опускалась берлинская ночь, чернильно-густая и непроницаемая. Уж полночь близилась, а Унру все не было, и Алекс понял, что придется выживать с тем, что есть.Он почувствовал легкую досаду от того, с каким усердием Франк укачивал мертвого Бликсу. Получается, он действительно его… любил? Тут Алекс понял, что все его пролитые в одиночестве слезы от оказавшихся на ощупь больше, чем на вид, твердых предметов, были пролиты вотще и напрасно. Франк принадлежал Бликсе безраздельно, и даже после смерти тот сохранял над ним власть. Вот и сейчас…Ничего-ничего, пусть Франк еще немного подурит. Это даже хорошо, что он нашел себе игрушку. Авось и время займет, и сил у него поубавится, а там утром и Эндрю придет, обвешанный ключами, как новогодняя елка, и все будет…Тут Алекс понял, что начинает уже заговариваться. Пока только мысленно, но что же будет к утру?.. Нет, надо успокоиться и поспать. Тем более что делать все равно больше нечего — дрочить пока не хотелось, а к музицированию душа в данный момент не лежала. Поэтому Алекс завернулся в куртку и устроился на диване, надеясь, что ветхая обивка не порвется под весом тела, и он не провалится в кишащую насекомыми, а может быть, и грызунами, мякоть. Перед тем, как лечь, он дотянулся до выключателя, и в комнате установилась полная темнота. Алекс поворочался немного, прислушиваясь к бормотанию Франка.Он почти уже задремал, когда услышал звук шагов по старому линолеуму. Потом диван прогнулся и скрипнул, но выдержал, и Алекс почувствовал тепло еще одного тела рядом. Он расстегнул на всякий случай джинсы, но Франк молча уткнулся лицом ему в плечо, и уже через минуту тихонько засопел, вымотанный всем произошедшим. Через несколько минут Алекс уснул тоже.И они спали на этом ветхом и ненадежном ложе гораздо крепче, чем в то же самое время на другом конце города Ник Кейв, зажевавший в пылу эротического кошмара уголок цветастой наволочки.