Глава 7 (2/2)

Начальник молча вел машину. Я чувствовал, что он злится. Мне с трудом удавалось собирать разбегающиеся в разные стороны мысли. Под действием успокоительного я соображал слишком вяло, но главное все же уяснил. Костя жив. Асталин не убийца. Ничего этого не было. У меня Воздействие. И я не просто глупый. Я идиот.- Извините, - не слишком охотно буркнул я.- За что?- За то, что ударил вас.

- Не говори чепухи, - отмахнулся начальник. – Ты же не соображал, что творишь. Кстати, почему я?- Что? – не понял я.- Почему именно я убил беднягу Константина?В голосе Асталина послышалась насмешка. Но я уже был не в состоянии придумывать ответ. Успокоительное меня окончательно добило, и я провалился в сон.

Когда я проснулся, уже начинало вечереть. Мы все еще ехали и, судя по всему, поднимались в гору. Дорога превратилась в узкую полоску шоссе, петлявшую в узорах горного серпантина. Здесь было невероятно красиво. По одной стороне дороги темнел лес и возвышались горные пики, а по другой, внизу крутых обрывов, блестело бирюзовое море.

- Мы на месте, - сообщил Асталин, когда его машина почти уперлась в огромные железные ворота в центре длинной высокой изгороди. – Это клиника, о которой я тебе говорил.Клиника оказалась целым комплексом красивых белоснежных зданий, утопающих в зелени. Хвойные деревья чередовались с лиственными, но первых было значительно больше, и в воздухе висел аромат хвои. Вокруг аккуратных дорожек пестрели яркие цветочные клумбы. Это место казалось таким спокойным и безмятежным.Мы остановились в конце асфальтированной аллеи у большого трехэтажного здания, явно игравшего роль главного корпуса. Я выбрался из машины, наслаждаясь свежим горным воздухом, напоенным ароматами цветов и хвои. У меня все еще дрожали ноги. Сколько же мне вколол этот предатель Луковский?Нас уже ждали. На пороге здания появилось двое мужчин в одежде санитаров. Они везли с собой кресло-каталку, при одном виде на которое мне стало плохо. Я не хотел усаживаться в него как инвалид-паралитик, но моего мнения никто не спрашивал. Меня просто запихнули в кресло и покатили в здание, сообщив Асталину, что главный врач ожидает нас с нетерпением.Главного врача звали Герман Анатольевич Дорофеев. Это был маленький низенький толстяк с хитрыми глазками и приторной улыбкой. Он не понравился мне с первого взгляда. Асталин, кажется, был не лучшего мнения об этом человеке. Он ограничился тем, что пробормотал короткое сухое приветствие, когда нас провели в большой и роскошно обставленный кабинет. Зато Дорофеев, судя по всему, был безумно рад видеть моего начальника. Он суетливо подхватился из-за своего огромного стола и кинулся нам навстречу.- Андрей Александрович, дорогой! Сколько лет, сколько зим! Давно не виделись!- И Слава Богу! – отрезал Асталин. – Давайте к делу, Герман Анатольевич.

- Да, да, да. Разумеется! Самое важное – это наш пациент. Это он?- Да, он. Мой сотрудник, Маринский Даниил Владимирович.- Очень, очень приятно.Маслянистые глазки впились в мое лицо.- Дорогой мой Даниил Владимирович, как вы себя чувствуете?- Я хочу встать.Я отшатнулся, когда Дорофеев протянул ко мне свою пухлую ладонь. Мне показалось, что он собирается потрогать мой лоб. Главного врача это не смутило. Он захихикал, словно я сделал что-то очень смешное, а потом нажал на кнопку вызова в центре стола.

На зов тут же откликнулись. Минуту спустя в кабинет бочком протиснулся громила в форме санитара. Он был выше и больше меня раза в два и благодаря своим квадратным плечам напоминал шкаф.- Это Леонид, - объявил Дорофеев. - Один из наших лучших санитаров. Леонид, а это Даниил, наш новый пациент и твой подопечный.Он усмехнулся, и причем так мерзко, что мне тут же захотелось отвернуться. Я попробовал встать, но Леонид оказался быстрее. Он в мгновение ока очутился за моей спиной и положил свои тяжелые руки мне на плечи.- Какого..?Я попробовал вырваться, но безуспешно.- Успокойтесь, Даниил, - масляным тоном протянул Дорофеев. Его глазки довольно поблескивали.- Не трогайте меня! – с внезапно нахлынувшей яростью воскликнул я. - Я не сумасшедший! Что следующее – смирительная рубашка?!- Ну что вы, это же совсем крайние меры, - пропел главный врач. - Верно, Леонид?Громила промолчал. Вместо ответа его пальцы еще ощутимее впились в мои плечи. Я забился сильнее, не собираясь терпеть этот произвол.

- Прекратите, - негромким и абсолютно ледяным голосом скомандовал Асталин.

Этого оказалось достаточно. Леонид мгновенно убрал руки и даже отступил на шаг назад. Герман Анатольевич сразу как-то сжался, став похожим на воздушный шарик, из которого выпустили часть воздуха.

- Я же предупреждал, - обманчиво мягким тоном сказал начальник.- Да, да, да.Дорофеев торопливо замахал руками.- Тысяча извинений, дорогой Андрей Александрович. Леонид, спокойнее. Это все мой склероз. Даниил Владимирович не пациент. Он… наш гость. Мы просто немного подлечим его, улучшим психическое состояние…- У меня Воздействие, зачем мне улучшать психическое состояние? – выпалил я, все еще не в состоянии успокоиться.

- Воздействие? – как будто удивился Дорофеев.

- Воздействие, - сухо повторил Асталин. – В чем дело? Я же говорил. Похоже, у вас действительно проблемы с памятью.

- Конечно, конечно.Дорофеев выдал очередную елейную улыбку, от которой меня затошнило. Я отвернулся. Никогда не думал, что буду способен возненавидеть незнакомого человека всего за несколько минут. Наверное, я и правда схожу с ума.- Мне надо домой позвонить, - буркнул я.- А вот этого никак нельзя, дорогой мой мальчик, - с притворным сочувствием на лице и видимым удовольствием в голосе сообщил Дорофеев. – Правилами нашей клиники запрещены телефонные звонки пациентов… я хотел сказать, гостей клиники, куда бы то ни было и кому бы то ни было.

- Что? – я посмотрел на него с отвращением, которое даже не пытался скрыть. - Вы издеваетесь? Я должен позвонить домой! Иначе я тут не останусь!Не раздумывая, я поднялся из этого проклятого кресла и направился к столу. Прямо к телефону, стоявшему на краю.

- Нет.Мою протянутую руку перехватила лапища Леонида. Я не ожидал от него такой прыти и заорал, скорее от неожиданности, чем от возмущения.

- Отвали! Убери руку!Он не слушал. Схватив меня в охапку, громила потащил меня к дивану, стоявшему в углу кабинета. Он почти навалился на меня всей своей тушей, и это было ужасно. Я закричал, а потом крик застыл у меня в горле, и я начал задыхаться. Перед глазами все потемнело. Меня охватил приступ внезапно накатившей паники. Не надо меня трогать, не смейте ко мне прикасаться, я не хочу…Все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Леонид отпустил меня, и я благополучно приземлился на диван. Сам санитар убрался в противоположный угол комнаты и застыл там, в углу, неподвижным изваянием. Дорофеев вообще каким-то чудом очутился у двери и держался за ручку с видом зайца, готового кинуться наутек при первых признаках опасности. Рядом со мной остался только Асталин, который еще секунду назад стоял у окна. Это он прекратил весь этот кошмар? Конечно он.- Успокойся, Даниил, - мягко сказал начальник. - Никто не собирается ничего тебе делать. Все в порядке.

Он не прикасался ко мне, и я был ему за это благодарен. Сейчас мне было невыносимо даже думать о чьем-либо прикосновении.

- Я должен позвонить домой. Мама с ума сойдет, если я не объявлюсь в ближайшее время. Вы же обещали.- Но это против правил, - начал было Дорофеев. Асталин посмотрел на него, и он заткнулся.- Звони.Начальник сам снял телефонную трубку и протянул ее мне.

Мама ответила сразу же. Она волновалась, потому что я уже должен был прийти домой и, кроме того, не отвечал на звонки по мобильному. Я пытался как-то смягчить неприятные новости, но боюсь, у меня это плохо получалось. Мама держалась, но я слышал, как срывается ее голос и как она глотает слезы, стараясь не тревожить меня. Я тоже запинался как ребенок, чувствуя, что вот-вот сорвусь окончательно.- Позволь мне.Асталин осторожно забрал у меня трубку.- Здравствуйте, Анна Викторовна. Я начальник вашего сына. Успокойтесь, с Даниилом не случилось ничего страшного. Вы же знаете, что такое Воздействие? На первых этапах его влияние на организм практически обходится без последствий. То, что испытывает Даниил сейчас, больше всего напоминает обычную депрессию. К сожалению, ему необходима полная изоляция, потому что таковы правила. В противном случае я не смогу допустить его к работе. Он сейчас в хорошей клинике. Даю слово, что с ним все будет в порядке. Да, около месяца. Может немного больше. Что? Нет, извините. Свидания запрещены.

Он говорил что-то еще, но я уже не различал слов. Я просто стоял рядом и слушал приглушенный мамин голос в телефонной трубке. Уже спокойный и без следов слез. У Асталина все получилось. Когда он закончил и положил трубку, я без сил выдохнул:- Спасибо.- Всегда пожалуйста, - кивнул с легкой улыбкой начальник.

После этого он остался оформить какие-то бумаги. Леонид, больше не пытаясь протягивать руки, повел меня в мою палату.Мне досталась небольшая, но довольно уютная комната с дверью в крохотную ванну и чудесным видом из окна. Я мог любоваться горами и морем, и при других обстоятельствах был бы счастлив. Правда, массивные решетки на окнах не располагали к душевной гармонии.Не зная чем заняться, я сел на кровать и попытался привести мысли в порядок. Сколько меня тут продержат? И как будут лечить? У меня с собой даже личных вещей не было. Да и прав у меня в этом заведении тоже, судя по всему, никаких не было. Мне было одиноко и пусто на душе.

Через какое-то время Леонид принес мне ужин. Он даже не пытался заговорить со мной, чему я был только рад. Этот тип, как и Дорофеев, вызывал у меня слишком большую антипатию.

Асталин даже не пришел попрощаться. Я не сомневался, что он уехал сразу же, как только подписал необходимые бумаги. С чего ему тут оставаться? Он и так потратил на меня слишком много своего драгоценного времени.С наступлением ночи мне стало еще неспокойнее. Я чувствовал тревогу, которая становилась все сильнее и сильнее с каждой минутой. Меня почти трясло. Я не мог спать и даже не пытался ложиться. У меня появилось предчувствие, что вот-вот произойдет что-то плохое.Услышав звук открываемой двери, и я рывком поднялся и сел на кровати. Это был Леонид. У него в руках был поднос, на котором лежали шприц и другие принадлежности для укола.

- Не спишь? – отметил громила вполне очевидный факт. – Это хорошо. Значит, будем собираться.- Куда собираться? – настороженно выпалил я. Мне все это совсем не нравилось.- На процедуры, парень, куда же еще? – пожал плечами санитар. - Но сначала нужно сделать укольчик.Он усмехнулся, и от этой усмешки мне стало нехорошо. Я начал протестовать, пытаясь оставаться спокойным.- Я не пойду. Уже ночь на дворе! Какие, к черту, процедуры?- А какие доктор назначил. Ну, не упрямься. Будь послушным мальчиком и давай сюда руку.

Леонид подошел ближе. Я инстинктивно отшатнулся. ?Будь послушным мальчиком?, - пронеслось у меня в голове. Это уже было! Что-то ужасное начиналось точно так же и после таких же слов. Мое сердце сжалось. Не раздумывая больше ни секунды, я кинулся к двери, надеясь проскочить мимо громилы.- Куда это ты собрался?Леонид перехватил меня на полдороги и повалил на кровать. Схватив мою руку, он быстро и ловко сделал укол. Через секунду я был свободен, но бежать уже не мог. Меня сковала по рукам и ногам знакомая слабость.

- А теперь пошли, парень. Доктор уже ждет.Леонид поднял меня на ноги и, поддерживая за плечи, вывел из палаты. Он почти тащил меня по темному коридору клиники. Мы шли несколько минут, прежде чем меня втолкнули в большую, залитую светом белую комнату. Здесь был стол, подозрительно смахивающий на операционный, много медицинского оборудования и довольно ухмыляющийся Дорофеев в зеленом врачебном балахоне.- А вот и наш дорогой пациент! – пропел он, ловко раскладывая на большом плоском подносе сияющие медицинские инструменты. – Готов к началу процедуры?Я не был готов ни к каким процедурам. От липкого тошнотворного страха у меня задрожали колени. Эти сволочи меня разрезать хотят?- Что вы собираетесь делать? – нервно выкрикнул я.- Для начала раздеть, - ласково сообщил Дорофеев. Он кивнул Леониду, и тот потянул меня к столу. Сильный толчок под колени, и вместо белоснежной стены я уже смотрел на белоснежный потолок. Громила уложил меня на стол и начал деловито стягивать мою футболку.- Нет! – протестующе заорал я.- Все снимай, Леонид. Почему ты раньше этого не сделал? Нашему мальчику больше не нужна эта одежда, – мурлыкал Дорофеев, – Мы обязательно выдадим ему другую. Беленькую, очень красивую и очень удобную.

- Извините, Герман Анатольевич. Сейчас все сделаю.Леонид закончил с футболкой и перешел к джинсам. Я пытался отпихнуть его ногами, но после укола они словно налились свинцом и отказывались мне подчиняться.- Нет, не надо! Не трогай, урод!Я даже кричать толком не мог. Мои вопли были скорее похожи на сдавленные хрипящие всхлипывания. Я был абсолютно беззащитен перед этими мерзавцами. Леонид снял с меня все, кроме трусов, и остановился, ожидая дальнейших распоряжений.

- Вот и славненько, - похвалил его Дорофеев. - А теперь устрой нашего мальчика поудобнее. Боюсь, как бы он сам себе не навредил.Я не сразу понял, что он имел в виду. Зато понял Леонид. Он достал из-под стола толстые ремни с зажимами для рук и ног. Пока я соображал своими затуманенными мозгами, что к чему, мои ноги оказались прикованными к столу.

- Нет!Я понимал, что мне уже не спастись. Сейчас они прикуют мои руки, и все будет кончено. Леонид потянулся к моим запястьям и вдруг остановился. Я услышал чьи-то шаги. Кто-то подошел к столу и остановился у моего изголовья. Я не мог увидеть этого человека и пришел в бешенство. Наверняка кто-то еще из их банды садистов пришел полюбоваться интересным представлением!

- Чтоб вы все провалились в ад, сволочи! Не смейте меня трогать!Это было бесполезно, но я пытался размахивать руками, чтобы помешать Леониду схватить их и приковать.

- Успокойся, Даниил, успокойся, - сахарным голосом уговаривал меня Дорофеев. – Мы не сделаем тебе ничего плохого. Мы хотим тебе только добра.- Какое, на хрен, добро? Что вы собираетесь со мной сделать?У меня оставался последний козырь, которым я мог воспользоваться.- Вы думаете, Асталин не узнает? Это же он меня сюда привез! Если со мной что-нибудь случится, он упечет вас всех за решетку!- Неужели?Сахарная улыбка Дорофеева стала по-настоящему приторной. Он чуть поднял голову, глядя вперед, мимо меня и Леонида.- За решетку, говоришь? Вы слышали, Андрей Александрович?- Слышал.Насмешливо-холодный и такой знакомый голос заставил мое сердце оборваться. Не может быть! Пусть мне показалось, пусть я ошибся! Тот, кто стоял сзади, обогнул стол и подошел ближе. Теперь он стоял передо мной. Это был Асталин.

- Все еще сопротивляешься, котенок? – вкрадчиво спросил он.Я смотрел на него, понимая, что никакой ошибки нет и быть не может, но все равно не мог, не хотел верить!- Почему? – выдавил я.- Почему что?Начальник наклонился. Он улыбался, и это был оскал хищника, наслаждающегося видом беззащитной жертвы. Протянув руку, он погладил меня по щеке. Его глаза сияли красным светом.

- Почему я не уехал? Но как же я мог оставить своего котенка одного да еще так скоро?Его палец коснулся моих губ и надавил, пытаясь проникнуть внутрь. Я отчаянно замотал головой. Что он творит? Каким-то чудом извернувшись, я вцепился пока еще свободной рукой в его руку.

- Почему вы это делаете?!- Потому что хочу избавить тебя от некоторых неудачных воспоминаний. Поверь мне, они совершенно лишние.Я видел горящие красные искры в его глазах и понимал, каким я был идиотом.

- Так это была правда! Нет у меня никакого Воздействия! Вы просто хотите промыть мне голову! Чтобы я не помнил того, что случилось с Костей! Как у вас все это получилось? Как вы всем мозги пудрите?- Тише. Все это не важно.Начальник поймал мои запястья и сам приковал их к столу. Сначала одно, а потом второе.

- Успокойся и расслабься. Все будет хорошо.Он продолжал что-то негромко приговаривать. Я не слушал. Все перекрывало затопившее меня отчаяние. Надежды на спасение не было, а значит, ничего больше не имело смысла. Дорофеев ввел иглу с каким-то прозрачным раствором мне в вену. Леонид медленно протирал холодным и влажным тампоном мои виски и лоб. Они неспешно готовили меня к чему-то ужасному. Как овцу на бойне.

Дорофеев принес большой круглый предмет, напоминающий мотоциклетный шлем. От него во все стороны расходились тонкие проводки. Что это еще за хреновина? Штука, с помощью которой они собираются промывать мне мозг? Или спалить его к чертовой бабушке? Я беспомощно всхлипнул, заметавшись, как рыба на крючке. Только бы не расплакаться, как девчонка, перед этими… Леонид приподнял мою голову и вставил зажим в мой рот, чтобы я не орал. Вместе с Дорофеевым они надели на меня шлем и начали закреплять его с помощью проводков и маленьких присосок. Моя апатия сменилась мгновенным ужасом и еще более сильным сожалением. Я ведь даже не попрощался с мамой!

- Все в порядке.Как сквозь туман до меня донесся голос Асталина. Он накрыл рукой мои сведенные судорогой пальцы и переплел их со своими. Сжал их так осторожно, словно они были хрустальными.- Я рядом. Я не оставлю тебя. Не бойся, котенок.Да пошел ты, тварь. Ненавижу тебя, скотина, убийца, монстр. Ненавижу! Убью, если выживу. Это была моя последняя здравая мысль. Потом последовала яркая вспышка и ослепительная боль. Она вспыхнула в голове, а затем разлилась горячей волной по всему телу. Что-то словно подбросило меня в воздух, вырывая один за другим беззвучные крики из моего горла.Боль накатывала снова и снова. Невыносимая, изматывающая, убивающая что-то во мне по крупицам. Она то затихала, то вспыхивала с новой силой, враждебная и черная, как ночной мрак. Это продолжалось до бесконечности. Я словно перестал существовать, выпав из этого мира, и ничего больше не знал и не помнил. У меня были только боль и прикосновение чьих-то пальцев. Кто-то держал меня за руку, не отпуская в темноту, и это было единственное, что удерживало меня на плаву.Потом, спустя целую вечность, я услышал голоса и даже начал различать отдельные слова. Голосов было два, один противно тонкий и срывающийся до визга, а второй холодный и четкий.- Больше ему нельзя, он не выдержит! – почти испуганно лепетал визгливый. – Вы же не хотите разрушить ему мозг? Один последний раз и все! Иначе я больше ни за что не ручаюсь!- Все воспоминания исчезли? – невозмутимо спросил холодный голос. - А как насчет того, что происходит сейчас?- Будет стерто через минуту, как и все остальное. Но это предел! Говорю вам, что больше нельзя! Иначе последствия могут быть необратимы!- А больше и не надо. Когда можно будет его забрать?- Ну… вы же сами говорили, что мальчику лечат Воздействие. Тогда, чтобы было правдоподобнее, потребуется, по меньшей мере, две недели.

- Две недели?Холодный голос превратился в поистине ледяной, и в нем отчетливо прозвучала угроза.- Я прекрасно знаю, чем ты тут занимаешься. Если его хоть пальцем кто-нибудь коснется…- Ну что вы, Андрей Александрович! – поспешно забормотал визгливый. – Только не в моей клинике. И только не этого юношу.

Наступила короткая пауза, а следующие слова визгливого оказались негромкими и абсолютно серьезными.

- Я же не самоубийца.

- Значит, две недели, - задумчиво протянул холодный голос. Теперь он раздавался намного ближе, словно его обладатель наклонился надо мной. И впервые с того момента, как я его услышал, в нем появились теплые и почти нежные нотки.

- Я буду скучать.

А потом голоса исчезли, и опять вернулась боль.