Часть 3 (1/1)

До сессии Тима как-то дожил. Как-то. Тянул из последних сил. Чтобы избежать по утрам нежелательных встреч, приходил раньше и прятался на кафедре, прибегая к аудитории за минуту до начала лекции. Нет, поначалу он сидел в коридоре, но Аркадий Степанович, оказавшийся ранней пташкой, увидев это безобразие, забрал его с собой. Так и повелось, у него Тима либо читал конспекты, либо помогал разбирать альбомы, коллекции, подклеивать практикумы, а то и попросту смахивал пыль. А когда нечаянно, да что там, вполне отчаянно, с одной стороны, замучавшись держать в себе, с другой, возможно узнать побольше научных фактов, спросил про ханахаки у бет, — естественно, не упоминая свою непосредственную вовлечённость, — то в ходе обсуждения родилась тема для дипломной работы. И теперь Тима помимо подготовки к сессии потихоньку собирал материалы по зарубежным изданиям, просматривая исследовательские статьи и научную литературу. Спасибо современным технологиям — можно было сфотографировать кусок текста на английском и тут же перевести в приложении по фото. Корявенько конечно, но для общего представления хватало. Времени катастрофически не хватало, потому что ещё приходилось ходить на работу. И Тима очень устал. И физически, и морально. Выраставшие на голове цветы уже не выдирал, а аккуратно отрезал ножницами. И так же аккуратно расчёсывался, чтобы не пораниться. Волосы почти всё время оставлял распущенными, чтобы спрятать эту клумбу. Заплёл маленькие косички по бокам — зафиксировал, собирая кончики в хвост, когда работал, дабы локоны не свисали посетителям в тарелки. Его директор вроде не возражала против новой причёски, потому как в кофейне полюбила зависать два раза в неделю, и надолго, группа художников, вдохновляясь образом Тимы. И вообще заглядывало много молодёжи из соседней академии, появились постоянные клиенты. Тима только успевал лаврировать между столиками, лихорадочно сверкая глазами. Схуднул от бешеного ритма, и вопреки всему, стал выглядеть краше, о чём ему сообщил Саша, с сакраментальным: ?Влюбился, что ли??.Ага, влюбился... Хоть плачь.С началом лета маргариток стало ещё больше. Можно сказать, Тима цвёл вместе с окружающей природой. Маленькие, нежные цветочки начали расти на руках, на внутренней стороне, спускаясь от подмышек к запястьям. Их Тима прятал за длинными рукавами рубашки, потому как росли эти крохотули чуть ли не на глазах. Ни необщение с Егором, ни загруженность не помогали ни капельки. По хорошему ему нужно было идти в больницу, потому как вдовесок это великолепие раздражало кожу, чесалось и болело, но Тима тянул. Тянул как мог, неизвестно на что надеясь. Началась сессия, пошли экзамены, зачёты и защиты курсовых. Тима добросовестно учился, задвинув своё намерение признаться куда подальше, пока одним прекрасным утром не понял — зря. Зря тянул. Крошечный, с ноготок, цветочек вылез прямо возле грудины, слева. И Тиме как-то поплохело. Он только перед сессией наткнулся на обширную статью немецкого учёного, где при скрупулёзном описании симптомов ханахаки, выделялось два наиболее угрожающих признака того, что болезнь прогрессирует с быстрой скоростью при минимальном внешнем проявлении. Первым шла локализация роста цветов на груди, с сосредоточением в центральной части. А значит, существовала опасность поражения сердца. А вторым... Тима кинулся к окну, прихватив зеркальце. Широко открыв рот внимательно рассмотрел слизистую. Почти влез в глотку пальцами, от чего его чуть не стошнило. Подавив рвотный позыв, Тима осел на пол, закрывая рот рукой. Сморгнув выступившие слёзы, шмыгнул носом. Во рту вроде ничего не было. Тима потрогал кроху, выросшую на груди. Завтра экзамен у Аркадия Степановича. Вот сдаст и тогда...Весь день всё валилось из рук, и не училось уже ничего. Тима слонялся по комнате, валился в бессилии на кровать, бездумно пялился в потолок и опять подскакивал. Хватал конспект или учебник, пролистывал, что-то мельком читая, и вновь кружил по комнате, и так снова и снова. Короче, развлекался как мог. Не выдержав, пошёл на работу, раньше чем нужно. Бестолку. Кое-как отработав, вернулся домой и сразу завалился в кровать — выспаться хотя бы. Ага, промаявшись, уснул только к утру. И первый раз в сознательной своей жизни проспал. Спасибо ребятам, разбудили. Летел в универ растрёпанным воробьём, совершенно взопрев под закрытой, застёгнутой наглухо, на всякий случай, рубашкой. Запыхался и от бега, и от начинающейся духоты, но успел вовремя. Хорошо экзамен начинался на полчаса позже лекций. Сразу напоролся на Аркадия Степановича и смиренно, стараясь как можно более бесшумно отдышаться, засеменил за ним, утвердительно мыча в ответ на шутливые замечания — Аркадий Степанович был в хорошем расположении духа. Поздоровавшись со студентами, он скрылся в аудитории, а Тима подпёр стену, хоть дух перевести. Идти, как обычно в первых рядах, сегодня он не собирался. Хотелось ещё почитать конспект, раз вчера не получилось толком, да умыться. Мельком пронеслась мысль, что надо бы на лето потоньше рубашек прикупить, а иначе он так просто задохнётся.— Шевцов, Матвейко?, Вакальчук, прошу на экзамен. — Оборвал все его планы Аркадий Степанович, осматривая притихших студентов поверх очков. — А Трофимова есть? Не вижу что-то.— Скоро будет, в пробку попала, — доложил всезнающий Саша.— Ага, ну хорошо, — Аркадий Степанович поправил очки и приглашающе взмахнул рукой названным счастливчикам, — прошу!Пропустив троицу вперёд, закрыл дверь. — Присаживайтесь. И давайте зачётки.Одновременно с Сашей положив зачётку Аркадию Степановичу на стол, Тима сел в первом ряду, пряча дрожащие руки. Он никак не мог собраться, волнуясь всё больше и больше. От духоты ли, от спешки, или от этой проклятой болезни, а может от всего сразу, но было так плохо, что казалось, ещё чуть-чуть и он первый раз в жизни хлопнется в обморок. Тима сцепил руки, сильно, до боли сжимая пальцы, впиваясь ногтями в ладони, чтобы отрезвить, не дать себе упасть, сдаться. Только не здесь и сейчас. Он закрыл глаза, пережидая плотную, удушающую волну.— Тимофей, всё хорошо? — словно сквозь туман донёсся встревоженный голос Аркадия Степановича.Тима медленно открыл глаза. Дурнота потихоньку уходила. Вроде обошлось, лишь захотелось прилечь куда-нибудь от навалившейся слабости. — Да, — приглушённо ответил он, — просто переволновался немного.— Не стоило. Ваши знания более чем достаточные для отличной оценки. Точно всё в порядке? А то вы очень побледнели, — нахмурившись, Аркадий Степанович внимательно рассматривал его. Тима слабо улыбнулся, для проформы, только, чтобы успокоить профессора:— Всё нормально.— Тогда не смею вас задерживать. Можете идти отдыхать, — Аркадий Степанович протянул Тиме зачётку и тут же пояснил на его удивлённый взгляд, — экзамен автоматом. Надо же! Тима машинально забрал зачётку, так же машинально заглянул в неё — ?отлично?. На автопилоте подхватил сумку и рванул к двери вслед за сокурсниками. Откуда силы взялись?! Спохватившись, притормозил на пороге, поблагодарив Аркадия Степановича, и наконец вывалился в коридор. Как только дверь аудитории закрылась, Саша заверещал от радости: ?Автомат? на всеобщее: ?Сдали??. Под завистливо-одобрительный гул Тима перевёл дух, после нагретой под солнышком аудитории здесь было прохладно и очень хорошо. Он аж в себя пришёл. Почти.— Тима, сдал что ли? — за рукав тронула Катя. Запыхавшаяся, взъерошенная, раскрасневшаяся, видно тоже спешила. Вот ей-то куда, с животом, и по жаре. — Да, автоматом, представляешь! — поделился неожиданной радостью Тима. — Кстати, Аркадий Степанович и тебя спрашивал.Будто в подтверждение его слов показался сам профессор:— А, Трофимова подошла. Катерина, зайдите.Тима толком не успел опомниться, как его подхватил Саша, жужжа на ухо, что нужно в деканат. Действительно, последний экзамен, можно отдать зачётку и всё — до осени свобода. А вот что делать с остальным?! Распрощавшись с Сашей в вестибюле, тому нужно было в библиотеку, Тима вышел из универа. Вдохнул тёплый влажный воздух, прищурившись от яркого солнца, и обомлел. Внизу у ступенек стоял Егор и пытался кому-то дозвониться. Видимо, безуспешно, потому как сбросив вызов, он что-то быстро напечатал, пару секунд погипнотизировал экран и опять поднёс мобильник к уху. Наверняка, ждал Катю, а она на экзамене. И возможно скоро освободится, значит, времени не так уж много. И другого момента может и не быть. И никого нет поблизости из студентов, только случайные прохожие, но на них плевать. И если он сейчас не воспользуется шансом... Сейчас или никогда. Тима сделал шаг, спустившись на одну ступеньку. Сейчас. Или никогда. Ещё шаг. Сейчас. И тут Егор повернулся к нему, опуская мобильник. Даже если бы Тима струсил и решил повернуть назад, то в этот миг, под пристальным взглядом любимого, он бы не смог. Словно загипнотизированный слетел по ступенькам, не отрывая от Егора глаз. И не дав себе передышки, ни на секундочку, выпалил:— Я люблю тебя. — Егор вспыхнул. Удивление, недоверие и даже восторг отразились на его лице. Тима смешался, но остановиться уже не мог: — Я давно хотел сказать. Егор, я...И осёкся. Хищная тень легла на такие красивые глаза, искривила желанные губы. Что-то было не то. Не так. Совсем непохоже на Егора. Как будто его признание вывернуло, вытащило нечто неожиданное. Дикое. Тима смешался, потерялся в ощущениях. Перед ним стоял Егор, и не Егор. Всё было не так. Одновременно так и не так. И дело не в признании, нет. А в более сильном запахе, резком наклоне головы, взгляде — остром, тёмном, изучающем бесстыдно. Егор бы никогда так не посмотрел. И Тима осознал:— Ты не Егор.Не Егор усмехнулся, продолжая бесстыдно его рассматривать. Молча. Без единого слова. Ни опровергая, ни подтверждая сказанное. Тима мотнул головой. Сюр какой-то. Может, у него галлюцинации уже? Не зря же наблюдение в психиатрическом диспансере рекомендовано некоторым заболевшим. Неспроста же. Тима переборол искушение дотронуться до альфы, проверить осязаем он или нет. А если нет? Всё, сразу в больничку и прости-прощай адекватность? И тогда его вообще запрут дома, и ни о каких учёбах, работах даже и мечтать не смей. Тима вздрогнул, представив столь впечатляющие перспективы своего будущего.— Лис.Тима дёрнулся, повернувшись на голос. Наверху стоял Егор, с Катей, и обеспокоенно смотрел на их пару.— Лис, перестань смущать Катиных однокурсников. Тима не обращай на него внимание. Он шутит.Тима повернулся обратно к не Егору. Лис? Но почему? Близнецы?— А я ничего не сделал ещё, — весело заметил Лис, даже не шелохнувшись и не отрывая совсем не весёлого взгляда от Тима.— Ага, да на нём лица нет, — ни капли не поверил Егор, осторожно спускаясь к ним вместе с Катей.Вот это позор! Вот это признался! И кому?! Тима был готов провалиться сквозь землю со стыда. И сделал первое, что пришло в голову и показалось логичным в этой ситуации — сбежал. Кажется, его даже попытались остановить, чуть не поймав за руку. Но Тима, увернувшись, сбежал таки. Уже дома, представив как выглядел со стороны, разревелся. И как он сразу не понял, что Егор — не Егор? Они же разные совершенно, стоило лишь присмотреться. И как его угораздило? И почему это случилось сегодня, да ещё таким образом? И почему этот Лис — да что это за имя такое вообще — не сказал сразу кто он? А как бы он это сделал, когда на него накинулись с признанием? А если он всё передаст Егору? И что же теперь будет? Тима метался по комнате вместе с безумным роем мыслей в голове. Метался, пока обессиленный не рухнул на кровать, впав в прострацию. В принципе, не важно. Признание не получилось, и больше и не получится. Уехать домой? Не хотелось. После такого Тиме больше ничего не хотелось. Помог сон, пусть и небольшой. Даже как-то полегче стало. И не жарко было, с открытой форточки задувал прохладный ветерок и шумел дождь. Тима выбрался из пледа и подошёл к окну. Сильные струи, с громким барабанным стуком разбивались об отлив, стекали сплошным водным потоком по стеклу, попадая в комнату и заливая подоконник, и били по асфальту, пузырясь в глубоких лужах. Красота! Только тогда, когда ты на это смотришь со стороны, в безопасном месте. Тима вздохнул, прикрывая окно, так же и с ханахаки. Красиво, и в каком-то смысле романтично, но не для заболевшего. Господи, о чём он думает? Тима прижался лбом к стеклу. Хотя вот действительно, куда уж романтичнее, чем сейчас — страдать у окна, наблюдая как идёт дождь. Пока он собирался на работу ливень прекратился. И то хорошо. Зонтов у Тимы отродясь не водилось, не любил он их, предпочитая прятаться под шарфами, или пережидать. Или вынужденно мокнуть, когда спешил. Так что, всё к лучшему, до кофейни добрался нормально, да и посетителей не наблюдалось, можно было передохнуть. Никто не гулял. Народ, напуганный изменчивой погодой, даже несмотря на появившееся солнышко, сидел по домам. Хотя, ещё не вечер, зайдёт кто-нибудь. Зашёл.Время близилось к закрытию кофейни, когда появился припозднившийся посетитель. Тима, мывший столики, и ухом не повёл —клиента встретила Оля, — пока не услышал знакомый голос. Обернулся, и обомлел. В дверях стоял Лис.