44. Билли. Ад (1/2)
Warning! Это ад, я не шучу. Впечатлительным не читать, лучше пропустите эту главу.
ДиДи не вернулся ночью. Сначала Билли просто лежала в кровати, не двигаясь, придавленная грузом своих мыслей. В темноте, разбавляемой только слабым лунным светом из приоткрытого окна, к ней начал подбираться страх. Она тревожно прислушивалась к любому звуку, стараясь угадать источник, и чем это может обернуться для неё. Вот проехала машина. Билли приподняла голову, ожидая, заглохнет ли мотор поблизости, что будет означать возвращение ДиДи, или звук стихнет вдали, не неся никакой угрозы.
Потом на кухне заурчал холодильник. Билли подпрыгнула от ужаса, так громко это прозвучало. Она сама понимала, насколько глупо бояться, но ничего не могла с собой поделать. Скорее всего ДиДи давно протрезвел, и теперь его мучают угрызения совести. В таком состоянии ему просто стыдно возвращаться. И уж точно он не монстр, который нападёт из-за угла, чтобы прикончить её. Но страх не желал уходить. Тело больше не хотело боли, ему хотелось оказаться в спокойном, безопасном месте прямо сейчас, немедленно. Дом, который снимал ДиДи, не был безопасным. Потому что он мог вернуться сюда в любой момент.
Новый шум заставил Билли резко перевернуться на спину, чтобы напряжённо вслушиваться в сумеречную мглу. Она смогла различить тарахтение вертолета. Этот звук был неопасным, наоборот успокаивал. В Империал Кортс полицейские вертолеты пролетали над их домом по несколько раз за ночь.
Вертолёт улетел, и по соседству стали слышны голоса. Мужские. Билли сначала напряглась, но ни один из них не был похож на голос ДиДи. Первый что-то напряжённо спросил, второй ответил, потом звук разговора удалился, хлопнула дверь. Значит, соседи не так далеко. За двухметровым сплошным забором невозможно было разглядеть, что находится поблизости, все окна дома выходили во двор. Но подтверждение того, что рядом люди, даже незнакомые, принесло небольшое облегчение.
Там есть другой мир, нормальная жизнь, где все — мужчины, женщины, дети — каждый день выходят из дома и едут в магазин, в школу, на работу, где их никто не запирает и не унижает. Интересно, чем там занимается Триша? Бросила уже папика-импотента, или нет? А Жамани и Жасмин всё так же играют в свои молчаливые игры с куклами? А малыш Ромео размазывает кашу по детскому креслу? Такие простые вещи, которые она едва ли раньше замечала, вдруг сделались важными и дорогими. Билли всё ещё не собиралась думать об отце, матери, Финнеасе, да и вспоминать, например, Джеймса вовсе не хотелось. Но она с удовольствием прижалась бы к необъятному мягкому животу МаДжо и снова почувствовала себя маленькой девочкой.
Когда за окном, забранным частой решеткой, рассвело, а ДиДи так и не появился, Билли почувствовала себя лучше. В темноте была опасность, там таились страхи. Темнота сводила её с ума, мешала ясно мыслить. В фильмах всё самое ужасное случалось в темноте. Демон ДиДи тоже просыпался в темноте. Напротив, яркий солнечный свет позволял разглядеть каждую трещинку в стене, в комнате не осталось ни одного тёмного угла, где могла бы скрываться опасность, и мысли тоже стали более ясными. Благословенный солнечный свет будто навёл порядок в её измученной тревогой и бессонницей голове. Билли поняла, что большую часть ужасов про ДиДи придумала себе сама.
Сейчас, при свете дня, казалось невероятным, что кто-то мог специально её ударить или унизить. Возможно, как в тот раз, когда ДиДи велел ей раздеться и повернуться спиной к нему, она просто неправильно его поняла. Тогда происходившее выглядело для него возбуждающей игрой, и он думал, что Билли воспринимает это точно так же. А она слишком нервная, слишком остро реагирует, принимает всё слишком близко к сердцу, как говорила Джоннеша.
Да, ДиДи ударил её и разбил нос, но он только защищался, она первая начала. Она напала и ударила его, а он не рассчитал свою силу — он ведь привык драться с противником куда крупнее и опытнее. Если бы ДиДи по-настоящему хотел причинить Билли зло, она бы давно стала падалью в пустыне или кормом для рыб в океане.
ДиДи ревнует, это очевидно. Он и раньше ревновал её. Сейчас неподходящее время, чтобы заводить разговоры о семье. Мать ДиДи бросила его, предала, из-за этого он теперь никому не верит. Сколько придется ждать, пока забудется история с Финнеасом, Билли не знала. Если ДиДи когда-нибудь сможет её простить, возможно, всё у них будет хорошо. Может быть, стоит дать их отношениям последний шанс... Теперь возвращение ДиДи больше не пугало Билли. Когда он вернётся, по его поведению сразу будет понятно, остались ли ещё какие-то чувства к ней. Пусть приходит и докажет, что она не зря в него верит!
Вспомнив о том, сколько еды пропадает в холодильнике, Билли всё-таки решила позавтракать. Через пару дней еда испортится, и им придется выбросить кучу продуктов, а она не привыкла разбрасываться, даже если это и досталось бесплатно. В кухонном шкафу нашлась запечатанная упаковка хлеба для тостов, но тостера нигде не было. Здесь не было даже духовки, только микроволновка — очевидно, те, кто жили в доме до них, предпочитали готовую еду. Билли наелась до отвала, а потом, сидя на диване в гостиной, принялась отщипывать крошечные кусочки хлеба, скатывать в шарики и бросать в телевизор. Все равно, кроме повтора спортивных матчей и скучных новостей, смотреть нечего — если тут и были платные каналы, Билли не могла их подключить.
Несколько раз она прошлась до ванной и из гостиной в кухню, но это была буквально пара шагов, а в основном, приходилось сидеть, потом лежать, чтобы вытянуть ноги, потом снова сидеть. До полного отупения. Билли начала понимать, почему преступники, посаженные в одиночные камеры, кончают жизнь самоубийством. Одиночество, наедине со своими мыслями, было невыносимым. Она даже на всякий случай проверила решетки на окнах — здесь крепления были вмурованы в стены. Толстую входную дверь, закрытую на два замка, нечего и думать выбить. Была ещё дверь в кухне, очевидно, выходящая на задний двор, тоже запертая. Да, этот дом был крепостью, но также тюрьмой для того, кто оказался внутри не по своей воле.
Вечером Билли ещё раз поела, уже не рассчитывая на возвращение ДиДи. Возможно, он решил наказать её, заперев здесь. Если так, то наказание оказалось действенным — она готова была сделать что угодно, лишь бы вырваться из душной коробки хоть на полчаса. Открытые окна не помогали: глухой забор не давал ветерку проникнуть в помещение. Билли пила колу и мохито из холодильника — действовало не надолго.
Она помылась и, высушив волосы, заплела в косу. На секунду мелькнула мысль, что теперь можно их отстричь — отец всё равно не сможет помешать, — но ножниц Билли не нашла, а кухонный нож показался слишком тупым. Порывшись в сумках ДиДи, она переоделась в одну из его чистых футболок. Вряд ли он стал бы возражать.
На мытьё и расчёсывание волос пальцами было убито ещё полтора часа, но всё равно пришло время ложиться спать. Несмотря на предыдущую бессонную ночь, нервное возбуждение не давало сомкнуть глаз. Она и не рассчитывала заснуть сразу — проблемы со сном были всегда. Но долгие часы перекатывания по огромной кровати с боку на бок оказались настоящей пыткой. В конце концов, измученная, Билли заснула под утро, на животе, крепко обняв подушку.
В этот раз она сквозь сон почувствовала тяжелое тело, навалившееся сверху, и инстинктивно начала отбиваться. Даже раньше, чем сообразила, что это не ночной кошмар. ДиДи пытался одной рукой удерживать её, вдавливая лицом в подушку, а второй стаскивал трусы. Но Билли так крутилась из стороны в сторону, размахивая руками и ногами, что у него никак не получалось — движения его были до странности неуверенными, как будто сам он ещё не до конца решил, хочет ли трахнуть её.
У Билли не было в голове никаких мыслей, только ужас животного, осознающего, что с ним хотят сделать что-то плохое. Она защищала своё тело и свою жизнь, возможно, это придавало ей сил. ДиДи выдохся гораздо быстрее: откатившись в сторону, он тяжело дышал. Билли, освободившись от тяжести, давящей на неё сверху, почувствовала одновременно облегчение и страх. Ничего ещё не закончилось — она была уверена.
— Шлюха! — прошипел ДиДи. — Ты так хотела трахнуться со мной, а сейчас отталкиваешь!
Стоило ли что-то отвечать? Возможно, днём они и могли бы поговорить. Но сейчас, в рассветных сумерках, почти не различая его лица и не видя глаз, Билли не знала, в каком он состоянии.
Они лежали молча довольно долго — слишком долго, чтобы это выглядело нормальным с точки зрения Билли, чувствующей, как разваливается на части от неизвестности. Возможно, он уснул? Или ждёт, что она подаст какой-то знак, после того, как сама оттолкнула его?
— ДиДи, — тихонько позвала Билли.
Она никак не ожидала, что он набросится снова. Билли вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от реального страха. Сейчас они были лицом к лицу — если ДиДи и находился под кайфом, по выражению лица это невозможно определить, а зрачков в полумраке не разглядишь. Он не скалился улыбкой маньяка, как в прошлый раз, он казался вменяемым.
Билли крепко сжала ноги, даже скрестила лодыжки, пока ДиДи настойчиво пытался давить коленом ей в промежность. Он сильнее, но в этот раз она не сдастся просто так. ДиДи должен поговорить с ней, а не насиловать, нападая в темноте. Пытаясь развернуться на бок, Билли нечаянно ударила парня лбом в лицо. ДиДи зарычал от боли и на мгновение выпустил её руки, которые придавливал своим весом к кровати. Билли изо всех сил попыталась столкнуть с себя насильника, но тут на лицо ей опустилось что-то тёмное — подушка, на которую ДиДи навалился сверху. Билли пыталась вертеть головой, паника нарастала. Она закричала, сама поразившись тому, что не услышала ни звука. Руками она ещё пыталась зацепить ДиДи и столкнуть с себя, но уже понимала, что это бесполезно. Она не могла дышать, лёгкие разрывало от боли, а вокруг была только мягкая тьма. Ей казалось, что она всё ещё бьётся мухой в паутине, но на самом деле она тонула — погружалась лицом вниз в какую-то липкую чёрную жижу, которая забивала рот, и нос, и уши. В конце это стало даже приятным. Перед глазами вспыхивали фейерверки, как в ночь на четвёртое июля, постепенно растворяясь в темноте. И она тоже растворялась в кислоте. Было совсем не больно.