48. Финнеас. Билли (1/2)
Финнеас изо всех сил делал вид, что не смотрит на входную дверь. Но это было то же самое, что «не думать о белой обезьяне». Когда он забывался, взгляд сам по себе скользил в ту сторону. Мэгги даже не пыталась делать вид, что занята чем-то другим. Она сидела рядом, на диване, зажав ладони между коленями, и наклонившись в сторону входа, словно была готова сорваться с места в любой момент. Время от времени она жаловалась:
— Почему они так долго? Может, что-то случилось?
На пару секунд она сгибалась, словно у неё болел живот, но потом снова выпрямлялась. Финнеас даже не представлял, что она могла чувствовать сейчас. Сам он ничего не чувствовал, делая вид, что прокручивает ленту новостей в смартфоне.
Вот когда вернулся, окрылённый, после ночи на пляже и не обнаружил своих ключей в бардачке машины... Когда поднялся на переднее крыльцо и увидел незапертую входную дверь... Когда вошёл в дом и заметил отсутствие телевизора, компьютера и всех своих музыкальных инструментов... Когда спустя полчаса приехала мама, и ему пришлось сказать, что их дом ограбили в его отсутствие... Тогда Финнеас ещё что-то чувствовал.
Когда он понял, что ключи из машины не мог вытащить никто, кроме Ви, и что, скорее всего, ограбление было единственной причиной, по которой она встречалась с ним... Он ощутил такую сильную боль в груди: что-то сдавило грудную клетку, и дышать стало невозможно. Потом там, внутри, словно разгорелся пожар. Временами жгло невыносимо, временами Финнеас почти не замечал боль, словно её там не было. Но теперь она была там всегда. И потом, когда на пороге появился смутно знакомый человек с его укулеле в руках, Финнеас смог не почувствовать ничего.
Сконцентрировавшись на своей внутренней боли, он спокойно воспринял рассказ отца, спокойно вынес истерику матери, и ему даже удалось пережить новость о том, что Ви и есть его младшая сестра Билли, которую он не видел двенадцать лет. Он просто говорил себе: «я подумаю об этом потом» и откладывал свою боль в сторону.
Это «потом» превратилось для него в какое-то заклинание. «Финнеас, как так вышло, что ты потерял ключи, и ничего мне об этом не сказал?» «Не знаю, мам. Я опаздываю на репетицию. Потом поговорим.» «Финнеас, знаешь, мы с твоим отцом решили снова жить вместе.» «Хорошо, мам. Давай потом поговорим, утром. Я так устал.»
Он лежал в кровати и думал, что обязательно поговорит с мамой о том, что не собирается поступать в колледж и будет искать работу, связанную с музыкой — писать песни на заказ, делать аранжировки, станет музыкальным продюсером. Когда-нибудь потом, когда всё утрясётся. Он больше не хотел играть в группе и пропускал репетиции под любым удобным предлогом. Благодаря отцу, все инструменты и аппаратура к ним вернулись, но Финнеасу все равно казалось, что, побывав в чужих руках, они стали какими-то не такими.
Отец трудился целыми днями, приводя в порядок дом, где всё обветшало за время его отсутствия. Он занял сарайчик во дворе под мастерскую, перевёз сюда все свои инструменты со старой квартиры. Финнеас не слушал, о чём они с мамой разговаривали, он наоборот старался как можно меньше бывать поблизости — уезжал куда-нибудь в безлюдное место, в лес или в горы, и оставался там часами. Ему понравилось забираться куда-нибудь повыше, обдирая руки о скалы, и разглядывать оттуда окрестности. Сами собой приходили воспоминания о дне, проведённом с Ви в обсерватории Гриффита, и их первом поцелуе. Тогда Финнеас переводил взгляд в голубое небо, совершенно не того оттенка, как голубые глаза Ви.
Отец сказал, что, узнав правду о нём, Билли разозлилась и сбежала к своим друзьям. Он уверял, что её ищут и обязательно найдут. Вероятно, это были те самые друзья, в компании которых Финн встретил Ви первый раз на заправке, те, которые ограбили их дом. Это были не какие-то там отмороженные одиночки, а хорошо организованная банда, поэтому, когда отец поговорил с их главным, всё награбленное вернули обратно. Но Ви не вернулась...
Мама очень переживала по этому поводу, Финнеас видел, но сама говорила, что сбегать из дома для подростков — обычное дело, тем более Билли даже в детстве отличалась сложным характером. Финнеас был согласен — характер у Ви действительно сложный, но не возвращается она, возможно, потому, что боится. Никто не стал бы писать заявление в полицию, но то, что его сестра — преступница, не укладывалось у Финнеаса в голове.
Конечно, он слышал про симпатичных девчонок, которые завлекают парней в ловушку, работая «подсадными утками» для своих дружков-бандитов. Но все они были шлюхи. А его сестра не могла быть шлюхой... Или могла? Она выглядела невинной, носила закрытую одежду, скрывающую тело... Но она же предлагала ему себя несколько раз и курила траву... Она несовершеннолетняя и, возможно, связалась с плохой компанией. Но... Финнеас по слухам знал, ЧТО должна сделать девушка, чтобы попасть в банду... Вспоминая Ви, он отказывался верить в это.
В его голове Ви никак не связывалась с той маленькой сестрёнкой Билли, которую он таскал на руках. Но что-то общее в них определенно было... Может быть, упрямство. Билли всегда всё делала по-своему. И Ви тоже. После ограбления она забрала себе укулеле. Почему? Как игрушку или чтобы помнить о нём?
Нет, глупо думать, что она могла испытывать к нему какие-то чувства. Она притворялась, чтобы выманить его из дома... Но зачем тогда она спасла ему жизнь? Неужели не могла найти себе другого идиота, чтобы воспользоваться им? Нет, скорее всего Ви просто не хотела, чтобы жертва сорвалась с крючка. С другой стороны, он не такая уж ценная добыча — тот же Дариус гораздо богаче.
Вопросов было множество, и ответить на них могла только сама Ви, то есть Билли, возвращения которой они сейчас ждали. Кто-то позвонил отцу, что Билли вернулась в старый дом, и он поехал забирать её. Но их не было уже так долго, что можно раза два съездить туда-обратно. Неужели мама права, и опять что-то случилось?
Ви не давала о себе знать больше двух недель. Будь это его ребёнок, Финнеас поставил бы на уши всю полицию, фото Билли показывали бы в новостях... Но отец реагировал совершенно спокойно, даже отстранённо, и успокаивал Мэгги. Возможно, Ви не первый раз убегала из дома. Финн подумал, что ничего о ней не знает, практически незнаком с её прошлой жизнью. Возможно, в том месте, где она жила, такое поведение считалось нормой. Раз отец уверен, что ничего плохого с Билли не случится, Финн тоже должен сдерживать свои эмоции.
Родители решили, что, когда она вернётся, они все вместе будут жить в этом доме, а значит, Билли понадобится собственная комната, ведь она уже слишком большая, чтобы спать с родителями. Спальню мамы отец переделал в комнату для девочки — поставил новую кровать с балдахином, письменный стол, сделал полки для вещей, которые могли понадобиться. Финнеас и раньше очень редко заходил в ту комнату, а сейчас она выглядела совершенно чужой, совсем не подходящей ни для Билли, ни для Ви.
Он думал над тем, как сделать комнату более похожей на Ви, какой он её знал. Но так ничего и не придумал. Только достал из коробки, спрятанной под кроватью, их старую фотографию и поставил на тумбочку в комнате Билли. Он знал, что она его совершенно не помнит, и даже не догадывалась о том, что у неё есть брат... Эта фотография делала прошлое немного более реальным, словно приближала их друг к другу...
Стук в дверь заставил маму сорваться с места, а Финнеаса наоборот, напрячься, чтобы не шевелиться, не выдать любым движением своё волнение. Когда на пороге появилась Билли, он сначала даже её не узнал. Нет, он знал, что это она, Ви, но она была совершенно не похожа на себя — какая-то маленькая, будто съёжившаяся, с серым лицом. Он помнил, как уверенно она всегда двигалась, словно весь мир должен прогнуться и расступиться перед ней. Этот ребёнок, который смотрел на него цепким взглядом поверх маминого плеча, был похож на Ви только сердито сдвинутыми бровями.
Она вытерпела минуту и освободилась из маминого удушающего захвата. Настала очередь Финнеаса. Он едва ощутил в своих руках что-то маленькое, ускользнувшее почти сразу. Мама рыдала на груди отца, и они все вместе наверняка выглядели очень глупо. Ви, то есть Билли, терпеливо стояла рядом в каком-то безразмерном вязаном кардигане на пуговицах, явно с чужого плеча. Чёрные обтягивающие легинсы вместо обычных спортивных штанов. Светлые волосы, заплетённые в две тонкие длинные косички. И толстый слой макияжа на лице, насколько мог заметить Финн. Этот подросток совершенно не выглядел, как прежняя Ви.
Мама только и могла повторять тихо «Билли, Билли», будто всё ещё не верила в происходящее. Потом она решила, что они должны выпить чаю, и все разместились за кухонным столом. Билли уселась напротив. Финнеас заметил, как она расширившимися глазами взглянула на его пальцы, держащие кружку, а потом недоверчиво — ему в лицо. Он тоже посмотрел на свои пальцы — ничего особенного, разве что ободранные больше обычного из-за того, что он лазил по скалам. Да, такими пальцами особо не поиграешь на гитаре, но Финнеас и не стремился: он решил дать себе передышку этим летом.
— Я счастлива, что мы снова все вместе, — торжественно заговорила мама, — Отныне мы будем жить большой дружной семьёй... и больше не расстанемся, что бы ни случилось...
В конце её голос чуть не сорвался в слёзы, но она взяла себя в руки. Типичная мама. Ей надо было сказать речь. Финнеас понимал, что Билли, возможно, к такому не привыкла, но она ничем не выдала своего раздражения, разве что напряжённо сжатыми губами. Ви была непривычно тихой, и Финн подумал, что она, наверно, устала. А мама продолжала говорить, схватив отца за руку, о том, как прекрасно, что они снова вместе, что они пропустили многое в жизни друг друга, но обязательно наверстают упущенное.
Если подумать, это было глупо — никто не вернёт те годы, что они провели вдали друг от друга. Никто не сотрёт воспоминания о мамином отчаянии и депрессии после исчезновения мужа и дочери, о том времени, когда она пыталась построить свою жизнь заново. И его память никуда не исчезнет...
Финнеас заметил, что Билли сжимает свою кружку побелевшими пальцами, а мама уже в десятый раз повторяет, как прекрасно, что они снова вместе. Наверно, отец тоже заметил это: он напомнил, что уже глубокая ночь, и им пора ложиться спать, потому что все устали. Мама тут же переключилась и повела Билли показывать ей её новую комнату. Решив, что раз теперь народу в их доме прибавилось, стоит занять единственную ванную комнату первым, Финн отправился чистить зубы.
Из-за двери напротив доносился только мамин голос, и он подумал, сколько времени понадобится Ви, чтобы прийти в себя и показать свой характер. Не всегда же теперь она будет такой спокойной и молчаливой. Его «сестрёнка» не могла настолько измениться за три недели. С кем она жила? Чем занималась? Наверняка не скучала со своим парнем. Кто из встреченных им на заправке был её парнем? Тот, с кривой шеей, который орал громче всех? Или тот, с короткими волосами, или тот, что с дредами. Больше Финнеас ничего не мог о них вспомнить, да особо и не приглядывался тогда. Все они были афроамериканцами, что и неудивительно, если учесть, в каком районе росла Билли.
Теперь Билли придётся расстаться с бандой — вряд ли мама допустит, чтобы её несовершеннолетняя дочь путалась с грабителем и наркоманом. В том, что все они употребляли наркотики, Финнеас не сомневался. Билли придётся оставить всё это в прошлой жизни, а им делать вид, будто ничего не было, и знакомиться заново. Он должен забыть, что когда-то встретился с девушкой по имени Ви. Там, в соседней комнате через коридор, его маленькая сестрёнка Билли, вернувшаяся после долгого отсутствия. Он должен сделать всё, чтобы они снова стали братом и сестрой, забыв те странные отношения, что их связывали. Завтра они начнут новую жизнь, уже как семья.
Билли старалась не смотреть на него сегодня — боится или ей стыдно? Судьба свела их странным образом, но дальше им придётся общаться волей-неволей. Если Финн похоронит прошлое, всем станет легче. Он должен жить так, словно никакого ограбления не было. Не было горько-солёных губ, океанских глаз, волос, перемешавшихся с холодным песком, жарких стонов, эхом отдававшихся в тесном пространстве машины... Ничего не было. Есть только его маленькая сестрёнка Билли, которая вернулась, наконец, домой, и он должен стать для неё настоящим старшим братом. Что он может сделать? Кажется у Финна появилась одна идея...