8. Финнеас. Игра (1/2)
Уже неделю Финнеас наблюдал за Дэйвом. Он не ходил за ним по пятам, не пялился открыто, ничего подобного. Но, когда у них случались совместные уроки, Дэйв каким-то образом все время попадал в поле его зрения. На уроке литературы Финнеас узнал, какие у Дэйва крепкие короткие пальцы с разбитыми и поджившими костяшками и коротко обрезанными круглыми ногтями. Эти пальцы так быстро прятались в такие же крепкие круглые кулаки.
На уроке искусства он увидел, как двигаются мышцы спины и плеч капитана «Пантер», обтянутые тонкой футболкой - эти мышцы словно собирались в шары, а потом растягивались, но спина всегда была очень напряженной. Круглая голова на короткой шее казалась неотъемлемой частью туловища и поворачивалась только вместе со спиной. Никакой гибкости. Коротко подстриженные жесткие чёрные волосы торчали, как щетка. Когда Дэйв поворачивался в профиль, гладкая смуглая кожа его щёк натягивалась и позволяла разглядеть более темные тонкие вены у висков. Густые чёрные брови почти срослись на переносице. Черт возьми, а ещё у него была ямочка на подбородке. Финнеас подумал, что он похож на мужскую версию Фриды Кало, портрет которой он видел на выставке в Нью-Йорке.
Дэйв был не глупым, но ужасно «правильным». Обычно на уроках он отмалчивался, но, если все же приходилось отвечать, никогда не выражал своё мнение, пытаясь в точности повторить то, что написано в учебнике. Шесть дней из семи Финнеас не давал себе труда заглядывать в учебник, предпочитая тратить время на более полезные занятия. Тяжело ему приходилось только с продвинутой математикой, хотя и здесь можно было выкрутиться, если внимательно слушать на уроках. Но Финнеасу было очень сложно сосредоточиться, порой он понимал, что мысли его о чем угодно, только не об учебе. Одноклассники пялились на него. Проходя по коридору, он замечал, как меняется настроение окружающих - слышались шепотки, смешки, некоторые парни откровенно ржали.
Никто не издевался над ним напрямую, возможно, после того, как некоторые чересчур активные были вызваны к директору и выслушали лекцию о недопустимости буллинга в школе, но... Порой краем глаза Финн замечал неприличный жест, или голос за его спиной произносил: «вы слышали, он неплохо делает о-тэ-сэ-о-эс, о-т-с-о-с», и раздавался взрыв смеха. Но, стоило ему повернуться, как рты закрывались, глаза опускались, и лишь ухмылки на лицах выдавали говоривших. Он снова отворачивался и слышал продолжение диалога: «А он глотает?» «Конечно, он же профессиональная б...дь.» «Точно!» И снова смех.
Это прекращалось только на уроках, но Финн находился в таком напряжении, что слышал их мерзкие мысли даже тогда, когда никто не говорил. Ему стало казаться, что незнакомые прохожие на улице смеются над ним, будто весь город обсуждает подробности его сексуальной жизни. Теперь даже презрительное замечание Дариуса «педик», которое он раньше спокойно пропускал мимо ушей, вызывало в нем желание взять пистолет и снести гитаристу полголовы одним выстрелом. Теперь Финн, кажется, понимал парней, которые берут ружьё и идут в школу - расстреливать ненавистных одноклассников. Он держал в руках огнестрельное оружие всего пару раз, когда гостил у дяди. Дядя пытался научить его стрелять, но принципы пацифизма, вбитые в голову мамой, были так сильны, что пистолет тогда внушал отвращение пополам со страхом.
Сейчас Финнеас, сцепив зубы, мечтал дотянуть до Рождественских каникул и на две недели забыть о том, что существует учеба. Блуждая в закоулках школы, выбирая наименее людные места, он словно блуждал в лабиринтах своего сознания, пытаясь найти ответы на вопросы. Он даже не понимал до конца, что за беспокойство его гнетёт, просто знал, что должен найти что-то. Или кого-то. Именно поэтому Финн так пристально вглядывался в Дэйва, гадая, не он ли ответ.
Если уж быть до конца честным, ему нравилась сила, нравился напор, от которого сносило крышу и перехватывало дыхание. Нравилась откровенность и прямота. Чтобы влюбиться, ему недоставало какой-то малости, может быть, ответных взглядов. Но Дэйв, будто специально, полностью игнорировал его существование. Наконец, это стремление понять стало настолько невыносимым, что после уроков Финнеас тайком пробрался на футбольное поле, где проходила тренировка «Пантер». Он стоял у края трибун, скрытый ото всех за массивной металлической стойкой, и надеялся остаться незамеченным до конца игры. Небо сегодня казалось каким-то вылинявшим, со стороны океана дул пронизывающий ветер, так что обычная жара не мешала игрокам бегать в полной экипировке, а вот летом, наверно, это было ужасно.
Финн, конечно, видел раньше, как играли в американский футбол, но сам никогда не играл и в правилах разбирался весьма слабо, поэтому команды тренера и возгласы игроков звучали для него, будто произнесённые на китайском языке. Тренер Нарцисо Диас гонял своих подопечных безжалостно. В этом году школа должна отметить столетие со дня основания, поэтому поражения в игре нельзя допустить, директор с него голову снимет.
Всего на поле находилось двадцать два игрока - одиннадцать в голубых и столько же в бежевых футболках - традиционных цветах «Пантер». Их лица были скрыты защитными шлемами, а плечевые каркасы делали фигуры одинаково массивными, так что узнать кого-то конкретного, не зная, на какой позиции он играет, было невозможно. Разминку Финн, очевидно, пропустил, попав к началу тренировочной игры. Жеребьевки и розыгрыша мяча, чтобы определить нападающую команду и защитников, как в настоящей игре, не было. Голубые построились для нападения там, где им указал тренер. Пытаясь угадать среди находящихся на поле Дэйва, Финнеас вглядывался внимательно в каждого. Среди пятерых лайнменов - стоявших впереди самых высоких игроков нападающей команды, - Дэйва точно быть не могло. Игра началась. Центральный лайнмен сделал снэп, то есть откинул мяч назад между ног. Тренер криками комментировал каждое движение и позицию, поэтому Финнеас, даже если не знал правил, мог примерно представить, что сейчас происходит. Квотербэк, стоявший прямо за центральным игроком, получил от него мяч и, пока лайнмены в голубом блокировали защитников, отбежал немного назад и кинул пас бегущему хавбэку своей команды. Бегущий с мячом успел преодолеть семь ярдов прежде чем его повалили лайнбэкеры-защитники. Первая попытка закончилась продвижением нападавших, второй даун начался на семь ярдов ближе к воротам противника. Всего за четыре попытки надо продвинуться на десять ярдов, это Финнеас помнил. Во втором дауне квотербэк отдал пас ресиверу, принимающему у края поля, но мяч упал на землю и попытку не засчитали.
Игра была захватывающей, но слишком уж быстрой, непривычному глазу было сложно уследить за стремительными движениями игроков. Порой от начала розыгрыша до остановки времени проходило не больше пяти секунд. Тренер все время орал на защитников, которые сдавали свои позиции. Наконец, на двадцатиярдовой отметке квотербэк в голубом сам выполнил тачдаун, то есть занёс мяч в зону ворот противника, что принесло его команде шесть заветных очков. Нападающие бросились обниматься.
Финнеас слышал, что американский футбол называют «шахматами на поле». Теперь он убедился в этом сам - от начальной позиции, выбранной тренером, и решений квотербэка в ходе игры зависело очень многое. Тупая физическая сила и напор никогда бы не смогли принести команде победу без грамотной организации атак. Невольно Финн увлёкся наблюдением за действием, происходящим на поле, и узнал Дэйва только тогда, когда тот снял защитный шлем, чтобы глотнуть воды из бутылки в перерыве между четвертями*. Финнеас догадывался, что Дэйв был квотербэком, эта позиция больше всего соответствовала его способностям. Квотербэка называют «правой рукой» тренера, ему не нужна особая физическая сила, зато нужно умение видеть каждого игрока на поле и всю ситуацию в целом, чтобы правильно отдать пас, или скорость, чтобы самому добежать до десятиярдовой отметки, и умение уворачиваться, когда на него несутся шкафообразные защитники команды-противника. Именно квотербэки чаще всего становились капитанами команд в футболе.
Теперь все внимание Финнеаса было направлено на Дэйва, он даже немного высунулся из-за стойки, чтобы лучше видеть. В отличие от тренера Диаса, капитан «Пантер» ни на кого не орал, но его авторитет в игре чувствовался по тому, как футболисты повиновались буквально одному движению его пальцев. Дэйв не зря получил свою футбольную стипендию в колледже. Он был очень хорошим капитаном, это понял даже Финнеас, для которого американский футбол до сегодняшнего дня представлял собой абстрактное явление вроде особенностей размножения сумчатых животных Австралии - непонятно и неинтересно. Как игрок Дэйв тоже был великолепен - его короткие ноги двигались очень быстро, когда он бежал, и ни секунды промедления не было в броске, если он давал пас. Финн ждал неверного движения, любой ошибки своего врага - напрасно.
- Привет, Финнеас, - услышал он тихий голос за спиной, - Пойдём, сядем. Отсюда ничего не видно.
Первый порыв Финна был отказаться от предложения Мариссы, но потом он подумал, что это будет смотреться неплохо - как будто у него свидание с девушкой, и они просто решили здесь присесть. Возможно, кое-кто заметит это. Возможно, даже будет ревновать. Может быть, это подтолкнёт его к решительным действиям, и Финн наконец перестанет пребывать в мучительном подвешенном состоянии.
Марисса в куртке, простых синих джинсах и кроссовках, безо всякого намёка на женственность, выглядела как мальчик-подросток, если бы не длинные волосы, стянутые резинкой в высокий хвост. Они устроились посередине трибуны - там, где поле просматривалось лучше всего. Их также было отлично видно. Финнеас придвинулся к девушке как можно ближе, делая вид, что закрывает ее от пронизывающего холодного ветра.
- Я слышала о фотографиях, - сказала Марисса сочувственно, - Это ужасная, глупая шутка. Как ты себя чувствуешь?
Она взяла его руку своими маленькими горячими руками. Финнеас ощутил жар, исходящий от ее тела, даже через куртку.
- Не знаю, что тебе сказать, - медленно начал он, - Вроде все в порядке... хотя это было неприятно.
В ее карих глазах, смотревших на него с теплотой и заботой, Финнеас заметил вокруг зрачка сияющий ободок цвета расплавленного свинца. Возможно, это отражалось солнце. Он поднял голову и посмотрел на небо. Нет, сегодня пасмурно и ветрено, скорее всего пойдёт дождь. Она вся была такая обыкновенная и вместе с тем необычная, это здорово сбивало с толку. Несмотря на то, что Финнеас знал о ней теперь множество вещей: как она прикусывает нижнюю губу своими маленькими острыми зубками, когда чем-то увлечена, какой холодный у неё взгляд, когда она чего-то не понимает, как она улыбается, словно разбрызгивая вокруг себя золотые искорки, каким тёплым медовым светом сияет ее кожа днём, и какими чёрными дырами кажутся ее глаза в сумерках - несмотря на все это, она оставалась для него загадкой. Его тянуло к этой девушке с необъяснимой силой.
Футболисты на поле наконец заметили их и начали со смехом выкрикивать «maricon folla cono»**, но тренер парой подзатыльников быстро привёл их в чувство. Тренировка продолжалась, только Дэйв бегал уже не так активно, время от времени оборачиваясь к трибуне. Его лица не было видно за щитком шлема, но Финнеас предполагал, что он не светится от счастья - получилось!
- Ты слышал когда-нибудь про Джима Джонса? - спросила Марисса.
- Тот, кто основал секту и напоил газировкой с ядом тысячу человек? Самое массовое самоубийство в американской истории.
- Он был очень интересным человеком... Одно время он пытался создать идеальное общество здесь, неподалёку, в Северной Калифорнии до того, как перебрался в Сан-Франциско.