Сказка о Золтане де Царе и сыне его Гвидо (PG-13) (1/1)

Жил да был в стародавние времена в Тайном Граде храбрый воин и умелый маг Золтан де Цар. И стал он великим магистром, когда прежний ушел на покой, состарившись.Подступила тут к нему родня с такими словами:- Теперь на тебя, Золтан, не токмо вся Чудь – весь Тайный Град смотрит. Невместно тебе и далее ходить неженатому. Ведь и невеста из хорошей семьи тебе давно уж сосватана – свадьбы ждет не дождется. Того гляди, болтать недруги станут, что глава Чуди больше мужчин любит.- Неправда это, - отвечал им великий магистр. - Но и к невесте, которую покойный отец сговорил, меня не спросив, сердце не лежит и на малую капельку. Истинно, что пора уж мне о жене и наследниках думать, но женюсь я на той, которую сам выберу.Взял себе Золтан де Цар дочку простого рыцаря из ложи Горностаев, и внимания никакого не обращал, что и его, и несостоявшейся невесты родня с таким видом на свадьбе сидит, какой больше поминкам пристал.В тот же год и понесла молодая супруга, а эрлийцы обрадовали великого магистра известием, что сын будет.А у сестрицы его и ее подруженьки, отвергнутой невесты, еще пуще злоба взыграла. Сговорились они извести и удачливую соперницу, и плод ее. А матушка подруженьки присоветовала, как все устроить.И, уговорив сладкими речами, потащила в гости золовка жену Золтана, когда той уж срок родов подходил. Кривой лесной дорогой повезла – так, мол, быстрей.Может, так бы и было, да напали в лесу разбойники и быстро перебили немногих рыцарей, что их сопровождали. А сестру великого магистра и его жену, у которой от потрясения схватки начались, утащили в чащу и заперли в лесной избушке. Там и родила жена дитя, а золовка, не успев его на руки взять, почуяла, что рядом уже отряд рыцарей, спешащий на выручку.?Как же быть, чтоб не проведал брат истинной правды, откуда разбойники в лесу взялись??Выскочила она в сени и второпях бросила младенца в портал, в который всю колдовскую силу вложила, ей отпущенную. Только успели рассеяться следы чародейства, как снесли запоры подоспевшие гвардейцы. Кинулась сестра к великому магистру и запричитала, что едва не убили их злодеи, а ребенка, чуть он издал первый крик, схватили и скрылись.- А я ничем помочь не могла – вытянули из меня всю магическую силу.Поверил Золтан рыданиям и не стал ее слова проверять. Жену к эрлийцам отправил, а сам вернулся в Замок и призвал лучших своих колдунов на поиски пропавшего сына. Да как ни старались чуды, не нашли ничего. А жена Золтана телом оправилась, а в ум от горя так и не вернулась.***- Охо-хонюшки, - причитала старуха, глядя на замызганные стариковы порты. – Как же их мыть в разбитом-то корыте? Глиной его замазать, что ль?Эх, дурища – жила бы сейчас в царских палатах и горюшка не ведала… Ладно, хоть старик не бросил после всех тумаков и худых слов, что ему в то короткое время довелось вытерпеть. Еще и увез с побережья синего моря на ненадобный никому скалистый островок Буян – от позора подальше.Приковыляла старуха к корыту, глядь – а в нем пищит голенький младенец с рыжими волосенками.- Охти мне! Смилостивились небеса – не войду я теперь в историю сварливой бабой, что у разбитого корыта осталась! Не бывают такие подкидыши простыми людьми!Принесла она дитя в избенку, обмыла, спеленала, разведенным козьим молоком из рожка напоила. Приплыл старик с лова на своей утлой лодочке, обрадовался.- Тридцать лет и четыре года детей у нас не было – и вдруг привалило! Будет нам сынок Иванушка – утешение в старости.Год за годом рос Иванушка. Сильным рос, крепким и ловким – птицу камнем на лету сбивал, когда рыба на ужин надоедала. Потом рассказал ему старик про луки, и сделал отрок себе лук из ветви единственного дуба, что на острове Буяне рос.А как исполнилось Иванушке пятнадцать лет, стал он все чаще спрашивать, как в большом мире люди живут, и как туда выбраться, чтобы своими глазами на всё посмотреть.Молвил старик печально:- Знал я, Иванушка, что наступит день, и не захочешь ты больше оставаться на острове, покинешь гнездо, соколик наш ясный. Не для доли простого рыбака ты рожден. Да сейчас, поздней осенью, неспокойно синее море, и не на моей лодке дырявой с Буяна плыть. Как перезимуем, спилим дуб и начнем новую лодку строить. Стар я уж и немощен, но наставленьем помогу, а в тебе силы, я чую, на двоих хватит.Много рассказывали старик и старуха Иванушке, как люди в мире живут, только о родных его настоящих ничего не могли поведать, да о странной силе, которую чувствовал в себе отрок и не знал, как пробудить ее, и на что она способна окажется.А как солнышко на лето повернулось, слег старик и не поднялся уж больше – в несколько дней угас. К концу зимы и старуха за ним ушла.Схоронил Иванушка в каменистой земле Буяна тех, кто его взрастил-выкормил, оплакал, как полагается, и задумался.?Теперь и вовсе нечего мне делать на островке, а то всё покою не давало: вот уплыву – кто о стариках позаботится? Не стану с новой лодкою возиться – зачиню старую как следует, небось, выдержит?.Взялся Иванушка за работу и увидел, ненароком глаза в небо устремив – кружится черная хищная птица в вышине, и не в море добычу высматривает, а кажется, прямо на него глядит. Так птица эта ему не понравилась, что сходил он в избушку, принес верный лук и одну стрелу из тех немногих, к которым наконечники из острых обломков черного камня приделал. И выпустил стрелу ввысь, когда птица опять, по-прежнему безмолвно пролетала над островом.Не подвел острый глаз и твердая рука – упала черная тварь в воду у самого берега. Поднял ее Иванушка и оглядел внимательно – не бывают такими настоящие птицы.?Не к добру появился у острова Буяна этот летун. Чует сердце – ждать мне других гостей еще до того, как лодка готова будет?.И верно, с наступлением сумерек вздулось, забурлило синее море. Хлынули на пустой берег соленые волны, завертелись водоворотом, и стали выходить из водоворота витязи в черном облачении – все, как подбор, вовсе не малорослого Иванушки головы на две выше. Все черноволосые, черноглазые, ловкие и быстрые с виду, единственно – богатыри - а кому бы еще под силу без корабля из синего моря выйти? – могли бы в плечах да груди и пошире быть. А этих словно кормят впроголодь.Тридцать три богатыря насчитал Иванушка. Разделились они и двинулись в разные стороны, осматривая остров, а тот, что самым первым вышел, остался и юношу стал разглядывать пристально. И показалось Иванушке, что нити незримые ползут из черных глаза, в которых ни худого, ни доброго разобрать нельзя, и тянутся к нему, в самое сердце и в голову пробираются. И скверно так от этого делается, будто голяком перед ними перед всеми стоишь и что ни подумаешь, тут же, как в книге, прочитано будет.Знал Иванушка, что невелик островок Буян – но не настолько же, чтобы так скоро его весь обойти! Вновь собрались черные витязи на берегу, и сказал один из них:- Кроме мальчишки, на острове никого больше нет.- Хочешь сказать, что это он нашу птичку сбил стрелой с обсидиановым наконечником?Обидно стало Иванушке такое слышать, и не утерпел он.- С тех пор, как я нынешний свой лук сделал, любую птицу из него бью на лету. А если кому я тут слабосильным и неразумным дитём показался, пусть выйдет со мной по-честному на кулаках биться, и поглядим, чья возьмет!Ухмыльнулся кое-кто при этих словах, однако ж старший сказал серьезным голосом.- Хоть и рановато тебе с нами биться, раз ты выжил в этих диких местах один, неразумным дитём уж точно считаться не можешь. Как тебя зовут, и давно ли здесь обитаешь?- Шестнадцать лет с того дня прошло, как добрые старик и старушка нашли меня младенцем в разбитом корыте. Дали они мне имя Иван и вскормили, а минувшей зимой померли от старости. А вы кто такие будете, и что вам в диких местах надобно?- Ну что ж, пусть пока будет Иван… - сказал высокий богатырь странно изменившимся голосом. – Мы же служим князю, и велено нам вроде как заставу устроить на острове Буяне. Можешь меня звать… да хоть Черномором. Думали мы, что никто здесь не живет, но раз по-другому случилось, можешь не бояться. Худого мы тебе ничего не учиним – не за что, и еще за беспокойство приплатим.?А вот это хорошо, - не по летам рассудительно подумал Иванушка. – Говорили старики, что ничего хорошего в большом мире не ждет того, у кого за душой ни гроша. Да выпустят ли они меня с острова так просто? Надо лодку потихоньку чинить, а потом взять и уплыть, пока ничего не подозревают?.Тут вспомнил Иванушка, как неведомым путем появились на острове богатыри, и закручинился – от таких уплывешь, пожалуй…Дни текли, а желание Иванушки скорее покинуть Буян становилось всё слабее и слабее. Вроде и опаска берет, ежели с кем из тридцати трех богатырей близко столкнешься – и хочется искусству их поучиться. Каким путем они прямо из синего моря появились? Как у них выходит пропадать незнамо куда, словно никого на острове вовсе и нету, а потом опять появляться? Почему их ратного стана нигде не видать?Долго об этом думал Иванушка, и в одном лишь доподлинно уверен был – окружает их незримо та же таинственная сила, которую он чуял на острове Буяне уж не один год. Только она, сила эта – темная, как их черная одежа, и делают они с ней, что захотят. Это ему даже подступиться не удалось.Где их латы и шлемы, как у богатырей из сказок, что старуха маленькому Иванушке рассказывала? Только черные мечи, и железо это, сразу видать, особенное. А ночью Иванушка раз подсмотрел, как бились двое друг с другом с мечами в каждой руке, да так быстро, что поди-ка уследи за ними, уж на что его старик со старухой за проворство всегда хвалили. Помахали и растаяли в потемках рядышком, как ни в чем не бывало. Добрые люди по ночам спят, а эти больше ясного солнышка мрак любят.?Да какие ни на есть, - думал Иванушка, - хочу и сражаться уметь, и путешествовать, как они! Да разве ж научат? Даже имени своего никто открыть не пожелал. И говорят, как меня заметят, между собой на басурманском наречии – слова не разберешь?.Старший же их, что Черномором назвался, единственный бывал в старой избушке, приносил золото и диковинные яства, которых Иванушка отродясь не едал.А когда в другой раз он пришел, то сказал:- Ты, наверно, много себе вопросов задаешь, Иван, на которые не можешь найти ответа.- Так и есть. Я слыхом не слыхивал, что бывают в мире такие, как вы – не знаю уж, какому вы князю служите, да уж верно не тому царю, который там правит. А откуда берется ваша сила – чую, хоть и сам взять ее не могу.- И никогда не сможешь - нашу. Но я попросил, чтоб доставили мне для тебя одну вещь.Протянул ему Черномор фляжку с искусно вырезанными на ней диковинными зверями.- Чувствуешь силу, что в ней заключена?- Да, да!- Тяни ее к себе. Пусть она тебя наполнит.Еще не понимая сути слов, ему сказанных, знал уже Иванушка, что это вот почти живое пламя, алое тепло внутри – для него сотворено, и с малых лет не хватало ему этого тепла. И поднес фляжку к лицу, словно испить из нее собирался. И почуял, как малым ручейком стало вливаться в него тепло, неся с собой невиданную легкость и силу.- Теперь и ты можешь творить магию, - сказал ему Черномор. – Завтра кое-что покажу, а то недосуг мне сейчас.И ушел, но слово сдержал – научил Иванушку как глаза отводить, и потерянное искать, и двигать всякое-разное, и огненные стрелы пускать из глаз. Только путешествовать через синее море без корабля не научил, сказал – не всё сразу.И спросил раз у Черномора Иванушка:- Кто такие феи?- А что вдруг?- Ничего. Слышал, как ты кого-то спрашивал – по феям-де заскучал?- Ну, раз так, погоди немного.Ушел чернявый и вернулся вскорости с небольшой книжицей. Открыл и показал Иванушке девицу с пшеничной косой и в зеленом платье.- Вот это – фея. Что-то еще хочешь узнать?- Мнится мне, как я с вами разных кровей, так и девица эта. Скучаю я порой по старикам, что меня растили. А по чужой девице-то чего?Крякнул Черномор и другую картинку открыл - а там та же девица и молодец рыжекудрый лежат на кровати и друг дружку руками трогают. Снизу одеялом укрыты, а сверху даже нижних рубах не надето на них.- Скажи, Иван – тебе хочется вот так же ее потрогать?- Да на что это? Старуха вот, бывало, спину старику растирала больную. Меня малого они по голове гладили, утешали. А тут?- А зачем твои приемные родители на одной лежанке спали?- Так другой-то в избе не было.- А на что им было под одной крышей жить?- Так как же? – Иванушка искренне дивился, чего это взрослый дядька такое спрашивает, о чем каждому несмышленышу известно. – Старик рыбу ловил, старуха ее готовила, пряжу пряла, в избе подметала, коз обихаживала. Так-то прожить легче.- А с виду всё с тобой в порядке, - сказал Черномор изумленно. – Неужто не испытывал ты такого, когда одна часть тела твоего спокойно жить не дает, неведомо чего требует?- Если ты про то, что в портках, так это завсегда успокоить можно. В море холодном искупаться, или еще как. Ужель ты до зрелых лет дожил, а этого не ведал?Еще громче крякнул Черномор.- Ладно. Вижу, я ошибался, и с тобой и впрямь всё в порядке. Со временем всё поймешь.Давно уж стемнело, а к Иванушке всё сон не шел – пытался он уразуметь последние слова Черномора. Что такое он поймет со временем, и зачем для того девицу без рубашки трогать?И сказал он себе – хватит, вот уплывет с Буяна, увидит вживе девиц, там и видно будет. Ан поздно уже, беспокойно промежду ног стало. Просунул Иванушка руку в подштанники и давай играть с тем, что мешало заснуть. И почудилось вдруг, будто в оконце его Черномор заглядывает, а что видит он в потемках не хуже ночной птицы, это слепым быть надобно, чтоб не уразуметь. Сперва-то стыдом обожгло, а потом незаметно дума закралась – вот бы лежал он сейчас, в чем в корыте нашли, и пусть бы видел этот Черномор, какой он, Иванушка, ладный и складный, а то у самого-то под его черной одежей – где порты, где зипун, не разберешь, - поди-ка кости одни. С этой думою и облегчение телу пришло, да такое сладкое, как никогда еще не бывало.Тот, кто Черномором назвался, ни в какое оконце не заглядывал. Он сидел в закутке вовсе без окон и вел беседу с прибывшим на Буян гостем – таким же длинным и одетым в черное.- Испытали в Цитадели те волоски, что ты присылал. Как и думал комиссар, не простого чудского сироту вы здесь нашли. Это пропавший сын великого магистра Золтана де Цара, Гвидо. Как у него с магией, скажи мне?- Очень даже неплохо. На лету всё схватывает.- О Тайном Городе и о том, что никакой он не чел, ты ему рассказывал ли?- Нет. Ждал, что комиссар решит.- Придется еще погодить. Если сейчас в Замок его представить – Золтан, само собой, обрадуется безмерно, но базу нашу на Буяне это выдаст. Как мир с Зеленым Домом заключим, так и вернем парня в его семью. Присматривай за ним получше.- Чем дальше, тем больше мне его обманывать не по нраву.- Приказ, сам понимаешь.- Как не понять…- Обучишь меня на мечах биться, как вы? – пытал Иванушка Черномора.- Этот клинок катаной зовется. Нелегкой для тебя наша наука будет, и все равно будешь переучиваться. Я тебе вместо самоделки твоей настоящий лук принес – упражняйся. Из тебя хороший стрелок выйдет. Магии опять же тебе еще учиться и учиться – не один год. Не теряй времени даром.Иванушка и не терял, во всем старался преуспеть, что ему Черномор показывал. Некогда было в праздности баклуши бить. И всё одно беспокойство в портках нет-нет да смирять приходилось. Раз попробовал он другой рукой потрогать себя в разных местах и решил, что резон-то был в словах долговязого. Если б не срамота на чужих глазах со штучкой своей возиться, не худо было б, когда вот так бы его поглаживали… да эдак еще… Хоть бы и та же девица в зеленом платье. Или Черномор. Руки у него ловкие, не мозолистые да обветренные, как у старика.Ой, нет – только нельзя, чтобы прознал чернявый про те думы! Больно уж они стыдные, и от того будто еще слаще делаются.А тут вдруг пропал Черномор – нигде на Буяне его не видать. Иванушка уж знал, где убежище у черноволосых витязей таится. Подкараулил одного их них и спросил напрямик о старшем.- Вернется, - только и буркнул тот, и сразу в скалах исчез.И все равно не по себе было Иванушке до тех самых пор, пока не объявился Черномор опять в ветхой избенке, принес кушаний, какие на острове не водилось, и новую резную фляжку, что колдовских сил придавала. Заполнил Иванушка себя тою силой – аж плечи развернулись и глаза разгорелись. Посмотрел долговязый на него пристально и спросил такое:- А что, Иван, понял ли ты, зачем юноша хочет до красивой девицы дотрагиваться?- Кажется мне, что понял, - не стал Иванушка таиться. - А скажи мне, это непременно девица быть должна? Вот ежели нет ее, а хочется, чтобы меня трогали ласково - разве не может другой юноша рядом быть?Сверкнули черные глаза. Долго молчал Черномор, а потом сказал.- Может. Но ему не только трогать захочется.- Так я ему бы то же самое сделал, что и он мне, ежели ему б тоже нравилось.- Где ты умом востер, - слова выходили с трудом, будто не хотел чернявый наружу их выпускать, - а где невинен, как малый ребенок. Откуда знать тебе, что понравилось бы??С тобой бы понравилось?, - Иванушка затрепетал; почудилось ему, что вслух он эти слова произнес.А он ведь не только то слышать может, что во весь голос сказано…Огненно-черным вихрем завертелась убогая горница, и полыхало огнем тело, на котором не осталось ни единой нитки, и чужие руки трогали так, как самому не додуматься бы нипочем. Иванушке и делать-то ничего не пришлось, все сделал Черномор, и самый усладительный миг своей рукой приблизил. И сразу покинул избенку, во тьме растаяв.Было хорошо и неловко – что-то он, верно, не так сделал. Что бы Черномору тоже не разоблачиться, разве бы Иванушка отблагодарить отказался? Ему только бы подсказать чуток, как лучше…Назавтра, когда Черномор заставлял его отбивать огненные стрелы и шары, ни слова не сказав о прошедшей ночи, и Иванушка молчал тоже, чтоб назойливым не показаться. Да вдругорядь выдали, видно, глаза его думу, что колдовскую науку не мешала постигать – так-то он себя не распускал – но и уйти всё никак не могла.?Придешь ли еще??И пришел Черномор – глухой ночью, когда Иванушка притомился уж заставлять себя глаза сомкнуть. Сел на лежанке от него поодаль и сказал.- Думаешь, у двоих на ложе только то и происходит, что у нас было вчера?- Знаю я мало, а думаю так - и еще может найтись, чем друг друга порадовать. Ты о том больше знаешь, так поведай, а не над неумением моим потешайся.- Твоя правда – должен ты знать, на что меня, сам не догадываясь, подбиваешь.Пополз из пальцев Черномора темный туман, свиваться стал в картинку-иллюзию. Иванушка уж знал, что это такое. Появилась девица без ничего, с крепким молодым телом, раскинула ноги, напоказ выставив всё, что между ними есть, потом возник такой же нагой молодец и приблизился к ней.Иванушка смотрел на действо, словно на возню бестолковых чаек и спросил только одно.- Девице нравится, когда это с ней делают?- Если всё по согласию – еще как. Об этом позаботилась сама природа, ведь так в женском чреве зарождается плод.- Дай поразмыслить. Чтоб у людей появлялись дети – им хорошо, когда они делают то, от чего дети зарождаются. Потому ты не хотел, чтоб я тебя ласкал, я же не девица. Тогда мне-то почему хорошо было?- Я знал, - глухо сказал Черномор, - если ты до меня дотронешься, я устоять не смогу. А ты был сам как дитя, которое не ведает, что творит. Не только в новой жизни дело. Иногда просто хотят, чтоб кому-то другому хорошо с тобой было. И тут уж бывает по-всякому. Одно скажу – если обоих тянет друг к другу неодолимо, ничего в том нет постыдного.- Так покажи мне всё, как у нас с тобой быть могло. Нас покажи.- Раз просишь – покажу.Но не стал Иванушка ждать, чем кончится – подошел и сел к Черномору близёхонько.- Не смотреть хочешь?- Верно. Всё по-правдашнему хочу.- То, что увидеть успел, тебя порадовать должно А потом может не понравиться., и больно попервости будет.- Хочу, чтоб тебе хорошо со мной было. Как ты говорил…Больше уж не произнес Черномор ничего, а только целовал, сдирая немудрящую одежонку. А когда с себя всё скинул, оказалось, что вовсе он не костлявый, хоть и тощий.- Я будто собой и тобой был, - шепнул Иванушка. – Так ясно чуял, как тебе со мной было…- Попробуй-ка в такие минуты в себе это удержать. Да и мне всё прекрасно ведомо, что ты испытал, и как же меня это радует, Гвидо… А всё ж побаливать у тебя сейчас должно…- Да пустяки. А зачем ты уж другой раз меня так называешь?- Потому что не хочу тебя чужим именем звать, а это тебе родная мать дала. Не спрашивай меня ни о чем больше. Уже недолго осталось. Скоро всё будешь знать, кто ты есть и кто твоя настоящая семья. Если знание это нас до конца твоих дней разведет, значит, судьба. Но узнаешь ты всю правду от меня, Гвидо, и ни от кого другого. Только погоди еще день-два.- Раз обещаешь, что расскажешь – подожду.Он выскочил из черного вихря, который Гвидо так и не научили вызывать и молча втащил юношу туда. В небольшом каземате Черномор – а ведь и его, должно быть, свои по-другому кличут – торопливо заговорил.- Кое-кто под конец войны не утерпел и решил встрять, а то как же – с зелеными без них разберутся. Твой домишко могут походя разнести в щепки, стало быть, сиди здесь и не высовывайся. Когда будет можно, придут и скажут.И он выскочил прочь.Гвидо толкнул дверь – не заперта, как славно-то! А и заперта будь – огненный шар на что?Он не дитя и не трус, чтоб не высовываться! И не такой он дурак, чтобы очертя голову супротив умелых воинов кидаться.А получится ли у него тут призывать вещи?Получилось. Лук и колчан со стрелами лежали перед ним.?С настоящим боевым магом мне не равняться, а стрелы каленые я без промаха кладу?.Никто не остановил Гвидо, когда он выбежал наружу. Рассудок шепнул, что не худо бы знать, кто там с кем дерется и что делит. И смолк, потому то где-то там бился тот, кто так и не успел исполнить обещанного, но рядом с ним было хорошо так, как еще никогда в жизни.Таясь, он перебегал туда, где раз за разом выплескивалась сила. Заклинания против заклинаний. – темная сила воинов Черномора схлестнулась с иной. Гвидо узнал ее. Она кипела в нем самом, и больше до сей поры ее нигде не было. А сейчас ею были полны богатыри в блестящих кирасах и шлемах, из-под которых выбивались рыжие, как у него, волосы.А еще он чувствовал Черномора, но не видел, пока тот черной молнией не спрыгнул с немыслимой высоты и не оказался прямо перед витязями в латах. С пальцев его сыпались фиолетовые искры, а по виску медленно ползла густая черная струйка. Сроду нигде на Буяне нельзя было ни в чем таком перемазаться.Тьфу, пропасть - о чем он, когда сила вот-вот схлестнется опять, и неведомо, выстоит ли Черномор – никого рядом с ним нету.?Я есть?.А вон тот, в ком больше всех родной, пламенной силы. Кто будет первым. Гвидо без промаха бьет птицу на лету, высоко в небе, а уж стоящему-то попадет в любое место по выбору.- Гвидо, не сметь! – остановил яростный окрик готовую запеть тетиву.Струя белого пламени с шипением опалила землю в трех шагах от Черномора. Больше заклинаний не было, Гвидо понял, что рыжие знают, где он, и перестал прятаться.- Так вот кто похитил новорожденного сына великого магистра! Неслыханная наглость и мерзость!- Может, для начала выслушаете то, что расскажет он сам?Гвидо уже знал, что в жилах новых пришельцев на остров Буян течет та же кровь, что и у него самого. Но говорить стал не раньше, чем оставил последние сомнения в том, что побоище прекратилось.Новая жизнь, новый дом, новый мир…И сколько всего наверстать надобно, чтобы стать тем, кем он должен стать.Никто не упрекнул Гвидо ни в чем – он ведь не знал правды о себе, когда собирался стрелять в рыцаря. И лишь исцелившаяся мать спросила тихонько:- Неужто совсем не подсказало сердце, сынок, где твои братья?Смолчал сын – что тут ответишь? Сердце одно, надвое не порвешь.Так и будет ныть, пока с годами не зарубцуется.- Ченга, вы объясните мне, наконец, ваше бессмысленное геройство в одиночку?- Я не мог рисковать ни одним гаркой.- Война есть война.- Да, комиссар. Но я мог вынудить чудов убраться с острова без боя и не сделал этого. Поэтому – не имел права.- Ченга, смысла в ваших словах для меня всё меньше и меньше. Я думал, что вы понимали, как сильно осложнит нам мирные переговоры шантаж рыжих жизнью юного Гвидо де Цара.- Я тоже понял бы это, если бы подумал, как следует.- Что вам мешало это сделать вовремя?- Причины личного характера, комиссар. Готов понести наказание.- У меня нет для этого серьезной причины. К вашим действиям на Буяне во время конфликта с людами нет никаких претензий. Ваш арнат выполнил задачу без потерь, вдобавок вы сберегли жизнь сына великого магистра и не позволили ему по неведению пролить чудскую кровь. Золтан это оценил и просил меня передать вам его личную благодарность.?Значит, ничего не знает, вот и славно?. Сантьяга невозмутимо продолжил.- От себя добавлю, что мальчик столь хорош, что сложно не увлечься сильней, чем стоило бы. Особенно если увлечение взаимно. Но в следующий раз постарайтесь увлекаться так, чтобы героизм пришлось проявлять тогда, когда он в самом деле необходим. У меня же как-то получается.