47 (2/2)
—Нет. Хорошо подумай, Эдвард... —также тихо практически шепчет она. —Я тебя не тороплю.
Я всё также продолжаю сидеть на её кровати и начинаю гладить короткие, чёрные, как смола, волосы. Но Т/И никак на это не реагирует. Я правда думаю над этим вопросом, но ничего на ум не приходит.
—Не знаю, —снова повторяю я.
—Потому что наш мозг не видит различий между фантазией и явью. Когда нам снится кошмар, психика воспринимает это так, будто это происходит с нами на самом деле, —Т/И останавливается, чтобы сделать передышку, но она ещё не закончила. —И это касается не только снов. Наш мозг постоянно нас дурит. Если у тебя довольно высокий уровень осознанности, и ты можешь представить себя Бэйном, то твой мозг, будет воспринимать тебя, как Бэйна. Он не понимает, что это всего лишь роль. Поэтому, ты так классно с ней в итоге справился, —Т/И снова прерывается. У неё начинается отдышка, которая превращается в кашель. Девушка прикрывает рот пледом, а когда успокаивается и уравновешивает дыхание, снова начинает говорить. —Ты можешь заставить свой мозг, представить тебя другим человеком. Фактически, стать на какое-то время другим человеком. А потом снова вернуться к себе настоящему — к Эдварду Томасу Харди. А я могу заставить свой мозг, представить, всё, что угодно. Для моей осознанности не существует ограничений.Т/И замолкает, а я совершенно не могу понять, к чему она это говорила. Какие выводы я из этого должен сделать? Это ответ на мой вопрос? Или она просто решила запудрить мне мозги?
—Ты что-то представляешь и потому, чувствуешь себя так плохо? —снова спрашиваю я девушку. Потому что, это единственное, что приходит на ум...
—Я устала, Эдвард, —вместо ответа, тихо говорит она. —Тебе пора уйти.
Я не хочу уходить. Мне страшно видеть её такой, но ещё страшней от мысли, что это, возможно, наша последняя встреча. Она не сможет меня прогнать в таком состоянии и, даже разозлиться вряд ли сможет. Т/И истощена не только физически, но и эмоционально и, может я веду себя как мразь, что пользуюсь этим бессилием, но не собираюсь слушать её.
—Кристофер жаловался мне, что ты просишь его не приезжать, —перевожу я тему, вспоминая звонки Нолана. Русый пару раз вырывался из плотного графика и писал Т/И, что хочет приехать, но она, оба раза, просила его этого не делать.
—А ты хочешь, чтобы он увидел меня такой? —отвечает она вопросом на вопрос.
И в этом есть логика. Я бы наверняка тоже не хотел, чтобы кто-то увидел меня таким... Тем более, если бы знал, что этот человек переживает обо мне также, как Кристофер переживает о Т/И...
—Он переживает о тебе, Т/И, —говорю я то, что она и так без меня знает...
—Пусть потерпит пару дней.
—И что будет через пару дней?
—Мои похороны. Там и встретимся.
Мне становится жутко от её слов, а я вижу, как губы Т/И расплываются в лёгкой улыбке.
—Это совсем не смешно!
—Кто-то не понимает чёрный юмор, —также улыбаясь, замечает она. —Всё со мной будет нормально. Я просто не хочу, чтобы меня видели в таком состоянии. И ты тоже. Не приходи больше, Эдвард. Это лишнее. Я не смертельно-больная, что не может побороть онкологию четвёртой стадии. Не нужно меня жалеть, —Т/И снова начинает глубоко дышать, чтобы предотвратить кашель из-за отдышки...
Раньше её упрямство вызывало во мне приступы злости. Сейчас, всё, что я могу, это с сожалением наблюдать. Её твердолобость и гениальность — пожалуй, две единственные вещи, которые в ней остались неизменными. Но в данной ситуации, это просто не может злить и вызывает лишь грусть и страх. Страх, что больше я её никогда не увижу...