бабочки (1/1)

если у нормальных людей в животе летали бабочки с нежными крыльями, ласково щекоча стенки желудка, какие-нибудь там danaus plexippus, например, то у кайто это непременно были хищные и обманчиво прекрасные lycaenidae, разъедающие изнутри. эти мерзкие бабочки разлетелись по всем внутренностям, застряли в глотке вместе со словами, и их бы выплюнуть, выхаркать с кровью на грязный серый асфальт - но никак. кайто смотрит, смотрит в лазурно-морские глаза шиничи напротив и в них тонет-захлёбывается. они глубже любого моря, глубже марианской впадины. бабочки выедают сердце по кусочкам, пока детектив смотрит высокомерно, усмехается. он не замечает. а у кайто где-то меж гланд застряло колко-режущее "люблю". он по краю ходит, вот-вот - и с крыши падай, разлетайся на осколки. шиничи смотрит - в глазах его азарт, и ни отблеска теплоты и взаимности. для него их с кайто встречи - игра, забава, просто очередная загадка, чуть интереснее остальных давно приевшихся. для кайто это шаги у скал отвесных, где камень под ногами крошится, где ещё немного - и падение сквозь облака на безжалостно твёрдую землю. шиничи смеётся, когда очередной фокус раскрывает, и внутри кайто бабочек становится больше. им под рёбрами тесно до боли, кайто еле сдерживается, чтобы рукой в перчатке шёлковой не схватиться за ткань в области сердца. дышать легче не станет всё равно. он всего лишь загадка под таинственной личиной, что растворяется в пыльных переулках токио под блёклым желтовато-серым сиянием луны. он по другую сторону закона, и шиничи никогда не примет его, в беззвёздный мрак души вглядеться не захочет. бабочки сильнее вгрызаются в плоть изнутри. кобальтовая синева насмешливо-добрых глаз смешивается с чернотой боли и вливается в душу, наполняет до краёв, не позволяет сделать чистый свежий вдох без болезненных хрипов ранеными гландами. кайто бы рад рёбра раскрыть и выпустить бабочек наружу, раздавить остатки собственного сердца, чтобы больше никогда ничего не чувствовать и наконец-то исчезнуть, разлетевшись звёздной пылью. но шиничи вдруг зовёт его по имени.