1 часть (1/1)

Руки Томас считает руки особенно интересными. Ему нравится, как много ощущений ассоциируется с пальцами и ладонями, тонкая кожа так восприимчива к самым легким прикосновениям. Человеческое запястье более чувствительно, решает он в результате своих наблюдений за человеческими взаимодействиями.Он сидит с Гаем на их диване и нельзя было сказать, что это было удобно, ибо пружины были такими, что впивались в заднюю часть его бедер. Томас проводит пальцами по тыльной стороне ладони Гая, и тот сидя рядом с ним напрягается, на дисплее его шлема вспыхивает тусклый вопросительный знак.Металлическая пластина на тыльной стороне их рук легко снимется. Томас снимает сначала с Гая, а потом и с себя. У них есть и соответствующие гнезда - они маленькие и прямоугольные. Он позволяет кончику своего пальца задержаться у входа в порт Гая, прежде чем вставить туда один конец шнура.Другой конец идеально вписывается в его собственный порт.Гай издает удовлетворённое механическое шипение, символ вопросительного знака сменился приятной улыбкой. Хотя Томас почти ничего не помнит из своей жизни до несчастного случая в студии, он связывает это простое действие со взятием за руки. Шея Иногда это расстраивает - невозможность отображать текст так быстро и легко, как позволяет шлем Томаса. Для Гая это было даже хуже, чем могло бы быть, учитывая весь его негатив к излишней публичности.Они стоят на кухне, а сейчас уже почти четыре утра. На самом деле у них нет логического объяснения для использования кухни. Прошло уже десять лет с тех пор, как они в последний раз ели или пили, и микроволновка, как узнал Томас, когда они впервые начали существовать в их теперешнем состоянии, что она практически смертельна для них.Иногда Гаю просто нравится включить плиту и заварить чашку чая, или кружку кофе, или куриный суп с лапшой, просто потому, что он может - потому что это напоминает ему о том, что он человек, потому что это доказательство того, что он не всегда был этим неорганическим и бескровным существом.Иногда по утрам он загоняет Томаса в угол на кухне и вставляет шнур в отверстие у основания шеи Томаса. Это одна из тех скрытых розеток, о которых знают только они, обычно спрятанных прямо под воротником их кожаных курток. И, как и остальная часть их анатомии, другой конец помещается в аналогичное отверстие в основании его горла.- ?Отведи меня в магазин.?Слова мелькают на шлеме Томаса быстрее, чем может прочитать человеческий глаз, но ни один из них больше не человек. Томас отсоединяет шнур и кладет руку на горло Гая, прижимая большой палец к основанию шеи в качестве рычага, когда он вытаскивает другой конец из гнезда.- ?Чай или кофе?? Позвоночник Ни один из них не помнит, что значит быть возбужденным, по крайней мере в человеческом смысле. Они ложатся спать, и Гай иногда прижимается к Томасу, когда он подключает их шнуры питания, его пальцы впиваются в бок Томаса, нога ложится на колено Томаса, притягивая его ближе.Томас довольно жужжит и кладет свой шлем на шлем Гая, когда они засыпают. ***Гай просыпается первым, и его провода неприятно щекочут электричеством под кожей и между протезами. Это случается не часто, но время от времени после зарядки у него остается ощущение, что он заряжался слишком долго. Это немного похоже на прилив кофеина - он думает, что помнит, каково это - чувствовать себя связанным. Это слово звучит иронично теперь, когда он на самом деле подключен к проводам.Он устраивается на бедрах Томаса, его колени свободно лежат по обе стороны от распростертого тела Томаса, и он развлекается, проводя руками по аккуратному изгибу плеч Томаса. Это легкое прикосновение, достаточно сильное, чтобы Томас проснулся. Его шлем озаряется серией символов "x" и "о", и Гай начинает подрагивать плечами в имитации смеха.Конец зарядного шнура Томаса выдергивается из гнезда, и Гай вставляет его в руку Томаса, сжимая при этом его бедра.Буквы "x" и "o" на светодиодном экране Томаса вспыхивают красным, и он ведет шнур, который все еще подключен к источнику питания в середине его собственной спины, к розетке у основания позвоночника Гая. Гай вздрагивает в предвкушении и сильнее впивается пальцами в плечи Томаса, когда шнур встаёт на место.Внезапно он чувствует, как Томас забирает у него эту избыточную энергию - она поглощается его телом, сопровождаясь искрами и вспышками - это заставляет его зрение мигать и выключаться, и он слышит механическое гудение собственного голоса, нарушающее тишину между ними. Томас отдаёт столько же, сколько берет, проталкивает "часть себя" через тонкий шнур, втискивает его в тонкие синапсы схемы Гая -Это серебро для золота Гая, жёсткая кинетическая энергия для умеренного пульса. Это ошеломляет и успокаивает одновременно, и на мгновение Гай вспоминает, каково это - прикасаться к... Томас скулит под ним, его роботизированное тело напрягается и освобождается в лёгких спазмах, ноги впиваются в кровать, когда он изо всех сил пытается не слишком сильно сжимать бедра Гая. Гай наклоняется и легонько стукается своим шлемом о прорезь рта Томаса, когда тот протягивает руку назад и отсоединяет шнур. Дисплей Томаса тихонько вспыхивает несколько раз, и они снова прижимаются друг к другу. Рот Если Томас позволит себе проникнуть вглубь своего подсознания, то он сможет обманом заставить себя вспомнить, каково это - целоваться.Он помнит, каково это - стоять в студии вместе, прижимаясь бедрами друг к другу, пока они возятся с кнопками и переключателями своего оборудования. Он видит улыбку Гая, хотя на самом деле это никогда не была улыбка, а что-то больше похожее на ухмылку, потому что он не позволял себе улыбаться, не позволял себе быть таким открытым.Он помнит, как в первый раз не смог сдержаться, когда наклонился, прижался губами к уголку губ Гая и отодвинулся на несколько дюймов. Глаза Гая расширились, рот сжался в одну тонкую линию. Они затаили дыхание оба: Томас ждал отказа, Гай ждал, что Томас назовёт все это просто невинной шуткой.Гай потянулся первым после этого долгого мгновения, его глаза закрылись в последний момент, когда их рты соприкоснулись во второй раз.Это последнее, что он помнит перед тем, как поглотить в себя обратно тепло и свет, и Томас возвращается к холодной реальности своего тела. Это было всего один раз, в студии. Только один раз.