1 часть (1/1)

Меч с тихим звоном выпадает из ослабевших пальцев. Орофер громко сглатывает, губы сами собой кривятся в жесткой усмешке. Горло обжигает ледяное острие чужого клинка — Морнэмир стоит напротив, широко распахнув свои невозможно синие, глубин морских ярче глаза, и еле дышит, из последних сил сжимая рукоятку меча. Он проиграл; быть может, даже впервые в жизни. Жизни, которая способна теперь оборваться в одно мгновение, посети белокурую голову его противника такое желание. Но страха отчего-то нет, лишь горькая досада из-за неудачно пропущенного удара зудит на периферии сознания. Орофер излишне хорошо знает — этого Морнэмир не сделает никогда. Это ведь Морнэмир. Его вздорный, болтливый Морнэмир, чье сердце сейчас билось слишком сильно, для того, чтобы не услышать. Морнэмир, все также не опустивший меч и Морнэмир, готовый без сомнения умереть за него. Или убить. Старый, привычный мир слишком уж сильно изменился вдруг для того, чтобы оставаться хоть в чем-то столь твердо уверенным. Все знают это. Даже здесь, за безмятежной завесой владычицы Мелиан; до тошноты хорошо знают. И оттого лишь хуже — едва ли на свете есть вещи тягучего ожидания ужаснее. Орофер прикрывает на миг глаза, вдыхая полной грудью морозный лесной воздух, пропахший хвоей и речной водой, в тщетной попытке успокоить собственное сердце, отчего-то пропустившее один удар. Это ведь не война, не битва, не поединок, не настоящая дуэль даже; всего лишь тренировка развлечения ради. Детская забава, предложить кою Орофер решил внезапно движимый странным порывом, да глухой тревогой. Что-то надвигалось и едва ли он желал сыграть в том роль жертвы. Орофер кривит уголки губ в неловкой улыбке. Морнэмир не убьет его, не навредит даже, как сделал бы и он сам, предстань перед выбором; всякое волнение здесь излишне. Сейчас — нет, не тронет. Но никому знать не дано, как дальше судьба извернется, никому не увидеть того, что там, за порогом грядущего надежно сокрыто. Быть может, когда-нибудь позже подобное будет иметь место, — Орофер не ведает, с непривычной для себя мрачной насмешкой думая, что предпочтет умереть от руки товарища, нежели... иначе. Морнэмир напротив глубоко хмурится, будто каким-то чудом уловив его мысли, и вздергивает подбородок, быть может, чуть выше, чем то было позволено по этикету. — Десять-тринадцать в твою пользу, — с нескрываемым раздражением произносит он, наконец опуская меч. Клинок беззвучно скрывается в ножнах на поясе. Орофер едва слышно выдыхает, слабо улыбаясь. Им обоим вдруг отчего-то становится неуловимо легче дышать, будто тяжелый камень с души падает. — Но не думай, что я оставлю попытки отыграться. — Было бы чрезвычайно глупо тешить себя подобными надеждами, mellon, — нарочито весело фыркает Орофер в ответ, проводя пальцами по горлу, там, где всего несколько мгновений кожи касалось холодное лезвие. Невольно вздрагивает, пальцы отдергивая, словно обжегшись. — Идем. Мы, кажется, опаздываем на ужин...— Зануда, — Морнэмир морщит нос, всем своим видом показывая отношение к этим его словам. — Кто бы говорил, — насмешливо хмыкает эльф, уклоняясь от удара в плечо. Позже. Но не теперь. — Успокойся, неженка, шучу я...***Орофер заходится очередным приступом кашля, сплевывая кровь на черную, мертвую землю. Машинально он прижимает руки к груди, силясь зажать рану, да остановить поток крови, кажущийся отчего-то и вовсе бесконечным, но тщетно. В голове молнией проносится смешливая мысль, что, то самое ?позже? у них так и не случилось. Жаль. Пред глазами появляется лицо Морнэмира, измазанное в чем-то темно-багровом, и видит Эру, меньше всего Орофер в то мгновение желает знать, кому эта кровь принадлежит. Друг бледен, как-то странно, по-неправильному бледен, будто произошло нечто невообразимо ужасное. Он хмурится, сбивчиво шепчет какую-то несуразицу — Орофер не вслушивается толком, равнодушно глядя сквозь него. Там, наверху, болезненно ярко синеет небо. Чистое, голубое, хорошее и столь ужасающе любимое. Наконец-то. Орофер хрипло вздыхает, и прикрывает глаза, не в силах больше выдержать шума мира, внезапно с полной силой ударившего по нему. Сквозь полуприкрытые веки доносится будто чрез толщу тумана мягкий свет маленького солнца, невозможно прекрасного, страшно давно забытого. Это отчего-то ощущается до странности горько, словно он упускает нечто невероятно важное. Собравшись с силами Орофер осторожно открывает глаза, мгновенно сталкиваясь взором с перепуганными, но так по-знакомому усталыми глазами друга. Морнэмир молчит теперь, лишь жадно вглядываясь в его лицо, словно старается запомнить каждую черту в мельчайших подробностях. В криках и восклицаниях смысла нет — они не дети малые, до боли хорошо понимают, что происходит. — Четырнадцать в мою пользу, — криво усмехается Орофер, прикусывая губу. На друга не смотрит больше, со странной смесью чувств наблюдая за стоящим невдалеке сыном, испуганно оглядывающегося по сторонам и мечущегося от одного тела к другому. Этого Трандуилу лучше не видеть, — внезапно спокойно думает он, с тихим вздохом поднимая глаза к небу. — Не тешь себя болью, mellon, глупо это, — выдыхает едва слышно. Что ж, он действительно предпочел бы умереть чуть иначе. Но, пожалуй, так тоже сойдет.