1 часть (1/1)

Фолкритский лес зимой стоял тихим, но тревожным, как и в любой другой сезон. Вечнозелёные сосны и ели своими верхушками перекрывали небо, и поздно вечером дорога была погружена в кромешную темноту. Юг Скайрима никогда не был богат на снег, сказывается теплый воздух, идущий из Сиродила, но по состоянию на тридцать первое число месяца Вечерней звезды выпала норма осадков, превышающая годовую. Праздник Новой жизни уже скоро, и я обещал быть дома до его начала. Моя заботливая жена отговаривала меня ехать в бурю до Скинграда за подарками детям, но разве я не Винсент Мариус, сын Леонарда Мариуса, прославленного офицера имперского легиона и ветерана Великой войны? Меня не испугает какой-то там скайримский ветерок! Но если бы это действительно был просто ветерок… Дорогу до места, где раньше был Хелген, замело снегом, а наше семейное гнездо как раз стояло вдоль неё. Я и моя лошадь не видели ничего дальше своего носа и морды из-за бури, и я было начал думать, что мы заблудились. Этот участок дороги является излюбленным местом для всякой разбойничьей швали, которая любит устраивать засады на таких вот затерявшихся путников, как я. Обычно они скидывали на дорогу огромные валуны, которые в дневное время было бы легко заметить и увернуться от них, но поздним зимним вечером это более чем эффективный способ избавления ценных вещей от их владельцев. Боги подумали, что мне этого мало: внезапно выскочившая лиса напугала лошадь, та встала на дыбы и скинула меня. Я быстро поднялся и попробовал схватить вожжи, но эта кобыла откинула меня своими копытами и галопом ускакала в буран. — Стой, ненормальная! — кричал я в след напуганному зверю в глухую метель. Ударила она меня сильно в грудь и в живот, я ощущал кровавый вкус во рту и сильную боль в этих местах.— Это не может так закончиться. Нет. Зачем сегодня? Зачем так!? Ситуация была безнадёжная. Я невесть где, еле живой, да и продрог до самых костей. А мои дети ждут не дождутся подарков. Жена приготовила отбивную с соусом из снежных ягод, а я тут, видите ли, от жары спасаюсь. Что ж… Быть может, так сошлись звёзды. Я был рад, что смог заработать семье на безбедную жизнь. Фаби пойдет учиться целительскому делу в Винтерхолдскую Коллегию, Альмод откопает какие-нибудь двемерские руины и заработает себе славу лучшего имперского археолога. Он все время любил что-то копать на заднем дворе. Фрея снова выйдет замуж, чтобы не быть одинокой в старости. Надеюсь, это будет не бретонец. Нет. Кто угодно, только не бретонец. Фрея достойна лучшего, чем якшающегося с эльфами горного альфонса. Снег падал на мою исчезающую, но все ещё приятную шевелюру, а шок от встречи с копытами лошади вызывал чувство тошноты. От бессилия я упал на колени и закрыл глаза. Вот она… Моя славная смерть. Совнгард с такой кончиной мне не светит, но я же все-таки по происхождению коловианец. Боги отправят мою душу в лучший мир. Ничего. Я готов. Я готов… Или стойте. Нет, я не готов. Вспышка пламени. И ещё одна. И ещё. Прямо напротив моих глаз. Огонь то вспыхивает, то затухает. И почти чётко слышу. Каждый звук. Слова. По слогам. Да-эд-ра-те-бя-по-бе-ри. Это человек! Там, в пещере! Возможно, это охотник спрятался от бури, упустив из виду свою добычу и забредя далеко от дома. Или бандиты обосновались там и подстерегают ночных путешественников, таких как я. Или некромант со своей замученной жертвой творит непотребства с телами усопших. В любом случае, там есть люди! Плевать. Погибать от меча или магической молнии лучше, чем от холода здесь. По сугробам, с хрипами-стонами, я доковылял на своих полутора конечностях до высокой арки входа. Висящая на одной лямке сумка с подарками перевешивала меня вправо, но я ни за что её не брошу. — Эй! Фдесь ещть хто? Мне нуфна помось! — спросил я у пещерной пустоты отмороженным языком. Во всяком случае, смерть от стрелы из темноты не такая уж и позорная. На мое удивление, я получил ответ. — Хворост есть? Такой непринуждённый и такой простой вопрос обескуражил меня. Пройдя чуть вперёд, я увидел высокого старого норда в бурой шерстяной шубе. Как будто бы он самолично убил голыми руками возможно жившего здесь медведя, содрал с него шкуру и надел на себя. Старик пытался с помощью магии разжечь костер. Но, видимо, в такой холод даже магия не поможет. — Язык что ли отморозил? Кого спрашиваю — хворост есть? Мне костер как разжигать? — Н-нет. И, ефли чефтно, я прафта отмолосил ясык. Норд поник головой и отчаянно эхнул. От такого эхания задрожала вся пещера. Мне доводилось слышать древние нордские сказки, и если легенды говорят правду, в старину норды голосом могли сотрясать целые скалы. — Тогда дай-ка мне свою шубу. Ещё чего. Может, ещё сплясать на медленно остывающих ногах? — Но я самёрфну беф неё! — Эти поленья сырые. Я не смогу их разжечь. А твоя шуба подойдёт, изнутри она у тебя сухая. Он так уверен, что изнутри она сухая? Что же, он прав. Вспотеть в этой холодной пустыне задача сложная. Я медленно снимал шубу, чувствуя мороз на оголенной коже. Старик кинул её в костер и с двух попыток смог разжечь пламя. Резкая вспышка обдала мои покрытые инеем брови и в пещере резко стало тепло. Чудеса… — Ты, верно, сам по себе отмороженный, раз в такую погоду путешествуешь. — Я скакал домой. Моя лошадь заблудилась, а потом мы наткнулись на лису, лошадь испугалась, как вскочила, скинула меня… Ну и вдогонку ещё и обоими копытами в снег уложила. Тут я вспомнил про то, что у меня все ещё сломаны ребра. Боль, до этого приглушаемая морозом, вернулась с новой силой. — *Кхе* Как же больно то… Старик хмыкнул и полез в мешок, откуда достал бутылку, которую я всегда узнаю. — Выпей. Полегчает. — Если бы мед был лекарством, я бы никогда не болел. Опрокинув жёлтую бутылку с белой этикеткой залпом, я вытер остатки меда с моих губ. После этого боль, чувство холода и вкус крови исчезли полностью, заменив собой на обволакивающее внутренности тепло, и немного отличавшийся от обычного у нордской медовухи вкус некой смеси горных цветов и пшеницы. — Вы… Вы алхимик? Вы дали мне целебное зелье? Осторожно спросил я у него. — Я похож на этих недоучек? Хм. Нет. Просто странствующий медовар. Да… Просто медовар, засевший в пещере с мешком целительных зелий, смешанных с горячительным на границе Скайрима и Сиродила в ночь на праздник Новой жизни. Прямо сказка. — Хорошо, медовар. Что ты делаешь здесь, в этой пещере? Непохоже, чтобы тут кто-то вообще жил. Старик грел свои ноги на костре и потягивал содержимое такой же бутылки, которую до этого дал мне. — Глаз у тебя наметанный. Все верно, я тут не живу. Моя повозка попала в метель. Порыв ветра перевернул её и отпугнул моих оленей. Те разбежались, повозка осталась на ёлке, а я свалился в эту пещеру. Не помню когда последний раз видел в Скайриме повозку, запряженную оленями. Но смущало не столько это, сколько… Да, буря бывает сильной, но я никогда не видел, чтобы она поднимала повозки на деревья.— И… Как часто ваша повозка оказывается на деревьях? — Да почти каждый год в канун праздника Новой жизни. Я путешествую по небу на оленях и прячу подарки, которые находит только человек, мер или зверолюд с чистой душой. Вот к примеру… Из мешка, которого я не замечал среди остальных его вещей, он достал удивительной красоты платье. Блестящее серебром, с узорами эбонитового цвета и элегантными манжетами. — Видал? Сам пошил. Его получит та девушка, которая весь год искала красоту не в своей внешности, а в окружающем мире. — Неописуемая красота. Старик заглянул мне за спину, на которой у меня висела сумка. — Что же это у тебя такое в кульке, ради чего стоит рисковать своей жизнью? Я подумал, что он может взглянуть. Скинув свой груз с плеч, я раскрыл его и собирался показать ему фарфоровую куклу ручной работы. Мастер таких изделий живёт в Скинграде и согласился продать мне её по допраздничной цене, то есть дешевле. Ее я собирался подарить Фаби, но… В моей руке были лишь осколки. Видимо, она раскололась, когда я упал с лошади. Проклятье! — Да, уверен, раньше это было что-то красивое. Что делать будешь? — Я… Я не знаю. Это ведь уникальная вещь, за которой я скакал в сам Сиродил. Неужели все было зря? О Боги… — Боги тут тебе не помогут. Ладно. Дай-ка сюда. Что он может сделать с осколками? Тут ведь просто крошки. Ничто не напоминает о той дурацкой кукле. И стал я думать об этом, как в его руках эти самые осколки собрались в ту самую куклу! Воистину, магам подвластно все. — Впредь хоть об стол бей, не расколется. — Даже не знаю, что сказать. Спасибо! Кукла действительно была как новая. И даже лучше: у той были пустые глаза, а эта как будто… Живая? — Кольцо святости брака у тебя на пальце. Ты, значит, женат? И как? Счастлив в браке? — Конечно. Я ведь и оставил службу в легионе только ради семьи. У нас с женой чудесные дети. Одаренные. Они создадут наше будущее после этой проклятой войны. — Да, война — та ещё скверна. Я столько сил трачу на то, чтобы помогать простым людям, но тщетно. В них все меньше и меньше добра. Всё норовят поджигать, резать и издеваться над друг другом. Иной раз думаю взять своих оленей, да улететь подальше из Тамриэля. Но вот где их теперь найти, этих оленей… — Понимаю. Мой отец много рассказывал мне об ужасах войны. Он сражался на Великой войне, был офицером легиона. Я ведь и пошел по его стопам, думая, какой почет и престиж - служба в легионе. И слишком рано я понял, какой кошмар на самом деле война. Воспоминания о событиях далёкой битвы внезапно встали перед моими глазами. Я тогда был сопливым рекрутом, которого только послали в Скайрим на усмирение ещё зарождавшихся Братьев бури. И что со стороны наших, что на их стороне, такие же молодые парни и девушки, делали друг из друга фарш у стен Маркарта. Мятежники загоняли топоры в шеи моих соратников, крича: "За Ульфрика и Скайрим!" Наши же вонзали мечи им в грудь, из которой потом фонтаном хлестала кровь, называя их погаными бунтовщиками и предателями. Из блуда воспоминаний меня вытащил путник, щёлкнув пальцами перед моими глазами, и я продолжил историю об отце.- Его отряд окружили эльфы во время переброски сил из Хай Рока в Сиродил и где-то неделю держали в осаде. Было тяжело, люди не выдерживали долгой и бессмысленной бойни, падали духом. Остроухие били их молниями и насылали холодные вихри своими заклятиями. И это все как раз в канун перед праздником Новой жизни. Отец отдал приказ собрать силы вместе, чтобы разделить всех на две группы: одна приглядывает за эльфами, другая же отмечает праздник. И что произошло дальше: командир золотокожих остроухих гадов присылает гонца в лагерь легиона. Тот передает ему предложение о перемирии и совместном праздновании. Отец принял его предложение, но захотел предостеречься и решил поступить следующим образом: он, командир эльфов, и по шесть безоружных и не владеющих магией солдат встретятся на ничейной земле, на достаточном расстоянии от своих войск, чтобы не доставали стрелы и заклинания. Вместе они должны были подготовить место для всех: разложить угощения, выпивку и всё причитающееся. Говорит, это было одновременно странно и прекрасно. Две вражеские стороны бок о бок отдыхали и веселились на празднике. Я думаю, он мог мне приврать, но эта история научила меня верить в то, что хоть раз в год люди могут забыть о жестокости и договориться. Ранее не подававший признаков положительных эмоций, старик еле заметно улыбнулся. — Спасибо тебе за историю. Меня она тоже кое-чему научила. — И чему же? Внезапно разразившийся громкий гул прервал нашу беседу. Такой звук во всём лесу может издавать только одно животное. — Тому, что даже один олень может тащить повозку! Пойдем! Может, ты успеешь к своей семье! Ловко сложив в рюкзак куклу, я поплелся за стариком из пещеры. Странно. Было не так уж холодно, да и буря поутихла. Как-будто сама погода расступилась перед зрелищем парящего в небе оленя с белой шерстью!— Руфус! Иди сюда! Иди сюда, мой маленький! Вот так! Вот так! Хороший летающий олень! Старик ловко управился со зверем. Тот позволил ему оседлать себя и они поднялись в воздух к ёлке, на шапке которой действительно висела повозка. Издав жуткий рев, норд снёс её и повозка с грохотом упала на снег. — Помоги перевернуть её. Закинем сюда мешки из пещеры и отправимся в путь. Сказал олений наездник, когда опустился. Признаю, раньше я был в лучшей форме, и мои потуги не помогли сдвинуть повозку ни на сколь значительное расстояние. — Сразу видно, сын офицера. Эх! Посторонись! Фус… Ещё более оглушительный крик высвободил повозку из снега и привел её в нужное положение. — Ну что? Грузимся? Вытащив из пещеры все его вещи, мы оба уселись на запряженного оленя. Получив хлопок по спине, зверь поскакал и через пару мгновений оказался в небе. Снег, поднявшийся ввысь, развеялся по ветру и придал тележке вид падающей звезды. Обе луны освещали путь среди непроглядной темноты и я с лёгкостью разглядел в лесу свой дом. Наше семейное гнездышко горело яркой точкой внизу, будто маяк надежды. Фрея и дети стояли на улице: лошадь, на которой я скакал из Сиродила, все-таки смогла найти дорогу домой. — Вон там! Спусти меня туда! — Как скажешь! Олень резко начал спускаться на землю, да так внезапно и быстро, что у меня прихватило живот. Не каждый день летаешь на магическом звере… По приземлению моя жена и дети уставились на меня удивлёнными, но явно радостными глазами. Фаби и Альмод накинулись на меня и почти повалили на снег, а Фрея, имея уставший и истерзанный, но при этом счастливый вид, подошла и заговорила со мной. — Когда лошадь прискакала без тебя, я уже стала думать о худшем! А это кто? — она показала на старика, гордо сидевшего на своем летающем олене. — Просто путник, который подхватил вашего мужа. Не нужно благодарности. Дети начали гладить оленя, а тот облизал их с ног до головы. Видимо, им давно пора отмыть свои засаленные тряпки. — Нет слов, чтобы вас отблагодарить. Пожалуйста, пройдите с нами в дом. Уже готов праздничный ужин. — Спасибо, но у меня ещё много работы. Стольким нужно помочь найти дорогу домой. А вы, ребята, крепко обнимите своего папку. Он ради ваших подарков преодолел бурю! Старик снова хлопнул оленя по спине и улетел в небо, громко смеясь и распевая песню про Рагнара Рыжего. — Счастливого праздника Новой жизни! Хо-хо-хо! Всей семьёй мы вошли в наш теплый дом. У камина грел свои старые кости мой покрытый шрамами отец, а малышка Фаби, получив свою новую куклу, побежала показывать её бабушке. Альмод получил от меня в подарок заказанный мною несколько месяцев назад древненордский экземпляр магической кирки с острова Солстхейм, способной пробить даже эбонит. Теперь из него выйдет отличный археолог. А я, немного устав от этой ночи, вместе с женой отправился на балкон, пить лежавшую в погребе бутылку вина братьев Сурили. Двести второй год Четвертой эры начинается рядом с моей семьёй, в теплом доме и украшенным столом. Чего ещё можно желать? Счастливого Праздника Новой жизни!