Глава 1. Знакомство с братьями. (1/1)

Это было очень странно. Всё окутывал синий ветер, и мне хотелось бежать. Далеко. От этих прекрасных юношей, заменивших мне семью, друзей, любовь и всю вселенную! И не потому, что я хотел их покинуть... Нет, я, напротив, хотел навсегда оставаться в их власти, я жаждал до конца земной жизни подчиняться им... Но сейчас, мне хотелось убежать от их лукавых глаз в светло-голубое поле конопли и рухнуть на мягкую землю. В свете луны... Мне хотелось вдохнуть аромат мяты и мелиссы, когда я вернусь я прикажу подать травяной чай... Да. А сейчас... Я спрыгнул с подоконника...... и вот я уже в поле. Холодный полночный ветер шелестит травами... Я счастлив! Я падаю. Я отдаюсь прохладной полночной равнине... Я слышу вой... Я осторожно поднимаю голову и замечаю на холме у озера своего младшего брата... Он сидит в траве, свесив ноги с обрыва, и прочёсывает шерсть своему серому Сирилу... Я поднимаюсь, желая подойти к ним... Сосны царапают меня своими стопалыми лапами.Мой брат срывает ленту со своих волос, и они развиваются от сильного, но тёплого ночного ветра... Такой ветер бывает перед дождём... Я вижу, как он посмотрел на меня, повернув голову и в его жёлтом глазе отразился небосклон, пронизанный нитями звёзд.Он лёг в траву и заскулил, Карлос погладил волка по голове и тот, навострив уши и подпрыгнув на месте, зарычал. Наверное, мой запах пришёлся ему не по вкусу... Я подполз ближе и дал зверю понюхать свою руку и он, подёргав носом, лизнул её. Он повернул морду к свету луны и растворился в высокой траве...— Сирил... — звонким, но тихим голосом проговорил Карлос, глядя ему вслед...Я опустился у ног младшего брата и взял его за руку. Он смущённо отвёл глаза, сдерживая улыбку... Ему было шестнадцать лет... Не так давно он встретился с вечностью и теперь ему шестнадцать вечно... Ему так мало лет... И он никогда не делал ничего подобного.И сейчас, я взял его холодную руку, но без намерения рассказать ему непознанное. Я просто давно полюбил этого юношу с кудрявыми рыжими волосами и милыми золотистыми веснушками, усыпавшими щёки... Возможно, кто-то мог назвать его некрасивым, но для меня не было сокровища более ценного, чем мой младший брат. И для меня он был прекрасен. Я положил ладонь на его щёку, от чего он густо покраснел и, как я понял, он хотел поцеловать меня, но я не предпринимал никаких попыток сделать это, а он, наверное, боялся...Наконец он прикоснулся пальцем к своим губам, а потом — к моим. Он, переборов свой страх, наклонился ко мне, но я упал в траву, уйдя от поцелуя. Я не хотел быть его первой любовью, но, видимо, что бы я ни делал, это было уже так... Я не дал поцеловать себя, но что бы я ни предпринимал, он уже любил меня так же сильно, как и я его.Я почувствовал холодные капли... Это было странно... Я и Карлос. Наедине только мы и эта лунная ночь. В поле. Под дождём...Я проснулся поздно вечером, ближе к полуночи. Мои братья к тому времени уже покинули свои комнаты.Я спустился в столовую и, что естественно, обнаружил их там. Правда, Карлоса среди них не было. Я сел в своё законное кресло и принялся запоминать черты братьев, так как давно уже собирался увековечить их в литературе...Первым я хотел бы описать одного из средних братьев — Мари. Он требует, чтобы его называли Мариус, но это, скорее, псевдоним, так как при рождении он был наречён Мари и никак по-другому. Я могу сказать, что он самый приятный из моих братьев, с Мари я очень дружен и обожаю его общество. Иногда так выходит, что мы проводим дни вместе, в моей комнате, но обычно это происходит не потому, что обуреваемые страстью мы занимаемся любовью перед сном... Нет, Мари всегда был и останется моим лучшим другом. Перед утром мы имеем обыкновение читать книги, после чего мы обсуждаем прочитанное и, часто, Мари не уходит к себе, а спит со мной вместе...Вот с кем у нас есть какие-то отношения, так это с красавчиком Роэлем... Он слишком часто привык лишаться рассудка от удовольствия в моих объятьях... Он прелесть. Я не знаю, но, по-моему, никто из братьев не догадывается о нашей с ним связи...Но если кто-то и знает об этом, то разве что мой самый старый брат Лотус. Я зову его Лотос. На самом деле он не старый, на вид ему нельзя дать больше тридцати-пяти, но он живёт намного дольше, чем все мы... Он вечно голоден, недоволен жизнью и постоянно пьёт своё дрянное виски! Он единственный из нас, кто коротко стрижен, но он почти всегда скрывает это под шляпой цвета дорожной пыли... Он сам, как пыль — нем и неподвижен. У него на всё есть своё мнение, которое он, в большинстве случаев, предпочитает держать при себе. Я, Мари, Роэль и Карлос — мы подшучиваем над ним каждый раз, когда предоставляется возможность, но на самом деле мы его уважаем, немного побаиваемся, и, я думаю все согласятся со мной, по-братски любим... Что бы он не творил...Я, Мари, Роэль и Карлос. Карлос! Карлос... Мой рыжий бес... Он самый подвижный и улыбчивый из нас, братьев... Его красивые волосы доходят до плеч. И они особенно притягательны, когда спадают на его обнажённые плечи. Я не люблю, когда Карлос ходит в одежде... Зачем это нужно? Наверное, он боится гнева Лотуса. А может быть, ему холодно? Он стискивает себя тканью, кожами, ремнями, он облачается в чёрт знает что... Как будто упрашивает: помогите мне скорее всё это снять... Я с радостью это сделаю, Калли, только не убегай от меня, как испуганная лисичка.Ещё один мой брат — Михель — по возрасту самый старший, когда он стал вампиром, ему было сорок четыре. Но возраст не успел изуродовать его лицо морщинками. Он высок, немного нескладен, но зато галантен и полон той аристократичности, которой славился наш великий род. Однако мне, чувствую, её явно не хватает... Итак, Михель... Его я тоже люблю. За его тактичность, за его умение пользоваться словами, как оружием. Я могу слушать его очень долго. Он не прикасаясь возбуждает меня, одними словами он способен довести меня до вершинки удовольствия... Он улыбается тому, что я не в силах делать тоже самое с ним... Он — гений слова. Но им он может и убить...И, конечно, черноглазый Мерилин. Злой и страшный волшебник Мерилин!!! Ха-ха-ха! Он способен наколдовать солнышко в дождливый день! Если, конечно, поцелует меня... Я не люблю поцелуев, я никогда не целую своих братьев в губы. Даже красавчика Роэля. Он хочет, чтобы я его целовал, но я стараюсь не размыкать губ, когда делаю с ним это. И Мерилин, зная мои капризы и пристрастия, целует меня по-особенному... Я не скажу как. Это секрет. (Может быть, позже я об этом расскажу.)Итак, вот они — шесть братьев и я с ними — седьмой... Я — полукровка, я сам по себе, хотя теперь мы, пожалуй, уже одна семья...— Где Карлос? — вопрошаю я братьев.Они молчат, даже Мари молчит. Ясно, с Карлом, я переименовал его в Карла, произошло что-то о чём они не хотят мне говорить... Ну и ладно. Когда Калли придёт, я выведаю у него, где он был...Я смотрю в потолок с таким видом, давая понять, что своим молчанием они оскорбили меня до глубины души!Кто-то упрямо пытается прочесть мои мысли, но ему мешает... моя кровь...Я вижу томную улыбку на лице сладкого-сладкого-сладкого Роэля и понимаю, что это он стремится ворваться в моё сознание... И он умоляет меня взглядом— Ну давай, — думает он, возбуждаясь всё сильнее с каждой секундой, — Давай уединимся. Не спрашивай у меня о Карлосе... Давай лучше уйдём отсюда вместе. Зачем тянуть? Ты хочешь этого? Я тоже. Давай кинемся в этот омут... Давай... До самого утра... До петухов... Будем делать это снова и снова... Давай... Я послушно подстелюсь под тебя... Давай. Любимый... Моё терпение вечно, но имеет ли оно смысл? Поднимайся с кресла... Вставай... Я буду во всём розовом, в карамельном, как ты любишь... Пойдём... Подари мне возможность... Я хочу быть послушным тебе... — он беззвучно вздыхает, отвернувшись к тёмному окну, и как бы невзначай спускается коготками к своему бедру.— Роэль! — окликнул его Лотус, сидящий рядом в кресле, парном моему, из того же красного дерева.Роэль повернул к нему своё хорошенькое лицо и Лотус ударил его по щеке так, что тот даже свалился с диванчика. Он поднял глаза, полные слёз.— Наш дом не бордель! — заявил Лотус. От выпитого виски, его язык слегка заплетался.— Прекрати! — спокойно сказал Михель, — Пусть он делает, что хочет!— Он голубой, — сказал Мерилин из угла, кутаясь в кроличьи меха, — И я не думаю, что кто-то из нас может точно сказать, что в нём нет этого...— Я не имею ни малейшего желания с вами спорить, но... — Лотус посмотрел на полупустую бутылку, — Может быть изредка вы всё же будете вспоминать, что вы вампиры. Вы должны пить кровь. Вы должны убивать.— Никогда, — плача поговорил Роэль, — Я просто хочу любить... Я не хочу никого убивать...— Ты с самого рождения сидишь у нас на шее, — грубо перебил Лотус, — Ты ни разу не пил свежей крови из вены. Ты за всю жизнь не поймал ни одной жертвы. Ты, наверное, даже забыл, откуда берётся кровь...Роэль плакал, сидя на полу, его плечи сотрясались, и солёные слёзы текли по щекам и белым пальцам с жемчужно-розовыми ногтями... Я не выдержал и подошёл к нему.— Тише, — я приложил палец к губам. Роэль посмотрел на меня и успокоился, слегка ещё подрагивая.— Не надо, — сказал я, — Он просто немного пьян, прости его. Тебе сильно больно?Лотус оторвался от бутылки и сказал:— Да уж! Всё на что он способен... Сопли... Любовь-морковь... Не был бы ты моим братом, я бы задал тебе хорошую трёпку...— Замолчи уже! — тоном приказа сказал я, и сам испугался своих же слов.Я помог Роэлю подняться и ушёл вместе с ним из столовой. Его желание перебили. Он обнял меня. Я долгие минуты не хотел его отпускать, но он, наконец, вырвался и ушёл. Я знал, что он проплачет весь завтрашний день... Я решил прийти к нему перед самым рассветом...В столовой после моего ухода произошло следующее: Лотус разругался с Мари и разбил бутылку об пол, после чего схлопотал подзатыльник от Михеля и окончательно разозлился. Тогда Михель поцеловал Лотуса в лоб, как он обычно делал перед сном и тот, как ни странно, успокоился...Роэль лежал, отвернувшись к стене, на мягкой постели и думал. На его глазах застыли слёзы. Я заглянул в комнату и обратился к нему. Он разрешил мне войти.Я прошёл к его постели и зажёг свечу. Повернувшись к брату, я с удивлением обнаружил, что он одет в розовое. Нить великолепного розового жемчуга обвивала его шоколадные волосы, спускалась на грудь и исчезала в складках его одежды... Я понял, что он меня ждал, а на его шёлковой щёчке заблестела слезинка.— Молли туфлю потеряла,Долго плакала, искала.Мельник туфельку нашёлИ на мельнице смолол...Это были строки детского стиха, который и я и Роэль слышали из уст старших братьев, мои слова заставили его улыбнуться... Он потянулся ко мне. Пришлось разрешить ему себя поцеловать: мне было жалко его. Но только один раз. Он закрыл глаза на моей груди. В отличие от привереды Калли, Роэль не носил белья, облачаясь в исключительно мягкие, нежные ткани... Меня всегда восхищала строгая неприкосновенность этого нелепого принципа...Я хотел доставить удовольствие Роэлю, чтобы он хотя бы ненадолго забыл о полуночном происшествии... Но доставить ему удовольствие можно было только вместе со сладкой болью. Не знаю, как он сам к этому относился, но я не любил неприятных вещей, пусть даже во имя чего-то... лучшего. Я не хочу показаться неправдивым, но я люблю боль ради самой боли. Это как-то лучше.Утро я встретил к одном "саркофаге" с Роэлем... Мы, наверное, полдня разговаривали, пока, наконец, не утомились до одурения и не уснули...Когда я проснулся, Роэль уже успел натянуть свой розовый карамельный халатик и красил губы перед зеркалом. Зеркало это было сделано из какого-то странного материала и поэтому без труда отражало нас, вампиров, своей холодной поверхностью. Роэль заметил, что я не сплю, и обернулся. Мне сразу же захотелось дотронуться до его влажных, блестящих чистым розовым цветом губ... Не поцеловать, а — обладать ими.— Брат... — прошептал я.— М? — Роэль с улыбкой наклонился ко мне.— Я люблю тебя...— Я тоже! — Роэль рассмеялся и захлопнул крышку гроба.Я улыбнулся наставшей темноте и сдвинул крышку обратно.— Ты маленький чертёнок! — я поймал его за косу и обмотнул её вокруг его шеи пару раз. Такое ожерелье очень ему шло. Он посмотрел своими немного раскосыми глазками на себя в зеркало и рассмеялся опять:— Я так похож на девушку! — заявил он.За десятки лет жизни он исчерпал все мыслимые поводы для усмирения своих желаний. Он наплевал на все ограничения, им были сломлены сотни стереотипов, преград, моральных устоев... Это мечта тысяч людей — делать только то, чего хочешь! Но, мой милый Роэль, к сожалению, осознавал, что самого главного он получить не в силах, а именно — моего сердца...