Глава III. Подготовка к бою и слёзы прошлого (1/1)

Утро во Внешнем Мире было светлым и тёплым, пусть ещё было очень темно. Где-то вдали горизонта стали виднеться алые очертания внешнемирского солнца, лучами касающегося терракотовых столичных домиков и голых ветвей вековых деревьев. Грязные кучевые облака, что были словно большие куски мягкой ваты, благодаря алому свету солнца приобретали цвет киновари. Хоть такой яркий цвет, что был официальным цветом Внешнего Мира, как-то убавлял меланхолию столичных жителей, что уже мечтали о снеге, который покроет собой всю эту грязь и серость осени. Но уже был прогресс: ночью температуры понижались, от чего земля покрывалась тоненькой корочкой инея.В императорской супружеской опочивальне Шао Кан и Синдел лежали в обнимку друг с другом, точнее она лежала на груди мужа, а тот обнял её своей когтистой рукой. Положительные результаты сюрприза Императора были видны невооружённым глазом: на столе стояло несколько недоеденных блюд, восковые свечи затухли от холода в покоях, а одежда была беспорядочно разбросана на полу, что-то даже улетело на шкаф и на трюмо Императрицы. Кан проснулся от того, что одна из серебристых прядей Канум попала ему на нос, щекоча его. В конце концов внешнемирец не выдержал и очень громко чихнул. От этого сильного чиха казалось, что задрожали окна и двери, а лёгкий дымок над свечами сдуло так, будто их затушили вблизи. От такого звука проснулась и бедняжка эденийка, которая вчера попала под пагубное действие вина. Жена сонно открыла глаза и тут же их закрыла, когда сильная и резкая, будто пуля, головная боль пронзила её голову. Ощущение похмелья нельзя перепутать ни с чем другим, тем более для такой женщины, как Синдел, которая может опьянет от нескольких глотков вина.– Ох, прости, – потирая нос, извинился Шао Кан. – Доброе утро, любимая!– Чшшш... – Императрица приложила изящный палец к губам мужа. – Потише.– Я понял, – шёпотом сказал Император. – Сейчас.Кан аккуратно и без скрипа слезь с постели и подошёл к столу: недоеденные горячие блюда уже стали холодными, ровно как и напитки. На счастье внешнемирца среди напитков он нашёл хрустальные чешский графин с чистой и очень вкусной холодной водой. Налив стакан, муж подал его жене. В первую очередь вода была холодной, поэтому Дели приложила стакан ко лбу, чтобы не пульсировали виски. А когда Императрица выпила её, то ей стало лучше: холодная и бодрящая водичка мигом начала убирать головную боль и очищать организм. Канум провела холодными ладонями по лица и стала потирать переносицу. Внешнемирец налил эденийке ещё воды. Жена взяла стакан и быстро осушила его, затем третий, четвёртый, пятый, а шестой был последним — графин опустел. После этого бедная Дели рухнула лицом в подушку и зарычала в неё.– Ты чего? – поставив графин на стол, спросил Шао.– Это кошмар! – простонала Императрица. – Сколько раз себе обещала, что не буду пить!– Не делай из этого конец света, – махнул рукой Император. – Давай я тебе помогу.– Как? – спросила Канум.Кан тихо, без единого звука, подошёл к мучающейся ней. Эденийка перевернулась на спину, а затем села на постель, опустив ноги в мягкое одеяло. Внешнемирец обошёл супругу и осторожно коснулся своими когтистыми пальцами висков и стал массировать их мягко, воздействуя ещё и магией, таким образом изгоняя мигрень, слабость и похмелье. От такого Синдел размякла и улыбнулась, даже румянец вернулся к щекам, почувствовался огромный прилив сил и лёгкость в теле. Теперь день для Императрицы стал прекрасен, а Император поднял жену на руки, встал с постели и закружил, словно в танце, совсем забыв, что они оба обнажены, однако они были в своих покоях, поэтому нечего бояться.– Ты такая лёгкая! – сказал Кан и легонько подбросил супругу: она взлетела и приземлилась в руки мужа.– Шао! – рассмеялась Канум.– Да, любимая? – спросил внешнемирец.– В твоих руках безопаснее! – ответила эденийка.– Эти руки могут и шалить! – напомнил ей муж.– Ох, неужели 10 часов секса тебе мало? – снисходительно улыбнулась жена.– Я просто напомнил, а ты уже готова! – улыбнулся он.– Ой... – покраснела она, спрятав лицо за волосами.– Моя беловолосая банши! – Шао поцеловал жену сквозь волосы.– Мой рубиноглазый дракон! – от поцелуя Дели хихикнула, поэтому убрала волосы.– Я тебя очень люблю! – сказал Император.– А я люблю тебя! – прошептала Императрица.А в соседних покоях Принцессы Китаны, сама Кити и её возлюбленный Лю также спали в обнимку после ночной любви и страсти. Алое осеннее солнце Внешнего Мира их ещё не будило, поэтому, чтобы вставать, они и не думали. Уже не в первый раз часовая стрелка обошла циферблат, своим боем эхом расходясь по покоям, даже хохот влюблённых ШаоДел их не будил. Однако подготовка Избранного в Академии Ву Ши всё равно заставила его проснуться. Открыв свои карие глаза и удивившись, что было ещё довольно темно, он посмотрел на свою прекрасную Принцессу. Даже в темноте покоев старшая императорская дочь всё равно была прекрасна: чуть подрагивает носик, она громко сопит, подбрасывая разбросанные пряди, длинные ресницы чуть трепещут. Ассасин, похожая на свою мать, но всё же в ней узнаваемы черты лица своего отца. Парень поцеловал девушку в губы, от чего на её лице во сне появилась улыбка. Она ещё раз подёргала ресницами и открыла свои прекрасные карие глаза.– Доброе утро, моя Принцесса! – улыбнулся Лю Канг.– Доброе утро, мой Избранный! – сонно прошептала Китана.– Ты так прекрасна! – прошептал Лю.– Есть в кого... – потянулась Кити, а затем обняла его.– И тем не менее ты прекрасна не только наружно, но и внутренне, – сказал Избранный, отвечая на объятия.– В старом Внешнем Мире трудно быть красивым внутренне, – Принцесса легла парню на грудь и прикрыла глаза, но не для сна, а для спокойствия.– Сегодня у нас тренировка со всеми, а завтра турнир! – сказал шаолиньский монах.– Будет весело, – сказала ассасин.– У нас с тобой всё получится! – сказал парень.– Я тоже так думаю! – сказала девушка.В покоях младшей Принцессы, Ммлина нежилась в тёплой и мягкой постели с Ханзо Хасаши — Грандмастером клана Ширай Рю. А в своей мягкой лежанке преспокойно спала панда Секье, раскидав вокруг свой вчерашний ужин — бамбук. Ничто не нарушало покой СкорпЛины и панды, однако Ханзо, как и Лю, не привык слишком долго спать. Хасаши резко, будто его облили ледяной водой или зазвенел будильник, распахнул карие очи. Грандмастер потёр глаза и повернул голову: рядом, обнимая его, лежала его прекрасная Принцесса. Пухлые губки младшей императорской дочки чуть приоткрыты, даже в темноте видны вычищенные до белезны таркатанские клыки, но это нисколь не убавляло её красоты. Эти прекрасные малиновые уста манили его, поэтому мужчина не удержался и поцеловал девушку, чуть щекоча её своей бородой. Милина, как ребёнок или Синдел от поцелуя в щёку от отца, когда у того была борода, чуть поморщилась и хихикнула, после чего по-детски закрыла лицо одеялом, не скрывая улыбки.– Доброе утро, Мили, – сказал ей Ханзо. – Не прячься. Всё равно найду!– Просто у тебя борода щекотная, – хихикнула Принцесса.– Тогда я тебя защекочу! – лукаво произнёс Хасаши.– Ну я же не мама, – сказала младшая императорская дочь. – Мне нравятся бороды, особенно у Грандмастеров.– Тогда иди ко мне, – сказал грандмастер.– Только поэтому? – хихикнула полутаркатанка и подвинулась к возлюбленному.– Не только! – подмигнул ей мужчина и вновь стал целовать.– Ханзо! – хихикнула девушка. – Мой Скорпиончик!– Который никогда тебя не ужалит, – улыбнулся он.– Конечно, а то можно и в немилость впасть, – хихикнула она.– Ах, вот так вот?! – усмехнулся Скорпион и принялся её щекотать.Ох, как же Милина была солидарна с Китаной, что лучше бы у матери не было такой слабости, что передалась по наследству, хотя всем известно, из-за кого Синдел боится щекотки. Младшая Принцесса каталась на спине и хохотала, словно заведённая или её бью током, но это казалось очень милым и забавным.А в покоях нефритовой Леди также была тишина: в осень и зиму Джейд привыкла подолгу спать, а Коталю без солнца было тяжеловато. Солнечная пара спала в обнимку, а котёнок Нефритик клубком лежал на груди мужчинв, девушка же обнимала любимого. Наместник старался не храпеть, а Леди нежно посапывалась в унисон с котёнком. Однако алое солнце всё же начало заклядывать в покои через задвинутые изумрудные шторы с золотыми узорами, что блестели от лучиков и лёгких покачиваний. Первый проснулся Нефрит: тот, видя что какие-то алые кружочки без его ведома проникли в покои, то тут же вскочил с груди ош-текка и стал их ловить, однако мебель и обои не царапал, а то его ждёт наказание от хозяйки дворца. Топот его маленьких пушистых лапок разбудил солнечную пару: подняв глаза, они увидели, как котёнок умело гоняется за неуловимыми солнечными зайчиками. КотЕйд с умилением наблюдали за играми маленького пушистого охотника, который уже стал скакать от злости, что не может поймать лучик. Затем Нефритик потянулся, зевнул, по-хозяйки подошёл к постели и запрыгнул на неё, идя к лицам ?мамочки? и ?папочки?, ласково мурлыкая. Нефритик в первую очередь запрыгнул на грудь Коталя, а сам стал ластиться к Джейд.– Вот хитрюга, – улыбнулся Коталь.– Мужчина борется за внимание прекрасной дамы, – хихикнула Джейд.– Тогда ему придётся подвинутся! – хмыкнул бывший Кан и поцеловал девушку.Нефритики, деловито проведя хвостом под носом ош-текка, влез между влюблёнными, желая внимания и для себя. Солнечная пара, чтобы не нарушить поцелуя, стала чесать котёнка за ушками. Тот, что называется ?ушёл в прострацию?: упал на животик, он наслаждался этим процессом. Ош-текк довольно и победно ухмыльнулься, видя, что Нефритик ?проиграл битву за сердце эденийки?.– Я тебя очень люблю! – сказал мужчина, положив руку на её голую грудь.– Коталь! – хихикнула девушка. – Я тоже тебя люблю!Руки Коталя стали ласкать коричневые соски Джейд, хотя это и не была её слабая зона. Слабостью Леди был живот: если рука наместника пройдёт по нему, то та сойдёт с ума. Ош-текк переместил руки именно туда, гладя плоский живот эденийки. Девушка стала мурлыкать, словно настоящий котёнок, жаждущий ласки, внимания и почёсываний, от чего у неё стало теплеть между ног, мужчина точно знал, как её возбуждать. Джейд хихикнула и вздрогнула, будто сейчас её начинают ласкать, дабы возбудить перед сексом... Однако Коталя и правда хотел её, хотя они у вчера вечером и ночью был долгий и страстный секс. Леди усмехнулась и стала с мурлыканьем тереться о бывшего Императора.– Ох, я очень тебя хочу! – игриво прорычал ош-текк, его глаза загорелись солнечным светом.– Но ведь у нас дела, – сказала эденийка.Однако тело девушки говорило об обратном: очень хотелось этого мужчину. Джейд своим взглядом так и говорила: ?Подойждут!?, и стала целовать Коталя, оказавшись сверху. От возбуждения в ягодицы Леди упёрся большой член наместника. Эденийка была уже обнажена, пришлось с трудом садиться на член, ведь он большой, хотя у девушки больше сексуального опыта, чем даже у матери. Ош-текк начал двигаться, а возлюбленная громко стонала. Девушка закинула голову, касаясь своими завитыми каштановыми кончиками ног мужчины. Их утро будет невероятным.А в покоях подальше, что принадлежали кровавой Леди, спали Скарлет и Эррон Блэк. Ведьма, обняв Эррона и прижавшись к нему всем телом, спала как убитая, а Блэк тоже был безмятежен во сне. Тело стрелка было покрыто следами алой помады, а одеяло прикрывает лишь пах. Сама же младшая императорская воспитанница вся была взъерошенной и зацелованной, до сих пор хочется спать и как можно дольше. Однако их планы сорвал щенок колли Гранат: этот щеночек запрыгнул на постель и весело затявкал, облизывая мужчину и девушку. Первой всё же проснулась Скарлет: щенок прыгал по ней, для него не было препядствий, даже хозяйка. Леди обняла его, а тот продолжил лизать ей лицо. Колли стал кататься на спине, взъерошивая свою пушистую шерсть и показывая хозяйке всю свою игривость. Эти телодвижения разбудили Эррона Блэка: он открыл карие глаза и, улыбнувшись, протянул руку, погладив щеночка по животику, а то стал даже дёргать ножкой.– Доброе утро, моя Ведьмочка! – хриплым голосом произнёс Эррон.– Доброе утро, мой Ковбойчик! – улыбнулась кровавая дева.– Я весь красный от помады! – сказал Блэк. – Теперь неделю мыться не буду! Это прекрасно!– Если ты не будешь неделю мыться, то даже Гранатик тебя не признает, – хихикнула младшая воспитанница ШаоДел.За это стрелок щекнул колдунью по носу. Но тут активизировался Гранат: видя, что его ?мамочку? обижают, тот вскочил на лапки и кинулся на обидчика, кусая его за палец. Но Эррон Блэк ловко оторвал колли от своего пальца, поймал за шкирку и сурово посмотрел на питомца. Щенок опустил мокрый нос и виновато заскулил.– Если ты меня укусишь... – начал Эррон.– Не смей! – сказала Карли.– Смею! – сказал Блэк и отпустил щенка, котрый свалился в мягкое одеяло. – Смотри у меня!– Ещё раз ты так сделаешь, то будешь спать в его лежанке, – пригрозила Леди. – Конечно воспитывать надо, но не за шкирку трясти!– Всё лучше, чем без пальца остаться, – возразил стрелок. – Я им на курок нажимаю! И они у меня не отрастают!– Я не разрешаю тебе издеваться над Гранатом, – кровавая дева прижала щенка к груди и отвернулась от возлюбленного.– Я не издеваюсь! – парировал мужчина. – Я воспитываю! Гранат! Ко мне! – щенок вырвался из объятий хозяйки и приполз к хозяину. Мужчина улыбнулся и потрепал колли за ушком. – Хороший мальчик.– Ну, Гранат, ты и предатель! – удивилась девушка.– Гранатик, утешь-ка Карли, – он уже не приказал, а попросил.Гранатик повернулся, переступая через складки одеяла, подошёл к Скарлет и начал лизать ей лицо. Леди была умилена, ведь её колли такой умница: всё понимает и знает, порой хулиганит, но ведь он всего лишь щенок.– Все животные в своих хозяев, – заметил Эррон Блэк. – Гранат непоседа, хулиган, но в то же время умён и находчив.– А я его всё равно люблю, – сказала Скарлет, гладя щенка.– А меня? – наигранно обиделся Эррон.– Ну... – усмехнулась Леди.– Карли, больше не получишь мою шляпу! – сказал Блэк.– У меня их много, – хихикнула колдунья.– Но носишь ты ту, что была на моей голове! – напомнил стрелок.– Не спорю, – ухмыльнулась ассасин.– Так что хватит дуться как пузырь с кровью и иди ко мне! – сказал мужчина. – Я тебя хочу!– Я тоже хочу тебя, но ведь сегодня дела, – невинно сказала девушка.– Дела подождут! – пододвинувшись ближе и обняв её, сказал он.– К тому же мама была в Этерии, интересно что она там увидела, – сказала она. – Особенно если там опять появилась эта морозная блондинка...Эррону Блэку это надоело и он поцеловал её алые губы. Скарлет опомнилась лишь тогда, когда его рука обняла её за талию, а Гранатику пришлось уйти в свою лежанку, чтобы не мешать. Руки Леди коснулись мускулистого торса Эррона и она захотела его ещё сильнее. Кровавая ведьма хихикнула в поцелуе и, услышав, что старшая сестра решила устроить ?утреннюю зарядку?, тут же натянула свою фирменную лукавую ухмылку.– Вот это мне нравится больше! – также лукаво улыбнулся Блэк.– Ну так чего же мы ждём? – повела бровью кровавая дева, набросившись на мужчину.А в других соседних покоях после бурной ночи Рейко спал в обнимку с Ли Мей, а чёрная пантера Бама также спала в своей большой мягкой лежанке. Ли всю ночь снились прекрасные красочные сны об её детстве: когда она бывала в кузнице отца, плела с мамой веночки из цветов и не думала ни о чём, кроме своего счастья. Да и Принц также улыбался во сне: он видел себя в детстве с мамой, свою первую ночь любви с девушкой и все самые прекрасные моменты, что были в его жизни. Но императорскому сыну всё же нетерпелось услышать рассказ матери о вчерашнем визите в Этерию.Вскоре алое солнце Внешнего Мира разбудило и их двоих. Плотные портьерные шторы были чуть приоткрыты, но лучики всё равно юрко пробрались в покои, гуляя по ним, будто по земле. Первой жертвой солнечных зайчиков стала Ли Мей, при чём вовремя: девушка чуть не начала видеть кошмар с нападением таркатан на деревню Сэн До, но лучики это словно почувствовали, поэтому упали своими алыми бликами на неё. Открыв глаза, Ли облегчённо выдохнула, увидев покои любимого Принца, а рядом его самого. Мей улыбнулась и опустила нежный поцелуй на щёку наследника, от чего тот заулыбался и проснулся.– Доброе утро, моя прелесть! – прошептал ей внешнемирец.– Доброе утро, милый! – с прикрытыми глазами сказала внешнемирка.– Ты такая счастливая после вчерашнего, – заметил парень.– Конечно! – сказала девушка. – Не каждый же день я узнаю, что могу повидаться с родителями.– Очень скоро ты сможешь это сделать, когда захочешь, – сказал он.– А ты вчера так и не поговорил с Императрицей, – сказала она.– Она очень торопилась к отцу, – сказал Рейко. – Но сегодня она всё расскажет.– Надеюсь, что она найдёт время между делами, – улыбнулась Ли Мей.– Сегодня и у нас дела, – напомнил ей Принц. – Подготовка к турниру!– Верно, это будет так... скоро! – Ли даже не могла подобрать нужных слов.– Я уверен, что мы выступим достойно, – сказал императорский сын.– Это всё так волнительно! – чуть вздогнула Мей.– Не бойся, – прошептал ей внешнемирец. – Я с тобой.– Это скорее не страх, а лёгкое волнение, – рассуждала внешнемирка.– Тогда не волнуйся, – улыбнулся парень.– Рядом с тобой такое чувство сразу пропадает, – улыбнулась девушка и легла ему на грудь. – Я чувствую, что сегодня произойдёт что-то важное.– Я тоже, – признался он.– Значит шансы велики, – рассудила она.Пришло время вставать, причём каждой паре дворца, а слуги, служанки и повара уже давно проснулись, трудясь над убранством и едой во дворце. Через 3 часа все собрались в императорской столовой за завтраком. Поскольку сейчас во дворце было много гостей, то было затратно делить все завтраки, так что и императорская семья, и гости ели в дворцовой столовой. Гости были хорошей компанией, а Сжигатель даже притих и не бахвалился. Сегодня должна была пройти большая совместная тренировка перед турниром, где все участники покажут удаль и силу. Сегодня завтра был довольно сытным: тонкие блинные вафли с курицей, сыром и яйцом, будто внутри яичница, к этому крепкий кофе, который вывел кофешенк Императрицы — по-внешнемирски: горький и терпкий, но при этом невероятно бодрящий и вкусный; а также творожные мягкие квадратики со сливками и клубникой.– Твои повара гениальны, – сказал Шао Кан жене. – Гости очень хвалят еду. Но всё благодаря тебе.– Причём же тут я? – улыбнулась Синдел.– Когда ты была в депрессии из-за ухода сына, то они и готовить, как следует перестали, – напомнил Император. – Без тебя здесь всё чахнет и блекнет!– Значит у дворца появилась истинная хозяйка, – улыбнулась Императрица, за что получила от мужа поцелуй в щёку и объятия за талию. Эденийка попробовала чашечку кофе. – Всё же кофе по-внешнемирски прекрасен! С нотками апельсина.– Иногда я не откажусь от более мягкого кофе, – сказал Кан. – Как ты любишь.– Зато теперь Внешний Мир может гордиться таким кофе, – сказала Канум. – От эденийского кофешенка.– Сколько Эдения для нас сделала! – поразился внешнемирец. – Я иногда задаюсь вопросом: простили ли нас эденийцы за завоевание?– Уже давно простили, – ответила эденийка. – Когда узнали о нашей свадьбе. Хотя были те, кто сыпали мне проклятья в дорогу, будто я предала Эдению, память Джеррода и предков, легла под тирана...– Видимо они не знали, какой Джеррод был сволочью, – заметил муж.– Не знали, Джеррод ловко играл роль хорошего Короля, – вздохнула жена. – Как и Милдбург роль хорошего свёкра.– Но это в прошлом! – улыбнулся он. – Сейчас все знают правду!– Да, и очень сожалеют, что повиновались такому самодуру, – согласилась она.– Но это в прошлом, – улыбка не сходила с лица Шао. – Сейчас всё иначе.– Сейчас ты герой, а Джеррод тиран, – сказала Дели.– И это ведь чистая правда, – вспомнил Император. – Что ж, давай насладимся вкусным завтраком. Я тебя покормлю.– Но тут же гости, – шепнула ему Императрица.– И что? – спросил Кан.– Ну неловко как-то, – ответила Канум.– Неловко спать на потолке — одеяло падает, – сказал внешнемирец, положив руку на её зад.– Мы же поесть хотели, – хихикнула эденийка.– И это тоже! – улыбнулся мужчина, гладя её ягодицы.– Шао, не вынуждай меня пересаживаться, – по-доброму погрозила женщина.– тебе пересяду! – он также по-доброму тихо рыкнул.– Ох, Дракончик проснулся, – она кокетливо надула губки.– Ах, ты меня провоцируешь! – лукаво улыбнулся Шао Кан.– Вовсе нет, – сказала Синдел.– О, да! – сказал Император и пока никто не видит, ущипнул её за сосок.– Ай! – как можно тише сказала в кулак Императрица. – Шао!– Да, дорогая? – невинно спросил Кан.– Рассчитывай силы, – прошептала Канум. – У меня очень нежные соски.– Я любя, – шепнул ей внешнемирец.– Если любя, то делай это в покоях и нежно, – попросила эденийка и муж тут же поцеловал её в губы. – Другое дело.И наконец ШаоДел принялись за завтрак. Сегодня у императорской пары было дел не меньше, чем у других: забрать у кузнеца золотые пластины для турнира, отправить его в Санкт-Петербург, посмотреть с детьми воспоминания... Ах, столько дел, хотя было только утро. А самой Канум ещё забирать от портного наряд на турнир, у сапожника новые сапоги, у ювелира украшения... Эденийка как всегда не потратила ни единого казённого гроша, пользуясь только своими личными средствами. Впрочем, внешнемирская казна была переполнен. Кану даже пришлось делать вторую, что в 10 раз больше первой, однако и она успела заполниться на четверть. При этом никто в империи не бедствует: от простолюдинов до самого Императора. Монарх даже удивлялся: раньше при огромных и непосильнах налогах казна почти всегда пустовала, а тут налоги стали меньше, а казна полна, второй Империум можно построить.Закончив с завтраком, царственные супруги пошли к придворному кузнецу. Но по пути решили зайти к придворному колдуну и правой руке Шао Кана — Шанг Цунгу. Умница Шанг опять колдовал над зародышами затеррианцев, которым было уже 2 недели, а закрепятся они в общей сложности через 90 суток, благо колдун создал им все условия. А рядом на стуле сидела Таня, снисходительно улыбаясь тому, что Цунг так носится с этими ящерицами, хотя по сути, если удастся, то это будут первые новые затеррианцы. При этом часто захаживали Рептилия и Камелеона, проверяя состояние своих будущих по сути детей, некоторым уже даже имена придуманы. Уже весь дворец с нетерпением ждал появления на свет первых затеррианцев, а Сайзот и его возлюбленная точно знали что нужно этим зародышам: холод, тёмное место и зелень джунглей Затерры, за которой затеррианцу пришлось отправляться на родину, благо растительности там хватало.Так как ШаоДел нужно было идти в кузницу, то как раз по пути была лаборатория Шанг Цунг. Зайдя туда, императорская пара была несколько поражена увиденному: Таня сидит на стуле, что стоит спинкой вперёд, а Шанг теперь судорожно ищет место, куда переставить зародыши затеррианцев, ведь сейчас внезапно потеплело, однако только Канум знает истинную причину этого скачка температур. Найдя более или менее тёмное место, Цунг переставил их туда и магией добавил холода и сырости.– Шанг Цунг, Таня, доброе утро, – сказал Кан.– Ваше Императорское Величество! – воскликнул колдун и поклонился.– Тешишься отцовством? – хихикнула монархиня.– Отец не я, – улыбнулся похититель душ. – Я скорее лекарь, а то и акушер, что помог им появится на свет. А отец Сайзот.– Ох, надеюсь, что всё будет хорошо и малыши затеррианцы не разнесут дворец, – сказал монарх. – А то мои малышки уже с этим постарались... как и ты, Шанг.– Эм... – почувствовав себя неловко, замялся Шанг Цунг.– Не будем о прошлом, – сказала Синдел. – Шанг, а ты чего так с зародышами носился? Что-то случилось?– Слишком тепло стало! – ответил Шанг. – Они ещё на начали жить самостоятельно. При комнатной температуре без сырости они погибнут! Я не знаю что вызвало такой всплеск тепла.– Жевательная резинка, – прыснула в кулак Императрица.– Что-что? – не поняла коварная пара.– Вы слышали о моей бабушке, Королеве Изольде? – спросила Канум.– Даже книгу читали, – ответила Таня. – Правда Ли Мей долго её не давала, перечитывала помногу раз.– Так вот, у неё была сестра, Принцесса Аврора, – продолжила царственная эденийка. – После смерти она стала духом севера, именно она отвечает за низкие зимние температуры. Но у неё есть забавная привычка — она постоянно жуёт жевательную резинку из Земного Царства, а мою бабушку Изольду это бесит. И насколько бы они не были дружны, но бабушка Изольда... силой заставила Аврору прекратить жевать жевательную резинку, поэтому теперь бывшая Принцесса на больничном.– Понятно... – шокированный всем этим, сказал Цунг.– На самом деле они дружны, просто эта жевательная резинка действует Изольде на нервы, – сказала Синдел. – Но духи же не получают таких травм, поэтому вскоре всё будет хорошо.– Но зато участникам турнира будет легче, – сказал Шао Кан.– Тоже верно, – согласилась Императрица.– Да, мы чего пришли, – опомнился Император. – Шанг, у тебя готовы зелья, что мы просили?– Уже вечером всё будет, – дочь посла, видя, что возлюбленный несколько растерялся, взяла инициативу на себя. – Шанг немножко заработался.– Хорошо, тогда мы подойдём чуть позже, – сказал Кан. – Пойдём, любовь моя, нам ещё к кузнецу идти.Канум улыбнулась ШаНе и, взяв супруга под руку, ушла с ним из лаборатории в направлении кузницы. Уже подходя к ней, чувствовался тяжёлый раскалённый воздух и слышались звонкие удары кувалды, разносящиеся на несколько метров от мастерской. Зайдя в подвальное помещение, что было кузницей, ШаоДел увидели придворного кузнеца: у него на лбу проступили огромные капли пота, дыхание утяжелилось, в рукавицах вспотели руки, а фартук прилип к голому телу, даже в бочке от испарений осталась лишь половина воды. Взяв щипцами заготовку, мастер сунул её в печь. Затем, достав её, он окунул её в бочку с жидкостью, но это была не вода, так как заготовка вспыхнула и немного загорелась. Немного поддержав и вытащив, кузнец провёл по ней напильником, то шёл нормально и не скользило.– Отлично, – сказал кузнец. – Ни трещин, ни искривления. Закалка клинка прошла успешно!Положив клинок на горячую наковальню, мастер снял плотные рукавицы, смахнул пот со лба, отжал пот из рыжей бороды и длинных волос, а затем выпил воды, пусть она уже и была тёплой, сейчас можно было радоваться любой.– Ах, хорошо! – улыбнулся мужчина и только потом увидел монархов, додумавшись поклониться. – Ваше Императорское Величество!– Отлично работаешь, мастер, – сказал Шао Кан. – Нелёгкий у тебя труд, сам знаю, тоже в своё время оружие ковал.– Благодарю, – сказал кузнец. – Ах, да, если вы за пластинами, то сейчас принесу.Мастер ушёл вглубь помещения, где точно было ещё жарче, чем здесь. Через минуту он вернулся с железным резным сундучком. Император без страха обжечься взял в руки увесистый сундук и открыл его: казалось, что в этом слегка мрачном помещении не видно никакого блеска, но золотые пластины сверкнули так ярко, как глаза Коллектора, когда тот смотрит на монеты. Работа была тонкой, почти ювелирной: тонкие золотые пластины были отполированны и сделаны так, будто от цельного золото слитка отрезали ломти, будто ножом резали мясо или хлеб. Кузнец разложил все пластины по алфавиту, а вернее по именам участников, поэтоу первой попалась карточка Бараки: написано имя таркатана и выгравирован его портрет: каждый острый клык выглядел объёмным, словно один тон переходил в другой, шипы на плечах были словно наяву... С тыльной стороны пластина гладкая и отполированная. Синдел взяла пластинку Бо'Рай Чо и поразилась: с тыльной стороны она точно такая же: ровная и гладкая, одну не отличишь от другой, значит все такие. И тут Императрица заволновалась, но сделала вид, будто всё хорошо.– Отлично! – сказал Кан. – Мы пойдём. Вечером мы принесём тебе зелья и ты сможешь отправиться в Земное Царство, чтобы изучить часовой механизм Эрмитажа. А также портные сделают тебе земную одежду. И я дам пару артефактов из заначки.– Слушаюсь, великий Император, – сказал кузнец и поклонился.– Тогда жди вечером, – сказал внешнемирец. – Пойдём, Дели.Синдел на секунду будто оказалась в прострации, задумавшись о своих делах и потерявшись в мыслях. Но от слов Императора Императрица тряхнула головой и побежала за мужем, стараясь принять царственный спокойный вид. В таких мыслях Канум вместе с Каном пришла в его кабинет. Внешнемирец не отпускал из рук сундук, неся его, словно там лежит его шлем для коронации или даже нечто более ценное. Эденийкк же была погружена в свои мысли настолько, что взгляд её был устремлён лишь на сундучок с драгоценными золотыми пластинами: такими одинковыми с тыла, легко перепутать одну с другой... Вообще в кабинете было тихо, ведь работа ещё не началась. Жена с пристальным взглядом села на кушетку, что стояла между шкафами, и наблюдала за мужем. Шао, глянув на Дели, ухмыльнулся, словно читал её мысли.– Ты что-то хочешь сделать? – спросил Император.– Нет, что ты, просто думаю о своём наряде, – солгала Императрица.– Дели! – строго сказал Кан. – Ты же знаешь, что меня не обмануть!– Да всё хорошо, – сказала Канум.– Будем считать, что я поверил, – сказал внешнемирец, сев в кресло и доставая пластиныМуж разложил их перед собой, как жена свои эскизы, разглядывая каждое произведение кузнечного искусства: 32 тонких пластины из золота, таких похожих с тылу и разных с оборота. Шао Кан намеренно перемешал все пластинки и стал поднимать: он не угадал ни одного участника, надеясь, что отличия есть. Но нет, все карточки одинаковы, отличаются разве только портреты и имена. Император краем глаза поглядывал на Императрицу: она сидит вся задумчивая и такая обеспокоенная, что каждую минуту перекладывает ногу на ногу, сжимает губы или крутит пряди волос.– Дели, что происходит?! – не выдержал Кан. – Ты вся обеспокоенная! И дело тут не в платье!– Да, об украшениях думаю, – вновь лгала Канум. – Вдруг не подойдут.– Дели! – сказал внешнемирец и подошёл к ней, оставив пластины. Нависнув над ней огромной тенью, он выглядел очень угрожающе, даже упёр руки в боки. – Дели, в этот раз не соврёшь!– Только без рукоприкладства... – от страха сжалась эденийка.- Я не собираюсь тебя бить! – сказал муж. – Но и ты не лги мне!– Я не лгу, – сказала жена. – Что, уже и подумать нельзя?– Дели! – сказал он. – Если не признаешься, буду щекотать до потери сознания!– Я вообще-то хотела сходить к портному и воспоминания посмотреть, – сказала она.– Смотри у меня! – сказал Шао Кан и вернулся к пластинам. Ещё раз просмотрев их, он убрал их в ящик стола. – Пора проводить тренировку. Пойдём, ты тоже поприсутствуй.– О, это я люблю! – сказала Синдел. – Ты забавно всё это комментируешь.– Тогда идём! – сказал Император и взял жену на руки.Кан нёс свою Канум осторожно и аккуратно, словно хрустальную антикварную вазу времён Королевы Стефании. Эденийка, улыбаясь, целовала внешнемирца в губы и в шею, но вот в щёки не могла из-за шлема.Вскоре муж принёс жену в их супружеские покои. Зачем? Ответ просто: именно с императорского балкона открывается лучший вид на дворцовый сад, где и будет проходить тренировка: и места много, и магией можно пользоваться... Но осторожно, а то можно серьёзно обидеть Синдел, ведь сад — это её детище: если спалить его или срезать хоть один цветок, то с преступника криком сорвут кожу.Вскоре в саду послышался девичий смех и императорская пара улыбнулась: это оказались их милейшие доченьки, которые проверяли перед тренировкой оружие, чтобы не опозориться. Также там увидели их сына и его девушку: Рейко был в своих доспехах и шлеме, а Ли Мей, завязав волосы в косу и надев лиловую бандану, обняла возлюбленного. Вскоре ко всей этой компании поспешила Таня, которая уже успела покрасовать перед всеми своими кобу-джитсу. Затем подошли Шанг Цунг, Горо и Шива, Кинтаро, Рептилия, Барака и все гости с другими участниками. В саду собралась целая толпа, словно на парад или на демонстрацию. Все они стали бегать глазами по саду и дворцовому фасаду, и увидела на одном из балконов императорскую супружескую пару.– Начинайте тренировку! – с балкона позволил Шао Кан.Все бойцы разделились на пары: императорские дочери и воспитанницы между собой, Рейко с Ли Мей, парни Принцесс и Леди тоже поделились, как и шоканы, затеррианец, таркатан, земляне и новички. Всё спаррингавались и отрабатывали удары. Но конечно же Император не мог упустить возможности, чтобы не поиздеваться или не посмеяться, поэтому стал всё это комментировать.– Китана, сколько раз я ещё должен сказать, чтобы ты не подставляла спину? – крикнул Кан старшей дочери.– Я стараюсь! – сказала старшая Принцесса, отражая удары сестры-подруги.– Джейд не такой широкий замах и удар быстрее! – сказал отец. – Иначе его легко заблокируют.– Да, великий Император, – сказала нефритовая Леди и выбила веера из рук сестры, которые тут же ей вернула. – Теперь ты.– Милина, слишком медленная телепортация! – крикнул Шао Кан. – Не спи, а быстро наноси удары, как ты умеешь!– И так быстро делаю! – сказала младшая Принцесса, однако не могла попасть по кровавой деве из-за кровопорта.– Скарлет, опять в лужу превращаешься, а нужно каплями! – сказал Кан.– Это и были капли! – надулась кровавая Леди и, поймав Мили щупальцами, бросила её на землю.– Таня, у тебя сколько кобу-джитсу: одно или два? – монарх нашёл новый объект.– Два, но на то и тактика, – уклончиво ответила дочь посла, стараясь не раскрывать секрет.– Одним кобу-джитсу махать при наличии двух? – спросил Шао, но на это белоглазая эденийка промолчала. – Лю Канг, таким маханием нунчаками ты максимум выбьешь пыль из ковра!– Вот это неправда! – сказал Лю Канг. – Тем более мы на тренировке, а не в бою насмерть!– Ну так тренируйся, а не мух отгоняй! – сказал Император.?Иногда его комментарии неуместны!?, – подумал Лю.– Шао, ну чего ты их так муштруешь? – с хохотом спросила Императрица.– Зато ты у меня счастливая! – ответил Кан. – И потом, турнир — это серьёзное мероприятие, а не цирк шапито!– А мне в детстве нравились такие цирки, – призналась Канум, утирая проступившие от смеха слёзы.– Рейко, работай ногами, а то по шлему прилетит! – сказал сыну отец.– Правильно, Ваше Императорской Величество! – согласилась Ли и чуть не проткнула мечом коленную чашечку парня. – Не зевай, милый.– Ли, а ты лучше блокируй! – осадил её Шао. – На одних уклоненниях ты далеко не уйдёшь!– Я тебе уже скоро меч напополам разломаю, – сказал Принц, уже в который раз ударяя молотом по мечу.– Ты слишком сильный! – парировала Мей.– Когда мы в постели, то тебе это нравится! – с пошлой улыбкой сказал императорский сын.– Молодые люди, вы случаем ничего не перепутали? – спросил Император. – Вы на тренировке, а не в личных покоях!– Извините! – внешнемирская пара хихикнула и продолжила драться.– Эррон, ты кроме стрельбы что-нибудь умеешь? – спросил Кан.– Так я только начал, Ваше Императорское Величество, – оправдался Эррон Блэк.– Это ?начал? уже 30 минут длиться, – хмыкнул будущий тесть.– И не вздохнуть без него! – пробурчал себе под нос Эррон и стал отрабатывать удар ногами вперёд.– Коталь, лучше комбинации проводи, а то поймают на ударе, – сказал Шао Кан.– Понял, великий Император, – сказал ош-текк.– Ханзо, у тебя не один кунай есть, а ещё и катана! – сказал Император. – Ты её ещё ни разу из ножен не вытащил!– Всему своё время, – спокойно сказал Скорпион. – У вас же тоже не один молот, но вы всё время только его и используете.Эти слова немного ошеломили Канум, а Канум казалось, что она обмочится от смеха, но она уже каталась на полу. Эденийка была рада, что в парапетах балкона нет прорезей, а то не все бы поняли такое поведение монархини, которая громко гогочет и не может остановиться. Но всё же Синдел нашла в себе силы встать, тем более после фразы Ханзо.– Дракончик, тебя уделали, – проснула в кулак Императрица.– Остальное — это секретное оружие! – парировал Император. – А твоя катана видна. Так что враг может знать, что ты ими воспользуешься.– Я учту ваш совет, Ваше Императорское Величество, – сказал Хасаши и поклонился будущему тестю.– Пользуйся! – Кан улыбнулся от того, что японец ловко выкрутился, и поклонился в ответ.– Какой же Мастер Хасаши воспитанный и уважительный, – чуть успокоившись, сказала Канум.– Хорошо, что наша дочь его любит, а он её, – сказал мужчина, а затем бросил взгляд на придворного колдуна. – Шанг, удары тоже делай, магия не всегда эффективна!– И это мне говорит сильнейший в мире колдун? – усмехнулся Шанг Цунг.– Вот это видел? – вдруг в руке Шао Кана появился его молот, а лицо было невозмутимым. – Этим я могу сложить тебя в гармошку, если сильно хочешь. А могу и кулаком в землю вбить.– Я тоже так могу! – сказал Шанг, превратился в правителя и махнул молотом.– Не можешь! – сказала Дели и поцеловала своего настоящего мужа в щёку.– У кого как, – Таня поцеловала ?Шао Кана?, что вызвало маленькое недоумение.– Таня, ты вдруг обрела бессмертие? – рассмеялась младшая императорская дочь и тут же получила рукоятью танто по затылку.– Не зевай! – сказала кровавый ассасин. – А то обрею случайно.– Дурынды, – сказала дочь посла и продолжила тренировку, а похититель душ вернул себе свой облик. – Совсем все осмелелели! – сказал Император. – Я точно стану участником и всех на место поставлю!– Шао, – робко сжалась Императрица. – Но ты же хотел сразиться только с Хотару.– Чшшш, только не бойся меня! – обняв её, сказал Кан. – Для тебя я милый Дракончик.– Я тебя не боюсь, – улыбнулась Канум. – Просто... переживаю за твои нервы.– Благодаря тебе, они в порядке, – сказал внешнемирец и глянул на грудь жены. – А вот и мои ?шарики-антистресс?, – он взялся за её грудь.– Хотя бы сядь на тахту, на ней нас не увидят, – повела бровью эденийка.– Такое я бы никому не показал, – сказал муж и сел на тахту, а супруга расположилась у него на коленях, а он продолжал играть с ?шариками?. – Горо, не сдерживайся, а то Шива из тебя шоканскую отбивную сделает!– А Шива может! – добавила жена.– Ещё как! – сказал Шао Кан.Совместная тренировка продолжалась довольно долго: Император задел и подколол каждого участника, помял тело Императрицы, подумал над делами... Но наконец все дворцовые часы пробили два раза, ознаменуя два часа дня, поэтому в конце концов тренировка прекратилась.– Отлично! – сказал Кан. – Все свободны! Дети, а вас я попрошу пройти в мой кабинет!– Это по поводу воспоминаний? – спросила Канум.– Да, милая, – ответил внешнемирец. – А у тебя были дела?– Нет, я только после этого пойду к портному, – ответила эденийка. – Кстати, у тебя на вечер есть дела?– До вечера я собираюсь обдумывать все про отряд элитных воинов, – ответил муж. – А потом у меня нет планов.– Значит вечером кабинет будет пустой? – спросила жена. – Чтобы в покоях мне не было скучно одной, а то не хочется засыпать без тебя.– Ну да, – ответил он.– Значит тебя ждёт прекрасный вечер! – промурлыкала она.– Ох, я уже в предвкушении! – улыбнулся Шао.– Тем более у меня будет хорошее настроение, – подмигнула Дели.Император довольно улыбнулся и погладил Императрицу по заду одной рукой, а второй аккуратно трогал уже виднеющиеся под нарядом твердеющие соски. Канум довольно усмехнулась и повела бровью, а в глазах плясали эденийские чёртики из Преисподней.– Как я тебя люблю! – прошептал ей внешнемирец. – Ты самая лучшая, самая красивая, самая мудрая, самая нежная, самая заботливая, самая ласковая и самая добрая женщина во всех вселенных!– Шао, я таю от твоих слов! – промурлыкала эденийка. – Ты самый сильный, самый мудрый, самый справедливый, самый непобедимый и самый идеальный мужчина во всех мирах! Лучше тебя просто не найти!Их губы слилились в сладком и страстном поцелуе. Синдел ловко завалила Шао Кана на широкую тахту, целуя его и гладя, ощущая ладошками каждую мышцу, каждый кубик на животе, а запах могучего и крепкого мужского тела сводил её с ума. Казалось, что этот запах крепости и мужественности был слаще аромата всех эденийских духов и фруктов, а сводил с ума не хуже опиума. Однако из омута страсти их вывел шум участников во дворце, а значит дети скоро будет в кабинете. Оба супруга недовольно рыкнули, поэтому поднялись друг с друга... ну как поднялись: муж взял жену на руки и понёс в столовую.– Нужно будет ещё найти какую-то ёмкость и воду, – сказала Синдел.– Это я беру на себя! – сказал Шао Кан.– Значит с меня память, – сказала Императрица, постучав по своему виску.Идя по длинному тёмному, но чистому коридору, императорская пара нисколько не смущалась снисходительных улыбок стражей и хихиканья служанок, что Император записывал на карандаш, а то все сильно распустились. Многие служанки мечтали оказаться на месте Канум, но никто не мог её превзойти. А те, что пытались строить козни, долго не задерживались... в мире живых: Кан лично убивал их без капли сожаления! Эденийка же оказывалась вечным объектом мужского внимания: красивая, образованная, воспитанная, интеллигентная, добродушная... Именно поэтому она предпочитала свиту, состоящую из женщин или мужчин, которые относятся к ней исключительно, как к монарху, вроде Шивы и Флуда. Причём такие люди не стремились к лести и лицемерию, а порой были прямолинейны и не боялись своих слов. В итоге они становились друзьями Синдел. Как некогда Принцесса шоканов: преданная и честная подруга Императрицы, понимающая её, как ни одна другая женщина. К тому же эденийка и шокан связаны кровной нерушимой клятвой, а смерть бывшей Королевы сильно добила телохранительницу, да и отразилось на её положении при дворе: в гневе Император понизил шокана в звании, сделав её не императорской телохранительницей, а надзирательницей в тюрьме. Однако с возвращением жены в мир мёртвых, Кан вернул Шиве её особую привилегию.Родители и дети встретились в коридоре на пути к рабочему кабинету Шао Кана, в то время как остальные разошлись по своии делам: кто тренироваться, кто отдыхать, а кто бездельничать. Император легко наколдовался большую железную миску, до краёв наполненную чистой водой. Принц, Принцессы и Леди даже и не знали, зачем отец и мать позвали их в кабинет, да ещё и миску с водой взяли.В кабинете Шао Кана дети заняли место на кожаной кушетке, кое-как уместившись на ней. Император поставил миску на столик, а затем поднёс два эденийских стула с бордовой жаккардовой обивкой для себя и Императрицы. – Ну вот мы пришли, – сказал Рейко. – Зачем мы вам нужны?– И зачем вам вода и миска? – спросила Скарлет, на всякий случай отсев подальше: она всё ещё не любила воду.– Дети, пожалуйств, сядьте на кушетку, – ласково попросила Синдел, достав пузырёк. Дети конечно же исполнили просьбу матери. – Вчера я была в Этерии и разговаривала с вашими дедушкой Верестаном и бабушками Изольдой и Фрейей. И вчера мне удалось увидеть то, что раньше я не ценила и слепо не замечала: мою юность, когда в моей жизни появились вы! Я увидела рождение Китаны, завоевание Эдении, смерть Джеррода, появление Джейд в моей жизни. Но сейчас я бы хотела увидеть и то, как в моей жизни появились Скарлет и Рейко. Нам удастся это сделать с помощью слёз Ивы Воспоминаний: одна капля в воду и мы все увидим те моменты, о которых я подумаю. Тут вполне достаточно воды Ивы на несколько воспоминаний. Вы хотите это увидеть?– Да! – ответил Принц. – Я сам этого не помню, поэтому хочу всё увидеть!– Тогда с чего начнём? – спросила Императрица, открыв пузырёк.– С появления Карли! – сказал ответил сын.– Тогда начнём, – сказала Канум.Женщина подошла к миске и из пузырька вытекла розоватая капелька, как оказалось, пахнущая словно настоящая ива: цветочная, горьковатая, с медовыми, пряными и шоколадными нотками... Но когда капелька стала мутнеть и в воде стало появляться изображение, то все утихли.FLASHBACKС момента появления Джейд во дворце и жизни царственных супругов прошёл почти месяц: девочка набрала нормальный для её возраста вес, стала отращивать каштановые волосы и была дружна с Китаной. Шао Кан и Синдел чуть улучшили свои отношения: эденийка смирилась с тем, что каждую ночь внешнемирец желает видеть её, она стала называть его хотя бы по имени и титулу...Сейчас Император занимался делами Внешнего Мира, вникая во все сферы государства и дела, например, сейчас на повестке дня был рынок: на нём редко найдёшь хороший товар, в основном внешнемирский: недозрелые фрукты и ягоды, не самое лучшее по качеству дерево, но зато качественных зеркал и оружия было в избытке. Кан со своей таркатанской свитой бродил по рынку, ища нечестных торговцев, завышающих цены или воришек. И вот, внешнемирец наткнулся на фруктовую лавку: все корзины заполнены с горкой, каждый фрукт блестит и сверкает... Это точно эденийский торговец: больно богато и хорошо одет, длинная седая борода, перстни на пальцах, а товар свежий, за километр пахнет спелыми яблоками. Шао подошёл к лавке, разглядывая товар.– Что-то приглянулось? – спросил торговец.– Это что за фрукт? – спросил Император, взяв в руки округлый алый фрукт с хвостиком наверху.– Как же, господин? – удивился эдениец. – Это же гранат! В Юго-Восточной Эдении растёт!– Во Внешнем Мире таких плодов нет, – сказал Кан.Внешнемирец разговорился с торговцем, удивительная у этих людей особенность — любого заговорят. Шао Кан поражался разнообразию фруктов, некоторых он в своей жизни никогда не видывал, а о некоторых даже не слышал. Эдениец любезно давал покупателю пробовать товар, даже не подозревая, что это сам внешнемирский Император. Разговор был увлекателен, что даже таркатаны невольно заслушались и потеряли бдительность... но только не Император: вдруг, мужчина почувствовал, что справа у него на боку еле ощутимо колыхается его кожаный мешочек с золотыми внешнемирскими монетами. Краем глаза Кан увидел, как маленькая ручка пытается отсоединить ремешок от мешочка и стащить его вместе с золотом. Шао сделал вид, что не заметил, и продолжил заговоривать с торговцем. А когда мешочек отстегнули, Император резко развернулся и поймал воришку за руку. Тут же на весь рынок раздался детский жалобный крик, что напугал даже таркатан и торговца. Это оказалась маленькая девчушка промерно ровестница Китаны и Джейд, а может и помладше. Девочка была худенькая, даже из-под её мешковатого балахона были видны рёбра и костлявые ручонки. От худобы впали большие серые глаза, а пышные губки иссохли, словно девочка несколько лет не пила. Волосы у маленькой воровки были смоляными, но неровно острижены, будто их обкромсали или вырвали, волоски торчат клоками, где-то были залысины... А лицо девочки ещё и обезображено тем, что на нём были видны мелкие бледно-розовые пятна, словно после ветрянки или кори. Девочка жалобно пищала и кричала, когда за ручку этот здоровяк приподнял её от земли.– Дядя, отпусти! – верещала воровка.– Воровство карается законом: от отрубания руки до смертной казни! – сурово сказал Шао Кан и тряхнул девочку. – Тем более воровать у Императора Внешнего Мира и Эдении — неслыханная наглость!И тут ошалели и эденийский торговец, и девочка: перед ними сам Великий Император Внешнего Мира и Эдении Шао Кан, самый грозный и самый жестокий. Эдениец тут же пал на колени перед правителем, а девочка уронила на земь мешочек, который с монетным звоном рухнул на мощёную дорожку. Император же смотрел на девочку, словно что-то в ней видел. Кан поставил её на землю и воровка сразу упала на колени.– Как тебя зовут? – спросил Кан.– Скарлет, Ваше Императорское Величество! – со страхом ответила девочка.– Почему ты воруешь? – продолжил спрашивать внешнемирец. – И где твои родители?– У меня нет родителей, я сирота, – ответила Скарлет. – Денег нет, вот и ворую.Услышав это Шао Кан искренне ей посочувствовал: девочка ворует ради выживания, а не ради удовольствия. Она такая маленькая, хрупкая и одинокая, такой крохе явно не место на улице.– Стой здесь! – сказал Император, на всякий случай приказал таркатанам приглядеть за ней. А сам вернулся к торгрвцу, подобрав свой мешочек с золотом. – По чём гранат?– Три золотых монеты, – ответил эдениец. – Но берите даром.– Нет, я заплачу! – сказал Кан и отсыпал 15 монет.Торговец не очень удивился такой щедрости, так как привык торговать много, и дал внешнемирцу сразу 5 гранатов, ведь цена должна соответствовать количеству монет. Шао Кан положил их в сумку, но всё, взяв один, он подошёл к девочке.– Ты их наверно очень любишь, – сказал Император и подал ей фрукт. – Держи.Глаза Скарлет расширились от удивления: сам Император Шао Кан купил ей гранат. Девочка робко взяла фрукт и раскрыла рот: оказалось, что у неё нет ещё и пары зубов, благо это были выпавшие молочные. Девочка своими сухими ручонками стала раскрывать гранат, прикладывая все силы, но никак не выходило, да и есть с кожурой невкусно, она пыталась.– Давай помогу, – сказал Кан. Взяв у неё гранат, он разломал его напополам. Девочка ужаснулась такой силе. – Попробуй теперь.Скарлет стала буквально выгрызать зёрна граната, обливаясь соком, но она была слишком голодна, чтобы следить за собой. Внешнемирец за ней наблюдал и думал: а ведь она чуть младше Китаны и Джейд, и родителей потеряла из-за его бунтов. Значит он должен стать ей отцом!– Скарлет, ты пойдёшь со мной! – сказал Шао.– Меня убьют?! – ошалела Скарлет. – Не надо, я больше не буду воровать!– Нет, не поэтому, – ответил Император. – Воровать тебе и правда больше не придётся. Для жизни во дворце, да и везде это неприемлимо!– Что?! – ошалела девочка.– Умереть тебе от голода или топора палача, я тебе не позволю! – продолжил Кан. – Я удочерю тебя! Ты будешь моей дочерью!– А так можно? – заметно просветлела воровка.– Я Кан Внешнего Мира и Эдении! – сказал внешнемирец. – Моё слово — закон!– Это вы мне папа теперь что ли? – изогнула бровь Скарлет.– Именно! – сказал Шао Кан. – Идём, дочь моя!– Отец! – девочка отбросила гранат и с грязным личиком кинулась к родителю.– У тебя ещё кстати будут сестры, – сказал Император. – И мама.– А они примут меня? – спросила воровка.– Я уверен, что примут, – сказал Кан. – Не бойся, Скарлет, всё будет хорошо.Во дворце в то время Синдел с дочками занималась садоводством... ну как занимались: Императрица заботилась о безнадёжно чахнущей глицинии, которая еле-еле растёт, а Китана и Джейд бегали по пустырю, играя в свои куклы. Шива приглядывала за сорванцами и попутно следила, чтобы бывшей Королеве ничего не угрожало. Для правительницы специально выставили таркатанский караул по всей территории пустыря, чтобы вовремя остановить негодяев. Но тут все они опустили головы, словно по цепной реакции.– Дорогу! – сказал страж. – Его Императорское Величество Шао Кан!Все посмотрели на Императора и удивились: мужчина шёл, держа на руках маленькую девочку, а та обнимала его, прижавшись к нему худым тельцем. Китана и Джейд сразу прекратили свои игры, а Синдел сняла садовые перчатки. Императрица сделала перед Императором реверанс и подошла к нему вместе с дочками.– Здравствуй, Шао Кан, – сказала бывшая Королева.– Здравствуй, Синдел, – сказал Кан и указал на девочку. – Это Скарлет. Теперь она моя дочь и будет жить с нами!Молодая монархиня не произнесла ни слова, но на лице застыло некое удивление. Синдел подошла к Скарлет, которая слегка сжалась на руках Шао Кана, и нежно провела рукой по её волосам: короткие и неровные, кое-где проплешины, а где-то щетина, будто волосы вырывали или неровно отстригали ножницами. Императрица ласково коснулась и лица девочки: щёчки и глазки впали, губки иссохли, а по всей коже словно была сыпь или какие-то пятна бледно-розового цвета. Бывшая Королева достала из груди небольшой шёлковый платочек со своими инициалами и утёрла сок гранат со рта и щёк девочки. Видя, что супруга явно прониклась к девочке, Кан поведал ей и дочерям историю, что произошла на рынке.– А где же твои родители? – несколько бестактно спросила Джейд. – Их казнили?– Они меня бросили, – ответила Скарлет. – Оставили посреди рынка и ушли. И больше я их не видела.– Их бы за это выпотрошить! – прорычал Шао. – А кишки боевым псам на съедение отдать! – он увидел, что жена закончила вытирать личико девочки. – Скарлет, тебе не мешает искупаться.– И поесть, – сказала Дели и протянула девочке руку. – Пойдём, малышка, тебя нужно привести в порядок, – конечно Скарлет охотно пошла с ней.– Что скажете, дочки? – Император сел перед дочками на корточки.– Мне её так жалко, – ответила Леди. – Я её понимаю.– А ты, Кити? – спросил Кан.– Она совсем худенькая и маленькая, – ответила Китана. – И голодная. Надеюсь, что она сможет здесь освоиться, наверное она сейчас никому не доверяет.– Но доверилась мне, – сказал отец. – Значит и вас полюбит.– А может ей игрушку подарить? – предложила Принцесса. – Любую, мне не жалко.– Она очень обрадуется, – с улыбкой ответил мужчина. – Как Джейд обрадовалась тогда.– И куколку, как у нас! – сказала воспитанница, показывая свою куклу.– Действуйте, мои дорогие, – он подмигнул им.Китана и Джейд с радостным смехом побежали за матерью и новой сестричкой, невольно вызывая у Шао Кана улыбку.– Да... скоро от жестокого тирана не останется и следа, – самому себе под нос сказал Император. – Но может это и к лучшему.Войдя по дворец, Кан заметил странную картину: там внезапно замерли Синдел, Шива, Китана, Джейд и Скарлет. Девочка придирчиво разглядывала себя в зеркало: грязная и чумазая девочка, у которой неровно острижены волосы, все кости обтянуты кожей, мешковина висит на ней безобразнейшим образом, мыть девочку придётся чуть ли не щёлоком, волосы намазать несколькими мазями, да и пятна на лице выдают не самый здоровый вид. Но помимо того Скарлет кашлянула так, словно сейчас выплюнёт лёгкие.– Скарлет, а что у тебя на лице за пятна? – спросила Императрица.– Я корью переболела, – ответила девочка. – Волосы стали лезть, вот я себе их сама и остригла ножом, правда руки все порезала.– А почему ты так кашляешь? – спросила маленькая Леди.– Один раз я упала в пещеру недалеко от города и чем-то надышалась. С тех пор и кашляю, – ответила воровка и снова закашляла: на этот раз приступ был сильным и девочка сплюнула кровь.– Ну-ка, милая, давай отведём тебя в баню, а потом тебя осмотрит лекарь, – сказала бывшая Королева, взяв девочку на руки. – Ты наверное и поесть хочешь.Скарлет повели в дворцовую императорскую баню. Когда они пришли, то та уже была растоплена: Шива постаралась, озадачив слуг. С девочки тут же стащили её балахон и лохмотья. Синдел была ошарашена, новая приёмная дочка была словно после Освенцима: бледная кожа вся покрыта бледными красными пятнышками, виднелись синие вены, каждую косточку можно пальцем пересчитать, у девочки нет обыкновенных трусиков... Императрица робко подошла к девочке, взяла на руки и посадила в ванну, наполненную пушистой пеной, лепестками роз и горели ароматические свечи с запахом алых роз. Бывшая Королева сама отмывала малышку, то и дело протягивая ей фрукты, чтобы она хоть чуть-чуть поехал. Эденийка только отмыла руку малышки, так вода уже была грязной, хотя явно проходиться мылом нужно не один раз. Отмытые части тела девочки Дели намазывала натуральным кокосовым маслом, чтобы сходила ужасная сыпь. Карли же почувствовала себя необычно: когда её уже немного помыли, то наступила лёгкость и облегчение, даже дышать стало легче. Девочка жадно ела каждый фрукт, а когда принесли молоко, чтобы хоть немного укреплять хрупкие кости, то она без нытья и брезгования за считанные секунды осушила стаканчик.– Как вкусно! – улыбнулась Скарлет. – Никогда не пила такого вкусного молока.– Я надеюсь, что тебе у нас очень понравится, – сказала Синдел, без брезгования поцеловав маленькую ручку девочки.– Я уже очень счастлива... мамочка, – последнее слово девочка произнесла тихо и робко.– Моя маленькая доченька! – улыбнулась Императрица. – Тебе никто здесь не причинит боли. Сейчас я тебя помою, а потом мы пойдём к лекарю, чтобы он тебя осмотрел.– Хорошо, – улыбнулась девчушка.Они продолжили мытье. Ещё 2 раза полностью омывшись и намазавшись маслами и целебными мазями, бывшая Королева увидели, что сыпь прошла, а кожа приобрела здоровый, но белый цвет, даже скорее бледноватый. Эденийка замотала маленькую внешнемирку в полотенца, взяла на руки и понесла к лекарю.Придя к нему, лекарь долго осматривал Скарлет: голову, волосы, глаза, нос, ротовую полость, ручки, животик, ножки, слушал лёгкие и сердце... Врачеватель не в первый раз видел подобных голодных людей, но чтобы ребёнок был так замучен жизнью. Пройдя осмотр, лекарь вынес свой вердикт, а их было несколько и не все приятные.– Если бы эту девочку принесли на неделю позже, то я бы уже ничем не помог, – сказал мужчина. – У неё сильное истощение, недостаток кальция, отравление ядом и первая стадия гниения лёгких. Ей очень повезло!– Ой! – девочка испугалась таких диагнозов и прижалась к маме, которая гладила её по волосам.– И что же нам делать? – спросила Синдел.– Ну истощение и недостаток кальция понятно как: еда, молочные продукты, особенно сыр, – ответил лекарь. – Но первую неделю пропьет это зелье, – он показал девочее флакончик с прозрачной жидкостью, напоминающей воду. – А сейчас нужно выпить вот это... – теперт лекарь до половины налил в маленькую кружечку изумрудно-зелёную жидкость. – Это противоядие, пей.Для начала Скарлет понюхала: пахнет сладкими эденийскими травами, вероятно вкусно. Девочка улыбнулась, когда вкус оказался похож на тархун: сладкий, пряный, терпкий и несколько пекантный. Зельк приятно разлилось внутри, уничтожая весь яд, чудесным образом заставляя его исчезнуть из организма.– А теперь восстановим твои лёгкие, – сказал врачеватель и достал что-то круглое и красное, похожее на леденец. – Возьми это в рот и рассасывай. Это вкусно.Скарлет охотно взяла алый леденец и стала его рассасывать, так как зубы ещё немного болели. Леденец оказался со вкусом шалфея, от которого становилось тепло на душе и сладко во рту. Но вдруг лекарь и Синдел заметили, что девочка стала сиять красноватым светом.– Это сфера исцеления, – пояснил мужчина. – Ей можно придать разный вид. Я решил, что в конфете будет выглядеть интересно. Она вылечит ей не только лёгкие, но и зубы. И всё остальное!– Фпафибо, – рассасывая конфету, сказала Скарлет, а затем, съев конфету, перестал светиться, словно новогодняя ёлка.– Ну как ты себя чувствуешь? – спросил лекарь.– Гораздо лучше! – ответила девочка. – Спасибо вам!– А теперь вам нужно поесть! – сказал врачеватель. – Только аккуратно. А то будут проблемы с желудком.– За этим мы обязательно проследим, – сказала Синдел. – Пойдём, Скарлет, тебе нужно поесть.Мать и дочь, держась за руки, вышли из лазарета и отправились в дворцовую столовую. Император, Принцесса и Леди уже были за столом, ожидая Императрицу и новую маленькую уже Леди. Когда они пришли, то все несколько бы удивлены наряду девочки: тело и волосы замотаны в полотенца, так как платья ещё не нашли, но лучше всё же пошить новые.– Сейчас поедим и вы пойдёте к эденийскому портному, которого я недавно привёз, – сказал Кан.– Но для начала нужно хоть сколько поесть, а то платье будет совсем висеть, – сказала бывшая Королева, усадив Скарлет рядом с собой.– Перешьем, – сказал мужчина. – Ткани хватит.Наконец открылась дверь в столовую и этот момент зашли слуги, неся еду для императорской семьи. Слуги принесли целый противень куриных шашлычков, курица в кунжуте с рисом и брокколи, рагу из свинины, картофеля и овощей, а на десерт разные пудинги на молоке: клубничный, ежевчный, черничный, яблочный и вишнёвый. Для Шао кубок вина, а для Дели и детей разные соки.– Принесите ещё сыра, – попросила Императрица. – И молока.Таркатанские слуги немедленно побежали на дворцовую кухню и вскоре вернулись со стаканом тёплого молока и сырную нарезку разных сортов и твёрдости.– Карли, сначала выпей это, – сказала Синдел, указав на пузырёк с прозрачной жидкостью. – Лекарь сказал три раза в день до еды по одному глотку. Семь дней.– Всё пить? – спросила Скарлет, взяв пузырёк.– Нет, только четверть пузырька, – сказала Императрица.– Ну хорошо, – девчушка открыла его и выпила ровно четверть. – Фу, горькая.– Зато полезно! – сказала бывшая Королева. – А теперь ешь, но не спеши.Младшая воспитанница неумело взяла рукой вилку и стала ковыряться в рагу, ведь до этого девочка столовых приборов в руке и не держала, кроме ножа, которым обрезала себе волосы.– Нет, доченька не так, – улыбнулась мать. – Давай я покажу как надо.Синдел положила вилку в руку Скарлет, направила зубцами вниз, выпрямила ей указательный палец и положила на заднюю часть вилки у её основания, и улыбнулась, слегка придавая девочке уверенности. Малышка аккуратно наколола на вилку кусочек свинины и отправила в рот, даже не полагая, что готовое горячее мясо такое вкусное, ведь до этого бывшая воровка ела либо холодное, либо вообще сырое мясо.– Ну как? – спросила Императрица.– Вкусно! – ответила младшая воспитанница и даже облизала горячую вилку.Далее Карли уже сама прекрасно справлялась с едой, держа в руках столовые приборы и хорошенько жуя. Маленькая Леди наблюдала за папой и мамой, и тут же выучилась орудовать ножичком, чтобы нарезать мясо. А также следила за осанкой мамы; за тем, как папа пережевывает мясо и так далее. В общем малышка училась на глазах, она явно была умна и развита не по годам. Скарлет ела всё что видела, она впервые ест такие вкусные горячие блюда с приправами, свежими и вкусными продуктами, а некоторое никогда не ела и не слышала. И наконец, когда всё в уровне досягаемости девочки уже закончилось, то она откинулась на спинку стула, явно наелась.– Всё, в меня больше не влезает, – призналась младшая воспитанница.– Тогда выпей молока, – сказала Синдел. – И сейчас пойдём к портному. Кити, Джейди, вы с нами?– Да! – ответили дочки.Малышка выпила тёплое свежее молоко и они вчетвером отправились к портному. Императрица несла младшую воспитанницу на руках, чтобы девочка не тратила силы и не шлёпала босыми ножками по полу. Китана и Джейд шли рядом, играя в куклы. Девочки уже припрятали парочку игрушек в своих карманах, чтобы подарить новой сестрёнке. Вскоре мать и дочери пришли к портному: это молодой худой эдениец с маленькими усиками и бородкой-эспаньолкой, мастера звали Фредерик. Дели пока не успела хорошенько оценить нового дворцового портного, ведь старый остался в Эдении на службе у Принцессы Гленис, категорически отказашись ехать в варварское государство Внешний Мир. У портного даже был личный страж: невозмутимый воин-варвар в страшном доспехе и таком же зубастом шлеме с рогами; доспех показывал его огромные мышцы и стальной пресс; за спиной огромный меч с зазубринами. Этот громила появился с тех пор, как разбойники на рынке пытались ограбить портного, тот едва сумел убежать. На следующий день Шао Кан приставил к нему телохранителя — это самого воина. Даже не нужно говорить, что произошло с разбойниками. В голубых глазах внешнемирца и не было ни капли жалости, а на его гладко выбритом мужественном лице не было ни одной эмоции. С тех пор портной не опасался за свою жизнь. Сейчас этот громила не на шутку их напугал маленьких Принцессу и Леди: девочки впервые видели такого воина. Китана и Джейд стазу спрятались за мамой, а Скарлет прикрылась волосами родительницы.– Добрый день, – сказала Императрица, с улыбкой глянув на страх дочек.– Добрый день, Ваше Императорское Величество! – с улыбкой поклонился Фредерик. – Новое платье? Сделаю самое лучше! Будет сидеть, словно вторая кожа.– Ох, нет, платье нужно не мне, я всё равно дальше дворцового пустыря не выхожу, – улыбнулась бывшая Королева и поставила Скарлет на пол. – Это наша с Императором дочь — Леди Скарлет. А императорской дочери нужен достойный наряд, – она глянула на старших дочек. – А может и вам нужны новые наряды?– Ну давайте, – чтобы составить сестрёнке компанию, ответили девочки.Скарлет, придерживая длинное тёплое полотенце, робко протопала к манекену, который был огромным и высоким, несколько пугая девочку.– Фредерик, если что, то Скарлет там без всего, – осторожно предупредила портного Синдел, усевшись на кушетку.– Ничего, я видел всякое, – сказал Фредерик. – Тем более мне нужны не её прелести щупать, а размеры фигуры замерять.Портной спокойно снял со Скарлет полотенце, от чего ей стало очень неловко. Мастер был в шоке: у девочки кожа да кости, он просто взглядом мог пересчитать все её рёбра. Принцесса и старшая Леди не стали смеяться над младшей сестричкой, а помахали ей ручками, еле терпя, чтобы не вытащить из карманов игрушки. Мужчина стал быстро замерять параметры фигуры Карли: шея, грудь, предплечья, талия, бёдра и даже размер ноги. Ему понадобилась буквально 5 минут, чтобы всё измерить и рассчитать, ведь он профессионал. Закончив, Фредерик укутал девочку в полотенце.– Буду шить с запасом, – сказал портной. – Уверен, она наберёт необходимый вес.– Теперь я хочу! – сказала Китана.– Тогда раздевайтесь и прошу, Ваше Императорское Высочество, – сказал мастер.Принцесса была девочкой весёлой, беззаботной и нестеснительной, поэтому легко сняла платьице, дала свою куколку Джейд и побежала к манекену. Мужчина помнил и даже записал параметры фигуры императорской дочки, поэтому быстро всё измерил, чтобы проверить: изменился только рост — на целых 2 сантиметра. После этого Китана оделась и стала вновь играть со своей куклой, а к портному подошла раздетая Джейд, покрасневшая от своего обнажённого вида. Быстро измерив и её, мужчина сказал, что возьмётся за наряд Карли, а потом и остальные. Все понимающе к этому отнеслились и, став ждать, девочки решили вручить свои подарки новой сестричке.– Скарлет, давай дружить! – задорная Китана резко подскочила к сестре.Принцесса протянула новоиспечённой Леди куклу: красивую из такого же крепкого и небьющегося фарфора, как у самой Кити и Джейд. У куклы были блестящие алые короткие волосы, карминовые глазки из мелких драгоценных гранатов, красные губки и вполне подвижные ручки и ножки. Правда одежды у неё не было, в то время как для кукол старших дочек одежду шьёт Императрица, а порой старшая Леди делает это сама.– Это мне? – улыбнулась Карли и даже заплакала от такой неслыханной щедрости.– Скарлет, ты чего? – спросила Кити. – Конечно это тебе!– Просто мне никогда ничего такого не дарили, – всхлипывала девочка. – Вы столько сделали для меня за эти полдня. Я не знаю, как вас отблагодарить!– Ничего не надо, у нас всё есть, – сказала Джейд.Младшая Леди не удержалась и обняла своих старших сестёр. Старшие Принцесса и Леди улыбнулись, обнимая младшую сестричку, чувствуя в ней родственную душу и вообще новую родню. Синдел умилилась, глядя на обнимающихся дочек, а те обняли родительницу. Императрица ровно выдохнула: у неё три прекрасные дочери — одна родная и две приёмные. Но вот будут ли у бывшей Королевы ещё дети? Она и сама не знает, ведь рожать уже не от кого, хотя Кан ей говорил, что любит её и хочет от неё детей. Жена же предпочитала не замечать этих слов, ведь она достопочтенная вдова и эденийская монархиня, не смеет она носить в утробе дитя завоевателя. Но так или иначе Синдел видела в Шао Кане нечто такое что начало её манить. Император был таким... уверенным в себе, его глупые шутки невольно заставляли её смеяться, порой её поражало его хладнокровие и спокойствие. Да и как Кан смотрит на свою супругу: с улыбкой, облизывается, глотает слюну, еле сдерживается, чтобы не обнять, а если он видит её голой, то его глаза расширяются, появляется слюновыделение, он буквально бьёт себя по рукам, чтобы не коснуться, хотя он знает, что это его жена. Но взгляд внешнемирца такой, будто он подросток и впервые видит обнажённое женское тело. Она сводит его с ума! А тот секс: Синдел была безумно счастлива. Однако потом до Императрицы дошло и она снова не подпускает Императора к себе. Но в последнее время тело сходит с ума и требует ещё. Бывшая Королева чувствует на себе взгляд завистливых наложниц: чужстранная жена Кана ходит вся в золоте и шелках, для неё привозят цветы и подарки, кормят с рук, стараются наладить связь с роднёй, чтобы письма шли без промедлений, чуть ли не опахалами её обмахивают. А какой женщине внешнемирец лично надевал новые украшения? Только Синдел. Но Шао Кан понимал, что не так проста его супруга: ни украшения, ни золото, ни вина не приносят ей радости, только рядом с детьми она цветёт, а рядом со вторым мужем печальна и молчалива, ну не может она свыкнуться с тем, что она трофей... Хотя, какой же это трофей, раз Император так ценит свою любимую Императрицу? Да и от родины её оторвали, невольно сделав женой завоевателя.Но сегодняшний поступок с Карли внёс в голову бывшей Королевы новые сомнения по поводу жестокости Кана. Эденийка действительно мучилась: с первым мужем она никогда не получала удовлетворения от секса, ни разу не кончала, по времени половой акт был даже меньше часа. А со вторым мужем всё как-то развратнее, дольше, приятнее, после этого всё кажется таким... прекрасным, не чувствуешь себя злой и стервозной горгоной. А то, что Шао Кан старается для этих девочек, пусть они не его родные дочери — это невероятно! Синдел чувствовала, что опять хочет повторить с ним ту невероятную ночь.У портного Императрица и её дочери просидели почти до самого вечера, ожидая, когда Фредерик закончит хотя бы трусики для Скарлет, не спать же девочке голышом. Однако портной закончил все три заказанных наряда для дочерей Кана и бывшей Королевы. Мужчина протянул Карли новое алое платьице с льняным лифом и полупрозрачной шифоновой юбкой, к тому же несколько пар трусиков. Для Китаны и Джейд почти такие же платьица, только ультрамаринового и нефритового цветов. Также портной не забыл о туфельках для младшей воспитанницы императорской пары: алые балеточки с ремешком на голенище, а на самой обуви вышиты морозные узоры.– Примерьте, – сказал Фредерик.Девочки деловито взяли платьица и прошли за ширму. Приодевшись, девчушки вышли из-за ширмы и стали кружиться, словно Принцессы на балу. Их лёгкие струящие шифоновые юбки шелестели многослойными разноцветными подолами, изредка касаясь пола и трепыхаясь от резких вращений девочек вокруг себя. Принцесса и Леди были беззаботны и счастливы, они всего лишь дети, не думающие о жестокости мира и суете бытия. Они малы для этого, у них на уме лишь игры и куколки.– Отлично! – сказал Фредерик.– Что ж, достойная работа! – сказала Синдел, достав мешочек золота. – Сколько возьмёте?– Нисколько, – ответил портной. – Я ведь императорский портной. У меня солидное жалованье.– Что ж, тогда благодарю вас за сделанную работу! – сказала Императрица.– Спасибо! – сказали девочки.– Всегда пожалуйста, – улыбнулся мужчина.Бывшая Королева не успела обернуться, как дочки уже побежали по коридору, играя в куклы. Синдел снисходительно улыбнулась и пошла за ними, всё же дети для неё — единственная отрада в этом бесконечном внешнемирском кошмаре. Но внезапно на плечо Императрицы легла рука Императора: грубая, когтистая, крепкая, раздавившая не один десяток черепов... От этого прикосновения бывшая Королева, стиснула зубы, дёрнула верхней губой, закатила серые очи... Но потом всё же повернулась к Кану и сделала перед ним реверанс.– Не бойся меня! – сказал внешнемирец. – Пойдём со мной, у меня для тебя кое-что есть.Эденийка не улыбнулась, а просто покорно пошла за мужем, здесь лучше не показывать свой строптивый и непокорный характер. Придя к ним в покои, Шао Кан достал что-то завёрнутое в плотный льняной платок. Развернув ткань и показав сюрприз, Синдел была в шоке: это был её амулет-герб эденийской династии: серебряная основа покрыта качественным фиолетовым напылением, в три стороны посланы небольшие шпили, три изогнутых крюка своими верхушками касались друг друга, а чуть выше их расположились изогнутые лозы. Это священная реликвия кровной семьи Императрицы, с помощью которой можно оказаться в любой точке мира. Эта вещь принадлежит только Королеве Эдении, то есть до неё это была личная вещь Стефании Дьявольской, Изольды Ледяной и Фрейи Справедливой.– Где ты его нашёл? – спросила бывшая Королева. – Мне казалось, что я потеряла его.– В особняке Милдбурга, – ответил Кан. – Я знал, что такая вещь не могла ему принадлежать! И отобрал. Он признался, что украл его перед самым штурмом.– И ты возращаешь мне мою ценность, даже не боясь, что с помощью неё я сбегу от тебя? – спросила эденийка.– Не сбежишь! – ответил внешнемирец. – Я знаю это!– С чего ты это взял? – усмехнулась жена.– С того, что я тебе верю! – ответствовал муж.– Тогда ты делаешь это зря, – фыркнула она и отошла к окну.Он недовольно сложил руки на груди, глядя на эту непокорную эденийскую строптивицу. Шао Кан знал, что Синдел никуда от него не сбежит: ей просто-напросто некуда идти. Здесь Императрица в безопасности, а в Эдении уже немолодая тётушка Гленис не сможет её защитить, ведь для всей Эдении Синдел — предательница; в Сейдо она тоже не нужна, как и в Земном Царстве; а в Преисподнюю попадают только мертвым; ну а к хаотикам ей дороги нет. У бывшей Королевы действительно не было настоящего пристанища, где ей было бы спокойно: ни в один мир её не примут, а во Внешнем Мире она чахнет, этот край ей чужой. Эденийка смотрела в окно на удручающие пейзажи дворцовой пустоши, понимая, что здесь ей не стать своей: все министры и генералы обозлились на эденийку за то, что они отдали в гарем Шао Кана своих сестёр и даже дочерей, а монарх женился на родовитой красавице, даже не глядя в сторону глупых наложниц; некоторые стражники отказываются выполнять приказы госпожи; нет свежего воздуха, за пределы дворца её не пускают. Дели чувствовала себя птицей в золотой клетке: будучи в богатстве, нет свободы и счастья.– Идём, – сказал Император. – Время ужинать.Императрица глубоко вздохнула и пошла за мужем, перемалывая в голове все те мысли, что мириадамм бродили по мозгу, будто нечто материальное: герб, побег, Милдбург... Ах, как много мыслей, но ни одного намёка на ответ! Придя во дворцовую столовую, бывшая Королева видела, как три дочери играют друг с другом и искренне веселятся. Конечно, этим крохам ещё трудно понять, что нельзя всю жизнь играть в куклы, а нужно принимать решения. Но тем не менее, эденийка улыбнулась: всё же дети стали для неё спасением от этого мрачного мира.И тем не менее, ужина пришлось ждать не так долго: детям принесли молочные супы с овощами, несколько видов сыров, а также горячий шоколад и пудинги на молоке. Супругам же принесли разные блюда: для Шао жареная свинина в панировке, а для Дели креветки в сливочном соусе. Аромат еды вытеснил все плохие мысли из головы Императрицы и она принялась за трапезу. Бывшая Королева ела медленно и неторопливо, да и Кан уже стал есть только с помощью столовых приборов, пусть порой брал не те вилки, ложки и ножи, но зато теперь на него можно было смотреть, а не отворачиваться, чтобы не стошнило.Отужинав, дочери отправились спать в свои покои, правда для Скарлет поставили ещё одну кровать в покоях Китаны, так как для новой императорской дочки нужны личные покои, а Джейд решила спать вместе с сёстрами. Перед сном, Синдел, чтобы у детей было хоть немного веры в чудеса, прочитала сказку о волшебном белоснежном единороге, что живёт на другом конце радуги и приходит только в полночь. Девочки уснули, а Императрица, прижав книгу со сказками к груди, направилась в супружеские покои.Придя туда, бывшая Королева видела, что Кан уже снял доспехи и готовился отойти ко сну. От вида мощного тела внешнемирца, у эденийки зазудело между ног. Жена сглотнула и подошла к своему золотому трюмо, вынимая из волос заколки и вычёсывая серебристые пряди. Закончив с волосами, Синдел зашла за ширму, чтобы переодеться и скрыть наготу своего тела от Шао Кана. Императрица надела шёлковую ночную сорочку цвета пурпура, а сверху атласный халатик цвета индиго. Бывшая Королева всегда предпочитала спать рядом с Каном так, чтобы он не смотрел на её тело и не обнимал. Однако стоило эденийке выйти из-за ширмы, как два алых сверкающих глаза посмотрели на неё. Женщина закрыла халатиком виднеющуюся часть груди и так прошла к постели. Дели накрылась плотным тёплым одеялом, отвернулась от Шао и закрыла глаза, надеясь заснуть. Император лишь усмехнулся и притворился, что спит. А вот у Императрицы вновь не получается заснуть: снова хочется повторить то, что было месяц назад: долгие и страстный секс, наполненый безрассудством... Целый месяц без секса! Бывшая Королева и не думала, что настолько развратна. Похоже с Каном пробуждаются её скрытые особенности: страстность, пылкость, похотливость, скрытые за ширмой нежности, мягкости и деликатности. Эденийка перевернулась на спину и уставила глаза в потолок, что был словно измазан толстым слоем грязи и стальными опилками: нет, только не снова этот ужас, когда царственная дева вынуждена падать ниже своего достоинства! Синдел до упора скрестила ноги, чтобы успокоиться и заснуть, но зуд был не внешним физическим, а внутренним моральным. Сознание словно обезумело, говоря ей: ?Перестань мучить себя! Он тебя любит и оберегает! Лучше твоего прежнего мужа, который был хуже Шиннока!?. Императрица не удержалась и со всей силы ударила пяткой в перина и чуть не прокусила до крови губы... но даже это не помогло бедной Королеве. Эденийке было страшно: наверняка внешнемирец вновь почувствует силу и превосходство над супругой, поймёт, что ему нет отказа, начнёт относиться к жене не лучше, чем к обычной гаремной наложнице... Синдел вскочила с постели и села на край, спрятав лицо в ладонях. Императрица не удержалась и слёзы полились неостановимым потоком, но терпеть уже было невозможно. Да хотя и плакать бессмысленно, ведь как опустошить цистерну горя и скорби через маленькие капельки безнадёги? Однако бедную сломленную Королеву сгребли и обняли крепкие мужские руки, прижимая к широкой могучей груди, при этом мягко поглаживая.– Я больше не могу! – плакала эденийка.– Чшшш, – раздался голос внешнемирца. – Всё будет хорошо.– Внешний Мир угнетает меня! – всхлипнула жена. – Я не могу быть с тобой! Из-за того завоевания я стала никем! Меня везде ненавидят и нигде не жалуют! Что родина, что любое другое Царство!– Значит мы будем это исправлять! – поддержал её муж. – Ты не никто! Ты Императрица Внешнего Мира и Эдении! Тебе пора участвовать в делах государства! Ты не игрушка для меня! Ты моя жена!– Я лишь трофей, – она шмыгнула носом. – Все так говорят.– Я так не думаю! – сказал он.– Я знаю, что ты испытываешь ко мне что-то вроде симпатии, – сказала Синдел. – Но после смерти Джеррода я не имела права больше выходить замуж, ведь я понесла от него дитя.– Что-то вроде симпатии?! – опешил Шао Кан. – Я люблю тебя!Императрица уже не плакала, а просто опечалена тем, что завоевание Эдении забрало у неё все чувства: любовь, счастье, улыбку... Только дети и спасают её. Бывшая Королева не могла поверить, что слышит такие высокие слова от Кана, ведь обычно она слышит из его уст жестокие приказы, матерную брань и рычание.– Я уверен, что всё можно изменить, – гладя её, сказал внешнемирец.– Я не знаю, – сказала эденийка, в отчаянии коснувшись руки мужа. – Всё так сложно.– Главное, не опускать руки, – поддержал её муж.Синдел нежно и осторожно положила руку на грудь Шао Кана, чувствуя его сердцебиение: Оно было спокойным и ровным, не чувствовалось рвение похоти, а какие-то нежность и спокойствие. Императрица даже подумала, что здесь, в главном дворце Внешнего Мира, за трёх метровой оградой ей безопаснее, чем в Эдении с защитой тёти Гленис. Бывшую Королеву необъяснимым волшебным образом тянуло к Кану. Это был словно морок или попытки искры любви хотя бы лучинкой гореть в отчаявшемся женском сердце. Внешнемирец таким спокойным и заботливым, всеми силами стараясь убедить эденийку в своей любви, что была первой и искренней за всю его жизнь. Это была не горячая похоть, не порыв страсти, не сиюминутное увлечение, а самая настоящая любовь, жгущая ему сердце. Синдел ровно выдохнула: по крайней мере хотя бы Шао Кан на её стороне и не считает супругу трофеем за завоевание Эдении. Императрица, сама непонимая как, начала гладить Императора: её маленькие мягкие ладошки ощушали его рельефные мышцы, которым словно тесно под грубой кожей, они вот-вот вырвутся наружу, были видны выпирающие вены. Кан улыбнулся от этого, как можно нежнее проведя рукой по спине бывшей Королевы и остановившись в области поясницы, а вторую бесстыдно переместил на большую грудь жены. Обычно у внешнемирца хватало и нескольких пальцев, чтобы закрыть грудь худосочных наложницы, а тут у эденийки такие потрясающие формы, что можно всю грудь взять в руку и блаженно мять. Больших когтистый палец мужа погладил сосок жены, из-за чего у красавицы из груди вырвался предательский довольный стон. Синдел даже сама испугалась и сглотнула: Шао Кан просто коснулся соска, а тут такие необычные страстные звуки, каких не удостаивался Джеррод. Император, довольно ухмыльнувшись, понял, что нашёл это — слабая зона. Зона возбуждения. И начал активно ласкать нежные коричневатые соски, начавшие твердеть и выпирать из-под тонкого атласного халатика. Бывшая Королева стиснула белоснежные зубы и зажмурила серые глаза: нельзя дать слабину! Эденийка отчаянно старалась убрать руки внешнемирца, но тело так невовремя обмякло, а руки мужа слишком настойчивые. Муж глянул на лицо жены: по мягкой щеке течёт одинокая слезинка боли. Синдел было больно: Шао Кан просто хочет её тело, а слова любви были обманом. Императрица так наивно повелась на красивые и нежные слова, а теперь Император просто домогается жены.– Отпусти меня! – вырывалась бывшая Королева. – Я не хочу этого!Кан всё же выпустил жену. Эденийка отчаянно отползла на край постели и спряталась под тёплым одеяло. Внешнемирец вздохнул и понял, что не всё сразу, и отвернулся. Под одеялом женщина уже не плакала, а громко рыдала: в её сердце загорелась надежда на то, что хотя бы второй муж сможет увидеть в ней умную и мудрую женщину, способную быть политиком и помощником, а не просто нянькой для детей и постельной девкой. Но надежды оказались ложью. Дели понимала, что покойная мать была права, называя внешнемирцев грубыми варварами и неотёсанными чурбанами. Императрица опять не личность, а простой индивид с красивыми формами и кукольным личиком, которые можно мять, лапать, гладить... Как же это было мерзко и противно: необыкновенная красота портит Королеве всю жизнь. Но тогда у эденийки тут же возник интересный вопрос: если второй муж варвар, то почему не стал брать силой, а сразу отпустил? Что-то здесь не так. Синдел вылезла из-под одеяла, убрала назад растёпанные волосы и утёрла лицо от слёз.– Признаться, я тебе поверила, – сказала Императрица. – Как тогда на переговорах, когда ты хвалил мой ум, красоту, взгляды, мысли, стремления... А потом ты затащил меня в постель. Я же совсем одинока, никто меня не понимает, а сейчас ты сказал, что любишь меня и я не трофей. Я даже подумала, что ты правда так думаешь! У меня в сердце появилась надежда, что хотя бы раз в жизни я смогу почувствовать хотя бы что-то взаимное, что именно я нравлюсь тебе, а не мои формы! А ты... стал меня лапать... И без того усугубляя мою боль.– Ты думаешь, я делаю это из-за того, что мной руководит похоть?! – возмутился Император. – Нет! Любовь!– Любовь к моему телу! – сказала бывшая Королева. – Ты такой же, как все!– К тебе! – не унимался Кан. – К тебе!– Если бы ты меня любил, то успокоил бы меня, а не лапал! – возразила эденийка. – Мне даже выговориться некому! Хотя, смысл тебе рассказывать, если ты даже не знаешь, что меня пытались отравить!– Потому что ты не говорила мне это! – парировал внешнемирец. – Всё держишь в себе!– А что я должна делать? – усмехнулась жена. – Кому мне выговориться? Маленьким девочкам? Шиве, которая боится мне слово сказать? Или тебе, человеку, которого я не люблю?!– Выговорись, тогда тебе станет легче! – ответил муж. – Просто скажи и всё!– Хорошо! – сказала она. – До завоевания Эдении всё было прекрасно! А теперь я вдали от дома, умер отец моей дочери, в живых у меня остались только тётки Гленис и Августа и дядя Максимилиан! Здесь мне страшно и тоскливо: ни воздуха, ни друзей, ни покоя! Единственная моя отрада — дети! Я люблю и Китану, и Джейд, и уже всем сердцем полюбила Скарлет! Только они заставляют меня забыть о том, что я несчастна!– Не всё было прекрасно! – напомнил он. – Ты ведь сама говорила, что твой муж ужасен! И свёкор тоже!– По крайней мере я знала, где прятаться от них, – сказала Синдел и тяжело вздохнула. – А здесь я не знаю у кого просить защиты и помощи, когда мне больно и плохо.– У тебя есть я! – сказал Шао Кан.– Если ты будешь сюскаться со мной, то тебя засмеют твои генералы и министры, – сказала Императрица. – Пусть я не испытываю к тебе нежных чувств, но я не хочу позорить тебя. Всё же ты мой муж.– Никто не посмеет меня засмеять, а если посмеют — полетят головы! – сказал Император.– Просто я хочу... чтобы я пришла в покои и могла излить душу, – сказала бывшая Королева и повернулась к супругу. – Чтобы... ты обнял меня и прижал к себе, выслушал, поддержал. Как я недавно выслушала твою беду с министром иностранных дел, который приводил аргументы в пользу того, чтобы лишить моих тёток и дядьку королевского титула, так как моя семья больше не является самостоятельной главой Эдении. Я же дала тебе совет искренне, не думая о благосостоянии своей родни, а о том, что они дети Королевы Изольды, они по праву рождения знать.– И я согласился с твоим мнением, чем удивил министра и посоветовал ему лучше научиться разбираться в делах! – вспомнил Кан.– Конечно я не могу заставить их всех молчать: министрам и генералам не нравится то, что ты женат и проводишь время только со мной, – сказала эденийка, подвинувшись чуть ближе. – Да и факт того, что ты сохранил Китане жизнь и принял Джейд, заставляет их обозлиться на, как они говорят обо мне, ?Чужестранку?.– Значит пора им понять, что моя семья — это самое важное! – разозлился внешнемирец, сжав кулак.– Прошу, будь осторожен! – женщина неожиданно для самой себя коснулась кулака мужа. – И... мы правда так важны для тебя? Я, Китана, Джейд и Скарлет.– Очень! – взяв её за руку, ответил мужчина. – Я впервые почувствовал, что у меня есть семья!– У тебя раньше не было семьи? – поразилась она.– Никогда! – ответил он.– По крайней мере Кити считает тебя отцом, – сказала Синдел. – Я не решаюсь ей сказать, что ты убил её отца Джеррода, она слишком маленькая и не поймёт этого.– Может и хорошо, что она не будет знать этого, – рассудил Шао Кан. – Её отец готов был просто пережить твою смерть и смерть малышки, только, чтобы спасти свою шкуру!– Да, ты был прав, что у женщины-генерала смелости больше, чем у Короля Эдении, – горько посмеялась Императрица.– Я готов защищать тебя! – сказал Император. – Тебя и своих детей!– Спасибо, – сказала бывшая Королева.Вдруг, неожиданно даже для самой себя, эденийка ласково и нежно, словно раненая голубка, прижалась к груди внешнемирца. Муж почувствовал нечто необъяснимое: жена была такой нежной, ласковой, мягкой, беззащитной... Шао просто обнял Дели: не приставал, не лапал, не домогался, а просто обнял, как муж свою жену.– Давай сегодня просто поспим в объятиях друг друга? – предложил Император.– Давай попробуем, – ответила Императрица.Супруги легли, накрывшись тёплым плотным одеялом, которое словно стало мягче и легче после прошедшего разговора. Бывшая Королева легла Кану на грудь, обняв его и прижавшись всем своих хрупким телом. Внешнемирец даже и не думал, что спать с женщиной без секса — так прекрасно. Синдел просто лежит на груди Шао Кана: одетая, уставшая от этого дня, немного заплаканная... Император поглаживал Императрицу по спине и думал, что не зря он не связывал свою жизнь брачными узами, судьба словно сама вела его к этой прекрасной эденийке. Да и раньше Кан никогда просто не спал с женщиной: ночь любви и можешь идти, спать внешнемирец будет один, компания ему не нужна. Так они оба заснули в нежных и трепетных объятиях друг друга.FLASHBACK ENDСкарлет была под сильным впечатлением от всего увиденного: она и подумать не могла, что со стороны всё выглядит так ужасно и жестоко. Да и если бы она тогда не полезла за мешочком на поясе Шао Кана, то могла бы уже умереть от сгнивших лёгких, холода, голода или от обезвоживания. А как Синдел заботилась о ней: и помыла, и отвела к лекарю, и платьев попросила сшить, и накормила... И как можно было мстить Императрице за то, что Эррон Блэк флиртовал с ней? Кровавая Леди не удержалась и обняла родителей, что стали ей роднее биологических... а можно ли назвать этих бессердечных тварей родителями?!– Спасибо вам за всё! – сказала кровавая колдунья. – Если бы не вы, то я бы умерла!– Мы любим тебя! – сказал Кан.– Ты же наша доченька! – ласково прощебетала Канум.– Вы приняли меня! – сказала кровавый ассасин. – Хотя я была больной сироткой!Родителей и сестру нежно и трепетно обняли Китана, Милина, Джейд и Рейко. Пусть Принц и младшая Принцесса не видели себя в этих воспоминаниях, но они чувствовали, как тогда счастливы были старшая Принцесса и обе Леди, пусть особо и не подозревали истины по поводу брака ШаоДел и отцовства Императора к старшей дочери. Скарлет не выдержала и прослезилась от счастья, покатившееся кровавой слезой по бледной щеке. Кровавую Леди редко можно довести до слёз, но сейчас сдеражаться было нельзя: она так счастлива, что попала в эту семью и её приняли здесь. Кровавая ведьма даже не могла поверить, что относительно скоро увиденное в миске счастье закончится и наступит сущий кошмар.– Теперь моя очередь, – тяжело вздохнул Рейко, приблизительно понимая что ему предстоит увидеть.– С какого момента мы будем смотреть? – спросила Синдел.– Наверно с того, когда ты уже привыкла к отцу, а потом беременность, – ответил Принц.– Что ж, тогда начнём, – Императрица вновь капнула слезу Ивы Воспоминания в воду.FLASHBACKПрошло ещё около месяца: бывшая Королева уже стала спать лицом к Кану, отворачиваясь лишь утром; еду они принимали исключительно вместе. А малышка Скарлет освоилась во дворце: укрепила косточки, стали появляться следы кореных зубиков, а в местах залысин уже была щетина, да и мама более аккуратно подровняла волосы девочки, чтобы они росли равномерно. Царственная эденийка всё чаще и больше принимала участие в государственных делах Внешнего Мира, сама смогла заткнуть этих наглых ?животных?-генералов. А самых активных противников Шао Кан бросал в клетки к диким зверям, в тюрьмы или казнил. А Внешний Мир, начиная с дворца, начинал меняться, а всё благодаря Синдел. Министры уже не смели говорить хотя бы при Императрице, что Гленис нужно снять с должности регента, Эдению лишить частичной автономии, а Августу и Максимилиана так вообще казнить за их любовную связь, хотя порой эти министры устраивали такие оргии, что близнецы Королевы Изольды могут только позавидовать. Император выгнал весь свой гарем из дворца и запретил всем устраивать оргии. Одного из генералов, что посмел возражать, обозвав бывшую Королеву эденийской потаскухой, Кан тут же прибил своим боевым молотом. И с тех пор начались перемены. Внешнемирец запретил мужчинам насиловать женщин хоть на улице, хоть где; прекратил гонения на эденийцев, а королевскую семью взял под свою защиту; позволил жене перевезти хоть сколько книг из эденийского дворца; на пирах и застояльях запретил развратные женские танцы и сношение прямо на столе, а есть исключительно столовыми приборами.А также муж одобрил действия жены по улучшению дворца и мира. По крайней мере Синдел удалось наладить работу служанок: они 2 дня подряд отмывали грязные окна, убирали мусор и паутину. Шао Кан даже стал читать книги об этикете, манерах и прочем, чего раньше бы и в руки не взял. Также Императрице позволили распоряжаться казной, ведь она была полной, даже переполненой. И бывшая Королева начала осуществлять попытки ремонт во дворце. Бывшая Королева начала с личных и детских покоев, ведь жить как-то надо. Но вот народ Внешнего Мира, а вернее столица, стал испытывать симпатию к супруге Императора, когда та, как её покойная мать Фрейя, раздавала деньги беднякам. Синдел постаралась сделать всё хоть немного светлым и не мрачным, потому что от темноты она уже стала хуже восприниматься дневной свет. Впрочем откуда он во Внешнем Мире? Конечно мужчины насмехались над Императрицей: что женщина может понимать в таком деле, как архитектура и дизайн? Но когда бывшая Королева самолично сбросила гаргулью со свеса кровли дворца, вот тогда все забоялись. Кан был не против что-то поменять, хотя на счёт гаргулий сомневался, но решил: будь что будет. Весь дворец стал казаться таким свежим и просторным, стало легче дышать, не воняло выпотрошенной трупниной, а через окна можно было увидеть хотя бы ограждение дворца. Эденийка также сумела посадить хоть несколько деревьев и приказала это делать и в столице, чтобы было легче дышать. Всё сделали так, как сказала Императрица. Некоторые деревья не приживались, но были и те, что проростали. В итоге началось озеленение.Император же, видя, что его дочки скучают, вечно сидя в покоях, саморучно сделал им подобие детской площадки: песочница, лавочки, горка, лесенки и качельки... Хотя на фоне сухого пустыря это казалось не самым лучшим решением, но зато Принцесса и Леди были довольны. Затем Кан лично посадил там несколько деревьев: вишни, дубки и липки. Через какое-то время они проросли и там же появилась жидкая редкая трава. От такого дочки были ещё сильнее счастливы. А отношения Императора и Императрицы начали значительно улучшаться. Королева стала улыбаться, когда видела детей с Каном: он катал их на себе, рассказывал забавные истории, порой читал сказки на ночь, когда жена задержится... впрочем, такие сказки явно не для детей: а то странно говорить детям, почему Принц не поцеловал Спящую Красавицу, а использовал интимный способ, а Джин запихнул Аладдина в волшебную лампу. Да и девочам это нравилось, поэтому они хохотали и засыпали.Но один день стал точкой их в несчастливом браке, дав супругам хоть какой-то глоток счастья в этом грубом и жестоком мире. У Шао Кана был трудный и тяжёлый день, полный государственной волокиты и нескончаемых дел. Но всё же облегчением для Императора было то, что зайдя в покои, он увидел свою возлюбленную Императрицу: она уже была в лёгкой шёлковой ночной сорочке цвета винограда, лёжа в постели и читая очередную книгу по садоводству. И тут бывшая Королева увидела супруга-Кана: замученный и уставший, но всё равно выглядит крепким и даже привлекательным. Дели отложила книгу и даже немного откинула для Шао одеяло, чтобы он лёг, ведь нельзя отправить супруга спать на пол, всё же он внешнемирский мужчина. Император снял тяжёлые доспехи и шлём и от усталости со всего маху плюхнулся на постель, от чего та скрипнула и заметно прогнулась.– Ну и денёк, – выдохнул Кан. – Зато наконец-то поймали этих мародёров.– Они уже давно не дают продовольственным обозам идти через лес, – сказала бывшая Королева. – Пограничный Ош-Текк и так берёт непомерные таможенные пошлины, а тут ещё это ворьё.– Было, – сказал внешнемирец и плюхнулся на подушку. – Но это в прошлом. Теперь они кормят червей.– Девочки уже спят, – сказала эденийка и обняла мужа. – Они сегодня целый день без тебя скучали.– Мои любимые доченьки, – улыбнулся муж. – И ты, моя Дели!– Дели... – прошептала жена. – Никто и никогда меня так не называл.– Значит я первый, – сказал он, ласково проведя ладонью по её щеке. – И единственный!– В этом плане, да, – кивнула она.И вот уставший Шао Кан уже хотел было лечь спать, как вдруг Синдел мягко остановила его. Императрица нежно улыбнулась Императору и... решилась поцеловать мужа в щёку, всё-таки дочери сильно влияют на её поведение и отношение к супругу. Однако бывшая Королева абсолютно случайно немного промахнулась и нежно поцеловала Кана в губы. Но поцелуй не продлился долго: эденийка мягко коснулась губ внешнемирца, тут же покраснела и отвернулась.– А мне понравилось, – сказал муж. – Хочу повторить. Это было так сладко!– Я случайно, – жена стала вся красная и спряталась за каскадом волос. – Извини.– Не извиняйся, – улыбнулся он. – Ты была такой нежной.– Просто девочки так любят тебя... – сказала она и вновь развернулась к мужу.– А я очень люблю их! – сказал Шао. – И тебя!Императрица чуть ближе подвинулась к Императору, коснулась его щеки и... уже намеренно поцеловала в губы так, как умеет только она: нежно, мягко и робко, словно целуется в первый раз и боится ошибиться. Кан без единого промедления обнял бывшую Королеву и стал отвечать на поцелуй по-внешнемирски: жарко, страстно, напористо и настойчиво, перетягивая инициативу на себя. Эденийка и сама не понимала что с ней: вроде ничего ей не подсыпали в еду, чары не наложили, ум ясен, она не пьяна... Но жена уже не могла оторваться от мужа. Не могла и не хотела. Она стала водить руками по его телу, возбуждаясь от этого всё сильнее. Шао уже понял, что не отпустит Дели, пока не доставит ей истинного удовольствия. Да и Императрица видимо и сама не против, поэтому Император, помня про слабую зону жены, потянулся к её груди.– Позволишь? – неожиданно спросил ?варвар?, хотя обычно просто срывает с женщин одежду и берёт так, как захочет.– Можно, – ответила бывшая Королева.Внешнемирец вновь припал к губам эденийки и с трудом оттянул ночную сорочку жены, чтобы была видна большая грудь солидного четвёртого размера. Муж нисколько не забыл их размера, формы и объёма, да и они не изменились. Шао Кан знал много способов разврата, но робкую Синдел пугать не хочется, поэтому он стал для начала просто мять её грудь в руках. Императрица начала постанывать, гладя крепкий стальной пресс Императора. Кан понимал, что если Королева зашла так далеко, то можно действовать: он перевернул жену на спину и полностью снял с неё ночную сорочку, буквально облизнувшись, видя это роскошное женское тело. Внешнемирец начал целовать эденийку: в пухлые сливовые губы, в тонкую шею, в хрупкие плечи и скоро добрался до груди. Синдел стало немного неловко: Джеррод не опускался ниже губ жены, а тут Шао Кан опускает такие горячие поцелуи. Обычно Император редко сам проявляет подобную инициативу, ведь он привык, что женщины сами вешаются на него, а тут такая строптивая красавица. Целуя грудь бывшей Королевы, как намеренно своими полными губами коснулся затвердевших коричневатых сосков жены, вот тут она и застонала. Внешнемирец попал в цель: эденийка и сама не знала, что у неё такие чувствительные соски. Шао целовал слабую зону Дели, посасывая, словно голодный младенец, он и не думал, что способен на такое. А стоны Императрицы становился всё громче и громче... Что было очень удобно и вовремя: заставив бывшую Королеву застонать, Кан ловко снял трусы и стал водить головкой по лону супруги, но пока не входил. Но вот эденийке уже стало невмоготу, ей очень хотелось ощутить этого гиганта в себя. Муж видел взгляд жены, поэтому стал медленно входить, лоно было всё таким же узким.– О, да! – простонала Синдел. – Как хорошо!– Сейчас будет ещё лучше! – сказал Шао Кан.Император уже стал двигаться в Императрице, с каждым стремительным толчком проникая всё дальше и глубже, в этот раз было проще. Кан положил ровные ножки бывшей Королевы себе на плечи, проникая всей длиной в лоно. Внешнемирец шептал эденийке слова любви, а она радостно стонала.Так продолжалось целых 5 страстных часов. Меняя позы одну за другой, супруги наслаждались друг другом. А затем упали на постель: уставшие, опустошённые, но безумно счастливые. Синдел еле дышала, а внизу живота было тепло, даже горячо, но не только потому что Шао Кан был таким страстным и стремительным, а потому что он кончил в неё, не сумел сдержаться.– Прости, я наверно не должен был оставаться в тебе, – извинился Император.– Ничего, – сказала Императрица. – Но ты так обильно в меня кончил.– Я целый месяц не занимался с тобой любовью, – сказал Кан.– Копил? – хихикнула бывшая Королева.– Смешно! – хохотнул внешнемирец.– Ты так тяжело дышишь, – сказала эденийка. – Устал?– Я счастлив! – ответил муж.– До сих пор поверить не могу, что это произошло, – сказала жена.– А ты поверь, – сказал он. – И знай, что я тебя люблю! Иди ко мне!Синдел по доброе воле подвинулась ближе к Шао Кану и от усталости прикрыла серые глаза. Император обнял свою ненаглядную Императрицу и мягко поцеловал в щёку. Бывшая Королева чувствовала, что уже сильно подустала: было уже довольно поздно, весь день были дела государства, потом сад и дети. Окончательно эденийка провалилась в сон тогда, когда внешнемирец накрыл их тёплым одеялом. Жена положила голову на грудь мужа, разместившись в его объятиях.Царственные супруги проспали в объятиях друг друга всю ночь, что было таким странным и неественным, но очень приятным... по крайней мере для Шао. Дели же впервые за такое большое количество времени видела не кошмар или вообще ничего, а приятный сон: ей снился ребёнок, красивый ребёнок, которого она родит. Последний раз такое было перед тем, когда бывшая Королева узнала, что беременна Китаной.Вскоре наступило тёплое августовское утро, полное неги и блаженства, когда два супруга обнимали друг друга... Но вдруг Синдел проснулась, словно нити сна перерезали ножницы бодрости: у неё резко стало скручивать желудок, будто выворачивало наизнанку, а по пищеводу и до самого горла стали появляться неприятные ощущения чего-то противного. Вдруг к горлу подступил ком и Императрицу вырвало прямо на пол, да так, что женщина и вспомнить не могла, когда с ней такое было в последний раз. Эти противные звуки разбудили Императора: он вскочил с кровати и чуть приподнялся, глянув на пол: конечно он не впервые видит рвоту, ему доводилось видеть и вырванные кишки, и сердца, и сломанные кости... Но вот тошнота у женщина была для него редкостью.– Что с тобой? – спросил Кан. – Любимая, как ты? Может лекаря?– Что-то желудок резко скрутило, – ответила бывшая Королева, выплюнув ещё немного рвоты.– Я за лекарем! – сказал внешнемирец. – Никуда не уходи!Да куда ж уйдёт ослабленная эденийка? Муж быстро надел то, что нашёл: чёрные широкие штаны игабакама, сабатоны в большим отдельным пальцем — когакэ и большой рогатый шлем. Он не стал особо медлить и лично побежал за лекарем. Через 3 минуты пришёл с врачевателем, тем самым, что несколько месяцев назад осматривал Джейд и Скарлет. Конечно чаще всего лекарь осматривал только боевые мужские раны, но и имел дело с женским телом... вернее занимался стерилизацией наложниц в гареме, чтобы те не рожали детей. Шао Кан, бросив на врачевателя недоверчивый взгляд, вышел за дверь покоев, надеясь, что врачевателю хватит ума не злить правителя.Лекарь около получаса осматривал Императрицу, разглядывая все приличные и неприличные места, чтобы убедиться в своей догадке, прощупывал, расспрашивал, в своей голове вынося вердикты. Но вскоре лекарь всё закончил, убрал все свои инструменты и вышел за дверь, где уже собралась целая толпа, прознавшая о состоянии бывшей Королевы: дочери, слуги, стражи, министры и генералы.– Я осмотрел Императрицу, – сказал лекарь.– Ну и что с ней?! – с тревогой спросил Кан. – Не томи! И не лги!– Ваше Императорское Величество, спешу вам сообщить прекрасную новость, – ответил врачеватель. – Я осмотрел Императрицу с ног до головы. Её Императорское Величество беременна!– Что?! – шокированно и радостно спросил монарх. – Ты серьёзно?!– Да разве смею я шутить такими вещами? – склонился лекарь.– Хорошо! – сказал Шао Кан. – Я пойду к ней, а потом позову вас, дочки мои.Император с улыбкой стремительно направился к двери своих покоев и отворил их. Кан посмотрел на постель, на которой лежала бывшая Королева, ожидая, что сейчас она будет кричать от счастья или плакать от радости, но... Эденийка была никакая: ни весёлая, ни грустная, даже хоть слезинки не проронит. Взгляд женщины уставлен в одну точку. Беременна. Сейчас это слово звучит как самый настоящий приговор, даже четвертование, повешение и гильотина не так страшны. У Синдел не было сомнений — отец ребёнка именно Шао Кан, ведь ни с кем другим она всё это время не занималась любовью. Да и вчера Император кончил в Императрицу, но ведь в первую брачную ночь и два месяца назад было тоже самое, но не было даже признаков беременности. Откуда бывшей Королеве было знать, что в этот раз получится ребёнок? Да и каким он будет? Сколько детей обычно рожают от внешнемирцев? А вдруг он будет как его отец? А если снова девочка? Столько вопросов, но ни одного ответа. Эденийка положила трясущиеся руки на живот и задумалась: конечно она не станет делать аборт или вызывать выкидыш, она уже чувствует, что любит дитя, которое ближайшие 9 месяц проведёт у неё в утробе. Но как смириться с тем, что отец ребёнка — Шао Кан? Ведь малыш не виноват в глупости своей матери.– Дели, у нас с тобой будет ребёнок! – радостно казал Император. – Я очень счастлив! И очень люблю тебя!Императрица не ответила. Бывшая Королева молчит, не может подобрать нужных слов. Ребёнок уже любим, а вот его отец... Эденийка вновь испугалась, накрыв живот руками: ей достоверно известно, что императорских наложниц при попадании в гарем стерилизуют, чтобы не было детей и наследников, так заведено ещё при Онаге. А что если и Синдел ждёт участь лишиться невинного дитя, а затем и признаков настоящей женщины?– Дели, – словно прочитав её мысли, сказал Шао Кан. – Запомни одну вещь! Ты не наложница! Ты моя жена! Я очень хочу, чтобы у нас родился этот ребёнок. И мы бы с тобой воспитали его! И наших дочек тоже! И я не собираюсь тебя стерилизовывать! Я люблю тебя!Император сел в большое белёсое велюровое кресло и поманил Императрицу рукой. Неведомая сила толкала бывшую Королеву подойди к Кану, словно дитя внутри взывает к разуму матери и просится к отцу. Эденийка, будучи обнажённой, подошла к внешнемирцу. Жена такая хрупкая и беззащитная, а муж такой огромный и сильный. Шао Кан снял свой тяжёлый рогатый шлем и отложил его в сторону. Император подвёл Императрицу чуть ближе к себе, обхватил руками её пока плоский живот и прислонился лбом, будто набирался сил или желал услышат биение сердца своего ребёнка, хотя он там всего лишь маленькая точка. У эдениек беременность протекает немного иначе, чем у землянок, тем более, что у внешнемирцев есть свои особенности к оплодотворению женщин.– Я всегда мечтал о собственных детях, – наконец заговорил муж. – Я чувствую, что это мальчик: он будет силён, как я, и прекрасен, как ты. Но я клянусь тебе, что не забуду о Китане, Джейд и Скарлет, даже не казню твою дочь, как дитя мёртвого Короля... Обещаю, что наше общее дитя будет неотъемлимо от других дочерей. Кстати, дочки, заходите!Таркатанкаские стражи открыли двери в покои и вбежали Китана, Джейд и Скарлет. Синдел густо покраснела, ведь она совсем голая. К счастью Шао Кан взял покрывало и накрыл её и себя, сидя в кресле. Старшая Леди улыбалась, младшая Леди не знала, как реагировать, а Принцесса потирала красные от слёзок карие глазки.– Китана, ты чего? – спросил Император. – Почему ты плачешь?– Ты нас не бросишь? – спросила Кити. – Будешь любить также, как прежде?– Конечно! – ответил Кан. – Я очень люблю вас! И никому не дам в обиду!– А мы будем хорошо себя вести! – пообещала Карли. – Будем послушными! Ты только не выгоняй нас, если родится мальчик... да и если девочка тоже.– Я не собирался вас выгонять! – сказал внешнемирец. – Кто вам такое сказал?!– Нам Генерал Фастмар* сказал, что если родится мальчик, то нас выгонят, – ответила Джейди. – А если девочка, то ты разведёшься с мамой и она станет простой наложницей.– Вот же... – хотел было выругаться отец, но прр жене и детях сдержался. – Я ему устрою!– Папочка, ты только осторожнее, – сказала Джейд.– Не бойтесь! – сказал он. – Всё будет хорошо! Обнимите мамочку и своего будущего братика или сестричку.Девочки подошли к матери и стали гладить её плоский животик через покрывало, ведь Синдел была обнажена. Императрица тепло и нежно улыбнулась своим дочкам и стала гладить их по тёмным головкам. Император же невольно улыбнулся: у него три прекрасных приёмных дочери, а в утробе супруги зреет маленькое невинное дитя, его собственное дитя.Час спустя после семейного завтрака, Шао Кан сидел в жутком и мрачном тронном зале, где каждый сантиметр мраморного пола был омыт кровью, сотни раз проходили казни, оргии и даже битвы. Рядом с Императором скромно стояла Императрица, недалеко играли дочери. Кан приказал позвать к себе этого самого генерала Фастмара.Фастмар — один из первых и почитаемых генералов ещё времён Онаги, начавший свой путь от простого солдата, а сейчас генерал с огромным состоянием. Но это был далеко не Шао, который начинал карьеру военного от солдата, потом командир отряда, командир полка, затем генерал, главнокомандующий и полководец. Фастмар же зарабатывал карьеру лестью и чуть ли не мытьём ног Онаги. Да и детей своих не пожалел: старшую дочь Иллирику* отдал в гарем Короля Драконов, а младшую дочь Хаделиндис* со временем, чтобы заработать расположение нового Кана, отдал новому Императору в гарем, девушке даже удалось стать фавориткой. Фастмар был участников завоевания Ватернуса и Затерры, в Куатан его не пустили. Это был мужчина с немецкими чертами лица: продолговатая форма лица, светлые волосы, светлые серые глаза, прямой узкий нос, высокая переносица и широкий подбородок, заросший густой светлой бородой с редкой сединой.Шао Кану он не нравился, но пока он его держал, как генерала. Но в последнее время, Фастмар стал позволять себе слишком много: осуждать приказы Императора, своевольничать и даже говорить в лицо, что он — плохой правитель. Но сегодняшнее заявление про детей — это последняя капля. Кан с явной ненавистью в алых драконьих глазах посмотрел на эту наглую сволочь. А генерал нахально улыбался и бесстыдно пялился на прекрасную Императрицу.– Это ты сказал моим детям, что их выгонят? – сурово спросил правитель.– Да как можно, великий Император? – ещё один ?Лорд Милдбург?, ну слово в слово.– Думаешь, я слепой и глухой?! – угрожающе вставая с трона, спросил Шао Кан. – Да ты прямо сейчас меня не слушаешь, а смеешь пялиться на мою жену!– Невольно засмотрелся, – сказал Фастмар, якобы в почтении склонив голову.– С меня довольно! – Император не купился на лесть. – Я больше не собираюсь это терпеть!Подойдя к генералу, Кан безжалостно двинул ему под дых, заставляя его упасть на колени. Благо Фастмар ещё был в доспехе, а то правитель ему бы и живот пробил. Но тем не менее генерал почувствовал, что его кираса погнулась под силой удара кулака Шао Кана, касаясь холодным металлом живота. Тогда-то этот наглец понял, что он выйдет отсюда либо со стражей, либо вперёд ногами.– Ты позволяеешь себе слишком много, но когда дело доходит до моих детей и жены, то всё! – разгневанным тоном сказал Император.– Что, убъёшь меня, Шао? – едко усмехнулся Фастмар. – Я же помню тебя сопливым солдатишкой.– Однако в отличии от тебя, я потом и кровью заработал своё положение! – возразил Кан. – Ты же — лестью, подставами и лицимерием! Так что заткнись и слушай!– Ну давай, Император, я слушаю тебя, – сказал генерал.– Больше ты не генерал! – рявкнул монарх. – Ты думал, что я не узнаю о твоём воровстве из казны?! Думал, что не поймаю твоих заговорщиков? Ты генерал с большим жалованием и чуть ли не дворцом, но тебе все мало?! Жаба! А вот детей моих и жену ты зря тронул! – он не удержался и двинул кулаком прямо по лицу нахала, да так, что тот крутанулся на месте и упал на колени, держась за челюсть. – Значит так, как Император Внешнего Мира и Эдении, я лишаю тебя звания генерала, всех богатств и власти! А затем ты будешь осуждён и казнен!Фастмар так бы и рот от шока раскрыл, если бы не челюсть. Да и генерал знал о силе Шао Кана: одним кулаком людей в землю вбить может. Император уже не на шутку разозлился: он мог бы сейчас как Джерроду оторвать генералу голову, свернуть шею, разбить тело молотом... Но неведомая внутренняя сила вновь заставила Синдел поступить милосердно по отношению к мужу. Видя, что Кан сжал кулаки и готов нанести наглецу ещё не один удар, Императрица подошла к Императору, кое-как без страха перехватила его тяжёлую руку, сжатую в большой кулак, и приложила к своему животу.– Думай о нашем ребёнке, – прошептала бывшая Королева.В голове Шао Кана словно возникло просветление: он подумал о малыше, что сидит в утробе супруги и явно не желает нервничать вместе со своей чувствительной мамой, и мигом успокоился. Всё-таки Синдел умеет успокоить супруга, она точно имеет на него своё особое женское влияние, которым точно не злоупотребляет.– Стража! – крикнул Император.Стража несколько ошарашенно вбежала в тронный зал: Кан держит руку на животе бывшей Королевы, а Принцесса и Леди беззаботно играют в кукольное чаепитие, а генерал Фастмар стоит на коленях, держится за челюсть, а на кирасе в районе живота виднеется огромная вмятина от кулака.– Арестовать его за попытку государственного переворота, воровство казны и самое главное, угроза жизни семье Императора! – грозно приказал Кан. – Послать в его дворец отряд для конфискации имущества. Проверьте каждый уголок, все тайники найдите! Чтобы его дворец стал пустым, как дом нищего!Таркатаны покорно схватили Фастмара и поволокли его по полу, как настоящего простолюдина, теперь он пал, можно отомстить ему за все унижения. Когда дверь за стражей и генералом закрылась, то Шао Кан выдохнул так, словно он впервые отдал такой приказ и боялся осуждения. Император повернулся к Императрице и улыбнулся ей: она сама подошла к нему и успокоила. Кан завёл руку за талию бывшей Королевы, прижимая чуть ближе к себе, и стал поглаживать плоский живот, будто он уже округлился, а ребёнок может пинаться.– Я очень люблю тебя! – прошептал ей внешнемирец. – И никому не позволю тебя обижать! И моих детей!– Папочка! – девочки перестали играть и подбежали к родителям. – Мы тебя очень любим! И мамочку тоже!И вся императорская семья счастливо обнялась. Жена уже поняла, что может доверять муж: он не обидит, не предаст, не ударит, не бросит и не позволит причинить боль.Но вскоре произошло то, что окончательно сломала барьер между царственными супругами. Весть о беременности Синдел мгновенно разлетелась на все миры. Многие радовались, но были и те, кто не желал повторной беременности Императрицы. Среди них коварный Милдбург. Старый Лорд пережил всех членов старой эденийской династии, даже трёх монархинь и собственного сына. Однако, будучи отцом покойного Короля и дедом Принцессы Китаны, он рассчитывал забрать власть над Эденией себе, но старался избавиться от оставшихся в живых потомков Королевы Изольды: Гленис, Августы и Максимилиана, были планы и на собственную внучку... Милдбург уже был лишён всех своих титулов и званий, но не был дураком и имел богатства, о которых знал только он. К тому же оставались старые связи и знать, также посчитавшая бывшую Королеву предательницей, чем они ?копали? под эденийских Принцесс и Принца, хотя старая эденийская династия пустила такие корни, что трудно выдрать. И вот теперь бывшая сноха беременна. Пусть ребёнок будет рождён от внешнемирского Императора и он не будет наследовать трон Эдении, но ведь это райское место теперь стало провинцией тиранической империи, а значит всё же унаследует все земли, титулы и власть родителей, включая мать. Этого нельзя допустить! И теперь Милдбург отправил в столицу Внешнего Мира 25 убийц, чтобы убить Императрицу. Они были профессионалами, которые смогли бы за одну ночь перерезать целый завоевательный полк Внешнего Мира, а тут будет обычная изнеженная эденийская беременная баба... ну только с королевскими кровями.Скоро убийцы почти беспрепятственно добрались до Внешнего Мира. А потом и до главного императорского дворца. Конечно нельзя было просто так ворваться во дворец и начать резать стражу, а потом и Императрицу вместе с ребёнком во чреве. Нужен план, да понадёжнее, благо он был продуман заранее: стать императорскими слугами, таким образом проникнуть во дворец, затем, проследив действия Императора, дождаться, когда он выйдет из покоев и убить его беременную жену.Конечно Синдел беременна, постоянно просит всякие глупости, вроде поесть солёной дыни, мороженого со вкусом огурцов, селёдка с карамелью, понюхать сырой земли после дождя... Но помимо того у Императрицы ещё больше обострилось чувство страха, поэтому ночью все шторы должна быть плотно закрыты. Но и своих дочек бывшая Королева не забывает: читает сказки, поёт, рассчёсывает волосы, играет с ними, шьёт платьица для куколок. Но тут эденийка нашла для себя способ успокаиваться и расслабляться, чтобы коротать время в покоях: она стала вязать для малыша крохотные пинеточки ярко-бордового цвета, каким-то шестым чувством полагая, что будущий малыш будет любить этот цвет.Шао же не отходил от Дели ни на шаг, оберегая от всего. Убийцы поняли, что больше ждать нельзя и решили напасть на них обоих. Они заблокировали вход в западную часть дворца, где были императорские покои, поэтому стража не скоро сюда доберётся. В тот вечер Императрица сидела у камина, с улыбкой и нежностью с помощью спиц вяжа милейшие пинеточки, чтобы они были удобными и тёплыми. Император не мог отвести взгляд: жена такая спокойная и умиротворённая, вяжет и вяжет, ей хоть бы что. А рядом стояла банка соленых огурцов, которые во Внешнем Мире не нашли, пришлось из Эдении целый обоз везти. И супруги даже не подозревали, что в нескольких метрах от их покоев уже находится настоящая опасность. Но вдруг дверь в супружеские покои открылась и вошёл слуга. Кан сразу почуаствовал что-то неладное.– Что вы здесь делаете?! – спросил Шао Кан. – Я вас не звал!– Не беспокойтесь, Ваше Императорское Величество, – ответил слуга, как-то недобро пряча за спиной нож. – Я с посланием... от Лорда Милдбурга.– Что?! – поднимаясь с постели, спросил Император. – Каким ещё посланием?– Смертельным! – ответил слуга.И тут в его руке угрожающе сверкнул наточенный нож, а за ним сбежали около 20 таких же ?слуг?, а пятеро всё это время прятались на балконе супружеских покоев, поэтому одному из них удалось оказаться слишком близко к Синдел. От страха Императрица забыла как кричать, однако Император ринулся вперёд и храбро закрыл жену собой, получив ножом в руку. Однако Кан всё же ударил убийцу и тот отлетел к стене и сполз на пол. Но хуже стало тогда, когда в руках внешнемирца появился огромный боевой молот, способный разбить любое тело на куски.– Вам конец! – крикнул Шао Кан.Убийцы рассчитывали брать количеством, поэтому всей толпой ринулись на Императора. Императрица от страха стала отступать, споткнулась прямо о нож, который обронил тот покусившийся на неё убийца, и упала на пол, затылком ударившись о спинку постели. Кан же ловко и умело взмахнул молотом и одним ударом отбросил четверых убийц, вторым ещё четверых: все попадали и не могли встать. Остальные попятились назад, но поняли, что сами загнали себя в ловушку, закрыв дверь в покои и заблокировав выход из западной части дворца. Шао отошёл к Дели, одной рукой подняв её и поставив на ногт. Императрица держалась за затылок, всё-таки удар оказался неожиданным и резким, да и дерево кровати было крепким. Бывшая Королева приглушённо слышала звуки, перед глазами чуть помутнело и пока не удавалось твёрдо стоять на ногах.– Как ты, любовь моя? – спросил внешнемирец, держа в руке молот.– Голова болит... – слабо ответила эденийка. – И живот...– Держись за мной! – сказал муж.Убийцы, видя, что Шао Кан отвлёкся на сюсюканья с Синдел, снова напали. Теперь Император уже бил наверняка: их всех разрывало на куски, капли крови летели во все стороны, органы раскидало по покоям, что заставляло Императрицу пугаться ещё сильнее. Вскоре остался всего один убийца, но Кану нужен был язык, который всё расскажет, поэтому, чтобы не сбежал, привозил его копьём в живот к стене. Внешнемирец усадил эденийку на кровать, а сам подошёл к убийце и сжал ему горло, что тот стал задыхаться и хрипеть.– Говори! – потребовал Шао Кан. – Иначе я с тебя шкуру спущу!– Милдбург приказал это! – сказал убийца и кашлянул кровью.Не прошло и минуты как убийца стал захлёбываться собственной кровью, вытевающей изо рта, а затем стала окроплять собой копьё. Тело стало бледнеть, глаза закатились, убийцв испустил последний вздох и умер. Рана в живот оказалась смертельной, а кровь вытолкнуло через рот. Император бросил его и подбежал к Императрице, которая сидела на кровати: ей было получше, но голова ещё болела. Забыв о себе, бывшая Королева заметила, что у Кана из руки торчит нож, тело покрыто кровоточащими ранами, что смотрится на его теле как царапины, хотя сам мужчина выглядит бодро и даже спокойной, словно ничего и не произошло.– Шао, это срочно надо залечить! – сказала Синдел. – Сядь на постель, я постараюсь помочь.– Я в порядке, – отмахнулся Шао Кан. – Ты как? Не ранена?– Не ранена, но болит голова и от нервов живот болит, – ответила Императрица. – Переволновалась.– Тебе нужно выпить успокоительное, – сказал Император, волнуясь за неё больше, чем за самого себя.– Ребёнок успокаивается от твоих прикосновений, – бывшая Королева нежно положила руку мужа на свой живот.Ребёнок почувствовал прикосновение руки отца и успокоился, от чего расслаблялась и мать, забыв о нервах и страхе. Эденийка осторожно коснулась рукояти ножа и резким рывком вынула его из руки внешнемирца: резная конусная рукоять из натуральной слоновой кости и со стальных стилетным лезвием, а на навершии было вырезано камидогу Эдении со вставками из золота.– Это ему мой покойный отец в знак дружбы подарил, – вздохнула жена.Мужчина даже не дрогнул, ведь он получал и не такие раны: сломанная челюсть, кости, ножи проходили насквозь, били мечами в ногу и в живот. Правда от такого резкого движения крови стало идти больше, окропляя собой руку. Синдел переполошилась, поэтому вскочила с места, забыв о своей боли, и принесла небольшую аптечку с бинтами и благовонными эденийскими мазями. Конечно Императрица не была лекарем и не обладала целительной магией, однако её мягкие руки всегда творили чудеса: хотя бы то, что она на целый год продлила жизнь своему покойному отцу, Королю Верестану. Королева стала аккуратно и осторожно, чтобы не доставлять боли, обрабатывать рану Кана. А сама эденийка старалась принять две мысли, что одновременно пришли в её голову и не желали отпусть сознание красавицы: первое — Милдбург пытался её убить; а второе — внешнемирец закрыл её собой. В тот момент Шао Кан не думал, что он пострадает, поранится и вообще получит смертельное ранение, ведь Синдел и его ребёнок были в большой опасности. Так супруги сидели среди гор бледных трупов и окроплённых кровью стен, что уже уходило на второй план, были лишь он и она.– Спасибо, ты спас мне жизнь, – устало улыбнулась Императрица, промакивая лавандовой мазью рану от ножа.– Я очень люблю тебя! – уже в который раз сказал Император. ‐ И не могу допустить, чтобы тебе причинили боль!– Если бы не ты, то я бы уже лежала в луже крови, – сказала бывшая Королева. – Джеррод никогда так за меня не заступался.– Ты самое дорогое, что у меня есть! – сказал Кан.– Я даже не думала, что ты способен на такие возвышенные чувства, – призналась эденийка.– Оказалось, что способен, но только с тобой! – взяв её за руку, сказал внешнемирец.– Так необычно слышать это от тебя, – сказала жена. – Ты же такой большой, сильный, могучий, бесстрашный и грозный, а тут переходишь на слова любви.– Потому что это правда! – сказал муж. – Я очень люблю тебя! Очень сильно!– Мне кажется, что... я тоже начинаю тебя любить... – робко произнесла она.Шао, словно чувствуя некую особую близость Дели, не постеснялся снять перед ней тяжёлый рогатый шлем, скрывающий большую часть его лица, видны только губы, нижние скулы и подбородок. Обычно Император не любит снимать свой шлем, так как он не считает себя привлекательным: внешнемирско-драконьи черты и глубокие шрамы не позволяют чувствовать себя уверенно рядом с любимой женщиной. Но тут Кан добровольно снял головной убор, с любовью и нежностью глядя на бывшую Королеву. Эденийка разглядела во внешнемирце нечто привлекательное и притягательное: глаза сверкают, как рубины, большой нос любила трепать Китана, улыбка не казалась уродливой, а очень милой и доброй. Так смотрят только на искренне любимую женщину. Дели нежно коснулась щеки Шао и мягко, почти невесомо прильнула к его полным губам, словно боялась показать страсть и пылкость пробудившихся ото сна чувств. Через несколько минут привыкнув к ощущениям губ Императора, Императрица углубила поцелуй, проникая языком в полость рта, что была горячей, словно внутри бушует настоящее пламя. Бывшая Королева почувствовала такое тепло на душе, какое не ощущала уже давно, только когда родители были живы, тогда она была совсем юной, не представляя, что однажды станет женой завоевателя Эдении. Супруги были очень счастливы: она наконец поняла, что муж её любит, а он был счастлив, что жена полюбила его.Прошёл месяц: Шао Кан с Синдел были счастливы, как никогда. Их дочки были рады за родителей. Император и Императрица не забыли о своих Принцессе и Леди, проводили с ними много времени, гуляя, обучая и просто любили. Что об истории с убийцами: конечно отряд таркатанской стражи отправился за Лордом Милдбургом, чтобы привезти его в столицу, где будет вынесен смертельный приговор, но старик внезапно исчез. Просто исчез с концами, никто не знал, куда. Эти слухи дошли и до Эдении, но даже остатки эденийского рыцарского ордена не смогли найти Лорда, тот словно сквозь землю провалился. Но зато Принцесса Гленис от души смогла поздравить племянницу-Императрицу со скорым пополнением в семье. К тому же Император пригласил тётку супруги на пир в честь рождения будущего ребёнка. Конечно же Гленис согласилась прибыть во Внешний Мир, однако для начала нужно было решить государственные дела.Благо бывшая Королева отошла от того ужаса с убийцами, полностью сосредоточившись на детях. Конечно же Кан беспрекословно выполнял все просьбы любимой супруги, хотя и удивлялся блюдам, которые просила любимая. Внешнемирец никогда раньше не видел солёных огурцов, так как во Внешнем Мире такое не едят. Но вот чтобы солёная дыня, креветки в сахарной пудре, селёдка с карамелью, мороженое из помидоров, курица под шоколадом, морковка Рейны... А бывало и ещё ?лучше?: понюхать мокрый газон, сухие книги и свитки, облизнуть плавленый сахар... эденийка могла на час застрять в конюшне, просто нюхая запах сена. Однако в последнее время жена не отходила от мужа, говоря ему, какой он прекрасный и постоянно целуя. Синдел верила, когда Шао Кан говорил жене, что она нисколько не тучная и выглядит прекрасно. Но разве можно спорить с беременной женщиной, вооружённой спицами и гормонами? Но Император решил, что лучше не спорил, поэтому Императрица постоянно была довольна. К тому же Кан уже вдоволь наслушался о беременных запросах предков бывшей Королевы, поэтому ещё был рад, ведь жена не просит двухнедельной незрелой черешни, как Стефания; снега с мятой, как Изольда; или вонючего сыра, как Фрейя.А вот дочери активно помогали маме и обучались у неё многим тонкостям, которые она знает сама: пробовали танцы, пение, рисование, музыкальные инструменты. Однако отец не считал это хорошим занятием для детей, считая, что им больше подойдёт оружие, боевые искусства и верховая езда. И всё же под давлением супруги он понял, что это ещк маленькие девочки, а не жестокие ассасины. Шао даже своими руками сделал дочкам красивый кукольный домик из дерева. А у девочек пошла новая игра ?Дочки-Матери?: они пеленали своих кукол, словно детей, и играли в мамочек.Вскоре Дели довязала те мягкие и удобные пинеточки, которые налезали мужу на пальцы, надеясь, что вскоре наденет их на ноги своего малыша. Императрица ограничила себя во многом: никакой жирная пища, крепких напитков, вроде вин и кофе, редкие выходы из покоев... Хотя по большей части это из-за того, что генералы и министры ещё больше ополчились на бывшую Королеву за роспуск гарема и казнь Фастмара. Однако Кан пригрозил им, что если они посмеют тронуть его супругу, то он устроит им жестокий геноцид. Слова его были таковы: ?Есть более достойные, чем вы! Если вы нападаете на беременную женщину, то воины из вас паршивые, как и министры!?. Конечно в открытую против ?законной фаворитки? Шао Кана никто идти не смел, но крысиным нападкам, вроде плохих сообщений из Эдении или намеренное затаптывание цветов, было место. Император обозлился за такое: он очень не любил, когда его Дели доставляют неудобства... и полетели головы.Многие скажут, что Кан сошёл от любви с ума. Но сам внешнемирец обнаружил для себя одну удивительную особенность: когда он убрал большинство этих генералов и министров, то из казны перестали стремительно улетучиваться деньги, прекратили появляться бунты, а также больше не было плохих новостей. Шао Кан стал лучше выбирать генералов и министров. А также был повод для уменьшения налогов, ведь из казны больше не воровали.К тому же из Эдении стало приезжать больше купцов и продовольственных обозов с диковинными экзотическими для внешнемирцев фруктами и овощами; чудесные книги с яркими красочными картинками и чётким текстом; умелые архитекторы, привёзшие во Внешний Мир колонны, крытые крыши, витражные окна, панно... Хотя казалось, что всё это просто невозможно. Во Внешнем Мире становилось безопаснее.Когда Шао сменил своё окружение министров и генералов, то ему на многое открылись глаза. А порой Император, когда устанет после рабочего дня, приходит в супружеские покои и прислоняется лбом к животу Императрицы, общаясь с малышом, что находится во чреве. А когда бывшая Королева ласково шепчет Кану слова похвалы, то становится совсем легко. А в глубине души Шао даже волновался: каково это, брать на руки своё новорождённое дитя? Кто это будет? И каким? Дети внешнемирцев отличаются от эденийских младенцев? Может они крупнее и имеют чудовищные черты? Но Дели это нисколько не беспокоило: любимые дочки и любящий муж, а также дитя у неё в утробе.Месяцы шли, Императрица стала чувствовать изменения в своём хрупком теле: грудь и бёдра становились больше, а живот грузнее, с Китаной не ощущалось такой сильной тяжести, значит малыш внутри неё будет крупным, вероятнее всё же мальчик. Но всё же бывшая Королева стала переживать, что она толстая и Кан её... разлюбит. Но внешнемирец наоборот: носил эденийку на руках, целовал её и живот, занятие любовью было всегда, выполнял все просьбы. А дочери вообще стали для него родными, он искренне их принял и полюбил. Благодаря этому девочки не ревновали родителей к ребёнку внутри мамы, а даже как-то наоборот: уже любили, гладили живот мамы, разговаривали с малышом, ждали, когда он родится, чтобы нянчиться с ним.Шао Кан стал заботиться о народе, как мог, исправляя подследствия ужасного правления Онаги и своей тирании, ведь его жена и дети должны жить только в самых лучших условиях. Народу это несомненно нравилось, и уже через четыре месяца все бунты и волнения стихли.К тому моменту Синдел была уже на шестом месяце беременности: округлилась, стала румяной, стало ещё лучше видно и понятно интересное положение эденийки, однако странные просьбы не прекращались, а вот платья пришлось шить свободнее и просторнее. К тому же Императрица лично стала подыскивать кормилицу для будущего малыша, ведь она уже понимала, что она не сможет кормить дитя грудным молоком, как было и с Китаной, хотя ей очень хотелось этого. Бывшая Королева даже говорила об этом Кану, а тот предлагал ей магию, чтобы у неё было грудное молоко. Но эденийка, подумав, отказалась. Всё же она хотела, чтобы всё было естественно, а то мало ли какой эффект будет иметь магия. Впрочем, аристократки не кормят детей грудным молоком, чтобы не испортить красоту груди и она не превратилась в два висящих вымени.Также Синдел открыла для себя, что несмотря на своё положение, ей нравится секс во время беременности. Да и просто он нравится! С Шао Каном им заниматься очень приятно. Это всё кажется таким странным и необычным: когда живот так округлился, то не видно низа мужа, от чего всё становится таким загадочным и интересным, словно ролевые игры. А Император прикладывал максимум усилий, чтобы Императрице и ребёнку было удобно. Всё же не зря бывшая Королева оставила ту книгу от эденийских учёных, которые исследовали тело беременных женщин и их поведение. В той книге эденийка и вычитала, что секс во время беременности полезен и будущей матери, и плоду: хорошее настроение, больше наслаждения, не нужно заботиться о предохранении, подготовка к будущим родам, польза для здоровья... Джеррод брезговал заниматься таким развратом, а вот Кан находил даже нечто привлекательное в теле беременной супруги.В добавок к этому, Синдел заметила, что из жестокого и сурового правителя Шао Кан превратился в любящего и заботливого мужчину, что постоянно рядом с ней, несмотря на дела, боготворит её, избавился от гаремных девок, меняет свои привычки ради неё, хотя ему от этого только польза. Императрица поняла, что ошибалась в нём, на окончательно влюбилась в Императора и воспитает с ним этого малыша. Во время беременности Королеве всё казалось таким удивительно прекрасным и радостным, словно в Эдении, и даже лучше. Да и ребёнок внутри неё такой подвижный, непоседливый и словно мысленно просит мать пойти к отцу. Эденийка постоянно была рядом с внешнемирцем, а он был и не против, даже за.В такой лёгкой атмосфере время летело совсем незаметно... Однако когда стало тяжелее вставать, ходить, ложиться, приходилось придерживать живот и спину, тогда Синдел вспомнила тяжести беременности, тошнота и ?хотелки? были ещё ерундой. Но Шао Кан всё терпел, возился с супругой и её капризами, ни разу при этом не крикнув. Хотя Джеррод в своё время и кричал, и ругал, и бранил, и замахивался на беременную жену, благо каждый раз вовремя появлялась Гленис, ловко выкручивавшая руку зятя. А тут такая забота, да и всех потенциальных врагов, завистников и завистниц Император устранил или выгнал, во дворце стало безопаснее, лучше, комфортнее.К тому же Синдел нашла себе настоящего друга — её личная телохранительница Шива, с которой у них оказалось много общих интересов: книги, чай, даже цветы и цвета. Эденийка очень порадовалась высокому интеллекту и творческому подходу к делу девушки-шокана. И всё же сказки тётки Ноэлии были ложью, ведь старшая дочь Мероальда и Изольды рассказывала племяннице ужасы о том, что во Внешнем Мире живут четырёхрукие чудовища, они только соревнуются друг с другом по силе, а также едят детей... А ведь когда-то Гленис могла стать женой Горбак, а значит и Королевой шоканов. Но этого не случилось, так как Король шоканов встретил простолюдинку Мэй, ставшую его законной женой. Но это дало Гленис стать рыцарем, а теперь мудрым и справедливым регентом Эдении, даже не смотря на то что это некогда райское государство — вассал Внешнего Мира. Были и те, кто именовал Принцессу Королевой Эдении Гленис I, за что такие болтуны жестоко наказывались самим регентом... смертной казнью. И всё же Изольда недооценила многих своих детей: пусть Гленис не была создана для семейной жизни, но зато рыцарь и регент она прекрасный, тем более она смогла долго сдерживать завоевательные войска Шао Кана.Но всё же беременность Синдел текла довольно быстро: день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем... Шестой, седьмой, восьмой, уже подобрался девятый месяц.Это было ранее утро 11 мая, стрелки часов только-только стали показывать начало нового дня. У Синдел всё было по расписанию: подняться, посидеть на кровати, одеться, позавтракать, провести время с дочками, погулять в саду... Сон был глубоким и спокойным, но вот Императрицу стало вытягивать из грёз то, что между ног потекла жидкость. Сначала бывшая Королева даже подумала, что обмочилась во сне, но боль в животе сразу дала понять — отошли воды. Эденийка почувствовала, что сократились мышцы и спать уже точно было нельзя, хотя так хотелось, была глубокая ночь, жалко будить людей. Конечно начало родов безболезненно, сокращения почти не ощутимы, но внезапно они стали частыми и усиливались, будто ребёнок уже устал сидеть в утробе матери и хочет на волю. Девушка стала отчаянно трясти храпящего мужа за плечо, хотя ей было самой до себя.– Шао, умоляю, проснись! – хныкала она.Шао Кану в то время снился сон о маленьком ребёнке, сыне, из которого он вырастит храброго и бесстрашного воина, подобно себе. Но тут образ ребёнка становился всё туманнее и отдалённее, а сам Император стал пробуждаться. Кан резко помотал головой и проснулся: перед ним было бледной лицо бывшей Королевы, глаза расширены от волнения, на лбу стал виден блеск пота.– Что случилось?! – с тревогой спросил внешнемирец.– Мне неловко тебе это говорить, но я кажется рожаю, – ответила эденийка, держась за живот.– Да не кажется! – видя мокрую простыню, сказал муж. – Я за лекарем! Держись, любовь моя!Кан немедленно вскочил с постели, благо он был хотя бы в спальных штанах, и побежал. Стража была ошарашенна, что правитель в таком ужасе выбежал из покоев, голова его не покрыта шлемом, а из одежды только спальные штаны, а торс голый, нет даже обуви.Весь дворец, который уже глубоко спал, вынужден был переполошиться, ведь у Синдел начались роды, а тогда нужны лекарь и акушерки. Вскоре прибежала акушерка: заспанная, с одним прикрытым глазом, а служанки еле ковыляли, выплёскивая много воды из необходимых кувшинов. Императрица очень боялась, но не потому что это больно, а скорее потому что наслушалась рассказов о внешнемирских врачевателях: они лечат раны целебной грязью, никогда не держали в руках медицинских инструментов, а детей омывают в кипятке.– А ну не спать! – крикнул Шао Кан.Этот громовой приказ привёл всех в чувство лучше любого кофе. Все лекарь, акушерка и служанки стали принимать роды у Императрицы. Кан, Шива, Принцесса, Леди и вся свита стояли за дверью покоев, где проходили тяжёлые роды.В Эдении в то время раннее майское утро солнце только стало своими оранжевыми очертаниями касаться тёмно-синего неба, звёзды блекли, а перламутровая луна укатывалась за горы. Цветы поднимали свои головы-бутоны, волной шелестела изумрудная трава, а кузнечики стрекотали свои трели. Всего этого могло и не быть, Эдения могла стать как любая провинция Внешнего Мира: лиловое дымчатое небо, выжженая земля, горы трупов, подвешенные на столбах на километрах дороги; ни единой травинки или деревца, только кости и реки крови, чернеющей и густеющей от грязи земли.Все усилия по сохранению и восстановлению Эдении прикладывала никто иная, как первая женщина-рыцарь Эдении, Принцесса, регент, вечная девственница, вторая дочь покойных Короля Мероальда и Королевы Изольды — Принцесса Гленис Силлия Хильдегарда: женщина военной закалки, умная, красивая, прямолинейная и бесстрашная, за что почитаема и уважаема среди эденийцев, а внешнемирцам она до сих пор снится в кошмарах. Пусть и будучи второй дочерью монархов, трон свой она не получила, всей душой отдавшись рыцарству, личная жизнь у этой ледяной красавицы не сложилась из-за прихоти матери, всевидящей и всезнающей Изольде.Сейчас Гленис, устав от тяжести государственных дел, спала в своей постели, даже не думая принимать гостей или по первому зову куда-то бежать. Но даже во сне Принцесса была красива: высокая женщина с большой грудью, тёплым персиковым тоном кожи, тонкими чёрными бровями, спокойными голубыми глазами, длинными сине-голубыми волосами до поясницы и тонкими светло-коралловыми губами. Гленис всегда предпочитала в одежде германский средневековый стиль с эденийскими элементами: шелка, драгоценные металлы, буфированные рукава... Слева на поясе висят серебряные ножны, а в них меч с холодным стальным клинком. У Принцессы была ровная осанка, словно военная... Да уставшая регент спала прямо в одежде, зато безопасно. Многие отмечали сходство рыцаря с её покойной тёткой Авророй: внешность, манеры и повадки. Впрочем, те кто знал Гленис с детства, то списывал это на то, что воспитанием Принцессы занималась именно тётя.Но вдруг в холодных одиноких покоях поднялся сильный ветер, колыхающий картины, пушистый сине-голубой агератум, ярко-синие шторы с морозными узорами и бело-голубой тюль. В покоях резко появился мягкий ярко-зелёный цвет, который усиливался с каждой секундой, прибавляя ядрёности. Портал стал совсем большии и оттуда вышел огромный мужчина в доспехах и большом рогатом шлеме из золота, в котором Гленис узнала Шао Кана — своего Императора.– Гленис, вставайте! – громко проговорил Кан.– Что стряслось, Ваше Императорское Величество? – спросила Принцесса, поправляя длинные волосы.– Ваша племяница рожает! – ответил внешнемирец. – Я уверен, что вы хотели бы присутствовать!– Куколка! – ошалела криомансер, даже не зная, как и что ей делать.– Одевайтесь и за мной! – сказал Шао Кан. – Быстрее!– Да, конечно, – сказала Гленис и отправилась к своему большому шкафу, наполненному нарядами царственно-рыцарского стиля.Император сразу отвернулся: негоже женатому мужчине смотреть на других женщин, тем более Императрица была для него самой-самой. Не прошло и десяти минут, как рыцарь оделась — военная привычка. На ней была туника ярко-синего цвета с бронёй из серебра поверх, расшитое серебристыми нитями, на ногах длинные замшевые сапоги, а на них поножи. Волосы Гленис на ходу собрала передние пряди в аккуратный пучок на макушке, оставив волосы распущенными. На бок Принцесса повесила свой меч, а то мало ли.– Идёмте, – сказал Кан и вошёл в портал.Женщина, слегка поколебавшись, вошла с ним в портал. До этого Принцесса никогда не была во Внешнем Мире, хотя её готовили к отправке в Куатан к Горбаку, но благо он женился на Королеве Мэй. Однако главный дворец Внешнего Мира казался ей таким... мрачным и серым, а племянница находила здесь что-то хорошее, о чём писала в письмах любимой тёте. Хотя попади сюда Гленис на полтора года раньше, то дворец показался бы ещё более жутким и даже страшным. Многие впервые увидели героиню Эдении, которая до последнего сражалась за свободу родины, однако сейчас служит ей скорее пером и бумагой, решая государственные дела.Подойдя к дверям императорских покоев, они услышали крики рожающей Синдел, которая мучается от подступающей жары и мелькающего на горизонте солнечного света, слепящий сонные глаза эденийки. Как же было тяжело: ребёнок рвётся на волю, а всех клонит в сон, как и саму роженицу, но спать нельзя, нужно тужиться. Императрица даже не могла представить размера и веса малыша, он явно будет в Императора. Бывшая Королева уже даже на миг испугалась за внешность ребёнка, но она в любом случае будет любить свою кроху.Было уже где-то в 8 утра, когда было удушающе жарко, а роженице невиносимо больно. Весь дворец ровно выдохнул, когда услышал плач ребёнка, а противники Императрицы чуть не плакали от горя: теперь у Императора есть наследник, а чужестранка упрочила своё положение. Бывшая Королева, намучавшись в родах, упала на подушки, тяжело дыша и оттягивая сорочку, чтобы перевести дух.– Поздравляю, Ваше Императорское Величество! – сказала акушерка. – У вас родился сын!– Сын... – устало улыбнулась эденийка, обливаясь потом. – Мальчик...Новорождённого вымыли, вытерли, завернули в чистую белёсую простынку и отдали матери. Синдел посмотрела на сына: белая кожа, небесно-голубые глазки, пушок смолянных волос на голове, а сам он такой красивый. Мальчик чуть сморщеный, но заметно тяжелее, чем Китана, но не менее любим; ручки и ножки у него полноватые, но это пройдёт, у всех младенцев так бывает. Малыш не кричал, а преспокойно сопел на руках матери, глядя на неё, пусть и видел её только в чёрно-белом цвете. Императрица нежно провела рукой по щеке сына и поцеловала в лоб.– Моё маленькое счастье, – шептала Королева. – Мой Принц.Малыш даже улыбнулся, увидев свою маму. Эденийка протянула сыну свой указательный палец, а тот его сжал, да так крепко, что нельзя было снять, у младенцев крепкая хватка. Но у этого малыша хватка была ещё сильнее — в отца пошёл силой, но красотой и половиной характера в маму. Мальчик так не хотел отпускать свою мамочку, которую мечтал увидеть. Синдел слегка стала покачивать младенца, она не хотела думать ни о чём: ни о зле, ни о Внешнем Мире, ни об Эдении, ни о генералах и министрах.Акушерка, видя, что счастливую мать лучше пока не донимать поздравлениями и вопросами, вышла из императорских покоев. Только открыв дверь, ей в лицо ударила прохлада, что царила в тёмном коридоре, но долго остывать не удалось: на неё тут же уставилась сотня взволнованных и заинтересованных глаз, желающих о состоянии рожении... вернее о младенце, которого она произвела на свет. Женщина была спокойна... за свою жизнь.– Ваше Императорское Величество! – поклонившись Кану, сказала акушерка. – У вас родился сын!Шао Кан искренне улыбнулся и медленно, словно не веря своему счастью, снял шлем. У Императора появился свой собственный сын, наследник, плод его любви с Императрицей. Кан отдал свой шлем в собравшуюся толпу, особо не заботясь о его состоянии, и отправился в свои покои, чтобы увидеть сына. Однако внешнемирец пошёл не один: его сопроводили Гленис, Шива, Китана, Джейд и Скарлет.Зайдя в чуть остывшие покои, Гленис вспомнила день, когда Синдел родила своего первенца Китану: такая же нежная, окрылённая и счастливая, что у неё на руках находится новорождённое дитя, а теперь племянница вновь познала это счастье. Но сейчас всё было немного иначе: Синдел уже Императрица, она жена внешнемирского Императора, родила Принца — наследника престола Внешнего Мира, да и окружение иное.– Как ты, любовь моя? – спросил у жены Шао Кан.– Всё прекрасно! – ответила Синдел. – Иди, посмотри на сына.Император не стал мешкать: он подошёл к Императрице и взглянул на своего новорождённого сына. Кан ровно выдохнул: малыш родился крепким и крупным, а внешность у него от мамы, что несказанно радовало его. Внешнемирец не хотел бы сыну своего большого носа, алых драконьих глаз, острого ряда зубов, когтей и шипов на руках. Мужчина с волнением принял сына на руки и улыбнулся ему: мальчик получился чудо как хорош, будто Китана в младенчестве. Шао никогда не имел своих детей и даже подумать не мог, что у него так дрогнет сердце, когда он будет держать в руках этот маленький сопящий комочек в простынке.– Он такой красивый! – сказал Император. – Весь в тебя!– Он получился крепким и сильным, – сказала Императрица. – Как ты.– Я хочу назвать его Рейко, – сказал Кан.– Рейко?! – переспросили Синдел и Гленис.– Да! – ответил внешнемирец. – Я дал слово! Слово умирающему рыцарю, с которым бился, что в честь него назову сына!– Для него это было бы высшей честью, – сказала рыцарь, глянув на внучатого племянника.– Значит решено! – сказал Шао и глянул на малыша. – Ты Рейко, Принц Внешнего Мира и Эдении!Мальчик захлопал маленькими глазками, словно соглашается на своё имя, оно звучное и дано в честь доблесного рыцаря, значит однажды малыш тоже станет таким же храбрым, отец не ошибается в этом.– Дочки, посмотрите на вашего братика, – сказал Император и сел на кровать рядом с женой, чтобы дочки могли увидеть новорождённого братика.Шива посадила девочек на кровать и те тут же подсели к брату: он такой маленький и сморщеный, чуть чмокает ротиком, словно жуёт, хлопает голубенькими глазками, тянет ручки к отцу... Но тут он увидел своих чёрно-белых сестричек и беззубо улыбнулся им.– Какой он милый, – улыбнулась Джейд– Смешной такой, – хихикнула Китана. – Маленький и сморщеный, но всё равно хорошенький! Папочка, а я такой же была?– Ты была красивой! – ответил Шао. – Как и вы, доченьки мои! Когда ваш братик вырастет, то он будет вас защищать!– А мы тогда будем его любить, – сказала Скарлет.– И заботиться! – добавила старшая Леди.– Как вы заботитесь и любите нас! – закончила маленькая Принцесса.– Я лично сообщу брату и сестре об этой новости, они предпочитают не оставлять свой особняк, – сказала Гленис.Синдел же, видя эту умилительную картину, была счастлива, что вся её семья, друзья и родственники рядом в такой важный час. Императрица устало прикрыла глаза и стала всё более отдалённо слышать голоса и звуки, всё же всю ночь она промучилась в родах, а теперь жутко клонило в сон: такой сладкий, манящий, нежный и нужный. Император заметил это, поэтому тихонько попросил всех выйти из покоев, а сам остался с женой и сыном. Кан прекрасно понимал, что завистники могут угрожать им, поэтому он обязан охранять их жизни. В полудрёме бывшая Королева сползла на подушку, прикрыла глаза и заснула, совсем забыв о боли и о том, что во дворце тётя Гленис, по которой она безумно соскучилась... Но омут сна затягивал эденийку и она провалилась в грёзы. Внешнемирец же не мог нарадоваться на сына: он такой маленький и беззащитный, а главное, что рождён любимой женщиной. Отец уложил сына в маленькую колыбельку, что уже два месяца стояла в покоях. Рейко, недолго думая, прикрыл глаза и преспокойной заснул. Шао выдохнул и улыбнулся: у него есть жена, а теперь появился сын. Его собственный и родной ребёнок, нуждающийся в заботе и любви родителей. Но также Император помнил о том, что у него есть ещё три дочери, которых он приютил и считает родными. Кан лёг рядом с супругой и обнял её, словно плюшевую игрушку, от чего провалился в сон.За это время Гленис успела обойти дворец, написать Принцессе Августе и Принцу Максимилиану письма с вестью о том, что у них появился внучатый племянник по имени Рейко. Китана, Джейд и Скарлет показывали двоюродной бабушке весь дворец: свои покои, коридоры, кухню, библиотеку, бани... Некоторые генералы вздрагивали, видя дочь Мероальда и Изольды, ведь они до сих пор не могли поверить, что когда-то эта женщина вела за собой эденийские войска, чтобы отразить атаку завоевателя. Однако, видя Принцессу в не доспехах и не залитой кровью и грязью, все дивились её ледяной красоте. Всё же дети Изольды были красивы, никто не мог с этим поспорить, однако жаль, что покойный супруг Гленис не оценил свою жену: изменял, унижал, оскорблял... Не зря Синдел казнила его своим гуань дао прямо на глазах у тётки. Хотя криомансер и не была против. И после этого не могла к кому-либо испытывать симпатию очень долгое время. Пока однажды в элитную армию её заместителем не попал Сэр Рейко: этот молодой красавец был высок, статен, искусен в бою, но при этом честен, справедлив и благороден. И разглядел в холодном рыцаре настоящую женщину: хрупкую, ранимую, многогранную, человечную и милосердную. Но к сожалению случилась война и Сэр Рейко был убит. Тогда дочь Мероальда и Изольды впервые заплакала. Она полюбила этого благородного смелого человека. Гленис даже носила траур по Рейко: она поставила в своих покоях 40 больших свечей и в течение 40 дней в полночь гасила по одной, пока все не потухли. Как жаль, что из-за науськиваний Милдбурга и видений Изольды погибла первая любовь Принцессы — её учитель фехтования Роберт*, его казнили за отношения с аристократкой. Потом нелюбимый муж Рейналлт*, что был моложе супруги на 12 лет, никогда не имел с ней близости и даже не лишил девственности. А затем последний шанс на любовь — Рейко... Жаль, что ничего не вышло.Но криомансер была очень рада за племяницу, надеясь, что с Шао Каном она обретет истинное счастье. Но больше её радовало то, что Милдбург наконец-то объявлен врагом Эдении: после неудачи его убийц и его бегства, вскрылись все его прошлые грехи и махинации. А их было не мало: стравливание Ноэлии и Изольды, неугодный Рейналлт и брак с ним, ложь Верестану и Фрейе... А ведь сколько раз Гленис пыталась достучаться до матери и младшей сестры-Королевы, но никто не слушал её. Но удивительно то, что внешнемирец за столь короткий срок сумел сделать то, что не смогли члены эденийской династии за несколько лет.А ведь от былой знатной семьи, блестательных балов и аристократического великолепия осталось всего 5 человек: Гленис, бестолковые близнецы Августа и Максимилиан, Синдел и Китана. Все остальные дети Мероальда и Изольды уже покоят в сырой земле: кого убили, кого казнили, кто умер по собственной глупости. Рождение Рейко особо ничего не изменило: по законам Внешнего Мира мальчик является именно внешнемирцем, так как его отец является таковым. Поэтому он и не прямой потомок эденийской династии, но в нём была королевская кровь.Но зато ушлые генералы и министры нашли новый способ избавиться если не от Императрицы, то от её дочери: будучи ребёнком от первого брака жены, Китана должна быть казнена, тем более когда у трона Внешнего Мира появился наследник. Однако пока не смели говорить об этом громко, а лишь шептались по углам. Но при всём этом эти пройдохи помнили о Генерале Фасмаре, казнённого Шао Каном 8 месяцев назад.Так и прошёл первый день жизни новрождённого Рейко: кормилица успела накормить его грудным молоком, он проспал в колыбельке почти весь день, даже не проснувшись, ему сейчас не хотелось никого беспокоить, всё же равно в утробе матери было теснее, темнее и неуютно. Принц будто всё понимал лучше обычных младенцев.А Синдел всё это время спала в объятиях Шао Кана, стараясь хоть как-то восстановиться после родов, отдохнуть и выспаться. И вот наконец Императрица проснулась: она открыла глаза и... будто не узнала своего окружения: покои казались ей мрачными и серыми, небо больно тяжелое и закрыто лиловыми рваными облаками, здесь холодно и попахивает сырость... А ведь ещё вчера всё казалось таким прекрасным и светлым, будто в Эдении, даже лучше. Бывшая Королева, будучи ещё немного грузной после родов, встала с постели уже без всяких опасений, ведь внутри неё уже было пусто. Эденийка подошла к колыбельке, над которой позвякивал золотой мобиль, на котором на золотых цепочках висели камидогу Внешнего Мира, рубинами, сюррикенами и копьями. Женщина подошла к колыбельке и улыбнулась: там лежал спокойный младенец, который уже проснулся и просто не желает будить родителей. Рейко, как и любой малыш, тянул в рот пальцы, глядя куда-то в потолок, видя всё ещё более мрачным, чем есть на самом деле, но всё равно улыбался, показывая отсутствие зубиков. Увидев маму, Принц улыбнулся ещё шире, словно чувствуя родную кровь.– Ты уже проснулся, мой малыш, – ласково улыбнулась Дели.Императрица нежно и осторожно взяла сына на руки, покачивая и напевая спокойную незамысловатую песенку так мелодично, словно ручеёк течёт по своему руслу, щебечут пташки, утренние лучики солнца касаются травки, а с лепесточков стекают капельки прохладной росы... Бывшая Королева нашла отраду — ещё один ребёнок, спасение от злобы мира и несчастья. Но Рейко млел от голоса мамы: такой нежный и мелодичный, словно переносишься в сказку. Вдруг эденийка вернула сына в колыбельку, не прекращая петь, но вскоре вновь подошла к малышу: в её руках были те самые крохотные ярко-бордовые пинеточки, которые с такой любовью вязала мама. Женщина приподняла маленькую пухленькую ножку сына и надела пинеточку, а затем другую, причём идеально угадав с размером. Принц был доволен и не капризничал, похоже спокойствие он взял у отца, да и голос мамы успокаивал его. Синдел стала легонько покачивать колыбельку сына, продолжая петь. Рейко тянул к ней ручки, а глазки его сверкали, он очень любил мамин голос и объятия.– К маме на ручки? – спросила Императрица и взяла малыша на руки.Малыш радостно угукнул и улыбнулся мамочке. Императрица стала ходить с ним по покоям, хотя понимала, что внешний вид опочивальни удручает её: темно, мрачно и безвкусно даже после ремонта. Но всё же Рейко своим радостным видом выгонял дурные мысли из её умной затуманенной головы. Бывшая Королева села в кресло: надо же, каким оно было неудобным и неуютным! Да и цвет такой противный! Эденийка прижала своего новорождённого сыночка к груди, продолжая петь. Но чуткое ухо Шао Кана уловило звуки прекрасного мелодичного голоса Синдел, вытягивающего ото сна и завораживающего своей красотой, словно слышишь пение прекрасной райской птицы. Император словно сам стал маленьким ребёнком, понимая, почему его дочери так тихо себя ведут, когда мама поёт. Сам Кан своего детства не помнил, ничего хорошего в нём не было и быть не могло. А сейчас у внешнемирца есть сладкоголосая супруга, способная одной песней забрать боль и печаль. Закончив свою нежную колыбельную, Дели подняла глаза и увидела на себе алоглазый взгляд Шао. Император смотрел на Императрицу влюблённым и нежным взглядом, только лишь мечтая побывать на месте сына.– Ты так красиво поешь, – заметил Кан. – Это восхитительно!– Рейко тоже оценил, – прошептала бывшая Королева, видя, что сын вновь прикрыл глазки. – И пинеточки пришлись ему в пору.– Дети! – улыбнулся внешнемирец. – У нас с тобой есть дети! Я не был так счастлив даже когда получил титул Кана!– Дети — цветы жизни, – сказала эденийка.– Правда не для всех, – сказал муж. – Но для нас с тобой да! Скажи, ты счастлива?– Я? – неуверенно спросила жена. – Счастлива.– Я очень люблю тебя! – сказал он.Шао Кан встал с постели, пересёк то короткое расстояние, что отделяло его от Синдел, и прильнул к её манящим искусанным до крови, но не утративших своей сладости губам. Императрица не противилась, но была какой-то... не такой, что во время беременности: вновь робкая, потухшая и угасшая, будто её только-только привезли во Внешний Мир после осквернения Эдении.– Что с тобой? – чувствуя её печаль, спросил Кан. – Прошу не скрывай от меня, я вижу, что ты опечалена.– Вероятно устала после родов, – ответила бывшая Королева. – Пройдёт.– Может тебе стоит поесть? – спросил внешнемирец.– Может быть, – ответила эденийка.– Тогда я прикажк принести еду в покои, – сказал муж.Шао вышел из супружеской опочивальни и сказал таркатанским слугам, чтобы те отправились на кухню и передали поварам его просьбу. Дели подошла к колыбельке, уложив в неё Рейко, да так, словно хотела защитить... от тирана и завоевателя, затуманивший ей разум своей ядовитой любовью и заманивший в постель. Замученная Императрица легла в холодную широкую постель, уставив взгляд в серый потолок, что словно веками копит на себе слои пыли и грязи, а части осыпающейся штукатурки похожи на маленькие ножички, что того гляди проткнут грудь своим остриём.Недолго было бывшей Королеве созерцать удручающий и давящий потолок, а самой рассуждать о смысле своего проклятого бытия: через какое-то время вернулся Кан со слугами, которые вкатили столик на колёсиках. Императрица встала с постели и глянула на столик: всё же и здесь акушерки были такие же, как в Эдении. Бывшая Королева вздохнула, увидев бокал красного вина и сырую говяжью печёнку.– Съешь и выпей это, – настоял Кан. – Это полезно после родов.– Знаю, – вздохнула эденийка и подвинулась к столику. – Я с детства печёнку не люблю, а тут сырая. Зато не надо есть так часто, как бабушке Изольде.– Потом поешь вкусной еды, – пообещал ей внешнемирец. – Чего только захочешь! Ну кроме орехов конечно.Женщина сглотнула, видя этот блестящий гладкий кусок сырой коровьей печёнки и бокал красного сухого вина, которое было взято из личной коллекции Шао Кана. Синдел даже не поняла, зачем ей тут нож и вилка, ведь сырое замучаешься резать. Императрица взяла приборы и с горем пополам отрезала первый кусок: на вид гладкое мясо ярко-бордового цвета, на запах чуть лучше, чем готовая, хотя конечно же в некоторой степени печень прогрели на пару, чтобы она не потеряла своих витаминов, а у эденийки потом не вышло бы всё обратно. Бывшая Королева через силу запихнула в рот кусочек: какая же гадкая на вкус эта печёнка, тем более сырая, поэтому пришлось проталкивать бокалом вина, которое всё же было вкусным и качественным, а не поганый внешнемирский ликёр. Эденийка поморщилась от первого же кусочка, во рту уже стоял неприятный привкус... Но нужно съесть всё, иначе организм самостоятельно не посполнит кровопотерю.С горем пополам, женщина всё съела печёнку и выпила бокал. Так как красное вино было крепче белого, то Синдел мигом опьянела. Императрица чувствовала себя дурно: по горлу медленно бродил противный ком, но его протолкнуло вино; как же неприятно пахла печёнка, да и этот запах задержался во рту, а теперь ещё и вино стало действовать на голову и сознание. Ох, как же бывшая Королева ненавидела это дело! Эденийка, будучи ещё немного в теле роженицы, поползла по постели почти по-пластунки, хотя по большей части из-за того, что тучное тело и опьянение стали шатать её из стороны в сторону.– Дели, сиди, – видя её состояние, сказал муж.– Просто свинья! – бранила саму себя женщина, упав вниз лицом на простыни. – Тучная, неповоротливая, свинопободобная корова!– Ты не корова! – ложась рядом с ней, сказал он. – Ты моя любимая жена! И краше тебя нет никого!– Даже сейчас, когда я в этом теле? – спросила она.– Даже сейчас! – искренне ответил Шао. – Я тебя очень люблю!От такого ?приятного? завтрака Дели застонала в подушки: ещё утро, а она уже накидалась, хотя вино должно было ей помочь восстановить потерю крови, а не довести до состояния пьяной свиноты. Император обнял Императрицу и аккуратно развернул к себе.– Ты у меня самая лучшая, самая красивая, самая мудрая, самая нежная и самая заботливая! – Кан и сам не верил, что говорил ей комплименты.– Спасибо, – сказала бывшая Королева. – Хотя бы ты и Рейко скрасите мой день. И мои любимые девочки.– Я обещаю тебе, что мы всё здесь изменим! – сказал внешнемирец. – Мы будем жить в роскоши и красоте, а наш народ на плодородной и здоровой земле!– Да будет так, – устало пролепетала эденийка.– Эх, Дели, – покачал головой мужчина и прижал к себе свою пьяненькую жену.– Ну я же не виновата, что лекари выписали мне такой способ восполнения крови, – сказала женщина.– Я тебя и не виню! – улыбнулся он. – Просто лежи на мне вот так и всё будет хорошо!– По крайней мере это не носить тяжёлый живот, – глухо посмеялась она. – Но те мучения стоили того.– Твой сын так любит тебя! – сказал Шао Кан. – Как и дочери. Они все не смогут без тебя!– Этот сын не только мой, – прокряхтела Синдел. – В нём и твоя кровь. Вероятно ты теперь счастлив, что обзавёлся наследником.– Я был счастлив ещё тогда, когда у нас была Китана, а потом появились Джейд и Скарлет! – сказал Император. – А теперь я очень счастлив: у меня четверо детей и прекрасная жена!– Не забывай о своих детях, все они любят тебя, – на удивление мудро изрекла Императрица. – Как Рейко, так и Кити, Джейди и Карли нужны забота и защита.– Я никого из них не дам в обиду! – сказал Кан. – Все они получат только лучшее! Как и ты!– Пусть так и будет, – сказала бывшая Королева.– Хочешь протрезветь? – спросил внешнемирец.– Хочу! – замученно прохныкала эденийка.– Поцелуй меня, пожалуйста! – попросил муж.Женщина, словно неуклюжий пингвин, кое-как перевернулась на бок и несколько ошарашенно посмотрела на супруга: как поцелуй должен помочь ей от опьянения и последовавшей за ним головной боли? Хотя Синдел задумалась: если ей сейчас скажут, что нужно засунуть голову в навоз, чтобы вылечить боль, то она... вероятнее всего это сделает. Императрица подвинулась к Императору и прильнула к его губам, забыв о том, что во рту так и задержался запах сырой печёнки. Однако Кан словно не замечал этого: он начал активно целовать бывшую Королеву. В этот момент внешнемирец применил магию: весь алкоголь, слабость и боль стали выходить из эденийки. Когда всё это переместилось в Шао, то он даже это не почувствовал: плохое самочувствие просто исчезло, не задерживаясь в мужчине, а Дели почувствовала в себя небывалый прилив сил. Императрица медленно отстранилась от губ Императора и устало улыбнулась.– Спасибо, – прошептала бывшая Королева.– Всегда пожалуйста, – гладя её, сказал Кан.– Что ж, вероятно у тебя дела, – сказала эденийка, как-то смутившись от поглаживаний мужа.– К Шинноку всё! – махнул внешнемирец. – Подождут!– Будут недовольства, – сказала жена, глянув на колыбельку. – Хотя Рейко сейчас наверняка хочет внимания.– Удивительно, что он всё понимает, хотя ему всего второй день от роду пошёл, – заметил муж.– Значит он умный мальчик, – сказала она.– В тебя! – сказал он.– Ты тоже вроде не глуп, – сказала Синдел.– Но я рад, что внешностью он пошёл в тебя, – сказал Шао Кан. – Всё же ты прекраснее меня. Если сравнить твою и мою красоту, то я камушек, а ты гора, что высотой до небес!– Однако комплекцией Рейко пошёл в тебя, – сказала Императрица. – Он вышел крупнее обычных младенцев.– Когда он вырастет, то будет защищать своих сестёр и свою жену, – сказал Император.– Я очень хочу, чтобы Рейко вырос добрым и справедливым, – сказала бывшая Королева. – Как и наши дочки.– Мы сделаем всё, чтобы так и было! – сказал Кан. – Знаешь, я хочу тебе признаться.– В чём? – спросила эденийка.– Похоже я проиграл, – ответил внешнемирец. – Я влюбился в тебя, завоевал Эдению, думая, что ты будешь моей женой и будешь со мной жить, следуя моим указам и капризам! Но всё наоборот: ты меняешь меня и этот мир в лучшую сторону! Конечно с империей ещё много работы, как и со мной, но я рад этому!– А получилось, что это ты следуешь моим указам и капризам, – хихикнула жена.– Именно! – согласился муж. – Но ведь они привели к улучшению всего! Я стал принимать более мудрые и правильные решения!– Под капризами чужестранки, – хмыкнула она.– Не такая ты уж и чужестранка, – парировал он.– Ну так меня называют твои генералы и министры, всем рот не заткнёшь, – сказала Дели.– Заткну! – в гневе прорычал Шао. – Знаешь, они мне уже надоели! Пора менять их! Они только и умеют, что с наложницами спать да казну растрачивать! А толковых раз, два и обчёлся!– Не страшно, я уже привыкла, – вздохнула Императрица. – Я уже научилась быть внешнемирской женщиной, не зря читала ваши книги, пусть их и не так много.– Плевать на них! – рыкнул Император. – Я Кан! И я тебя люблю!– Я очень надеюсь, что с тобой всё будет хорошо, – бывшая Королева приложила руку к груди мужа. – Ведь без тебя меня и детей загрызут эти изуверы. Только ты любишь нас и можешь защитить.Кан прижал руку супруги к своей груди и поцеловал в макушку. Внешнемирец зарылся носом в волосы эденийки, вдыхая нежный фиалковый аромат и успокаиваясь от этого.На следующий день был объявлен пир в честь рождения наследника престола! Шао Кан и Синдел руководили всем процессом, начиная от списка гостей и заканчивая расстановкой посуды: никаких наложниц, развратных танцев, оргий на столе, матерной брани и прочих непотребств. Императрица хотела, чтобы всё было цивильно: яства, напитки, музыка, радость и смех, тем более был повод для всего этого. Но супруги не отпустили Принцессу Гленис в Эдению: великая героиня тоже должна поприсутствовать на пире, ведь тётя и племянница давно не виделись, а Принцессе нужен хоть какой-то отдых от всех дел и отвлечение от смерти Сэра Рейко.Множество гостей приехало из самых разных мест: Земного Царства, Эдении, Ош-Текка, даже из Сейдо и Царства Хаоса. Помимо того прибыли правители провинции Куатан — Король Горбак и его супруга Королева Мэй. Гленис косо смотрела на это шоканского мужлана, что много лет назад был её потенциальным женихом, имея возможность получить титул Королевы Куатана. Тем не менее Король приветливо улыбнулся Принцессе и снова вернулся к своей Королеве, пытаясь играть роль порядочного семьянина, хотя уже стал посматривать в сторону других девиц. К тому же прибыл ещё молодой Принц Коталь К'етц. Из Сейдо прибыл генерал Хотару, а из Царства Хаоса самый старый из всех, кто был на празднике — хаотик Хавик, на данный момент ему больше 40000 лет.Все дарили новорождённому малышу Рейко подарки: то настоящее оружие, то чудодейственные обереги, то начищенные доспехи... Которые явно были Принцу ещё не по размеру. А когда кто-то пытался снять с малыша мамины пинеточки, то тот дёргал ножками, не давая снять. А Принцесса и Леди были рады, что их никто не тискает, как плюшевых мишек и они могли спокойно играть в кукол.Однако всех поразило, то, что посреди тронного зала раздался грохот грома и появился никто иной, как Бог грома и Защитник Земного Царства, Рейден. Шао Кан явно не ожидал, что настоящий Бог явится к нему во дворец в такой важный день, но надеялся, что гость не станет причинять вред его новорождённому сыну. Императрица, Принцесса и Леди были поражены, ведь они впервые видят настоящего Бога. К слову, на коронацию Королевы Синдел, Аргус не пришёл, как и на коронацию покойной Фрейи, ведь Бог уже давно в ссоре с королевской семьёй Эдении после нашествия вампиров. Поэтому теперь уже Императрица ранее не видела Богов, хотя слышала о них и читала в книгах.– Вриветствую всех вас, – сказал Рейден.– Лорд Рейден, – все, кроме Императора, поклонились Богу.– Я пришёл поздравить вас, Синдел, и ваших дочерей с рождением сына, брата и наследника, – сказал Бог грома.– Но ведь не я одна принимала участие в этом процессе, – сказала Синдел.– Поэтому я говорю, что вас всех, – пояснил Бог.– Тогда я благодарна вам, Лорд Рейден, – сказала Императрица.– Позволите ли вы приподнести дар вашему сыну? – спросил защитник Земного Царства.– Как скажет мой супруг, – ответила бывшая Королева, глянув на мужа.– Разрешаю, – кивнул ему Шао Кан.Рейден спокойной и явно без дурных намерений подошёл к младенцу в колыбели: Рейко глядел на гостя и улыбался, пока ещё не понимая, кого он перед собой видит. Принц никого не боялся, чувствуя, что родные рядом, а от Бога грома шла энергия добра и милосердия, он не причин ему вреда и боли.– Дарую тебе благословение! – сказал защитник Земного Царства.Вдруг рука Рейдена засверкала ярко-синими молниями-змеями, словно он сейчас призовёт молнию и она поразит малыша. Бог грома коснулся младенца: волна светлой и чистой энергии прошла через тельце малыша, но с ним всё было хорошо, он радовался и улыбался. Принц широко улыбнулся Богу, показывая, что зубиков у него пока нет, а сам поджимал ножки, не давая снять вязаные пинеточки. Хотя защитник Земного Царства их и не трогал, понимая, что это подарок матери. Синдел ласково улыбнулась и пальцем осторожно крутанула мобиль, который стал позвякивать своими золотыми подвесками, сверкающими в лучах горящих потрескивающих факелов. Но малыша не интересовали эти побрякушки: он довольно улыбался и тянул ручки к матери.– На ручки? – спросила Императрица.Малыш угукнул и продолжил тянуться к мамочке своими крохотными ручками. Бывшая Королева улыбнулась и взяла сыночка на руки, совсем не замечая, насколько он больше обычных малышей или девочек, ведь Китана родилась совсем маленькой. Эденийка вновь стала ему петь, не смущаясь большого количества гостей, всё же она обожает детей, тем более своих. Рядом стояли дочери, завороженно слушая её, как и муж. Шива поднесла Синдел стульчик, на который села эденийка вместе с сыном, а рядом расположились дочки, перестав играть в куклы. Шао Кан никому не позволял нарушать эту семейную идиллию.Гости в то время нашли себе занятие сами, каждый себе по душе. Министры и генералы всё равно нашли себе способ развлечься: чудесным образом они пронесли на пир вино, по одной бутылке на каждого, что явно будет больше одного ящика. Они уже были изрядно похожи на свиней: громко икали, хрюкали, гоготали и голосили на весь зал, тем более к ним присоединился и сам Король Горбак, чему явно была недовольна Королева Мэй. Прилично вели себя эденийцы и народ ош-текк, а также сейданцы. Хавик же ждал момента, чтобы посеять хаос и подраться с пьяными мужланами. К слову, эденийцев тут было не так много: Гленис да и только, её младшие брат и сестра отказались выходить за пределы своего особняка, там им обоим безопаснее. Принцесса была просто поражена и согласна с покойной сестрой Фрейей, что внешнемирцы — вечно пьяные варвары, благо Шао Кан ведёт себя прилично и ещё ни разу не приложился к кубку. Впрочем, Императору вообще не хотелось пить: он был рядом с женой и не отходил от неё ни на шаг, а также обнимал своих дочерей.Регент Эдении сидела за пышным праздничным столом, преспокойно трапезничая запечёной индюшкой с паприкой, не желая обращать внимания на этих мужланов, даже её покойный муж Рейналлт вёл себя приличнее. Дочь Мероальда и Изольды предпочла сесть так, чтобы вокруг неё никого не было, она уже давно привыкла к тому, что вокруг неё нет людей и нужно личное пространство. Но тут женщина почувствовала, что стул справа от неё скрипнул и правой рук стало несколько неудобно двигать ножом. Криомансер отложила столовые приборы, протёкла губы салфеткой и перевела взгляд на подошедшего: это был сам Бог Грома и Защитник Земного Царства Рейден. Они уже были знакомы: чуть больше 50 лет назад Рейден помог Эдении изгнать вампиров, пусть и не получил великих почестей и восхвалений.– Привествую вас, Лорд Рейден, – улыбнулась Гленис.– Ваше Высочество, – поприветствовал её Рейден. – Это честь для меня!– Я удивлена, что вы пришли на этот пир, – сказала Принцесса.– Я знаю, что этого мальчика ждёт великое будущее, – сказал Бог Грома. – Как и его сестёр.– Неужто вы тоже владеете даром провидения, как покойная Королева Изольда? – спросила рыцарь.– Немного, – признался Бог. – И ещё я знаю, то, что Шао Кан и Синдел — прекрасная пара!– Мне тоже они кажутся довольно гармоничными: он выше и больше неё, сильнее... – сказала криомансер. – Да и я не ожидала от Шао Кана такого благородства.– Если Синдел не станет, то это приведёт к большим проблемам! – сказал Защитник Земного Царства. – Она — необходимый баланс для Кана.– Полагаете, что она — залог гармонии для Шао Кана? – спросила регент. – Обычная женщина?– Я знаю это! – ответил Защитник.– Что ж, не стану спорить с Богом, – сказала женщина. – Вам виднее.– Посмотрите сами, – сказал он. – Вы видите как он изменился?– Вижу, – кивнула она. – Стал таким добрым, мудрым и справедливым, любит мою племянницу и внучатых племянников. Всё же Синдел установила в его душе хрупкий мир.– Если так продолжится, то мир укрепится в нём! – заметил Рейден. – И Внешний Мир станет прекрасен!– Да будет так, – сказала Гленис. – По крайней мере пока у Эдении есть шанс держаться на плаву, а не утонуть в кровавой бездне.– Всё благодаря вам! – сказал Бог Грома. – Шао Кан поступил на удивление мудро, назначив вас регентом-наместницей.– Но теперь я точно поняла, что не зря не приняла участие в гонке за наследником, – сказал Принцесса, сделав глоток воды. – У Фрейи и Синдел всё выходило как-то ловчее. Это невероятно трудно. Но зато если меня разбудят ночью, то я сразу в одежде.– Практично, – сказал Бог.– И не говорите, – посмеялась рыцарь. – Тем более над ухом не жужжат братья и сёстры... Хотя я скучаю по ним: вредная Ноэлия, жизнерадостный Билигарт, безгрешный Джеремайас, бедная Стефания, храбрый Куинтиус, начитанный Лайон, преданная Августа, добрый Максимилиан, справедливая Фрейя.– Братья, – задумался он. – Надо мне увидеться и со своим братом.– Надеюсь, что вы в хороших отношениях, – сказала она.– Я тоже, – сказал Рейден. – Что ж, мне пора. Я не могу долго находиться в мире, к которому не привязан. Прощайте, Ваше Высочество.Бог Грома возвёл руку к потолку и прямо со стула изчез в раскате ярко-синих извилистых неудержимых молний, благо не поджарил сидение и не задел Гленис.В то время Шао Кан всё ещё был рядом с Синдел, которая держала на руках маленького Рейко, а у мужа на коленях сидело три его дочери. Принцесса и Леди смотрели на младшего братика: тот заснул у мамы на ручках, изредка открывая ротик во сне, а от его ровного дыхания поднимался животик. От приятного и мелодичного голоса мамы девочки и сами заснули на коленях отца, опустив уставшие головки.– Детки уже устали, – сказал Император, придерживая дочерей.– Пойдём, уложим их, – согласилась Императрица.Кан аккуратно взял дочек на руки, чтобы всем троим было удобно, и подобрал их кукол, а бывшая Королева осторожно несла сына.Гости продолжали пить, есть и вести разносторонние беседы: политика, армия, войска, деньги, женщины... А царственные супруги, уложив детей спать, вернулись к ним. Никто в основном и не стал приветствовать монархов, уже изрядно напившись. Министры и генералы сидели на краю стола, громко гогоча и о чём-то живо споря. Гленис сидела от них как можно дальше, оказавшись в компании Хотару и Коталя. Хавик же продолжал наблюдать за пьяными. Старая Принцесса устала слушать в корне неверные утверждения министров и генералов, найдя хоть столько интеллекта у сейданца и ош-текка, который, к слову, некогда был женихом её сестры Стефании, казнённой за воровство из казны чуть меньше 20 лет назад.Шао Кан и Синдел сели во главе полукруглого стола, только-только приступая к трапезе, ведь всё это время они занимались привествием гостей и детьми, а теперь появилось свободное время. Они наслаждались вкусной едой эденийских дворцовых поваров, которую теперь Императрица могла есть, не боясь набрать жира или выпить кофе. А вот алкоголь Император своей жене не предлагал, да и сам не пил. Министры же и генералы были поражены тем, насколько бывшая Королева изменила их господина: обычно тот пил не меньше двух бочек вина, активно аплодировал развратным танцам, имел девок прямо на столе, бранился, устраивал балаган... А сейчас, будучи мужчиной женатым и обзаведясь детьми, Кан словно успокоился, в его душе поистине установился баланс. Многим это не нравилось, ведь такой Император не олицетворял сурового и жестокого правителя, кровавого завоевателя и безжалостного тирана.Но не бывает торжества без казуса или пьянки, заканчивающейся либо мордобоем, либо хоровым храпом. Но в этот раз не Кан начал пьяную драку, а его министры и генералы. Вся часть их стола была уставлена пустыми и полными бутылками, закусками и бокалами, часть из которых уже была разбита. Одной из эттх свиней пришло в голову поухаживать за Принцессой Гленис, но та в довольно резкой форме отказала: выкрутила руку и оттолкнула. Теперь же эти пьянчуги затеяли спор между собой, переходя на громкий крик.– Да не понимаешь ты ничего! – бросил министр иностранных дел. – Это же богатый край!– Пустомеля! – махнул на него министр флота. – Не знаешь, так сядь и замолкни!– Это кто пустомеля?! – разозлился министр иностранных дел. – Ты сейчас забудешь, как думать!Будучи пьяными, оба министра встали со своих мест, отбросив на пол кубки полные вина, и пошатнулись на месте, готовясь начать самую настоящую драку. Хаотик Хавик злобно улыбнулся, потирая руки: без него уже началась ссора, ему и усилия прикладывать не пришлось. Министр финансовых дел, будучи не менее пьяным, встал между спорящими, надеясь разнять, но вместо этого получиь в пьяную морду кулаком министра иностранных дел. И тут начался жестокий мордобой, к которому стали присоединяться остальными.– Хватит! – громовым голосом крикнул Шао Кан. – Все замерли на месте!И эта пьяная министро-генеральская ватага вынуждена была замереть на месте: один до посинения бил другого, хотя из-за хмеля промахивался и попадал кулаком в пол, до хруста ломая костяшки. Но глянув на разгневанного Императора, то невольно протрезвели, словно после ящика апельсинов или холодного душа.– Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, – извинился министр иностранных дел. – Бес попутал, гнев обуял.– Ну да, алкогольный! – хмыкнул Кан. – Ещё раз и мой молот заговорит!– Да спор мы затеяли, – оправдывался министр флота.– Мне плевать! – осёк их правитель. – Это не значит, что на праздновании Дня Рождения моего сына вы имеете право напиваться и буянить! Свиньи!– Так о политике спор вели, – сказал министр иностранных дел.– Похоже не понимаете по-другому... – недобро произнёс Шао Кан, хрустнув костяшками.– Великий Император, я говорил о далёком от нас мире! – тут же испугался министр иностранных дел. – Он огромен, почти как вся ваша империя!– И что? – спросил Император. – Нам бы со своим разобраться!– Ваше Императорское Величество, мы уже давно не воевали, армия желает похода! – сказал военный министр.– А этот мир сейчас слаб от болезней и войны друг с другом! – поддерживал министр иностранных дел. – Земное Царство! Этот мир стал бы жемчужиной в вашем шлеме!– Говоришь, почти как вся моя империя? – басистым голосом спросил Кан.Рубиновые глаза внешнемирца недобро полыхнули: вновь походы, завоевания, битвы, сражения, моэно крушить молотом врагов... Шао туго задумался, но вдруг посмотрел на Дели, вспомнил о детях, о народе, о том, что бунты только-только прекратились и миры еле-еле начали процветать, ещё не укрепившись на этом пути. Кан вспомнил о том ужасе, когда мужчины-воины хрипят, пуская изо рта кровавую пену и предсмертные хрипы, истошно кричат женщины, а детей визжат на всю округу, только бы не становиться солдатом внешнемирской армит, что ещё жёстче, чем в Спарте.– Нет! – твёрдо ответил Император. – Никакого похода! Новых восстаний захотели?! Если армии так не терпится, пусть идёт на зачистку дорог и лесов от чудовищ!– Милорд, вы не понимаете! – влез министр финансов.– Прочь все! – крикнул правитель. – Быстро!Министры и генералы, чуть пошатываясь от хмеля, поковыляли из тронного зала, а сами перешёптывались о своём Императоре: он стал слишком покорен жене, безволен и мелосерден, хотя обычно не думал ни о чём, кроме власти и территориях. Кан стал каким-то подкаблучником. Шао Кан же считал, что без Синдел это не он управлял государством, а шёл на поводу у этих министров. Они в свою очередь устали сидеть в столице, когда можно было завоёвывать ещё столько миров, проводить время в пирах, с наложницами, на коне... И раз Император не хочет воевать, то есть другой способ воздействия...Когда эти пьяницы ушли, Кан угрюмо опустился на свой трон, сжав кулаки, которые стали давить на подлокотники: как же тяжело со всем этим, эти министры и генералы изводят его, бывшую Королеву и даже Принцессу и Леди, того гляди на Принца кинутся. Все в зале замолкли, боясь произнести и слова, даже Горбак отставил кубок с вином. Гости поняли, что пора уходить и, попрощавшись, отправились в свои государства и миры. В тронном зале остались только Шао Кан и Синдел. Повисла тяжёлая и неловкая тишина, был слишен лишь треск факелов и грозное порыкивание Императора, который снял шлем и потирал переносицу, замучавшись слушать эти пьянчуг.– Вероятно они полагают, что ты стал слаб, – сказала Дели. – Они ожидают иного.– Ничего, – скаказал Шао. – Я с ними ещё разберусь!– Их больше, у них связи, – сказала Императрица. – Они же могут учинить бунт против тебя.– Который будет подавлен до того, как они это сделают! – сразу сказал Император. – Иди ко мне.– Я лучше пойду к детям, им нельзя без присмотра, – сказала бывшая Королева.– Хорошо, – сказал Кан. – Только осторожнее.Эденийка сделала перед внешнемирцем почтительный реверанс и вышла из тронного зала, ей сейчас нужно утешение хотя бы в Рейко, ведь он совсем малыш. Так и закончился пир в честь Дня Рождения Принца.А вот следующие три дня были самым настоящим адом. Синдел всё больше погружалась в меланхолию и депрессию из-за нахождения во Внешнем Мире, во время беременности всё было лучше и светлее, казалось таким безоблачным. Но наконец Императрица вновь стала вспоминать те дни, когда была насчастна во Внешнем Мире: вновь темно и сыро, цветы безнадёжно гибнут, всё кажется таким безжизненным и ужасным... А однажды ночью, когда бывшая Королева не спала из-за удушья и ночных кошмаров, она вышла на балкон и увидела ужас: почти рядом с дворцом открылся огромный портал, откуда хрипящие и оскалистые таркатаны вели закованных в цепи женщин и детей. Женщин в гаремы к внешнемирской знати, а детей в армии, чтобы сделать из них элитных солдат. К этому добавлялись постоянные разговоры о завоевании Земного Царства. Эденийка могла вывести детей в сад, а рядом проходят генерал и министр, обсуждая богатства и территории Земного Царства, полагая, что его будет также легко завоевать, как и Эдению, а потом вновь набрать гарем... Эти пройдохи всё пихали Шао Кану карты Земного Царства, показывая континенты и раздробленность, всё говорили о больной чумой и оспой Европе, рабской Африке, далёкой Австралии, развивающейся Азии, коллонизированной Америке и холодной Антарктиде.Это начало впускать в замученную голову женщины ещё более ужасные мысли, что муж всё же будет завоевывать это Царство, так же жестоко, как Эдению. Но и другая мысль посетила Дели: эти министры и генералы так настойчивы, что соблазнять Шао на такой лакомый кусочек, а если не получится, то свергнут и убьют монарха, посеяв смуту. Молодая Императрица совсем запуталась в своих мыслях, стараясь выбраться из этого ужаса, который затуманил её голову, вбивая кошмары и не давая спать... Но вот ушлые министры и генералы нашли слабое место Кана — его прекрасная драгоценная супруга, имеющая на него особое женское влияние. Поэтому проныры пошли к прекрасной эденийке, чтобы та уговорила супруга на завоевание Земного Царства.Каждый день это продолжалось. Три дня подряд. Три дня подряд они изводили Дели этой просьбой, попутно шантажируя, угрожая ей и её детям, даже Шао, что вызывало искренний страх в её сердце. На четвёртый день Императрица уже не выдержала...Весь день бывшая Королева была сама не своя: носилась по покоям, не ела и не пила, только разговаривала сама с собой, доводя саму себя до обмороков. Эденийка вся тряслась: меланхолия Внешнего Мира и уговоры генералов и министров довели молодую монархиню до такого состояния. Женщине было дурно, она сходила с ума, выходила на балкон, стараясь собраться с мыслями, ведь ей не с кем даже посоветоваться, тут все явно настроены против неё. И вот Синдел поняла, что больше не может это терпеть. Не ради себя, ради мира и благополучия.Это было 18 мая, когда Принцу Рейко исполнилась всего неделя. Кроха был спокоен, ел и спал, но любил слушать голос матери и быть у неё на руках... но сейчас малыш даже не подозревал, что его мать задумала ужасное. К вечеру Синдел вела себя как обычно: подуспокоилась, поела, помылась и надела чистое бело платье из шёлка, никаких украшений, ей они уже не нужны. Императрица зашла к каждой дочке, прочитала сказку, накрыла одеялком, поцеловала в лобик, а сама плакала, но никто не понимал почему. А на слова дочек: ?Спокойной ночи, мамочка?, эденийка отвечала: ?Прощай, моя милая доченька?. Затем она пошла, чтобы уложить Рейко. Малыш ещё не знал, что это его последние часы с мамой, скорее даже минуты. Синдел спела ему прощальную колыбельную, покачала и трогательной поцеловала.– Прощай, мой малыш, – прошептала ему Императрица, капнув слезой на лобик малыша. – Надеюсь, однажды ты поймёшь меня.Бывшая Королева с тяжёлым сердцем и слезами уложила Принца в колыбель и повернула пальцем мобиль, что вновь стал позвякивать от движения. Эденийка как можно тише подошла к своему золотому трюмо, взяла из ящичка красивый хрустальный флакон, в котором была какая-то жидкость, и вышла из покоев.Разум Синдел был затуманен настолько, что она не могла вспомнить своего пути в сад, ноги будто сами несли её туда. Выйдя в сад, Императрица не почувствовала облегчения: тут было темно и сыро, словно в каком-то замкнутом подвале без шанса на выход или спасение, рваные тёмно-лиловые пары будто купол из тумана окутали собой всю столицу, что не разглядеть дальше своего носа; земле под ногами бывшей Королевы была сухой и вся потресканная, боевые псы вновь выдрали все цветы, а что-то затоптали жестокие и грубые генералы, не желая видеть здесь и частички прекрасного. Было тихо. Да настолько, что эденийка слышала стук собственного сердца, даже боевые псы не кидались на жену своего хозяина, а лишь расступались перед ней, будто понимали, что ей сейчас нужен покой и уединение. Женщина как раз попала в пересменок караула, когда никто не сможет вернуть её во дворец, где она каждому уже простила грехи и попрощалась, даже Рейне досталось последнее внимание своей хозяйки.?Я Синдел Фрейя Эдана, первая своего имени, Императрица Внешнего Мира и Королева Эдении, вдова Короля Джеррода, законная жена Императора Шао Кана, родная мать Принцессы Китаны и Принца Рейко, приёмная мать Леди Джейд и Леди Скарлет, едиственная дочь Короля Верестана и Королы Фрейи, защитница эденийского народа и обладательница эденийского трона?, – сама себе в голове говорила она. – ?И это мои последние минуты. Каждый свой шаг я считаю, как нечто особенное, словно идти по раскалённым камням босыми ногами. Больше мне нет места в этом бренном мире, полном алчности, коварства, подлости и хитрости. Я уже лишилась всего, чего могла: счастья, любви, улыбки, спокойного сна... У меня осталась только моя жизнь, которая мне уже и не мила. Я сама навлекла на себя гнев Императора Шао Кана, который так жестоко завоевал мой мир, убил моего мужа, против воли сделал меня своей женой, а потом мы вместе зачали ребёнка. Да, он старался сделать меня счастливой, ему удавалось и я навсегда останусь благодарна ему за нашего общего сына, которого я так жестоко бросаю. Прости меня, бабушка, что я не смогла провести Эдению к истинному величию. Прости меня, отец, что я не смогла стать счастливой, как ты того хотел. Прости меня, матушка, что я упустила трон Эдении и присекла наш род. Прости меня, тётушка Гленис, что я вновь оставляю тебя, но в этот раз навсегда. Прости меня, тётушка Августа и дядюшка Максимилиан, что больше у вас совсем не останется защиты от народа за ваш грех. Прости меня, моя милая Китана, что я бросаю тебя одну, оставляю сиротой, даже не рассказав о твоём истинном отце. Прости меня, моя добрая Джейд, что ты вновь лишаешься матери и останешься в этом жестоком и суровом мире. Прости меня, моя верная Скарлет, что ты вновь почувствуешь себя брошенной, когда ты уже поверила в то, что обрела семью. Прости меня, мой малыш Рейко, что я оставляю тебя совсем крохой, который ещё ничего не смыслит о мире, а теперь лишится материнской ласки. Вероятно ты не запомнишь моих лица и голоса, будешь думать, что я предала и бросила тебя, но я не стану тебя винить, ты будешь прав, называя свою мать подлой предательницей. Прости меня и ты, Шао, рядом с тобой я правда почувствовала ту любовь, которой никогда не знала и не понимала. Спасибо. Да, ты сочтёшь это предательством, но я делаю это ради мира и благополучия, надеясь унять твои имперские аппетиты. Вероятно дети уже не вспомнят меня, думая, что я тварь, бросившая их совсем детьми и не желавшая их воспитатать... Я не стану их винить, я правда бросаю их одних в этом жестком и злом мире, где каждый норовит получить своё место под солнцем. Но сейчас та жертва, которую я совершу, я делаю не ради себя и того, что я устала жить в этом грешном мире, а ради Земного Царства. Однажды я уже видела ужас завоевания: реки крови, предсмертные хрипы мужчин, жалобные крики женщин и детей, вспыхивающие пожары, свирепое рычание таркатан, боевой клич шоканов, ржание коней, топчущие людей... Я видела это всё! Пусть тётушка Гленис старается всё восстановить, но разве так легко построить то, что было сожжено до тла? Тем более эденийский народ уже клянёт меня в предательстве, а мой род в немощности. Земное Царство ждёт то же самое, если его не спасти и не защитить, этот мир так слаб и беспомощен, там нет таких сильных воинов, как во Внешнем Мире. Я приму любую ношу: предательница, шлюха, изуверка, убийца... Я уже смирилась, я простила каждому его греха, чтобы совесть была чиста. И более нет сил смотреть, как эти прохвосты подбивают Шао на завоевание, он не сдержится, он полководец и завоеватель, его я тоже не виню, он вырос в этой среде, понимая в ней лучше кого-либо другого. Я совершаю эту жертву, дабы не свершалось новых, чтобы Земное Царство не было разрушено и уничтожено?.Наконец Дели, продя почти весь сад, подошла к глицинии: молодое дерево за всё это время не доросло даже выше коленей эденийки. На нём нет ни листочка, оно сохнет и гибнет, тем более когда генералы намеренно топчут его, а боевые псы подкапывают. Дрожащими от страха руками, Императрица открыла тот самый флакон: внутри была сверкающая серо-фиолетовая жидкость — её способ спасти Земное Царство от ужаса завоевания. Бывшая Королева, капая слезами на своё платье, подняла лик к небу и, сложив руки в молитвенном жесте и еле шевеля губами, читала заклинание, не допуская ошибок, чтобы её жертва не была напрасна. Закончив, эденийка увидела, что жидкость засветилась, значит пора совершить грех, который положит начало новой борьбе — Внешнего Мира с Земным Царством.– Да, я слабая и жалкая тварь, бросающая всё, что я имею и могла иметь! – вслух шептала молодая женщина. – Надеюсь, что однажды мои дети поймут меня, если вспомнят. Китана, Джейд, Скарлет, Рейко, я люблю вас! Я люблю и тебя, Шао!Синдел глубоко вздохнула, поднесла к губам флакон с ядом и, чуть наклонив его, стала пить то волшебное зелье, которое должно сделать её душу барьером для Земного Царства, дабы защитить от нашествия Внешнего Мира. Императрица, обливаясь слезами, уронила на земь флакон. Вдруг бывшей Королеве, словно под действием опиума, всё почудилось таким красочным и ярким, словно в сказке: сад зацвёл прекрасными цветами, щебечут райские птицы, светит солнышко, журчит речеёк... а затем началась агония: сосуды и капиляры стали быстро сужаться и расшираться, отгоняя кровь обратно к голове, вызывая боль по всему телу. Ноги сами отнялись и эденийка упала на колени, держась за живот, где стали сжиматься все органы. Сердце бешено заколотилось, воздух покидал лёгкие, а перед глазами всё стало слишком страшно и туманно, словно оказаться посреди бескрайнего леса. Синдел почувствовала, что её рот стал наполняться кровью, которая выплёскивалась из ротовой полости, тонкой струйкой стекая по подбородку на белое шёлковое платье, что было словно знак чистоты и искренности своих намерений. Императрица упала на земь, подняв небольшое облачко пыли, она поняла, что жизнь покидает её грешное тело, обратной дороги нет. Мыслоенно ещё раз простившись с самыми любимыми и близкими людьми, бывшая Королева откинула похолодевшие руки и, испустив последний вздох, умерла, навеки прикрыв свои прекрасные серые очи.Шао Кан же, закончив перепалку с министрами и генералами, пошёл в супружеские покои. Но зайдя, Император не обнаружил своей Императрицы, только недобрый холодный ветерок гулял по покоям, было до ужаса тихо, только слегка лениво позвякивал золотой мобиль над колыбелью малыша Рейко. Кан, настороженный такой обстановкой, сел в кресло и стал ждать. Ожидание было мучительным, секундная стрелка двигается так медленно, словно испытывает нервы внешнемирца. 10 минут. 20 минут. 30 минут. Когда время приближалось к часу, то мужчина забеспокоился, поэтому отправился её искать.Шао носился по дворцу как оголтелый, от его походки дрожали факела, а некоторые гасли. Весь дворец словно похолодел, стал мрачнее и ужаснее, чем есть на самом деле. Императору стало не по себе, душу словно сжимали в тиски и выворачивали наизнанку, ему ещё никогда не было так беспокойно. Кан обежал весь дворец, осталось только одно место — сад, там бывшая Королева всегда ищет покой и уединение.Идя по этому сухому пустырю с очажками живой природы, Шао почувствовал некое напряжение, витающее в воздухе, собаки легли за землю и скулят, а кто-то даже воет; с неба пропали остатки последних звёзд, по коже гулял неприятный холодок, но скорее не внешний, а внутренний. Пройдя всего пару метров, Император увидел свою Императрицу: она неподвижно лежит на земле, лицо стало бледным, глаза закрыты, белоснежное шёлковое платье залито кровью, изо рта течёт тонкая струйка крови, лениво бегущая по щеке и капая на землю. Увидев рядом пустой хрустальный флакон, Кан всё понял, но тем менее, кинувшись к бывшей Королеве, попытался её оживить: целительная магия, массаж сердца... Но ничего не помогло. Она умерла. Шао Кан закричал от ярости и горя на весь свой дворец, его вой отчаяния был слышен даже на окраинах столицы. На такой дикий возглас сбежались дочери, Шива, министры, генералы, прислуга, стража и Гленис, которая осталась на неделю, чтобы подольше побыть с племянимцей. А маленький Рейко неожиданно проснулся и стал громко плакать, чувствуя, что что-то не так. Император держал на руках мёртвое холодное тело Императрицы, прижав к своей груди, понимая, что любовь всей его жизни пожертвовала собой ради другого мира, она вновь подумала о других, а не о себе. Кан хотел зарыдать, но не мог и не умел. Внешнемирец не верил в это: эденийка не могла сама дойти до такого, они же любили друг друга! Мужчине хотелось выть со страшной силой. Мысль о том, что его жены больше нет, резала его изнутри больнее самого острого клинка.Шао Кан поднялся с земли и побежал с телом покойной жены в их опочивальню, что вмиг стала серой, мрачной и холодной. Там Император сел на постель и, прижав Императрицу к груди, сидел, уставив взгляд в одну точку — на золотое трюмо, на пуфике ему мерещилась живая супруга, вычёсывающая свои длинные пряди и поющая колыбельную для сына. Кан не ел, не пил, просто сидел и держал мертвое тело бывшей Королевы, никому не давая притронуться.Маленькие Принцесса и Леди вообще не понимали, почему папа так кричал и что случилось с мамой. А Принц плакал, словно понимал, что его мамочки больше нет. Уже в считанные минуты по дворцу разлетелась весть, что Синдел совершила самоубийство, но пока не понимали, зачем и почему. И тут стал слышен вой: стражи и слуги поняли, что зря так доводили молодую Императрицу своим непослушанием, а теперь поздно думать, когда чистая и добрая душой эденийка умерла. Девочки шли по коридору, наполненному скорбью и слезами, не понимая, что их мамочка мертва и уже не откроет свои очи. Шива готова была пойти на эшафот: не уследила, не сохранила жизнь своей госпожи, ставшей практически подругой. А Гленис не сдержалась и тоже плакала, но по щекам текли маленькие капельки, ведь она тоже плакать не умела. Только генералы и министры не плакали и не скорбели: им было всё равно, они хотели побыстрее начать войну и завоевать Земное Царство, а теперь сила, сдерживающая Шао Кана, исчезла сама собой.Шао Кан просидел в покоях с телом Синдел целых 3 дня. О детях всё это время бдительно заботилась Шива, считая это своим долгом, а сама ждала жестокого приговора от Императора. Шокан понимала, что Кан не в себе от горечи утраты любимой супруги. Кан никому не давал тело бывшей Королевы, чтобы переодетьНа четвёртый день, внешнемирец с трудом вышел с телом жены к детям, и сказал, чтобы они шли вместе с ним без всяких споров и пререканий, поэтому они молча подчинились. Шива старалась быть тише воды, ниже травы, и взяла маленького Рейко с собой, а также всё необходимое для того, чтобы покормить или укрыть маленького ребёнка. Шао Кан не забыл и о Принцессе Гленис: рыцарь словно постарела всего за 3 дня, горе по единственной племяннице стало для неё сильным ударом, внутренний стержень, треснувший после смерти матери, уже покосился окончательно и бесповоротно. Вся их компания отправилась никому иначе, как в Эдению.Эдения правда так и осталась одним живым напоминанием о том жестоком завоевании: прожжённая земля, густой пепельный туман, кое-где образовались пустыри, деревень и крупных городов больше не осталось, всё стёрто с лица земли; деревья уже стали редкостью, остались только голые обгоревшие стволы, а трупы лесных зверей жрали таркатаны; широкие реки иссохли, потеряв свою красоту, а солнце совсем скрылось за высокими стальными облаками, точно состоящие из пепла, праха, пороха и скорби. Стал накрапывать мелкий дождик, что шёл впервые за всё то время, что Эдения является частью Внешнего Мира.Почему Шао Кан привёл детей, тётку жены и шокана именно сюда? Император решил похоронить любимую Императрицу на родной земле, он знал, что она этого желала. Кан с помощью магии забальзамировал прекрасную Королевы и сделал красивый гроб, достойный эденийской монархини: крепкий дубовый гроб королевского цвета индиго, весь каркас сделан из золота, золотое изголовье с витыми узорами, а на нём сверкает герб увядающей эденийской династии. Внешнемирец вырыл яму и сам донёс гроб с телом возлюбленной эденийки, еле стоя на ногах. Синдел похоронили на королевском кладбище рядом с другими покойными представителями эденийской династии. Шао Кан положил к могиле жены красивый букет из её любимых цветов — бело-розовых магнолий, на которые попадали капли дождя, вся Эдения плакала и скорбела по покойнице. Теперь все осознали, что зря травили и доводили бывшую Королеву, которая теперь уже не сможет открыть глаза. Кан выбрал для надгробной плиты чёрный мрамор, а на нём золотыми буквами написано (прим. автора: годы жизни на эденийских надгробиях не пишут):?Синдел Фрейя Эдана 26 мая — 18 мая, 22 года. Любимая жена, замечательная мать, милосердная правительница?.Под утро Шао с семьёй и близкими вернулся во Внешний Мир. Император вполне спокойно попросил Шиву позаботиться о детях, а сам заперся в своём рабочем кабинете. Кан беспробудно пил и скорбел по жене. А изрядно напившись вызвал всех министров и генералов в свой кабинет, предварительно отперев его. Всех до единого. Министры и генералы даже не выразили скорби или почтения Императрице, даже выпили за то, что эта святоша умерла. Теперь они вновь будут влиять на своего Императора. Министры и генералы сели за стол, с ухмылкой глядя на Кана: пьяный, уставший, замученный, взгляд стал мрачным и потухшим, рядом стоит полупустая бочка вина и золотой кубок с рубинами, из которого он ранее пил на пирах до появления жены и детей.– Великий Император, примите наши соболезнования, – с наигранной жалостью сказал министр финансов. – Все мы скорбим по Императрице Синдел, да упокоят Старшие Боги её душу.Шао Кан неожиданно встал с кресла, прошёл мимо них и закрыл дверь на замок. Своей угрожающей поступью Император отошёл к столу и в его руках возник боевой молот, грозно сверкающий кислотно-зелёной магией. В пьяном состоянии Кан способен на всё, а тут ещё и такое горе — смерть любимой женщины.– Вы думали, что я не узнаю, что это вы довели Синдел до самоубийства?! – рявкнул правитель.– В чём наша вина, Ваше Императорское Величество? – наигранно удивились подданные. – Императрица Синдел сама решилась на это! К тому же теперь, когда умер последний монарх Эдении, то стоит исполнить закон! Раз Принцесса Китана, будучи дочерью павших правителей, осталась сиротой, а у вас появился наследник, то дочь вашей супруги должна быть... казнена, Милорд.После этих слов лицо Шао Кана перекосилось в яростной гримасе: алые глаза недобро полыхнули, острые зубы заскрипели, а когти вот-вот пройдут свозь руку. Император с криком взмахнул молотом и голова министра, кто сказал про казнь Китаны, отлетела к стене, размазавшись кровавыми соплями и кашей, жутко стекая на пол.– Я всё знаю! – сказал Кан. – И про угрозы, и про просьбы с Земным Царствм, и угрозы ей и моим детям!– Вы пьяны, великий Император, вам нужно протрезветь, – потеряв всякий страх, сказал министр иностранных дел.Монарх без лишних раздумий ударил его молотом сверху: голова министра влетела в тело и вылетела снизу между ног, а из шеи брызнул кровавый фонтан, хоть на столичную площадь ставь. Мёртвое изуродованное тело рухнуло на пол, заливая своей кровью каменный пол. Министры и генералы сочли, что их Император спятил, эта проклятая чужестранка довела его до такого состояния, тем более, что уже полетели две головы... А скольким ещё негодникам Кан сносил головы? Видимо пришло время кончать с этим самодуром, поэтому они выхватили свои наточенные сверкающие мечи и направились с ними на пьяного правителя.– Вот вы себя и показали! – бешено кричал Шао. – Сволочи! Надо было вас сразу убить!Император яростно кинулся на них с молотом, у всех них не было ни единого шанса выйти отсюда живыми. Кан не пощадил никого из них, разбивая тела молотом, вырывая кишки, отрывая головы... Очень скоро стены его кабинета покрылись кровью и окровавленными ошметками плоти, пол был словно сделан из крови, но внешнемирец даже ухом не повёл. Шао Кан спокойно сел на пол и прислонился спиной к столу, поставив молот рядом. Император провёл окровавленной рукой по груди, словно чтобы залечить боль в своём сердце, но он понимал, что даже этот ужас не вернёт ему дорогой супруги... Однако Кан выдохнул: жена отмщена.FLASHBACK ENDСлёзы Ивы Воспоминаний высохли со звуками плача: столько боли и грусти было увидено, да и такая жестокость. Синдел не могла унять своих слёз: как она могла повестись на эти слова? Как могла ради чужого ей мира бросить детей? Она сама навлекла беду на Земное Царство, а на душе тяжкий грех — самоубийство! Императрица встал с кушетки, на которой сидела семья, и встала перед родными на колени, не смея поднять взгляд.– Я так виновата перед каждым из вас! – плакала Канум, но не хотела давить на жалость, просто не могла сдержаться. – Вы все были мне так дороги, я правда любила вас! Но весь этот ужас так давил на меня, я была совсем молода! Да, я понимаю, что прощения мне нет и я приму факт, что вы будете таить обиду на меня, стерплю оскорбления, я виновата перед каждым из вас! Кити, ты тогда оказалась сиротой, я была последним близким тебе человеком! Джейди, ты тогда вновь осталась без матери! Карли, мой поступок подорвал твою верю в людей и их доброту, ведь ты так полюбила меня! Мили, я виновата и перед тобой, ведь будь я умнее, я бы родила тебя сама, без Ямы Плоти! Рейко, перед тобой я виновата не меньше: тебе была всего неделя, а я бросила тебя в этом жестоком мире, полном ужасов и непонимая, ты был совсем крохой! Шао, любовь моя, мой рубиноглазый дракон, мой Император, мой Кан, мой муж, отец моих детей... Прости меня за тот ужас, что я заставила тебя пережить! Ты правда столько мне дал, старался быть хорошим мужем! У тебя это вышло! А я оказалась такой... подлой тварью!– Это всё в прошлом! – Кан встал с кушетки и обнял жену, прижав к себе. – Глвное то, что сейчас мы вместе и любим друг друга. Наши дети живы, здоровы и тоже счастливы! Я никогда тебя не брошу! Но если тебе будет легче, то я прощаю тебя, Дели! И люблю! Очень сильно люблю!– Шао, я так тебя люблю! – жена взяла его руку и стала её расцеловывать, прижимая к себе. – Какой же слепой и глупой я была!Шао Кан сам поцеловал Синдел, взяв на руки, чтобы она не тянулась к нему. Императрица не хотела отпускать Императора, она вновь поняла ценность его любви, которую она многг тысячелетий назад упустила по своей глупости. Принц, Принцессы и Леди не смогли сдержаться: они могли жестоко обидеться на мать и больше никогда не разговаривать с ней, но они понимали, что она была молода и слишком благородна, пожертвовать собой ради защиты Земного Царства, а не для того, чтобы сбежать от мужа и его любви. Дети подорвались с мест и кинулись обнимать своих родителей. Канум целовала их, видя в них тех самых малышей. Женщина была так виновата перед каждым из них, сейчас она посмотрела на себя со стороны и посчитала безумной, а не героиней. Однако каждый из них не винил мать, а давно простил её. И сейчас она здесь рядом с ними, они счастливы.– Я люблю всех вас! – сказала Синдел. – Каждый из вас дорог моему сердцу! Я же даже сохранила некоторые ваши детские вещи! Дети мои, я правда вас люблю! Шао, любовь моя, и ты мне безумно дорог! Я тебя люблю!– А мы любим тебя! – хором сказали муж и дети. – Очень сильно!Супруги поцеловались так нежно и трепетно, словно не было тех дней, когда она была несчастна. Император уткнулся носом в волосы Императрицы, вдыхая их чудесный фиалковый аромат, от чего он успокаивался и в душе устанавливался баланс. Как тогда, когда он добился любви супруги во время первого брака.– Что ж, вероятно после такого вам нужен отдых, – сказал детям Кан. – Такое не каждый выдержит.– Да, верно, после такого нужно отдохнуть, да и турнир завтра, – сказала Китана.– Я верю в силы каждого из вас! – сказал отец. – Лучше вас бойцов я ещё не встречал! Ну кроме вашей прекрасной мамы, конечно же.– Мой рубиноглазый дракон! – прощебетала жена.– Моя беловолосая банши! – муж откинул пряди супруги назад и нежно коснулся губами её тонкой шеи.– Что ж, не будем отвлекать вас друг от друга, – сказала Джейд.Принцессы и Леди сделали перед родителями реверанс, а Принц учтиво поклонился. Сейчас у каждого из наследников не было слов, чтобы описать все те эмоции, что они ощутили от увиденного: сначала всё казалось таким ярким и светлым, а под конец сломленная Синдел наложила на себя руки ради защиты чужого ей мира. Брат и сёстры не нашли что друг другу сказать, поэтому предпочли разойтись по своим покоям.Китана шла, раздумывая над увиденными воспоминаниями: она так тосковала по маме, бережно хранила о ней память! Принцесса в любом случае простила бы маму, ведь она больше не желает её терять, на фоне этого девушка и получила свою филофобию — боязнь потерять близких. Старшая императорская дочка так задумалась, что не заметила как, пришла в свои покои. В то время Лю Канг как раз закончил вечернюю медитацию, чтобы собраться с силами перед завтрашним турниром, к тому же он выбрал себе наручи покрепче, повязку на волосы и нунчаки, да такие, чтобы удары ими были более хлёсткими.– О чём задумалась, любовь моя? – вытягивая девушку из мыслей, спросил Лю.– Ой, Лю! – опомнилась Кити. – Я сегодня такое видела, что ты просто не представляешь!– Расскажи, – попросил Избранный. – Это что-то связанное с Императрицей Синдел?– Да, а как ты догадался? – удивилась Принцесса.– Ты мне говорила, что хочешь вспомнить её, когда ты была маленькой, – ответил шаолиньский монах.– Лю, и всё-то ты знаешь! – улыбнулась императорская дочка. – Вчера мама видела меня совсем маленькой, а также завоевание Эдении. А сегодня мы увидели появление Скарлет, Рейко и... мамино самоубийство! Я будто вновь испыталась ту боль, тем более, когда знаешь и понимаешь больше, чем тогда... Мама на коленях просила у нас прощения! Я не могла смотреть, как она это делала, поэтому кинулась обнимать!– Она и правда сожалеет, – согласился парень. – Но некоторые до сих пор не могут её простить. Семья Бриггс, например.– Мне было так больно видеть её слёзы! – сказала девушка. – Тем более те слова, которые я слышала от неё перед тем как она выпила яд... Она искренне сожалеет!– Главное, что сейчас всё хорошо, – он успокоил её.– Да, я счастлива, что она вновь с нами, – сказала она.– А как счастлив твой отец! – заметил Лю Канг.– Мои родители нашли друг друга, – сказала Китана. – Ах, знала бы я правду...– Главное, что сейчас они знают, – взяв её за руку, сказал Лю. – Их судьба — быть вместе и счастливыми.– Я хочу такой же судьбы с тобой, чтобы вместе мы с тобой были счастливы, – улыбнулась Кити.– Так и будет! – сказал Избранный. – Обещаю!– Больше уже нет тех, кто сможет нас разлучить! – сказала Принцесса. – А остальных мы одолеем.– Вместе, – обнимая её, сказал шаолиньский монах.– Только вместе! – сказала ассасин.Лю Канг подвинулся чуть ближе к Китане и нежно поцеловал её, словно боялся, что их вновь застукают за этим делом. Впрочем, наедине с Кити Лю был решителен, поэтому сомкнул руки на тонкой талии девушки, прижимая её к себе. Принцесса была совсем не против такой настойчивости Избранного, как тогда, когда на первом свидании в Ханчжоу, когда парень лишил девушку девственности. Сейчас императорской дочери был необходим этот мягкий целуй, ведь после увиденного ей нужно успокоиться... А возможно и не только поцелуй: парень стал расстёгивать костюм девушки, от чего на пол сразу упали наплечники содэ. Китана даже не ожидала, что Лю Канг окажется таким отчаянным: прямо здесь, в соседней от императорский покоев опочивальне... Хотя какая разница? Принцесса уже не девственница, да и отец с матерью об этом знают. Синий ассасин блаженно и осторожно коснулась его рельфеного пресса, обожая его щупать, это её возбуждает, особенно она любит своими тонкими изящными пальчиками обводить его кубики пресса. Лю Канг осторожно уложил Китану на постель на спину, не разрывая поцелуй. Кровать была мягкой и слегка прохладной, нагреваясь от тепла тел влюблённой пары. Простыни были новыми, свежими, пахли прекрасными васильками: лёгкий сладковатый аромат с еле уловимой горчинкой, но в экстазе чувств этого не ощущалось, только запах двух изнемогающих от истомы тел. Достаточно растегнув костюм Кити, Лю стал ласкать её грудь. Большие руки Избранного легко накрыли грудь Принцессы. Влюблённые сорвали друг с друга свои повязки, а парень вытащил из пучка девушки серебряную заколку цзань с небольшим сапфиром, давая свободу длинным смоляным волосам. Шаолиньский монах настойчиво продолжал спускать её комбинезон, целую небольшие груди синего ассасина. От такого девушка, которая не целовалась ниже губ, тяжело посмеялась и прижимала голову парня к своей груди, даже не ожидая, что такое возможно. Но всё же Лю Канг был доволен, тем более он полюбил Китану не за её тело или похоть к нему, а за её добрый и спрведливый нрав, стремление к добру и свету. Принцесса даже не заметила, что Избранный уже спустил её костюм до живота, начиная пальцами ласкать лоно. Дочь ШаоДел никогда бы и не думала, что скромный шаолиньский монах окажется таким страстным и умелым, хотя она точно знала, что она у него была первая, как и он у неё. Девушка, будучи не такой опытной в любовных делах, как родители, брат и сёстры, поэтому быстро кончила от такой нежной ласки. Она даже не ожидала от себя такого, однако она просто оказалась с нужным мужчиной, другого она к себе не подпустит.– Как тебе? – спросил Лю Канг, гладя её грудь.– Спрашиваешь? – удивилась Китана. – Это было фантастически!– Тогда я продолжу, – улыбнулся Лю, целуя её грудь и спуская одежду ещё ниже.Милина тоже была под впечатлением от увиденных воспоминаний. Пусть младшая Принцесса не увидела в них себя, но она поняла, что не желала бы оказаться на месте брата и сестёр. Однажды младшая императорская дочь уже потеряла отца и мать, когда завоевание Земного Царства было провалено, Ночной Волк пожертвовал собой, чтобы убить Синдел, а Шао Кана убили Старшие Боги. Так полутаркатанка пришла в свои покои, где её ждал Скорпион. Ханзо решил занять себя полезным перед турниром делом: начистить кунай и катану, чтобы те не только сверкали, но и рубили хорошо. Но было особенно необычно то, что Хасаши распустил свой пучок смоляных волос, который он обычно носит, хотя раньше у него был хвост, но сейчас под действием современных земных веяний решил сделать пучок, тем более выглядело неплохо и длина волос позволяла. Девушка вошла в покои, когда мужчина уже закончил с полировки своего оружия. Увидев любимую, он отложил катану и кунай, встал с кресла и обнял её, сняв с лица её кресивую ярко-розовую маску.– Моя Аматэрасу! – прошептал Скорпион.– Мой Сусаноо! – прощебетала Милина.– Опять эта поганая маска! – недовольно ворчал Ханзо.– Зато при тебе я не боюсь её снять! – сказала Принцесса, зарываясь пальцами в его волосам. – Ты настолько устал, что даже распустил волосы?– Просто как-то свободнее себя чувствую, – улыбнулся Хасаши. – А ты как?– А я сегодня видела прошлое! – ответила императорская дочь. – Когда мой брат был совсем младенцем, а мама совершила самоубийство.– Ох... – вздохнул Грандмастер. – Это, наверное, очень тяжело.– Я даже не думала, что смогу понять боль сестёр и брата, – сказала полутаркатанка. – Я будто сама оказалась маленькой девочкой. Я такое чувствовала только после смерти родителей, всё же тогда я пусть и была на вид взрослой, но на самом деле маленьким ребёнком.– Но теперь ты уже взрослая девушка, которая принимает мудрые решения, – поддержал её японец. – И я очень тебя люблю!– Я тоже тебя люблю! – сказала девушка. – Знаешь, я даже хотела попросить маму показать нашу с ней первую встречу, но... я побоялась, ведь я тогда увидела не свою маму, а монстра.– Не бойся, – улыбнулся мужчина, целуя её в пухлые малиновые губки.– Может однажды я решусь на это, – в поцелуе сказала она.– Давай я тебя расслаблю? – потирая руки, спросил он.– Я буду только за, – ответила Милина.Скорпион посадил девушка на мягкую постель, а сам сел позади возлюбленной в позе лотоса. Ханзо потёр руки и начал делать Принцессе приятный массаж, который должен заставить её забыть о плохом. От такого дочь ШаоДел прикрыла глаза и улыбнулась, радуясь такой заботе Хасаши, всё же с ним она стала счастливой, нисколько не жалея о том, что она вместе с сёстрами натворила во время медового месяца императорской пары. Тёплые руки Грандмастера перебрались с плеч на спину, попутно расстегнув топ полутаркатнки, который затем упал, обнажая большую грудь. Руки мужчины были грубыми, в местах обожёнными, с глубокими шрамами... но их тепло давало покой, словно в Огненном саду клана Ширай Рю в Гималаях. Эти ощущения заставили Мили довольно ухмыльнулась, а Скорпион сделал самый невинный вид, будто бы это сделал не он. Ханзо настолько умело массировал спину Принцессы, что ты невольно начала возбуждаться. Полутаркатанка, будучи девушкой совсем молодой, задорной и лёгкой на подъём, слегка вздрогнула от приятных ощущений.– Приятно? – спросил Грандмастер, чувствуя её улыбку.– Несомненно, мой Грандмастер! – ответила девушка.– Тогда ложись на живот, – попросил мужчина.Она послушно легла на простыни на живот, а он стал своими теплеющими руками массировать её упругие и объёмные ягодицы, впрочем, девушка была совсем не против, это выгоняло из неё весь стресс. Скорпион, массируя зад Милины, спустил с неё кожаные штаны и трусики, а с ног сапоги, лишая последней одежды. Принцесса хихикнула от такого, а Ханзо сделал самый невинный вид, будто всё нормально, всё так и должно быть. Дочь Шао Кана и Синдел невольно застонала и прикрыла янтарные глаза, получая истинное наслаждение, а Хасаши не оставливал массаж, положив свою тёплую руку на её лоно. Полутаркатанка чувствовала, как кровь прихлынула к её голове и уже трудно держаться, чтобы не накинуться на Грандмастера. Больше не имея сил держаться, девушка перевернулась на спину и притянула мужчину к себе для страстного поцелуя. Он так и упал на подушки, смея от игривости обнажённой девушки и блеска её янтарных глаз, которые для всех уже были не таркатанскими, а демоническими, как у прапрабабушки Стефании. Милина, лукаво улыбнувшись, скинула со Скорпиона его янтарнок кимоно, желая касаться рельефных мускулов и мышц, а от тела так и шёл горячий жар, словно от живого огня в камине. В этот раз в Принцессе взыграла страстная эденийская кровь матери, толкающая на невероятную ночь любви вместе с огненным японцем.Полутаркатанка, не желая больше играть с Грандмастером, ловко оказалась сверху, повела бровью и уже была прямо на достоинстве мужчины, поднимая таз и бёдра, двигаясь вверх-вниз. Скорпион начал возбуждаться, а его руки буквально стали гореть адским пламенем. Ханзо никак не хотел обжигать Принцессу, поэтому когда она стала показывать всю страсть своей натуры, то японец выдохнул и по его телу словно прошёл ток. Харуми была не так раскрепощена, всё же она была женщиной старых японских традиций и ценностей, для неё занятие любовью было способом продолжения рода, но никак не способ расслабиться и доставить друг другу удовольствие. Внезапно от вспыхнувшей страсти... вспыхнул и сам Хасаши: он весь покрылся полыхающим огнём, однако это пламя не обжигало Мили. Грандмастер ещё сильнее возбуждал полутаркатанку, словно она проглотила ящик женской виагры. Девушка не помнила себя от шока, восхищения и наслаждения, которое ей доставлял мужчина. Милина и подумать не могла, что она встречается с таким живым пламенем страсти, как Скорпион. Но тут Ханзо схватился за грудь Принцессы руками и та вскрикнула: его ладони были огненно-горячими, но не обжигали, а дарили тепло, доходящее до каждого капилярчика в теле. Императорская дочь наклонилась к Хасаши и поцеловала возлюбленного. Японец не противился, прижимая полутаркатанку к своему огненно-раскалённому телу, что было словно адское пламя или горячая наковальня в кузнице. Однако это было пламя не разрушения, а любви. Сейчас на ночь перед турниром, когда можно надолго получить травмы, СкорпЛина решили порадовать друг друга.Джейд, идя по тёмному, чуть освеченному факелами коридору, была погружена в мысли о матери. Нефритовая Леди всегда росла без матери: Дженну несправедливо оговорили и казнили, а Синдел совершила самоубийство. И если свою приёмную мать зелёный ассасин помнила, то о родной матери не знает ничего: ни внешности, ни голоса, ни рода, ни пришлого, ни нынешнего положения. И теперь её мечта — узнать о биологических отце и матери. Какими они были? Конечно Джейд не хочет огорчать приёмных родителей, ведь они дали ей всё, что она имеет сейчас. Но интерес нефритовой Леди велик, тем более Синдел никогда не скрывала от дочери её прошлое: рассказывала то что знала, рассуждала с ней, старалась описать... Но трудно представить того, чего не знаешь.С такими мыслями Джейд и пришла в свои покои, где уже был её возлюбленный Коталь. Наместник тоже зря не терял времени, поэтому наточил обсидановые лезвия на золотых серпах и макуауитле, а теперь потихоньку раздевался, чтобы отойти ко сну. Сняв свой золотой пернатый шлем, бывший Император поправил свои каштановые волосы до плеч, хотя уже стал замечать, что быть налысо обритым ему было даже удобнее: не нужны расчёски, шампуни из ош-теккских трав, не нужно так тщательно и трепетно прятать их под шлемом, чтобы не мешали. Но все думы ош-текка прервал скрип тяжёлой эбеновой двери: его возлюбленная эденийка зашла в покои, что тут же заметил котёнок Нефрит, который перестал играть с клубком. Котёнок бросил все свои дела и побежал к хозяйке, которая взяла его на руки.– Когда я беру тебя на руки, то успокаиваюсь, – сказала Джейд.– А что случилось, Солнышко? – спросил Коталь.– Заглянула в своё прошлое, – ответила Леди.– Что ты такого увидела, что пришла сама не своя? – с тревогой спросил наместник.– Момент, когда мама покончила жизнь самоубийством, – тяжело ответила императорская воспитанница, прижимая котёнка к груди.– Ох... – вздохнул бывший Кан: ему сразу вспомнилась смерть отца на поле боя.– Это были такие болезненные моменты! – сказала эденийка. – Мама так плакала, а потом встала перед нами на колени. Я думала, что и сама разрыдаюсь.– Она тебя очень любит! – сказал ош-текк. – Как и твоих сестёр, брата и отца! Она и правда очень сожалеет!– Я знаю, – сказала девушка. – Она уже говорила нам, что если бы у неё был шанс всё вернуть, то она бы это сделала.– Может шанса всё вернуть у неё нет... – сказал мужчина. – Зато у неё есть шанс жить лучшей жизнью сейчас!– Мама очень старается, чтобы мы жили счастливо, она всегда думала о других, а не о себе, – сказала она.– А о ней думал Император! – добавил он. – Он носит её на руках, пылинки сдувает, подарки дарит, защищает! Я хочу, чтобы у нас было также.– Я уверена, что так и будет, – улыбнулась Джейд. – Коталь, мне нужен твой совет.– Чем я могу помочь? – спросил Коталь.– Знаешь, вопрос моего происхождения так мучит меня... – Леди даже не могла подобрать слов. – Как ты думаешь, если я попрошу маму рассказать мне больше о моих родителях, она согласится?– Я уверен, что согласятся, – ответил бывший Император. – Но ты для них всё равно будешь родной дочерью!– Просто я так боюсь их огорчить, – сказала императорская воспитанница. – Но я так мучаюсь, ведь Лорда Джералда и Леди Дженну я совсем не знала!– Они поймут тебя! – сказал наместник. – Они мудры!– Тогда завтра я заведу разговор, – сказала эденийка.– А сейчас... – улыбнулся ош-текк. – Тебе нужно расслабиться.– Да, ты прав, завтра трудный день, – сказала девушка.Коталь нежно поцеловал Джейд в шею, взяв её груди в свои огромные ручищи. От такого Нефритик быстро спрыгнул с рук Леди и убежал в свою лежанку, только бы не видеть предстоящего. Зелёный ассасин закинула шею, чтобы наместнику было удобнее, хотя его волосы щекотали её. Бывший Император вынул из каштановых волос возлюбленной золотую заколку с небольшии нефритом и снял малахитовую резинку, от чего её коса распустилась и завитые кончики волос достали ягодиц. Ош-текку не составила труда дотянуться до спины эденийки, чтобы отстегнуть бояс и снять длинный изумрудный топ. Девушку словно парализовало, поэтому она полностью поддалась власти рук и тела мужчины.– Hoteh maia, Greenaia, – на родном языке сказал Коталь, целуя её и спуская топ ниже, оголяя груди.– Что? – в горячей истоме спросила Джейд.– Я люблю тебя, мой Нефрит! – прошептал наместник.– А я люблю тебя, Лучик! – сказала Леди.Бывший Император оголил пышные груди зелёного ассасина и принялся ласкать её тёмные затвердевшие соски. Эденийка вся выгнулась выгнулась, она чуть не падала от такой ласки, ноги становились ватными и не слушались. Мужчина подхватил девушку на руки и вместе с возлюбленной упал на постель, оказавшись снизу. Он продолжил ласкать её соски, а второй рукой скользнул под длинную ткань, спускающую спереди и сзади чуть ли не до самого пола — кусадзури. Большие пальцы Коталя, отмытые от малахитовой ош-теккской краски, стали потирать лоно Джейд. Леди начала громко стонать, одной рукой прижав ладони бывшего Кана к своим грудям, а второй проникнув под его набедренную повязку маштлатль, гремящей золото и шелестящей льняной тканью. Императорская воспитанница довольно посмеялась, нащупав бугор между ног наместника, своим томным смехом разжигая ещё большее желание у возлюбленного. Эденийка, чувствуя, что ош-теккскому достоинству тесно, ловко сняла с него маштлатль и оказалась сверху: перед ней предстал большой член возлюбленного, пожалуй, единственное место, которого не касалась краска.– Ты моя развратница! – прошептал мужчина, обнимая её и целуя обнаженные груди.– Страстная эденийская кровь! – сказала девушка.– Мы, ош-текки,тоже очень развратны! – он похотливо улыбнулся.– А ты всех ош-текков проверял? – хихикнула она.– Не буди во мне зверя! – прошептал Коталь и шлёпнул девушку за такую остроту.– Но тогда я не получу должной страсти, – усмехнулась Джейд.– Ах тебе страсть нужна?! – ухмыльнулся наместник и его внутренний зверь пробудился. – Ну держись!Бывший Император рыкнул, словно свирепая пантера, и его рука опустилась на лоно Леди и стала его активно ласкать, темп только набирался и увеличивался. Ош-текк, чувствуя, что эденийка уже сходит с ума от возбуждения, чуть пристроился и вошёл в девушку, начиная двигаться в ней. Ночь солнечной пары обещала быть страстной и горячей.Мимо покоев КотЕйд прошла Скарлет, не слыша стонов сестры из-за того, что задумалась. Задумалась об увиденных ей воспоминаниях. Кровавая Леди никогда и не задумывалась о том, что она была такой доброй, когда попала в семью Шао Кана, он буквально спас её от смерти, а после смерти приёмной мамы Синдел она ожесточила своё сердце, чтобы больше не чувствовать боли... А потом она мстила Императрице за флирт Эррона Блэка с ней. Мало того, так кровавая дева ещё и хотела переспать со своим отцом Шао Каном. Сейчас кровавая ведьма благодарила всех божеств и самого отца, что он тогда остановил её от греха, иначе она бы не знала, как дальше жить. Быть Императрицей Внешнего Мира, конечно, хорошая перспектива, но как потом смотреть людям в глаза, жить и дышать, если собственный отец... Младшая императорская воспитанница мотнула головой, не желая думать об этом ужасе. Минута покоя и эти мысли вновь колко лезут в голову, заставляя думать, рассуждать, перемалывать все ужас в голове... Но всё же девушка была благодарна, что Император тогда не убил её, а сделал своей приёмной дочерью.В таком состоянии Скарлет зашла в свои покои и её тут же встретил маленький пушистый ?сынок?: Гранатик отбросил свои пищащие игрушки, рванул с места и побежал к ?мамочке?, встав перед ней на задние лапки. Кровавая Леди улыбнулась и взяла колли на руки, а тот стал облизывать ей лицо.– Мой мальчик! – умилялась Карли.– Очень умный и спокойный, – сказал Эррон Блэк, заканчивая собирать револьвер. – Помогает, не мешает. И в нужный момент ластится. А кто у нас хороший мальчик? – на это Гранатик радостно тявкнул.– Вы тут в свои игрушки играли? – спросила Леди, видя раскиданные игрушки щенка и револьвер возлюбленного.– Ну я револьвер проверял, а он мне помогал, – ответил Эррон. –А ты чего такая, самв не своя?– Заглянула в своё бедное прошлое, – ответила колдунья.– Так... – Блэк сразу стал серьёзным, даже пушку отложил. – Садись и рассказывай всё по порядку.– Ну что рассказывать? – спросила ассасин, почёсывая щенка за ухом. – Сегодня я увидела то, как стала частью семьи Императора, рождение Рейко, а потом самоубийство мамы.– Это неприятно, – заметил стрелок. – Но ведь Император любит тебя. Ты для него родная дочь!– Да, он спас меня от смерти, – сказала кровавая дева. – Когда больше понимаешь, то со стороны всё кажется ужасающим!– Но для тебя всё закончилось хорошо, – сказал мужчина.– Да, для меня, – сказала девушка.– Ну не грусти, моя Ведьмочка, – сказал он. – Хочешь, устроим ночь любви?– Мои сёстры уже это устроили, – усмехнулась она, слыша стоны.– Тогда давай и мы тоже это сделаем! – сказал Эррон Блэк, шлепнув её по заду.– Из жалости? – с лукавой улыбкой спросила Скарлет.– Из любви к тебе! – Эррон поиграл бровями.– Значит... – Леди отпустила колли, а затем толкнула возлюбленного на кровать, оказавшись сверху.– Я тебя хочу! – сказал Блэк. – То и значит!– Болтун! – сказала ведьма и накрыла его губы поцелуем.– Ооо! – стрелок со шлепком ухватился обеими руками за задницу девушки. – Обожаю!– У тебя тоже кое-что есть... – младшая императорская воспитанница спустила руку на бугор между ног мужчины.– Мой револьвер жаждет тебя! – сказал мужчина. – И он не стрельнет слишком рано. Он может делать ЭТО часами!– Тогда ты уж точно не скорострел, – посмеялась девушка.– А ты не страдаешь месячными, – парировал он. – И у нас всегда есть секс!– Кто-то сейчас договорится! – сказала она. – Приступим к делу!Скарлет ловко сняла с Эррона Блэка его ковбойскую шляпу, и надела её себе на голову, вновь принявшись целовать своего любовника, специально наклонившись к нему. Эррон же гладил её по спине, прихватывая и сжимая руками большие ягодицы, а егг умелые пальцы растегивали алый гостюм, что было на девушке словно вторая кожа. Леди сама вынула руки из рукавов, поэтому мужчина легко приспустил костюм, но там оказалась обманка: девушка была в красивом алом кружевном белье.– Ооо, моя Ведьмочка сегодня особенно сексуальна! – похотливо улыбнулся Эррон.– Она сегодня особенно игривая! – сказала Карли.Блэк начал умело, как может только он, гладить её по лону сквозь ткань кожаного костюма. Леди расстегнула кожаный жилет стрелка и его наполненный пулями патронташ, касаясь зашитых шрамов: где-то почти не было следов, а где-то мог поместиться ноготь. Его мускулистое тело повидало немало чего: ожоги, ранения от пуль, таркатанских лезвий и даже затеррианской кислоты, но этот стрелок Дикого Запада всегда выживал. Тело Эррона Блэка, опаленное техасским солнцем, израненное пулями разного калибра и пропитанное запахом дорогого виски и жжённого пороха, дико привлекало Скарлет. Леди нежно поцеловала глубокий шрам на груди Эррона, из которого много десятилетий назад вытащили пулю. Но теперь же из-за вечной жизни, что дал ему Шанг Цунг, он медленно стареет, а раны заживают быстрее. Колдунья провела пальцем по этому шраму, а затем решила не заострять на нём внимание... её больше привлекал бугор между ног Блэка, что становился всё больше, а тёмно-шоколадные джинсы были тесны. Ассасин стала потирать его, ей уже трудно было держаться, особенно когда руки стрелка так властно и по-хозяйски бродили по её телу. Такими движениями рук мужчина спустил костюм девушки, обнажая её пышную задницу. Он вновь хлёстко шлёпнул по ней, млея от этого звука. Карли наконец расстегнула его джинсы и освободила член... Но тут Эррон Блэка резко перевернул Леди на спину, полностью стянув с неё костюм, обнажая красивое и аккуратное бледное тело.– Моя красотка! – возбуждающе хрипло прошептал Эррон, мучительно медленно входя в девушку.– Ох, Ковбойчик! – томно выдохнула кровавая ведьма.– Да, Карли? – спросил Блэк, двигаясь в ней.– Великолепно! – стонала кровавая дева.Императорская воспитанница блаженно закинула голову, прикрыла алые глаза и приоткрыла пухлые пунцовые губы, к щекам прихлынул багровый румянец... Видя это, стрелок немедленно нарастил темп, от чего девушка стала стонать, это ласкало его слух. Скарлет вцепилась руками в плечи Эррона Блэка, уж слишком он силён и напорист. А Эррон уже в миллионый раз поймал себя на мысли, что эта Леди куда лучше всех его бывших любовниц.А в коридоре шёл Рейко, погруженный в свои мысли, что тоже были полны увиденными воспоминаниями. Конечно Принц ни капельки не сердился на маму: он любит её, ога любила его. Но императорский сын понимал, что мать ушла не от него и сестёр, а от безнадёги, что она ничеп не может помочь, чтобы защитить Земное Царство от завоевателя. Просто внешнемирец не подозревал, что его страдания начались с самого рождения, однако он не умер, спасибо Рейдену. Юноша улыбался, вспоминая, какие колыбельные ему пела мама, от такого даже сразу хотелось вновь стать младенцем. Он помнил и пинеточки, он хранил их, словно какую-то ценность, что важнее печати Принца, но сейчас они пропали, словно след простыл, внешнемирец явно не хотел, чтобы они пропали. Рейко очень желал их найти, это бы обрадовало и его, и маму, но вот не знал, куда они делись.Принц зашёл в свои личные покои и улыбнулся: Ли Мей лежит на мягкой новой постели, читая очередную книгу, а Бама легла спать на балконе, ей было слишком жарко, для ноября даже странно. В руках Ли была довольно необычная книга: сине-голубая обложка, потёртая у корешка и в уголках, буквы почти не видно, а страницы были словно тонкие пластины льда, отрезанные от целой глыбы острейшим ножом.– Здравствуй, радость моя, – снимая шлем, поздоровался внешнемирец.– Ой, Рейко, я так рада! – внешнемирка тут же отложила книгу, встала с кровати и кинулась к парню. – Весь вечер тебя ждала! Ты чего такой мрачный?– Я увидел своё рождение, – ответил парень. – И смерть матери через неделю после того, как я родился.– Ох, это было... очень больно, – сказала девушка, прижимаясь к нему. – Ой, нам тут Императрица принесла что-то вроде подарков, – девушка взяла с кровати книгу. – Она сама принесла мне дневник Принцессы Гленис! И разрешила читать столько, сколько будет душе угодно!– Я уверен, что ты найдёшь там много интересного, – улыбнулся он.– И тебе подарок, – она взяла с тумбочки красивую ярко-бордовую коробку с чёрным атласным бантиком.– Что это? – удивился Рейко.– Не знаю, Императрица не сказала, просто просила передать, – ответила Ли Мей.Принц пожал плечами, легко развязал бантик, снял крышечку с коробки и невольно улыбнулся: внутри лежали те самые красивые и маленькие ярко-бордовые пинеточки, которые 10000 лет назад вязала любимая мамочка. Наследник даже не ожидал, что этот подарок сохранился да в таком хорошем состоянии: ни единого катышка, ни зацепочки, ни дырочки, цвет не стал ни на тон бледнее... Будто новые. Внешнемирец достал и красивую пергаментную записку с отпечатком ежевичной губной помадой матери:?Я нашла их в одной из твоих одежд, когда ты был мёртв. Я сохранила их, чтобы однажды вернуть пропажу. Я люблю тебя, сынок. Твоя мамочка?.– Не может быть, – с улыбкой проговорил Рейко. – Они самые!– Ой, а чьи это такие пинеточки? – умилилась Ли Мей.– Мои, – ответил Принц. – Мне их мама связала, когда была мной беременна.– Они такие милые! – улыбнулась Ли. – Видно, что связаны с любовью!– Я счастлив! – сказал императорский сын. – Моё самое дорогое воспоминание и вещь вернулась.– Где же она могла их найти? – спросила Мей.– После моего ухода и гибели осталась моя одежда, – рассудил внешнемирец. – Мой старый жилет. Видимо там. Невероятно!– Ты носил их с собой? – восхитилась внешнемирка. – Сохранил такую малость?– Эта малость значила для меня всё! – ответил парень. – Я не помнил своего детства. У меня его почти не было.– Я слышала, что во дворце висело множество портретов Императрицы, с некоторых снимали копии, – вдруг сказала девушка.– Так и есть, – подтвердил он. – Отец запрещал их трогать.– А наложницы смели их портить, – тяжело вздохнула она.– Скорее не успевали, – мягко поправил её Рейко. – Я с сёстрами им пакостили.– Да, тогда ты был дружен с сёстрами, – хихикнула Ли Мей.– Ох, как мы им давали! – вспомнил Принц. – Шарики, с краской, порезанное бельё, муравьи...– Скарлет рассказывала, как однажды в питьё подмешала одной из наложниц слабительное... а это была фаворитка, она была у Императора чаще всего, – рассмеялась Ли.– Её целый день мутило, – хохотал императорский сын. – А потом ей пришлось танцевать танец...– Да, великий Император захотел хоть немного развлечений, вот и позвал эту девушку к себе, – Мей всё рассказывала со слов сестры парня. – Конечно, кто же смеет отказать Императору? Ну и пришлось идти... Сначала всё шло хорошо: танец живота с раздеванием, Император был словно Султан.– А потом, когда она попыталась сделать растяжку, то её немного пронесло! – безудержно засмеялся внешнемирец.– Она... справила большую нужду прямо при Императоре, – рассмеялась внешнемирка.– Ох, крик отца, наверное, глухой услышал, – хохотал парень.– Конечно, такое увидеть, – сказала девушка. – Император тогда навернякк всё возбуждение потерял.– И заставил за собой убирать, – добавил он. – А потом выгнал. Мы отомстили сполна. Она ведь чуть не порезала портрет мамы.– А после этого её и статуса фаворитки лишили, – сказала она. – Император тогда долго наложниц не принимал.– И мы были рады, – сказал Рейко. – Эх, хорошо, что сейчас всё прекрасно: родители вместе, мои сёстры живы и тоже не одни. И я жив и нашёл свою любовь.– К тому же теперь у тебя есть такая ценность, – улыбнулась Ли Мей, глядя на пинеточки.– Не только она, – сказал Принц, прижав к себе подарок. – Моя семья и ты!– Ты счастлив, – улыбнулась Ли.– Очень, – кивнул наследник и поцеловал её в губы.Мей нежно обвила руками шею возлюбленного, прижимаясь к нему и ведя к постели. Внешнемирец аккуратно положил подарок матери на тумбочку, не разрывая сладкий поцелуй. Внешнемирка, стараясь не навредить и без того ветхому дневнику Принцессы Гленис, осторожно отложила его на свою прикроватную тумбочку, а то будет неловко возвращать Императрице порванную семейную ценность. Девушка ловко толкунла парня на кровать, что заставило его довольно ухмыльнуться, особенно, когда ему на глаза упала лиловая бандана. Рейко убрал её с глаз, а Ли Мей распустила свои очень длинные смоляные волосы и сняла лиловый топ: её грудь третьего размера была великолепна. Ли прилегла к Принцу, а точнее нависла над ним, касаясь голой грудью его грудных мышц.– Ох, я чувствую твои затвердевшие соски, – сказал императорский сын.– А я чувствую твоё возбуждение, – прошептала Мей.– Тогда не будем сдерживаться! – игриво рыкнул внешнемирец.Внешнемирка в считанные секунды разделась, видя, как растёт бугор между ног возлюбленного. Парень снял свой кожаный ярко-бордовый жилет, обнажая торс, обрамлённый рельефными кубиками пресса. Она улыбнулась и стала водить ладошками по его мощному телу, возбуждая себя и парня, уж больно умело девушка это делает. Рейко прильнул к губам Ли Мей, прижимая её ладони к себе, чтобы она не стала хитрить, да и попросту не убрала их. Ли ловко расстегнула ремень на штанах Принца и легко сняла их с парня, оставались только трусы, которые девушка также легко стянула. Большой член наследника встал колом, явно желая оказаться в Мей. Внешнемирка радостно охнула, словно впервые видит достоинство внешнемирца и секс у них будет в первый раз. Парень полностью заполз на постель, позволяя девушке начинать ночь любви. Она подмигнула ему, села сверху и стала двигаться медленно, словно привыкала к размеру или старалась не причинять боли ни себе, ни ему. Рейко стал двигаться в Ли Мей, заставляя её застонать, создавая чуть ли не оркестр стонов вместе с императорскими дочками и их парнями. Принц полностью отдавался страсти и воле Ли, ещё ни одна девушка не заставляла его такое вытворять. Другие девицы были скучны и глупы, да и девственницы ему никогда не доставались, только уже использованные отцом. Внешнемирец поднялся с постели, держа внешнемирцу под ноги и двигаясь в ней, от чего девушка стонала ещё громче. Она крепко держалась за него, уж слишком велико её возбуждение и страсть.Сегодня у всех страстная и расслабляющая ночь, которая просто великолепна: у кого-то секс, а у кого-то серьёзный отдых перед предстоящим турниром. Но наступает момент когда все её заканчивают и окончательно идут спать... Или почти все...Спустя 4 часа, когда на Империум легла пелена прохладной ноябрьской ночи и в главном императорском дворце во всех окнах погас свет, то из императорских покоев, крадучись, вышла фигура и отправилась к рабочему кабинету Шао Кана. Изящный женский силуэт скользил по тёмным коридорам, словно шпион или дух, стараясь быть никем незамеченной... И только тусклый свет факелов выдавал личность ночного преступника — Императрица Синдел Фрейя Эдана Канум. Почему же эденийка не спит в столь поздний час? У неё бессоница? Она лунатик? Или после увиденных воспоминаний началось удушье? Нет... Под покровом ночи, с распущенными волосами, без макияжа, в домашних тапочках, ночной сорочке и халатике Дели проворно шла, у неё точно была цель, но вот какая? В руках Императрицы был её острый макетный резак, что уже пугало...Пройдя не один десяток дверей и прошмыгнув мимо стражи, Канум пришла к кабинету Кана. Эденийка искренне верила, что внешнемирец уже видит второй сон в супружеской постели, ничто не сможет сорвать её план. Удивительно, но дверь в такое важное помещение оказалась не заперта, все обстоятельства были на руку женщине. Синдел тихонько зашла, даже не дышала, была совсем бесшумна, словно пылинка, осевшая на мебель. В кабинете Императора была полная темнота, тишина, ни единого звука и ни души, ничто ей не помешает. И тут Императрица забыла об осторожности: её походка стала спокойнее, она поняла, что она у заветной цели. Да что ж задумала Канум?! Ответ придёт, если думать как любящая мать: ей нельзя допустить, чтобы её дети пострадали и вступили в бой с сильнейшим противником. Женщина намерена предотвратить это насечками, пометив ими нужные пластины. Эденийка прекрасно видела, куда внешнемирец спрятал шкатулку: в правый верхний ящик своего рабочего стола, совсем не боясь, что жена станет хитрить. Дели прошмыгнула к рабочему столу мужа, открыла нужный ящик, достав оттуда красивую шкатулку. Императрица вывалила содержимое на стол и стала искать пять нужных пластин. Поиски были долгими, а тонкие куски золота так звенели, что недолго было нарваться на стражу. Наконец, Канум нашла хоть одну нужную: золотая пластина с именем ?Джейд? и её гравированный портрет. Эденийка сняла крышечку с резака и поднесла к пластине, явно желая оставить метку на гладкой поверхности... Но внезапно раздался громкий хлопок ладоней, пружиной отскочивший от стен ночного кабинета, и в помещении зажёгся свет золотой кованой лампы, а сзади раздались уже медленные издевательские хлопки. Синдел сглотнула, убрала резак от пластины, выронив её саму, и повернулась: на кожаной кушетке сидел... Шао Кан! Император был без шлема в одних широких карминовых штанах и в кожаных ботинках-носках таби с отдельным большии пальцем. Кан иронично улыбался и хлопал в ладоши, сделав такую мину, словно правда восхищён.– Так-так-так... – низким басистым голосом произнёс внешнемирец. – И что это мы тут делаем?– Я... – растерялась эденийка. – Я решила проверить целостность пластин, а то вдруг с ними что-то не так.– А резак тебе зачем? – спросил муж. – Порезать их решила? Или цветочки вырезать?– Какой рез... – жена поняла, что он видел и инструмент. – Ах, резак! Да так, заработалась и забыла оставить в кабинете.– Хорошо, поиграли и хватит, – сказал он, вставая с кушетки и подходя к ней.– Ты это о чём? – заволновалась она и стала пятиться, но поняла, что сзади стол, бежать некуда.– Я знаю, зачем тебе резак и пластины... – рыча, прошептал Шао. – Детей огородить хочешь!– Шао, давай мы успокоимся и... – Дели заметно испугалась, когда муж был совсем близко.– И вместе порежем пластины? – теперь уж Император приблизился вплотную.– Не будем говорить на повышенных тонах? – от такого у Императрицы бешено заколотилось сердце, а страх блокировал все чувства и реакции.– И что мне делать с тобой? – спросил Кан, нависнув над ней.– Понять и простить? – от страха пропищала Канум.– Тебя нужно отшлепать так, чтобы сидеть не смогла! – ответил внешнемирец.– Что?! – глаза эденийки округлились от шока.– Да, – ответил муж. – Именно так.– Дракончик, а может не надо? – сглотнула жена.– Надо, Дели, надо, – ответил он. – Но я не буду. Уж слишком я тебя люблю!– Ты серьёзно? – удивилась она.– Да, – ответил Шао Кан. – Поэтому, мы сейчас положим все пластины на место и отправимся спать.– Да, пойдём... – сказала Синдел. – Ну ты иди, а я догоню.– Эээ, нет, – добродушно посмеялся Император. – Мы пойдём вместе.Кан осторожно и мягко отобрал резак из рук Канум, надев на него защитный колпачок, и спрятал его в широкий карман. Внешнемирец, покачав головой, кое-как сложил все пластины, перед этим намеренно перемешав их, в золотой сундучок. Закрыв его, мужчина щекнул пальцами и тот исчез, теперь жена точно не узнает куда.– Вот теперь идём, – сказал он.Оплошавшая Синдел тяжело вздохнула, будто преступник, пойманый на месте и теперь её ведут словно под конвоем, правда её ждёт не тюрьма, а сон в покоях. Шао Кан снисходительно улыбнулся, взял супругу на руки и понёс в супружескую опочивальню. Всё равно Император любит свою Императрицу, прощая ей все конфузы и ошибки, ведь она делала всё это ради детей, снова сделала себе хуже, думая о других. Канум прекрасно понимала, что весь её план провалился, хотя всё было продумано до мелочей, даже стража не заметила ?ночную прогулку? своей госпожи, не дрогнул огонёк в факелах, не шелохнулась занавеска... Но так глупо попасться надо ещё уметь!– Не горюй, – сказал внешнемирец. – Я изначально всё понял.– В смысле?! – ещё больше ошалела эденийка. – Так ты знал?!– Я же не идиот, – улыбнулся муж. – Или эти твои вопросы про буду ли я потом в кабинете. А как ты смотрела на них! И про детей тоже говорила. Я всё понял, но решил подыграть.– Ах, ты, хитрец! – жена сузила глаза, будто бы и не она хотела схитрить.– Ещё какой, – он довольно улыбнулся.– Знал и молчал! – поразилась она. – А я себя ко сну готовила, спать тебя старалась уложить, сказки рассказывала... А он в кабинете раньше меня оказался!– Магия, – подмигнул Шао Кан.– Я же хотела как лучше, – чуть остыла Синдел.– Лучше не было бы, – сказал Император. – Ведь дети мечтают преодолеть трудности сами. А тут им всё легко достанется, они не дураки и поймут, что виноват или я, или ты. И тогда они подумают, что мы им не доверяем.– Просто я так боюсь за них, – сказала Императрица.– Не бойся, – сказал Кан, обнимая её. – Они у нас самые лучшие, справятся!– Я буду верить в них, – сказала Канум.Дойдя до супружеских покоев, ШаоДел вошли, закрыли двери, разделись и легли спать. Просто спать: ни приставаний, ни пошлости, ни секса. Просто сон. Эденийка, поговорив сама с собой в голове, коря за испорченный план, прикрыла уставшие серые глаза, выдохнула и постаралась заснуть. Единственным успокоением и снотворным она нашла своего мужа: жена тут же его обняла, ей стали идти приятные мысли и она провалилась в сладкий сон, как и супруг. Крепкий сон не помешает им обоим: завтра турнир, битвы и кровь — услада Шао Кана и ужас Синдел.