Глава 3: Восставший из мертвых (1/1)

—?Согласись, что дом хорош? —?Андрес приобнял Палому за талию, разглядывая небольшой, но вполне уютный дом, находящийся на отшибе, вдалеке от городской суеты и скоплений людей.—?Хорош,?— холодно произнесла его жена, показательно отодвинувшись в сторону. Берлин свел брови и устало посмотрел на нее. —?С твоими деньгами, мы могли купить что-то намного лучше этого.Мужчина устало вздохнул и снова посморел на новое жилье.—?Если ты хочешь сесть в тюрьму и отправить нашу дочь в интернат, то поехали присмотрим особняк в три этажа в элитном районе? Палома, ты согласилась быть со мной до конца, ты приняла условия такого существования,?— он посмотрел ей прямо в глаза, будто видя насквозь. —?Ты, конечно, рассчитывала на роскошную жизнь?— быть женой ювелирного вора, это ведь так выгодно, я не прав?Андрес продолжал пристально смотреть на супругу, пока та непроизвольно съеживалась под его холодным пронизывающм взглядом.—?Если ты не способен содержать семью в нормальных условиях… —?начала недовольно произносить она.—?Пап, смотри! —?раздался откуда-то слева тонкий детский голосок. Родители моментально обернулись, делая вид, что никакой ссоры не было. Маленькая Сара поднимала руки над головой и кружилась, напевая мелодию из Балета ?Кармен?.—?Хочешь стать балериной? —?спросил Берлин, незаметно срывая небольшой цветок, росший у него под ногами.—?Хочу! —?улыбнулась девочка. —?Те девушки в телевизоре такие красивые… Я стану такой же?—?Конечно,?— Андрес сел на корточки, чтобы поровняться ростом с дочкой и покрутил в пальцах только что сорванный цветок. —?Смотри. Видишь этот цветок? Красивый, правда? Он очень хрупкий, Сара. Одно мое неосторожное движение?— и он сломается. Понимаешь?—?Не ломай, пап… —?она с жалостью посмотрела на растение.—?Этот цветок?— твои мечты. Береги их, пожалуйста. Для меня.Он острожно вложил цветок в руку дочки. Даже на ладони маленького ребенка цветок выглядел совсем крошечным и слабым. Сара могла раздавить его только сжав кулак, но девочка с нежностью посмотрела на маленькое растение и осторожно накрыла его сверху второй ладонью.Палома, с нескрываемым презрением посмотрела на мужа, наблюдающего за дочкой. И в это, казалось бы, счастливое время, в глубине души женщины затаились зачатки ненависти и обиды.***Все тело прошибло холодным потом и мелкой, но быстро возрастающей дрожью. Как будто мир перевернулся?— все, к чему Сара хоть как-то привыкла просто перевернулось с ног на голову. В своей жизни она видела отца вживую только до пяти лет, а потом всего один раз по телевизору. И теперь, стоять на расстоянии в несколько сантимертров от него и видеть его… живым. Просто живым. Как будто вживую встретилась с кумиром, фотографиями корого была заклеена вся стена у кровати.—?Что за ступор? —?Палермо протискивался сковзь заложников к месту, где остановилась Одесса. —?Что у тебя тут…Мартин застыл на месте, вглядываясь в лицо Берлина. Казалось, тот был навязчивой галлюцинацией, видением, которое издевалось над разумом и никак не спешило уходить. Но нет… не может же простая галлюцинация быть настолько реальна?—?Здравствуй… —?тихо произнес Берлин, глядя прямо в глаза Палермо. Все. Галлюцинация уже и говорит.Одесса встряхнула головой и одним резким движением выхватила у Палермо рацию для связи с Профессором.—?Что за херня тут творится?.. —?дрожащим голосом сказала девушка, зажав кнопку на рации.—?Одесса? Что у вас происходит? —?раздался из рации искаженный голос Серхио.—?Берлин… он здесь,?— Сара говорила безэмоционально, расфокусированно смотря в одну точну где-то вдалеке.—?Это невозможно. Ты точно хорошо себя чувствуешь?—?Камеры. Посмотри сам,?— все тем же абсолютно безучастным голосом сказала девушка.—?Это невозможно… —?повторил Профессор, однако, на этот раз в его голосе четко просматривался страх. Все-таки, Серхио привык полагаться на факты, а также на свои глаза, а сейчас его глаза четко видели Берлина. Пусть даже камеры наблюдения и урезают качество, но рассмотреть и узнать на них лицо человека не такая уж и нереальная задача.—?Только не нужно сейчас выдвигать теорию про коллективные галлюцинации, братец,?— незаметно подошедший сзади Берлин отпустил кнопку на рации и усмехнулся, явно довольный произведенным эффектом и в ожидании продолжения.—?Да что у вас тут за ступор? —?Денвер и Рио быстрыми шагами приблизились к ним, попутно снимая маски. —?Вы… —?он запнулся, увидев Берлина. —?Откуда ты…—?А где все остальные? —?бесцеремонно вмешался Андрес, внимательно оглядывая зал. —?Токио, Найроби, Хельсинки? Куда разбежалась наша дружная команда?—?Все думали, что ты мертв, а сейчас ты вот так просто появляешься, и еще смеешь задавать вопросы? —?Денвер резко подался вперед.—?Смею,?— холодно произнес мужчина.—?Давайте не сейчас… —?Палермо встал между ними, разводя руки в стороны, как будто готовясь предотвратить драку.Некоторые заложники стали перешептыавться и кидать косые взгляды в сторону возникшей ?пробки?.—?Заткнулись! —?резко развернулся в их сторону Рио, взметнув автомат.—?Не стоит задерживаться из-за одного меня, Палермо,?— ухмыльнулся Берлин. Палермо вздрогнул от этого обращения?— привыкнув, что Андрес всегда звал его по имени, слышать от того свой преступный псевдоним было очень странно и непривычно. —?Возвращайтесь к своим обязанностям, но все же… могу я участвовать в реализации собсвенного плана? Честно, я бы и рад побыть в компании заложников, но упускать такую красоту…—?Конечно, Ан… Берлин,?— коротко ответил Мартин и заключил в крепкие объятия старого друга.—?А ты кто? —?высвободившись из хватки мужчны, Берлин окинул быстрым взглядом Одессу.—?Неважно,?— она на долю секунды еле-еле вздернула уголки губ вверх и, подхватив с пола упавшие костюмы, быстро пошла дальше, к следующему ряду заложников. На глаза наворачивались слезы, постепенно размывая четкую картинку перед глазами, а душа, кажется, раскалывалась на мелкие частицы.Внутри ворочалось всепожирающее мерзкое чувство. Сара ощущала себя преданной и обманутой. Как только жизнь начала пусть немного, но налаживаться?— все рухнуло в один момент. Все, что как-никак, но устоялось. Все, к чему она хоть как-то привыкла и приспособилась.Одесса на ходу буквально швыряла робы в заложников, особо не заботясь о том, попадут ли они тем в руки. Дойдя до конца, девушка буквально на секунду застопорилась, но тут же снова быстро зашагала, уже в абсолютно неизвестном направлении.***Сидя в трейлере перед многочисленными мониторами, Профессор пытался успокоить бешено колотящееся сердце и сбитое частое дыхание.—?Нет… —?тихо сказала Ракель, поворачиваясь к мужчине. —?Его убили. Когда вы бежали из Монетного двора, его расстреляла полиция,?— Серхио резко поднял руку, призывая Лиссабон замолчать.—?Говори, что я сошел с ума, помешался, или еще что, но я верю своим глазам и ушам. Сейчас он там, в банке Испании. Не дух, тульпа или видение, а мой брат.Взъерошив копну темных волос, Профессор откнул стул в сторону и распахнул дверь фургона. Свежий воздух вихрем ворвался внутрь, ударяя в нос запахом моря. На негнущихся ногах, Серхио сделал первый шаг в сторону бескрайнего шумного моря. Но не успел мужчина дойти даже до деревянного помоста, как сзади к нему подскочила Ракель и, схватив за руку, потянула обратно в трейлер.—?Прибыла разведка,?— сказала она, глядя в растернные глаза Профессора.—?Свяжемся с Палермо позже,?— приобретая серьезный и собранный вид, он своим привычным движением поправил очки и шагнул обратно в фургон.Вернув брошенный стул на место и надев наушники, Профессор стал внимательно вглядываться в мониторы напротив. Он отчаянно старался выкинуть все лишние мысли из головы и сосредоточиться только на одной задаче.Они сидели молча и не глядя друг на друга, лишь концентрируясь на разговорах в палатке.—?Господа,?— обратился ко всем присутствующим Тамайо,?— давайте познакомимся. Меня зовут полковник Тамайо, разведка. Я руковожу этой операцией. Прежде всего, я хочу видеть здесь королеву всех сук. Мне нужна Алисия Сьерра, свяжитесь с ней по телефону.Профессор и Лиссабон переглянулись, понимая, что дело принимает плохой оборот.***Одесса зашла в рандомный кабинет и села на полу. Мозг кипел и взрывался от полученной информации, отрицая все произошедшее. Сара просто смотрела в одну точку, застыв, словно восковая фигура. Ни истерики, ни панической атаки?— просто ступор. Непонимание и отрицание.В открытую дверь заглянул Палермо и быстро шагнул внутрь. Одесса поспешно поднялась и сглотнула ставший в горле ком.—?Прости,?— рассеянно бросила она. —?Это минутная слабость.—?Эй-эй, ты куда?.. —?мужчина выставил вперед руку, загораживая выход.—?Дай мне пять минут и я вернусь, обещаю,?— наигранно спокойный и невозмутимый голос все равно дрожал и скрыть это не выходило.—?Там сейчас достаточно людей.Палермо подтолкнул ее обратно.—?Прошу меня простить, господа,?— вышел из-за угла Берлин и заглянул в кабинет. —?Я уверен, нам есть что обсудить.—?Заходи… —?Мартин буквально отскочил от двери, давая проход старому другу.—?Познакомишь меня с новенькой? —?Андрес в упор уставился на Одессу, растерянно стоящую просреди комнаты, до сих пор в офисной одежде. Палермо заметался взглядом между этими двумя, явно не находя подходящих слов. —?Помнится, ты сказала ?пап?? И кто ты вообще такая? Воровка, аферистка, может, убийца? —?спросил Берлин, глядя девушке прямо в глаза.—?Я не преступница. Пока что,?— холодно ответила она.—?Дебютантка… ну и чем ты полезна команде? Зачем тебя взяли?—?Так решил Профессор. Для тебя этого мало?—?Ты все еще не ответила на вопрос, кто ты такая.—?Тут меня зовут Одесса, но для тебя, пап, я Сарита де Фонойоса.Нагловатая ухмылка медленно сползла с его лица. Берлин глянул на Палермо, в надежде, что тот хоть как-то прояснит ситуацию, но тщетно. Мужчина шагнул вперед, по-прежнему глядя прямо в глаза Саре, казалось, проникая в самую душу и видя ее насквозь. Андрес пытался разглядеть в темно-карих глазах какой-то отклик, который заставит почувствовать их родство. Но вместо этого он увидел лишь быстро накапливающиеся слезы, которые вот-вот польются через край.Берлин аккуратно вложил руку дочери в свою, на что она вздрогнула, ощутив теплое прикосновение. В памяти невольно проносились моменты, когда он также держал ее за руку десять лет назад. Одесса моргнула, из-за чего накопленные слезы наконец покатились по щекам, размывая тушь и обжигая кожу. Этого прикосновения она ждала почти всю свою осознанную жизнь, и, похоже, дождалась.—?Балериной так и не стала? —?сквозь накатывающие слезы усмехнулся отец.—?Жизнь не туда занесла,?— также сквозь слезы и внутреннюю истерику улыбнулась Сара. —?Зато тот цветок остался. Засушенный. Даже трогать боюсь.—?Ты выросла очень красивой. И… смелой. Далеко не каждый человек в силах проникнуться и понять самую суть этого искусства. Преступный мир, воровство, гениальные планы?— все это тоже искусство, но не всем дано его понять, а тем более принять. Я горжусь тобой.—?Ты ушел тогда… почему? —?карие глаза смотрели с надеждой, слепой верой в то, что сейчас действительно прозвучит истиный ответ на вопрос, который мучал Одессу долгие годы. Берлин тяжело вздохнул и покачал головой.—?Мне пришлось уйти,?— в этих словах прозвучала нотка сожаления, но Одесса не обратила на нее внимания.—?Пришлось? Пришлось ради чего?—?Ради себя,?— честно ответил Андрес. —?Жена поставила мне условие?— либо я ухожу и больше никогда не появляюсь в её и твоей жизни, либо она сдает меня полиции. Она вечно твердила о том, что я только порчу тебе жизнь, и в какой-то момент я понял, что, наверное, это так. Какой ребёнок будет счастлив с отцом, который вечно пропадает на ограблениях и рискует быть пойманным? Из-за которого приходится вечно переезжать и жить где-то на отшибах?—?Я была счастлива… именно с таким отцом.Честолюбивый и нарциссичный Берлин никогда не стал бы извиняться вслух, но все читалось в его взгляде. Немые извинения за годы страданий и унижений, за все, что пришлось пережить ребенку, единственной виной которого было просто родиться в этой семье.—?Я не мог вернуться…—?Знаю… Та девушка в новостях,?— вдруг сказала Сара, поднимая глаза,?— она сказала, что ты тяжело болен и тебе осталось не больше полугода. Прошло уже три.Берлин не ответил. Лишь загадочно улыбнулся и отвернулся к окну, оставив дочь один на один с кучей вопросов.Вдруг, очевидно, только сейчас очнувшийся Палермо резко развернул Андреса к себе за плечо.—?Как?! Как ты, черт возьми, выжил на Монетном дворе?—?Человеческие возможности безграничны, друг мой. Главное?— иметь мозги, предусмотрительность и жену, ставшую напарником заместь спутника по жизни.—?Татьяна… Но почему?—?Только что был захвачен национальный Банк Испании, имеют ли сейчас значение мои отношения с женщиной? Впрочем, эта самая женщина спасла мне жизнь, так что, стоит отдать ей дань уважения. Татьяна действительно невероятная.—?Ты все еще любишь ее? —?с нотками надежды на отрицательный ответ и обреченности спросил Палермо.—?Нет,?— лицо Берлина дернулось от спазма, но тут же приняло прежник вид. —?Я самовлюбленный и непостоянный засранец. Нет… Я восхищаюсь ей не как женщиной, а как никому неизвестной королевой преступного мира.—?Вы сыграли свадьбу в монастыре, а сейчас ты говоришь, что не любишь ее?—?Вы оба… вы знаете, какие самые ослепляющие чувства? —?взгляд Берлина метнулся на Одессу, и когда та еле заметно покачала головой, снова устремился куда-то в сторону дальней стенки. Мужчина выглядел совершенно спокойным, хотя, от Андреса де Фонойосы другого ожидать было и нельзя. —?Любовь и ненависть. Они затуманивают взгляд и не дают заглянуть в человека, по отношению к которому ты это испытываешь глубже. Когда ты влюблен, ты не наблюдаешь недостатков и видишь в объекте своей любви только идеальную Богиню. А ненависть… ненависть не оставляет шансов раглядеть в человеке что-то хорошее. Все что ты думаешь, это: ?Сукин сын, как же я ненавижу этого парня!?. А этот чертов несчастный паренек всего один раз перешел тебе дорогу.И поверьте мне, этим двум чувствам подвержены все люди, это и есть их слабость. Человек не способен властвовать над ними. И я, как человек, в свое время наделал много ошибок из-за любви. Пять раз… пять раз я поверил в любовь. И пять раз был обманут собой же.Отвечая на твой предыдуший вопрос… с трудом. После того дня в Монетном дворе я восстанавливался очень долго. Во многом виновата моя болезнь… чем больше она прогрессирует, тем тяжелее становятся физические нагрузки, все чаще происходят судороги и спазмы. Взяв все это и сложив с бронежилетом весом в пятнадцать кило?— выходит не очень удовлетворительная картина, не так ли? Но, как показала практика, я из числа живучих тварей.—?Ты хочешь сказать, что просто надел броник? —?Одесса перебралась с пола на стол и теперь смотрела на Берлина оттуда.—?О да. Именно это и хочу сказать.—?Тебя расхуярили из нескольких крупнокалиберных винотовок, а ты затираешь что-то про броник? —?Одесса потерла виски, пытаясь справиться с напряжением и кипящим мозгом.—?Они взорваль тоннель, у тебя не было пути отхода,?— добавил Мартин.—?Я тебя умоляю, выход можно найти всегда, если умеешь искать.—?Я не думаю, что сейчас подходящий момент выяснять все это… —?Сара сползла со стола и шагнула к Палермо. —?Дай нам костюмы, пожалуйста.—?Не подходящий момент?.. —?переспросил тот, удивленно глядя на крестницу.—?Мы только что захватили национальный Банк Испании, да и к тому же… какая разница, как именно человек смог выжить? Главное?— он жив, остальное незначительно. Мы сможем все это обсудить позже.На ее лице читалась дикая усталость от кучи информации, вывалившейся на голову.—?Да… ты, наверное, права. Сейчас,?— мужчина скрылся за дверью.Берлин медленно подошел к дочке и обнял ее. Сначала легко, почти не касаясь, а затем все сильнее прижимая к своей груди. Та в ответ обхватила его руками за спину. Сара крепко сжала челюсть, будто надеясь этим как-то остановить слезы. Находять где-то в ванной или своей комнате, она могла рыдать часами напролет, но лить слезы при других людях, неважно перед кем, было для нее демонстрацией собственной слабости.—?Я принес,?— Палермо вошел в комнату с двумя комбинезнами в руках.—?Спасибо, Мартин,?— Берлин протянул руку за костюмом. Палермо на секунду застыл от того, что Андрес назвал его по имени на ограблении, но тут же кивнул головой и слабо улыбнулся. —?Как остальные?—?В шоке. Но все идет по плану. Свяжись с Профессором, ему есть, что тебе сказать.—?Да. Переодевайся, я выйду,?— Берлин кинул быстрый взгляд на Одессу и направился к двери. Последний раз обернувшись, перед тем как выйти, он заметил под полупрозрачной рубашкой еле просвечивающиеся бинты на запястьях.***Была уже глубокая ночь. Единственным источником света в темной пустой ванной комнате была луна, видная через маленькое окошко. Гробовая тишина давила на разум, и в то же время умиротворяла.Сара сидела в ванной, по пояс в холодной воде. Рубашка промокла насквозь, как и волосы, с которых стекали капли ледяной воды. Взявшись пальцами за холодные гладкие края ванны, она, набрав полные легкие воздуха, легла и порузилась с головой под воду. Одесса делала так не один раз и не два, иммитируя утопление и выныривая за считаные секунды до потери сознания. Но сейчас что-то было по-другому.Каждый раз она чувствала дно, ощущала, что находится в комнате, ощущала края ванны и осознавала, что количество воды передельно маленькое. Сейчас же… все эти ощущения куда-то пропали. Дна как-будто не было, словно там внизу бесконечная глубина. Распахнув глаза, девушка не увидела над собой потолка или того самого тонкого слоя воды. Она тонула с океане, всепоглощающая бездна которого, казалось, затягивала в себя все, чему не посчастливилось попасть в эту черную дыру. Сара была как человек, который просто прыгнул с пирса в воду, но теперь тонул в ловушке, без шансов выбраться.Это не был звук или какой-либо сигнал, но что-то заставило Одессу резко обернуться. В десятке метров был человек… Берлин. Одетый в красный костюм, он выглядел, словно ждал ее тут, в пучине пугающего безграничного и бездонного водоема.Даже не думая о возможности пытаться как-то выбраться и грести вверх, Сара подплыла к мужчине и заглянула ему прямо в глаза. Пусть взгляд и был холодным, но он ничуть не изменился с тех пор, как они с Берлином последний раз виделись. В его глазах все равно проглядывалась та внутренняя любовь к своей семье, пусть даже эти чувства редко проявлялись. Умиротворенный и спокойный?— Берлин протянул руку к дочке, и та в ответ, но когда их пальцы соприкоснулись… все.Практически задыхаясь от недостатка кислорода, Одесса резко вынырнула, откашливаясь от воды, залившей рот и нос. Крепко сжимая пальцами ледяные бортики ванны, Сара нервно оглядывалась, пытаясь осознать реальность. Помутнение? Галлюцинация? Вопросы роились в голове, а ответов было ноль. Быстро дыша и наслаждаясь кислородом, она медленно перевела взгляд на раковину. Металлическое лезвие маняще поблескивало, как бы приглашая к действию.Сэлфхарм стал уже своего рода рутиной. Это уже не было чем-то страшным или необычным, он стал стандартным и самым привычным способом заглушения моральной боли?— перекрывая ее физической. Переключаясь на сочащуюся из руки струйку крови.И вот, рука снова потянулась к нему. Ледяная вода и холодная комната были чертовски кстати, ведь нужна только боль, а не смерть. Смерть?— что-то невероятно желанное, но безумно страшное, и, пока что, Сара была не готова переступить через свой страх.Холод охватывал ее тело, пробирался в самую душу, пожирая Одессу изнутри. Она завороженно наблюдала за кровью, медленно стекающей по руке. Девушка провела рукой по мокрым спутаным волосам и тут же резко обернулась на звуки из коридора. Шаги были негромкими, но в гробовой тишине ночного монастыря расслышать можно было любое движение.Одесса вздрогнула от глухого стука в дверь.—?Мелкая? —?раздался немного сонный голос Палермо. —?Ты там?Сара замерла и затаила дыхание, стараясь не издавать ни звука. Сверля взглядом дверь, она молилась на мысль о том, что Палермо, не услышав ответа, просто развернется и уйдет. Но, зная его настойчивость, ожидать можно было только одного.Ручка двери стала медленно опускаться, и только в этот момент Сара вспомнила о том, что не заперла ее, понадеясь на то, что никто не будет шататься по храму ночью.—?Ты… —?Палермо сделал шаг в комнату, пытась хоть что-то разглядедь в темноте. —?Что ты тут забыла в такое время?Не находя слов для оправадний, Одесса просто молчала, смотря в одну точку и будто приклеившись к одному месту. Мартин подошел ближе и взял ее за руку, но тут же почувствовал на ней что-то липкое. В полумраке промозглой комнаты его лицо было видно лишь на половину, но даже на этой половине был ясно различим испуг. Ледяной страх, сковывающий все движения.—?Сдурела? —?осознав, что произошло и выйдя из астрала, мужчина одним движением вытянул Сару из воды, да так, что она чуть не грохнулась на кафель. Мартин резко потянул ее за здоровую руку в сторону двери, затем дальше по коридору.Одесса ничуть не сопротивлялась, находясь в отчужденном состоянии, она послушно шла следом, еле успевая перебирать ногами, дабы поспеть за летящим вперед Палермо. Он с силой распахнул одну из дверей и толкнул Сару туда. Когда она подняла глаза не его бледное испуганое лицо, то нашла в себе силы лишь слабо дернуть уголками рта вверх.—?А мне почему-то не смешно,?— нехарактерно серьезным для него голосом сказал Палермо. —?О чем ты думаешь? —?он быстро достал нужные для дезинфекции средства и бинты.—?Я не знаю. Ни о чем и обо всем. В моей голове столько херни, что лучше туда не лезть.Мартин принялся аккуратно обрабатывать порез на левом запястье. Закончив с этим и перебинтовав руку, он мельком заметил алые капли и на другой руке.—?Серьезно? Еще и вторую? —?с тяжелым вздохом, мужчина перебрался на другую сторону и повторил процедуру.—?Спасибо,?— тихо сказала Сара, когда он закончил. —?Ненавижу заниматься этим сама.—?Опытная что-ли? —?с грустной насмешкой поинтересовался Палермо.—?Вполне себе.Мартин снова болезненно вздохнул и крепко обнял Одессу.—?Мы с тобой, мелкая, очень похожи. И херня в наших головах тоже. Да, по глазам вижу. Не думай что ты одна, в следующий раз лучше приходи ко мне, пострадаем вместе.—?Заметано,?— кивнула она, высвободившись из крепкой хватки крестного. —?Так не хочется возвращаться в постель…—?У меня есть, что тебе предложить вместо этого,?— в глазах мужчины загорелся азартный огонек, не предвещающий ничего хорошего. Он подскочил к столу и вытащил из ящика небольшую колоду карт. —?Только переоденься для начала, ты выглядишь как мокрый котенок.—?Во что играть предлагаешь? —?спросила Одесса, вернувшись в сухой рубашке и свободных брюках.—?В дурака,?— просто ответил Палермо.—?Чувак, мне не десять лет, ты серьезно?—?Ну во-первых… —?он с важным видом поднял палец вверх,?— Чтобы победить меня, нужно использовать мозги и тактику, а не раскидываться козырями, а во-вторых… у меня есть небольшая мотивация для нас обоих.На стол полетела купюра номиналом в 50 евро.—?Запрыгивай,?— Мартин уселся на крышку стола. Сара лишь пожала плечами и забралась на другой край. —?Такой вопросик… —?начал Палермо, тасуя и раздавая карты. —?Ты как вообще пришла к ориентации в пятнадцать-то? Я только к третьему десятку себя услышал.—?Была одна подруга…—?Или не подруга?—?В том то и дело, что подруга. Я не знаю, что она обо мне думала. Мы и не дружили толком, так, просто общались,?— Сара сгребла свои карты в руку и еле сдержалась от того, чтобы не заматериться. Такого плохого начала у нее уже давно не было.—?Ты что-то определенно недоговариваешь.—?Мы просто общались, гуляли там, в карты тоже играли. К слову, она стратег от Бога, а я у нее кое-что подсмотрела, так что будь осторожен.—?Не зазведись часом, недооценивать противника?— всегда провал,?— он кинул на центр стола первую карту и стал наблюдать за дальнейшим развитием событий.Они оба были непревзойденными лжецами, так что лица держали как игроки покера, хотя внутри горел азартный огонь и жажда не только денег, но и уделать самоуверенного соперника.Карты быстро уходили в отброс, на стол летели новые, глаза бегали от одних к другим.—?Набирай-набирай,?— довольно говорил Палермо, наблюдая за тем, как Одесса сгребает в руку немало наваленых им карт.—?Посмотрим еще, кто в итоге наберет,?— без тени разочарования или неуверенности заявила она.Мозг обоих непрерывно работал, пытаясь вспомнить все карты в отбросе и угадать, что имеет на руке противник. Колода как на зло была почти новой, так что по оторванным краям, царапинам или еще чему-то определить карту было нереально.—?Моя подруга была почти рентген-аппаратом. Она видела людей насквозь. Людей, и то, что у них на руках. Я конечно с ней никогда не сравнюсь, но чему-то научилась. Скоро твоя самодовольная улыбка спадет, обещаю.—?Не думай, что сможешь запугать меня. Я то знаю, что у тебя там отборное дерьмо, а ты пытаешься давить психологически. Не думай, что я тупой, мелкая.Напряжение в комнате было уже буквально ощутимым. Палермо все еще оставался непринужденным и самоуверенным, хотя Одесса прекрасно понимала, что у него и козырей толком не осталось.И вот, оставшись с одной-единственной картой в руке и во время своего хода, Сара с улыбкой равернула ее, на секунду зажав пальцами, чтобы дать сопернику полюбоваться. Довольное выражение лица Палермо тут же сменилось разочарованием, в том числе и от того, что приходилось терять пусть и не самые большие, но все же свои деньги. Тем временем Одесса, с огоньком в глазах схватила со стола купюру и повертела в руках.—?Пол четвертого утра… —?раздался со стороны двери тихий голос Серхио. Одетый в свою привычную мешковатую пижаму, с растрепанными волосами и очками набекрень, он с легким укором смотрел на собравшуюся компанию.—?Она развела меня на деньги! —?возмутился Палермо, кивая в сторону крестницы.—?Заткнись, мы просто в карты играли,?— поспешила оправдаться перед Профессором Сара. —?Не кипятись, сейчас спать пойдем.—?Надеюсь,?— нечетко буркнул Профессор и ушел.—?Спокойной ночи, мелкая,?— ухмыльнулся Мартин, убирая колоду обратно в ящик. —?Ты хорошо себя проявила.