1.8. Too many people (1/1)

Нас нужно судить не по нашим ошибкам, а по тому, что мы делаем, чтобы их преодолеть. У всех должен быть шанс что-то исправить.Коридор наполнился громкими возгласами и недовольными ворчаниями, что так сильно давили на уши. Я, сидя в кабинете, смотрела лишь в одну точку, почти не моргая и даже не вслушиваясь в суть голосов, поскольку те смешивались в один сплошной гул. Передо мной лежала небольшая стопка бумаг, в которой крупными буками было написано моё имя и прочая характеристика. Напротив сидел человек в вычурном костюме в клеточку и круглых очках, блик на которых скрывал разочарованный взгляд. Мне было стыдно поднять свой взгляд в его сторону, а мужчина тем временем тяжко вздыхал, выжидая хоть каких-то действий от меня.—?Послушайте, Алли,?— проговорил тот, поправляя свои очки,?— мне нужно знать всё, что произошло, от и до. Я очень надеюсь на ваше содействие.Но ответа не последовало. Я нервно перебирала пальцы, продолжая испепелять своим взглядом папку в надежде на то, что та лишь при одном взмахе ресниц вспыхнет и растворится в воздухе. Мужчина устало выдохнул, встав из-за стола, после чего медленно подошёл ко мне, осторожно коснувшись плеча.—?Я не враг,?— подытожил он, подбадривающе похлопав меня по спине,?— и никогда им не был. Я никому ничего не расскажу и это останется между нами, если ты мне доверишься и всё расскажешь…—?Это они во всём виноваты,?— перебила его я, подняв стеклянный взгляд на собеседника,?— они…вынудили меня познакомиться с ним, подставив тем самым меня, и теперь каждый второй насмехается надо мной…—?И вам захотелось одно из них у…—?Проучить! —?чуть ли не подрываясь с места, воскликнула я в ответ, отчего мой взгляд становился всё больше и больше разгневанным,?— всего лишь проучить! Я не стану опускаться до их уровня! Доктор, отпустите меня, пожалуйста…я хочу домой, хочу покоя, отпустите…—?Алли,?— настаивал на своём мужчина, с опаской пытаясь усадить меня обратно на стул,?— не сопротивляйтесь и прислушайтесь ко мне… Я понимаю, у вас трудное время, сложно совладать со сверстниками, но надо искать компромисс в ситуации, как вам, так и им. Не поддавайтесь тому мнению, которое стремиться навредить вам. Слушайте себя, рассуждайте над тем, какой может быть итог в конфликте…Слёзы напирали мощным потоком, вырываясь из-под век и обжигая щёки. Возможно, он и был прав, стараясь мне помочь, но всё внутри меня буйным восстанием билось за своё, не прислушиваясь ни к чему, что доносилось извне. Только эхо от радио, теряющееся в дебрях моих мыслей, что тёмным полотном упали перед глазами. Крик, сдавливающий связки, рвался наружу, а ладони медленно сжимались в кулаки настолько крепко, что в побелевших костяшках раздался хруст. Каждая частичка, каждая косточка, каждая надежда с громким скрежетом ломались и рушились на глазах, отчего стало ясно?— моя душа сломлена, превращена в пыль, уничтожена одним лишь ударом.Мужчина, осмотрев меня, заметил ухудшение моего состояние, отчего призвал в кабинет родителей, что всё это время стояли за стенкой и выжидали. Диагноз не обрадовал никого из присутствующих, а из меня продолжали вырываться все скопившиеся эмоции. Мама села рядом и заботливо заключила меня в свои объятия, стараясь успокоить, в то время как отец беседовал с врачом. Лицо с каждым словом становилось хмурым, после чего взгляд холодных глаз цепко рассредоточился на мне, отчего я вздрогнула, испугавшись подобного напора со стороны.Will I be fineI never ever know—?Мы пойдём,?— сухо проговорил мужчина, после чего молча вышел из кабинета, оставив после себя неприятный осадок и аромат раздражённости.Учитывая то, что его выдернули с работы, заставили приехать в школу и выжидать больше часа свою дочь, его можно было понять. Мне всегда было страшно сталкиваться с рассерженным взглядом, хмурым выражением лица и недовольным ворчанием. Но он никогда не поднимал руки, насколько бы сильно я не раздражала его своим поведением.И сейчас мужчина, сжав свои ладони в кулаки, молча шёл по плохо освещённому коридору, не проронив ни единого слова, чтобы подбодрить свою потерянную дочь. Мать не смогла ничего сказать в моё оправдание, виновато опустив голову и так же безмолвно следуя за своим мужем. И я, словно отбившийся от своих родителей слонёнок, медленно плелась за взрослыми, буквально кулаками унимая разрывающие изнутри эмоции. В голове сразу всплывала установка, что дома серьёзного разговора не избежать. Крики, скандалы, нравоучения и затёртый от моих пряток угол, в котором хотелось раствориться полностью.—?Алли,?— разорвав тишину, проговорил мужчина, даже не оглядываясь,?— я очень устал и у меня нет времени выяснять причину твоего поведения. Но имей ввиду?— я не одобряю твоих действий, тебе следует хорошо задуматься над собой.Я молча кивнула, отведя заплаканный взгляд в сторону, однако каждая клеточка чувствовала, как, даже не смотря в мою сторону, отец злостно и осуждающее рассматривал меня, недовольно покачивая головой и тяжело вздыхая. Женщина аккуратно коснулась моего плеча, всё ещё пытаясь обеспечить что-то родственное и уютное, что помогало среди всей этой мглы видеть лучик надежды, однако последнее время он всё больше ускользал из моих рук, оставляя холодный след на коже. Казалось, я буквально покрывалась тоненьким слоем льда, а моё сердце заточалось в каменные оковы, переставая биться. Мама из последних сил пыталась отгородить от реального мира, который всё чаще протыкал насквозь острыми иглами. Но с каждым разом ты привыкаешь к этой боли и ничто не может заставить тебя плакать, кричать или биться головой о стену. Ты адаптируешься в этой среде, принимая всё то, что прилетает в тебя как баскетбольный мяч. И уже ничего не страшно, потому что ничего, кроме густого тумана перед глазами, нет. Совсем ничего. Чувство лишнего в этом мире преследовало по пятам, обжигающим ожогом прилегая к коже. И куда бы не хотелось убежать, всё шло следом, не давая возможности слиться с толпой. И как бы писатели не романтизировали одиночество и разбитость изнутри, воспринималось это как вилка в глаз. Сжигающая изнутри всё дотла ненависть, затопляющая округу печаль и бьющая током тревожность закреплялись по итогу апатией, что напоминала собой безвоздушное пространство.I can't live and dieElegantly high and beautifully blind***Устроив небольшую уборку в своей маленькой комнатке, я смогла отыскать свой старый скетчбук, который даже не был тронут. Мне никогда не нравилось рисовать в блокнотах или тетрадях, поскольку это было очень неудобно. Я предпочитала свободу в движении рук, размашистые линии и яркий всплеск красок на бумаге. Собственно, поэтому моё творчество распространялось на большом формате бумаги, а иногда руки доходили до однотонных серых стен, на которых явно чего-то не хватало из набросков моей фантазии.Находясь на уровне только-только растущего желания рисовать и в принципе творить, я с удовольствием кидалась на материал, стоило только идеям всколыхнуться в моей голове. Под руками оказался холст чуть больше альбомного формата, куча огрызков карандашей и старые, пока что ещё не засохшие краски, выжидающе покоясь в тюбиках. В голове крутился бурьян мыслей о том, что же на этот раз окажется всплеском фантазии. Руки автоматически схватились за более-менее длинный карандаш и приступили к своей основной задаче: набросок. Линии были грубые, тёмные, а грифель карандаша сильно продавливал поверхность холста. Запрокинув ногу на стул и устроившись как можно удобнее, я продолжала вбрасывать образ из головы на бумагу, радуясь каждой образовавшейся линии. Проявлялись черты лица, вздёрнутый нос, крупные глаза, идеально проработанные брови. Я лишь под конец дёрнулась и вздохнула, осознав, чей образ оказался на холсте.Снова ты, какая досада. Стоило немного отвлечься на любимое дело, увлечься, как твой силуэт моментально всплывал в голове, мешая в прямом смысле всему. Твои взлохмаченная макушка, которую можно вычислить в толпе; детский взгляд больших глаз, сверкающий ночью вместо фонарей; гибкие и изящные движения тела в момент выступлений и бархатный, с характерной хрипотцой голос, маняще ведущий по длинному, извилистому коридору. Возможно, мой мозг романтизировал образ Ремингтона и делал некоторые преувеличивающие акценты на его личности, однако мне нравился этот персонаж, благодаря которому в голове возникало множество идей для рисунков. Раньше творцы искусства называли таких людей музами, и это идеально подходило Лейту, учитывая его харизму и яркий, неординарный образ. Возможно, он был как проводником из арт-блока, а возможно я снова слишком много думала о нём. Непозволительно много. Но, откинув все мысли на задний план, я решила всё-таки закончить начатый рисунок, принявшись за цветовой тон.Взмахнув кисточкой, я не заметила, как алая капля жидкой краски тяжело упала на полотно, коснувшись глаза на рисунке, и медленно стекала по лицу. Я вздрогнула, боясь, что испортила рисунок, но почему-то мне показалось, что эта ?клякса? добавила изящности, отчего дрожащие руки, сжимающие тряпочку, опустились, отказавшись стирать эту ?ошибку?. Может, оно и к лучшему.I just need some helpЗавершающий штрих, и работа готова, отчего я победно выдохнула, улыбнувшись результату. Яркая красная полоса украшала всю композицию, но не слишком вызывающе выделялась на общем фоне. Мне казалось, что эти карие глаза смотрели прямиком в душу: в них заложен весь страх, одиночество и боль, что собирались в них годами, застывая слезами, и вот настал период, когда держать в себе стало невыносимо, и эта ?кровавая слеза? характеризировала незаметный, но мощный срыв того, что так долго и плотно сидело внутри. Возможно, через этот рисунок я видела собственное отражение души, что нельзя было отрицать. Каждый художник вкладывал частичку себя в своё творение, показывая душевное состояние. Радость, грусть, отчаяние, боль, гнев, страх. Рисунок, как зеркало?— смотря в него, ты видишь себя с стороны в образе другого человека, и, возможно, это поможет осознать некоторые вещи. Однако я видела лишь маленькую случайность, которая дала рисунки новый смысл.В моей голове появилась мысль, чтобы и этот рисунок выставить на всеобщее обозрение. Поймут ли люди всё то, что заложено в этом образе? Поймёт ли он? Абсурдность идеи сразу отбросило всё желание выкладывать в своём инстаграме этот рисунок, а потянувшаяся к телефону рука остановилась на полпути, вернувшись восвояси. Тот раз был лишь удачей, а по теории вероятности во второй раз такого произойти никак не может, хотя рисовала я всегда не для кого-то, а для себя в первую очередь. Можно было его и не отмечать в своём профиле, но…меня всё равно что-то останавливало сделать это. Пусть это останется предметом моего восхищения. Только для моих глаз.Я отставила мольберт ближе к столу и устало плюхнулась на кровать, всё-таки подцепив за собой телефон. Открыв излюбленное приложение, я приступила без особого интереса рассматривать сторис тех, на кого была подписана. Очередная реклама о лучшем маникюр-мастере, успешной парикмахерской, арт-вебинаре и прочей ненужной рассылке, мелькающей перед глазами. И вот настал черёд сторис Лейта. В этот раз он показывал забавные игры с одним из его братьев: катание на стуле, при этом лежа брюхом на сидушки, а следом бежал юноша в шляпе, пытаясь остановить братца, но тот обречённо грохнулся в стопку коробок, откуда донёсся его смех. Подобная картина вызвала у меня улыбку, после чего я перелистнула сторис. Глаза округлились от удивления, когда я заметила свой рисунок для конкурса Palaye Royale. И было логичнее увидеть это именно у этой группы в сторис. Но никак не у Ремингтона. И его подпись с странным сравнением какого-то неизвестного мне человека. Пальцы плотно вцепились в гаджет, а я несколько минут рассматривала, мой ли это рисунок. Интересно, что же значило его сравнение под этим рисунком.Мне не казалось чем-то примечательным это творение: тонущий в воде юноша, упорно пытающийся всплыть на поверхность, но обвивающие его тело и руки ленты предательски тащили на дно, не давая возможности вдохнуть воздуха. Но, видимо, ему пришлось это по душе, отчего он выложил это у себя. Наблюдая некоторое время за его активностью в социальной сети, это первый рисунок фанатов, который он опубликовал у себя, с чем-то ассоциируя.Прикрыв глаза в этот момент, я будто погрузилась в ту атмосферу: безвыходность, безнадёжность и полное отчаяние. Нет смысла бороться за то, чего не существует, а все ожидания рассыпались на глазах. Я погружалась всё глубже и глубже, теряясь в слоях бескрайнего океана. Руки пытались биться и помочь вырваться наружу, но что-то определённо тянуло вниз, лишая возможности двигаться. Широко распахнув глаза под водой, я лишь видела, как лучи света отдалялись от меня, а тело всё больше и больше погружалось во тьму. И в миг перед глазами появилась рука, что тянулась в мою сторону, после чего надо мной нависло тело. Рассматривая нависший силуэт, я увидела черты лица Ремингтона. Он улыбался и тянулся в мою сторону, пытаясь помочь выбраться, но вместо этого переплетающие меня ленты перекинулись на него, утаскивая его вместе со мной на дно.Вздрогнув, я мгновенно открыла глаза и заметила, что всё ещё нахожусь в своей комнате. Но тело обдало холодом от того, что подобные мысли уже не просто сидели в голове, а поедали всё, что находилось в их владении. И это пугало.Don't say goodbye now babeSo don't say goodbye