3. покровитель беженцев (1/1)

1Иоахима часто мучила бессонница. Приходила она всегда внезапно, тихо приоткрывала дверь и еще тише ступала, используя при ходьбе лишь пальцы ног. Каждый раз она неумолимо душила свою жертву, не давай ей провалиться в сон и удерживая исключительно в реальном мире. Именно поэтому Пайпер пил кофе. Много кофе. Он даже не надеялся на то, что когда-нибудь бессонница оставит его в покое: она приходила практически каждую ночь, в знак приветствия махала костлявыми руками и бесцеремонно набрасывалась на Иоахима. А он уже привык, и вместо того, чтобы пытаться вырваться из цепких лап незванной гостьи, наоборот?— расслаблялся и нелепо улыбался. А бессонница эту нахальную улыбку пыталась стереть, но получалось у нее лишь одаривать Пайпера подарками: мешками под глазами, отеками на лице и дерьмовым настроением. Начало бесконечной истории с этой верной спутницей было положено еще в детстве, когда Иоахим просто-напросто боялся засыпать. Причину этого страха не смог установить ни один врач, и сам Пайпер принялся копаться в себе. Эти раскопки едва не стали причиной вырытой могилы где-то в глубинках сознания?— благо, Иоахим вовремя отбросил лопату и решил просто смириться с тем, что для него не спать трое суток?— это норма (все равно ведь потом вырубится от изможденности). Проблема из детства перенеслась во взрослую жизнь, и именно из-за нее в ту ночь Пайпер никак не мог заснуть.Некоторое время он ворочался рядом со спящим Марселем, даже не переживая по поводу того, что может его разбудить?— на такое не способен даже пушечный выстрел?— настолько крепко Ханс спит (и Иоахим ему в этом плане завидовал). Затем он решил выпить кофе, но вспомнил о том, что не взял с собой ни зерен, ни кружки. Ситуация из разряда отвратительных, и Пайпер не собирался пускать все на самотек: он решил сходить к владельцу гостиницы, но вовремя взглянул на часы?— полвторого ночи. Присев за письменный стол, Иоахим скрестил руки на гладкой столешнице и положил подбородок на раскрытую ладонь. Он просидел в такой позе около двадцати минут, покачивая ногой, закинутой на другую и безнадежно уставившись в непроглядную темноту ночи, простиравшуюся за окном. Пайпер глубоко вздохнул, встал со стула и сел на край кровати, рядом со своим спутником.Ханс-Йоахим спал на животе, повернув голову направо. Его спина слегка приподнималась при каждом вдохе и плавно опускалась при выходе. Он тихо посапывал?— настолько тихо, что услышать это можно было только намеренно прислушавшись; и Пайпер невольно усмехнулся, будто Марсель был его творением, его шедевром, его собственностью. Наклонившись чуть ближе, Иоахим сумел разглядеть черты лица парня: несмотря на то, что ему совсем скоро исполнится двадцать лет, что-то в них оставалась подростковое, присущее Хансу еще в те времена, когда ему было четырнадцать-пятнадцать лет, и его любимым занятием было хулиганство. Не только лицо, но и волнистые взлохмаченные волосы остались такими же мягкими, как и пять лет назад, когда Иоахим впервые до них дотронулся. Тогда Ханс спал?— такой же маленький и беззащитный?— и даже не догадывался о том, что в этот момент его друг накручивает пряди его волос себе на палец и мысленно восхищается этой невероятной, так сильно полюбившейся структурой, сравнимой разве что с мягчайшими сортами шелка. В теперешнюю бессонную ночь Пайпер решил повторить эти манипуляции и поразился сразу нескольким обстоятельствам своей выходки. Во-первых, Ханс не проснулся. Даже не шелохнулся. Даже не дернулся. Вообще ничего не сделал. А может, просто притворялся спящим. Во-вторых, пряди были настолько приятными на ощупь, что даже когда Марсель принялся елозить во сне, пытаясь скинуть ладонь со своей шевелюры, Иоахим не выпускал их?— наоборот, сжал еще крепче.—?Ты ебнулся? —?пробурчал во сне Ханс-Йоахим, и от неожиданности Пайпер отдернул руку. Он не знал, что скажет другу, как будет оправдывать свое поведение и не мог предугадать, как он будет реагировать в дальнейшем: лишь надеялся на то, что Марсель не взбесится и в самом деле не убьет его.—?Я хотел тебя разбудить,?— глупейший ответ, но в тот момент мозг Иоахим не смог сгенерировать ничего более остроумного и отводящего подозрения. Благо, что Пайпер произнес его с уверенностью, пусть и ненастоящей, напускной, что, к его собственному изумлению, придало его ответу правдивые нотки и смягчило гнев Ханса.—?Я ведь уже говорил, что хочу прикончить тебя? —?Марсель открыл глаза и с фальшивой злобой уставился на Пайпера, который, несмотря на постоянные угрозы со стороны товарища, радостно улыбался?— в прочем, как и обычно. Кто угодно мог измениться кардинально, но только не Иоахим?— безнадежный заядлый любитель через улыбку показать свои ровные чистые зубы и розоватые десны.—?Говорил. И не раз. —?напомнил Пайпер, и его ответ разозлил Ханса-Йоахима. Он резко приподнял корпус и, положив локти на колени, уставился на причину своего пробуждения.—?Повторение?— мать учения, и только поэтому я продублирую: еще одна такая выходка, и я растерзаю тебя на части и даже глазом не моргну. Потому что мне плевать на тебя, так и знай! —?последнее предложение Марсель буквально выпалил?— на самом деле он так не считал, это произошло по инерции, на эмоциях. Иоахим это понял, поэтому строить обиженку не стал, лишь ответил:—?Было бы плевать, не говорил бы обо мне столь эмоционально,?— и, желая еще больше разъярить собеседника, Пайпер добавил, растянув губы в злорадной ухмылке:?— Я же знаю, что нравлюсь тебе. А ты пытаешься от этого осознания сбежать, как мышка, попавшая в мышеловку. Какой толк от того, что она жалобно пищит и шевелит лапками, когда цепкий механизм уже издал победный щелчок и медленно сдавливает ее внутренности?—?Заткнись, умник! —?с наигранным презрением фыркнул Ханс, швыряя подушку в Иоахима. К его несчастью, со скоростью реакции у Пайпера все было более чем хорошо, и он с ловкостью сумел поймать подушку в воздухе, в паре миллиметров от своего лица.—?Тебе бы поучиться меткости, солнышко,?— и швырнул перьевое оружие обратно, попав не ожидавшему такого поворота событий Хансу-Йоахиму прямо в грудь. —?Вообще-то ты милый, но чересчур злой. Непорядок.—?Не тебе устанавливать тут порядки,?— все так же агрессивно ответил Ханс, готовясь во второй раз кинуть несчастную подушку в своего оппонента, однако жест Иоахима рукой заставил Марселя отпустить ее и положить на прежнее место. Его глаза блестели от предвкушения?— предвкушения того, что все-таки скажет в свое оправдание Пайпер. Однако вместо каких-либо объяснений он сказал:—?Я жду, когда мы сменим паспорта и станем гражданами Советского Союза… —?он выдержал паузу, чтобы проследить за изменениями в выражении лица Ханса, тот лишь кивнул?— немая просьба продолжить мысль. —?Тогда у нас все будет замечательно. Мы устроимся на работу, будем жить как хотим… Все будет по-другому. Все уже отличается от того, что было буквально пару дней назад. Ты веришь в это?—?Не особо-то и верю,?— Марсель повел плечом и отвернулся, будто пытаясь о чем-то вспомнить, затем произнес отстраненно, отчасти чужим хриплым голосом:?— Я вообще очень боюсь. Боюсь людей. Они… склизкие и отвратительные. Поэтому у меня нет ни одного близкого друга, кроме тебя. Не то чтобы я жалуюсь, просто моих родителей, а особенно отца, это расстраивало. У всех были обыкновенные общительные дети, а я?— как белая ворона, держался ото всех обособленно и на каждую попытку подружиться огрызался. Но у тебя была какая-то чистая аура. Что-то внутри подсказало мне, что тебе можно доверять. И я бы хотел сказать, что я тебя… —?Ханс-Йоахим осекся, пытаясь подобрать нужное слово?— чтобы Иоахим за него ничего не додумывал, как он это любил делать. Лишь в тишине Марсель сумел услышать, насколько предательски громко бьется его сердце. Кто угодно сразу бы понял, в чем дело, но Пайпер будто бы специально не обращал внимания, и это было на него не похоже: при иных обстоятельствах он принялся бы подкалывать Ханса, а сейчас его лицо сделалось серьезным?— настолько хладнокровным и непроницаемым, что Хансу-Йоахиму сделалось жутко, и он поспешил закончить свою мысль:?— Ценю и не хочу потерять при любых обстоятельствах.—?Спасибо,?— только и смог ответить Иоахим. Да и сделал Пайпер это не сразу: изначально просто думал, стоит ли говорить о том, что он догадался об истинных чувствах Ханса-Йоахима к нему. В итоге он решил, что каждый имеет право на хранение скелетов в шкафу, ведь у него у самого их там целая родословная.—?На тебя это не похоже,?— укоризненно заметил Марсель, невольно протягивая руку и легонько дотрагиваясь самыми кончиками пальцев до плеча Иоахима. Ханс начал волноваться: слишком уж внезапно в один момент его друг стал таким смиренным. Пайпер даже не улыбнулся, лишь молча накрыл ладонь спутника своей, горячей и превосходящей в размерах ту ладонь, что находилась под ней. Сделал он это с такой силой, что высвободить руку Марсель уже не мог, да, в общем-то, и не хотел, ведь было что-то в спонтанных действиях Иоахима, что привлекло все его внимание.—?Перемены нужны всем,?— все еще с оттенком небывалой прежде задумчивости ответил Пайпер. —?Я задумался о том, что мы не живем. Мы выживаем. Чужая страна, незнакомые условия… Мы не знаем, что будет сегодня, что уж говорить о том, что произойдет через год…—?Гиммлер,?— неожиданно произнес Марсель, перерывая Иоахима. Пайпер покосился на него так, будто эту фамилию в стенах их комнаты произносить было категорически запрещено. Все еще не выпуская холодную ладонь Ханса-Йоахима, бывший штурмфюрер настороженно спросил, будто и в самом деле до смерти боялся Генриха и любого упоминания о нем:—?А при чем тут он?—?Возможно, он будет тебя разыскивать. Ты же его любимчик. —?Ханс злорадно улыбнулся, заметив, как заметались зрачки Пайпера?— признак испуга. Однако уже через пару секунд Иоахим уставился точно в лицо Марселя и сказал с былым равнодушием:—?У него этих любимчиков знаешь сколько? Лучше бы я никогда с ними не встречался. Сборище мразей. Не думаю, что я был для него столь важен, скорее всего он даже рад был от меня избавиться?— да, столько палок в колеса не вставлял ему даже Гейдрих! —?и чуть было не рассмеялся, поняв, насколько двусмысленно было его выражение и с чем можно сравнить колесо и палку.—?Но не за каждого он пытаетая выдать свою любимую секретаршу и сделать своим личным мальчиком на побегушках…—?Я уже им стал! —?Иоахим сильно, до хруста стал тонкие пальцы собеседника. —?Это и есть ключевой момент в моем побеге. Меня заебал Гиммлер. Меня заебали его наставления. Меня заебало его отношение ко мне. Я сидел в вонючем душном кабинете с раннего утра до позднего вечера, согнувшись в три погибели и за весь день выпивая только пару чашек кофе. А этому садисту было интересно за всем этим наблюдать. Он радовался, когда видел, как я мучаюсь. На мои просьбы он отвечал отказом, высмеивал меня при всех, создавая мне отвратительную репутацию его безотказной шлюхи. Спасибо и на том, что он не спал со мной. Не осмеливался. Один на один он всегда превращался в мягкотелого слизняка, и от того, чтобы его раздавить, меня отговаривала лишь совесть. А жаль. Лучше бы ее вообще у меня не было?— как и у нашего Гиммлера. Живет же в свое удовольствие, выставив наружу пузо.—?Все это в прошлом,?— попытался успокоить его Ханс-Йоахим, однако слова его звучали неубедительно на фоне истеричных возгласов Пайпера. —?Ты ведь прекрасно знаешь, что постоянное оглядывание назад принесет нам лишь проблемы!—?Неужели ты ни разу за эти два дня не вспомнил о своей матери? —?Иоахим сменил гнев на милость, вопрос его был полон не укоризны, а искренней заинтересованности. —?Она любит тебя, Ханс, а ты сбежал вместе со мной… Наверное, я все-таки поступил неправильно.—?Ей плевать на меня с того самого момента, как отец нас бросил,?— понурив голову, ответил Марсель, однако пальцы Пайпера обвили его подбородок и настойчиво приподняли его, так, чтобы Ханс-Йоахим смотрел товарищу в глаза. От этого ему сделалось жутко неудобно и неловко, еще и ладонь его была настойчиво накрыта ладонью Иоахима, но бывший фанен-юнкер решил продолжить, стараясь на отводить и не опускать взгляд:?— Поэтому я и хулиганил. Я всегда надеялся на то, что он вернется. Матери не хватало денег даже на то, чтобы прокормить нас двоих, чего уж говорить об одежде и обо всем прочем! —?после этих слов Иоахим почувствовал, как затряслись ладонь и подбородок Марселя. Он не знал, что делать: сначала метнул вопросительный взгляд на чуть сгорбленные плечи, потом на алеющие в темноте искусанные приоткрытые губы. Ханс всегда их кусал, когда нервничал. И всегда нервничал, когда в жизни его случались перемены. На фоне недавних событий удивляться его покусанным губам было бы нелепо, однако Иоахим напрямую спросил:—?Че с губами?—?Покусал.—?Кто? —?Пайпер знал, что этот вопрос разозлит Ханса, но он лишь этого и добивался. Хитрец.—?Я сам,?— Марсаль расправил плечи и пожал ими, дабы придать своему виду некую небрежность, что, вопреки его ожиданиям, лишь рассмешило Иоахима:—?Ты меня за дурака держишь? —?и вновь расплывшийся в ухмылке рот. —?Знаю же, что ты щеголяешь хрен пойми где и с кем! Больше ни на шаг от себя не отпущу!—?Ты и так вечно возишься со мной, как с маленьким,?— напомнил ему Марсель. —?Понимаю, что это делается ради нашей общей безопасности, но такие шуточки меня бесят. Научись быть серьезным.—?Скоро я тоже начну угрожать тебе,?— предупредил Иоахим, который будто бы прислушался к просьбе Ханса, и улыбка превратилась в прямую, обрамленную губами. —?Я-то умею быть серьезным, когда это необходимо. Уживался же как-то со свинотой Гиммлером,?— его чуть не затошнило, а по затылку прошелся ток при очередной упоминании ненавистной всем сердцем фамилии. —?А ты со своим острым язычком… далеко пошел бы. Но вот знаешь в чем загвоздка? Тебе свернули бы шею сразу же, как только ты провалился бы в сон. Потому что ты бредишь. А еще ты зануда. Бредящий зануда, иначе говоря.—?Ну и когда я бредил? —?спрашивать про занудство Ханс посчитал бесполезным, потому что он в любом случае остался бы без ответа. Но и на вопрос о бреде Пайпер однозначного ответа не дал, только очень отдаленно намекнул:—?А ты сам вспомни и проанализируй. Не могу же я отвечать за все то дерьмо, в которое ты вляпываешься.—?Ты опять уходишь от темы. Хочешь чтобы я снова кинул в тебя подушкой?—?Попался. —?безрадостно, с нотками искреннего сочувствия в голосе произнес Пайпер. —?В этом твоя ошибка. Ты выведал мне свой план, а мог молча ударить меня. Может, сейчас я бы молчал.—?Нет, ты бы жаловался и говорил, какая я омерзительная тварь, хуже чем твой любимый Гиммлер…—?Заткни свой рот. —?Иоахим затрясся. Это было уже не предупреждение, это был полноценный приказ, и Ханс не осмелился ему не последовать. Он послушно спрятал язык за зубами и сомкнул губы. Взгляд его уже не настырно буравил лицо негодующего Пайпера, а был направлен вбок, на смятое постельное белье; пальцы Иоахима больше не придерживали подбородок, а его ладонь не сжимала чужую.—?Помнишь, ты говорил о том, что хотел бы работать с животными или что-нибудь продавать? —?Марсель нарушил разрушавшее дружбу безмолвие и этим сумел задобрить Иоахима, чье возмущение сменилось заинтересованностью. —?Раз уж наше будущее сейчас под вопросом, я хотел бы кое-что прояснить… точнее, я мечтаю работать вместе с тобой. Я подумал и, знаешь, было бы классно заняться какой-нибудь зверушкой или просто постоять за кассой, понажимать разные кнопочки…—?Ты прощен, зануда,?— только и ответил Пайпер. —?Ложись спать.Но Марсель не лег, и они проболтали до пяти часов утра. Ни о каких обидах речи больше не шло, разве что об укреплении и без того прочной дружбы. Главными темами оставались прошлое, настоящее и будущее?— темы актуальные во все времена, особенно в такие судьбоносные.Когда Ханс заснул, Иоахим решил сходить к Николаю за кофе и кружками, и владелец гостиницы любезно предоставил ему все необходимое. Заваривая уже надоевший напиток, Пайпер задумался о том, к чему прежде никогда не приходил: а правильно ли он поступил, взяв с собой в дальний путь Ханса?— совсем еще молодого и не определившегося с жизненной целью парня? Да и вообще, покидать Третий Рейх с одной стороны было ужасной задумкой, реализовывать которую не следовало: вдруг их двоих сейчас взаправду ищет уродец Гиммлер и его питомцы? Но уже через секунду Иоахим отбросил столь нагнетающую мысль и твердо решил, что поздно о чем-либо жалеть. Мысли материальны, и глупо было бы рассчитывать на худший исход, если допустим идеальный. Пайпер спас от неминуемой смерти и себя, и Ханса-Йоахима, точнее, лишь оттянул тягостный неизбежный процесс?— но оттянул надолго для человеческого существа, на несколько полных лет. Как славно, что таких романтичных придурков, как он, среди граждан Рейха можно было пересчитать по пальцам одной руки!2Немцам предстоял еще долгий путь к привыканию к неординарному климату СССР. Выдерживавшие дневную жару на своей родной земле, они были поражены прохладой и сыростью советской столицы. Ни единого лучика солнца, даже самого блеклого, не выглянуло в течение всего дня, зато дождь лил непроницаемой стеной практически целую ночь и оставил в качестве напоминания о себе огромное множество луж?— в основном глубоких и широких в объеме. Иоахим симпатизировал такой мерзопакостной по мнению многих погоде, потому что на немецкую она ничем похожа не была. А все немецкое он отныне люто ненавидел (кроме себя и Ханса-Йоахима?— пожалуй, единственные исключения).Дорога возле фотосалона была размыта?— дождь не оставил в покое и ее?— и Иоахим насквозь промочил свои ботинки и брызгами испачкал впервые надетое пальто, которое ему пришлось старательно оттирать, пока Ханс-Йоахим получал долгожданную фотографию на паспорт. Получилось вполне презентабельно, но Пайпер твердо решил вернуть одежду в первозданный вид и по приходу в комнату нормально постирать ее.Марсель вышел опечаленный и взбешенный, в руках он держал фотокарточку и размахивал ею из стороны в сторону?— казалось, будто этими движениями он разорвет плод ?любимого? деяния (коим было позирование для фотографии) на несколько мельчайших частей, впоследствии смытых дождем. Вот только вместо этого он всунул ее в раскрытую ладонь Пайпера, чтобы тот сам оценил результат. Иоахим поднес своеобразный подарок к лицу, прищурился и с видом знатока заявил:—?Да ты красавчик!—?Нет! —?взъелся Ханс, выхватая фотокарточку обратно,?— Я получился уродливо, понимаешь?!—?Ты всегда так выглядишь,?— успокоил его Иоахим. —?Лгать можно где угодно, но только не в официальном документе!—?Да что ты говоришь? А ничего, что паспорта наши будут липовые, вообще не на наши имена? Хорошенькая ложь, гений!—?Еще громче бы сказал,?— глаза Пайпера загорелись и заметали яростные молнии. —?Пусть вся Москва знает, кто мы такие!—?Ты ведь знаешь, что я могу,?— Марсель издал ехидный смешок. —?Для меня не будет великой трагедией возвращение обратно, а вот что насчет тебя…Иоахим, не желая больше это выслушивать, закрыл ему рот ладонью. Мало того, что он просто по-настоящему устал (а виновницей сему была бессонница), так еще и Ханс-Йоахим строил из себя черт разбери кого. Пайпер, как и всяческий командир, произвол не любил, да еще в их дуэте взял на себя главенствующую роль и сам себе обязался следить за каждым действием и словом своего придурковатого спутника.3В скромной обители покровителя скитальцев Владимира Соколова приятно пахло хвоей, а чуткие ноздри Ханса сумели уловить и нотки спирта: Владимир либо был гением и использовал его в медицинских целях, либо был придурком и этот самый спирт пил. Марсель склонялся к первому варианту и надеялся, что именно так и есть, ибо помощь он какого-то идиота он принимать не хотел.Комната хорошо проветривалась: окно было открыто нараспашку, а батареи во избежание перегрева?— накрыты сверху старой дубленкой. Несмотря на все эти меры, хозяин комнаты был одет в одни лишь штаны и рубашку, в то время как Иоахим продрог и в пальто.—?Я знаю кто вы и зачем пришли. Присаживайтесь,?— услужливо попросил Владимир и указал рукой на маленький белый диванчик в углу, а сам принялся что-то искать в ящиках письменного стола. В конце концов, он достал два паспорта и сказал:—?Один из паспортов?— французский, принадлежал Реми Барретту. О, Барретты, они были воистину людьми гениальными! —?Владимир свободно говорил на немецком со своими гостями, что привело Марселя, знавшего лишь свой родной язык, в шок. —?Они долгое время жили на этой территории, еще со времен Российской Империи… Реми умел свободно говорить на пяти языках и очень красиво рисовал пейзажи. О, эти пейзажи, их надо было видеть!.. А этот,?— мужчина покрутил второй документ. —?Принадлежал Йозефу Берковичу?— еврею…—?Мне, пожалуйста, французский паспорт,?— скривившись, прервал его рассказ Ханс-Йоахим. Сразу поняв, в чем тут дело, Владимир его упрекнул:—?А ты знаешь французский? Нет? Тогда, увы, можешь помахать на прощание звучному имени Реми Барретта! Да и что плохого в евреях? Мой дед был евреем. Отличный человек. Очень добрый и проницательный. А тебе, юный антисемит, стоило бы стать более лояльным! Ты больше не проживаешь на территории Третьего Рейха, так что, будь добр, привыкай к новым установкам.—?Я знаю французский,?— вмешался в унылую дискуссию Иоахим. —?На идеальное владение не претендую, но несколько фраз сказать могу… Тут как с русским. С ним я тоже не очень-то в ладах.—?Как все совпало! —?обрадовался Владимир: казалось, он готов был захлопать в ладоши и запрыгать от счастья, совсем как маленький мальчик. —?Ну что, согласен побыть евреем? —?спросил он у насупившегося Марселя.—?Согласен,?— наигранно бодрым тоном ответил он. В глубине души ему хотелось порвать на мелкие кусочки жидовский паспорт и сжечь его, чтобы он отправился на тот свет, к своему истинному владельцу!—?Эти паспорта принадлежали мертвым людям? —?поинтересовался Иоахим, будто прочитав мысли своего друга.—?Да,?— ответил Владимир, принимая у немцев фотографии, которые уже через несколько минут будут красоваться на заранее приготовленных для это местах. —?Реми умер от чахотки, Йозеф?— от халатности хирурга. Печальная история.Марселю и Пайперу пришлось подождать несколько минут, прежде чем получить новые паспорта. В обоих уже были вклеены фотокарточки и поставлен штамп. Теперь, когда дело оставалось за малым, Иоахим задал вполне логичный вопрос:—?А куда нам можно устроиться на работу? Где-нибудь тут, неподалеку. Хотя бы на время, главное?— чтобы был хоть какой-нибудь заработок.Владимир призадумался, а затем отчеканил, будто повторял заранее изученный текст:—?Здесь, на углу, есть весьма крупная бакалейная лавка. У них как раз было свободно два рабочих места?— по крайней мере, утром так и было. Советую вам сходить, расспросить владельца. Он вроде и сам немец, так что вы быстро поладите. —?и таинственно подмигнул.