Глава 1. (1/1)

Just take your breath away./I want the world,Я хочу держать весь мирIn my hands.В своих руках./***Вероника Лодж одевает черную юбку чуть ниже колен, черную водолазку и поправляет свои белоснежные волосы. Ничего необычного – волосок к волоску, ноготок к ноготку, идеально выведенные красные губы, не подростковая нитка с жемчугом и вишенка на торте: легендарные ?Pigalle? от Christian Louboutin. Поразмыслив пару минут, она выбирает классическую черную сумку Birkin. ?Я достаточно политик или все еще нет?? - проносится в ее мыслях, когда она брызгает на себя духами от Tom Ford ?Tobacco vanilla?. В ее голове еще несколько раз проносится: ?все ли идеально или чего-то не хватает?, но внизу уже ждет uber, а опаздывать в первый день обучения неловко и неприлично (хоть ей и глубоко плевать).Вероника Лодж – дочь одного из крупнейших бизнесменов Манхэттена – Хайрома Лоджа, который начинал свой карьерный путь с обучения международным отношениям в стенах Колумбийского университета. Ее мать – Гермиона Лодж – известная журналистка, пишущая статьи для Vogue, дизайнер собственной линии одежды и просто светская львица Манхэттена. Вероника не так много общалась с родителями, ее воспитанием занимались няньки, да гувернантки. В детстве каждый месяц она проводила в компании родителей несколько выходных, сопровождая их на различные мероприятия. Многие бы этому позавидовали. Где вы еще видели девятилетнюю девочку, позирующего на ?Met Gala? в платье от Dior? Однако Веронике парой не хватало обыкновенной семейной жизни, где мама с папой приходят после работы и вместе ужинают на кухне, гуляют в парках и ходят в кино.Зато ей дали нечто иное – родословную и воспитание (что бы люди не говорили, с этими тузами в рукаве гораздо проще жить). Она вхожа в любую влиятельную семью, стоит ей только взмахнуть рукой (напечатать одно единственное сообщения), и она уже работает в офисе Трампа, пишет статьи для влиятельного журнала или, например, фотографирует Мадонну. При этом она не глупа, умеет добиваться своих целей, разговаривать с разными людьми на совершенно различные темы: хоть про золотую лихорадку или экономику Советского союза, хоть про Chanel, хоть про Французскую новую волну в кинематографе, хоть про динозавров в произведении Конан Дойля. Казалось, ее вообще нельзя завести в тупик ни одним вопросом.Вероника Лодж ходит с гордо поднятой головой и выпрямленной спиной, бордовой помадой на губах, одетая с иголочки, заглушает подозрительные мысли в голове песней ?Sweet dreams?, как истинная американка (с арабо-французско-испанскими корнями), читает Трумена Капоте и платит наличными в мире карточек и мобильных телефонов, пьет двойной эспрессо и стервозно улыбается (это одна из основных заповедей в семье Лодж).***В стенах Колумбийского спокойно, потому что много народу и всем вокруг плевать, кто она – дочь Мадонны, Лоджа или обычной гувернантки. Она спокойно идет по коридорам, цокая каблуками. Некоторые девушки и парни оборачиваются, рассматривая ее, некоторые не замечают, но большинству просто наплевать – кто она, что она, где она, когда она. И это прекрасно.?Все студенты первого курса и старосты факультетов, прошу пройти в актовый зал? - раздается эхом по стенам университета.***Вероника стоит у стены, когда огромная толпа пытается пробиться в зал. Миловидная девочка с белоснежными волосами, собранными в высокий конский хвост, подошла к ней, положив сумочку на скамейку, стоящую рядом. – Почему они не могли предусмотреть хотя бы две двери для входа в зал? – отрывая от новой статьи о Грете Тунберг Веронику, поинтересовалась блондинка. – О, Грета. Она классная. – Не знаю и… нет. Она не классная, а вот ее родители классно рубят на ней бабки. – Вероника оглядывает девочку. Перед ней стоит идеальная ученица, с высшим баллом по всем предметам, одетая с иголочки в новую коллекцию Zara: идеально выглаженный кардиган, голубые mom-джинсы и блузка – таких девочек видно сразу: непорочные отличницы со слишком высокими ожиданиями от жизни. Не дав себе выпустить смешок, Лодж натягивает вежливую улыбку. – Вероника. – Что, прости? – Меня зовут Вероника. Вероника Лодж. – Я Бетти. Бетти Купер. – протянув для пожатия руку, пролепетала девушка. – Ты на каком факультете учишься? – Международные отношения, а также посещаю лекции по английской и современной литературе. – продолжая листать статью, сказала Лодж. – А ты? – Журналистика. Мечтаю стать новой Опрой. – Вероника подняла непонимающий взгляд на собеседницу, изогнув бровь. – Я имею ввиду Опру Уинфри, конечно же. – Я поняла, в мире журналистики есть только одна Опра. Но… Bon Dieu*, зачем мечтать стать тем, кто уже есть… – Вероника неожиданно для себя поняла, что нарушала одну из заповедей Лоджей: не давай другим, особенно не близким тебе людям, советы, они могут воспринять их в штыки. Натянув еще более безжизненно вежливую улыбку, Вероника скрестила руки на груди. – Хотя, не надо меня слушать. Опра – прекрасная журналистка, сделавшая себя самостоятельно. Думаю, иметь такой авторитет безумно круто. – Спасибо. – опустив в пол глаза, сказала Бетти. – Мы можем уже идти, вход свободный.***В середине выступления ректора на сцену прошли несколько молодых людей. Мужчина утвердительно кивнул и сказал завершающие слова: – Сейчас мои занудную и скучную речь прервет новое поколение. Наши заслуженные старшекурсники, гордость нашего университета. Это старосты основных направлений: политология, филология, экономика, журналистика, иностранные языки, юриспруденции и, конечно же, международных отношений.В начале вышел к микрофону высокий молодой человек мускулистого телосложения по имени Уильям. Он делал все медленно, каждое его движения было проработано до мелочей. Он развернул листочек, на котором была написана его речь. Он говорил избитые фразы, по типу ?Будущее Америки в наших руках, мы должны с уважением и ответственностью подходить к этому?. Пару раз в голове Лодж пронеслась мысль, что он только делает вид, что читает все это, чтобы выглядеть еще солиднее. Следом выступали несколько девочек, которые больше мямлили. По крайней мере так казалось по сравнению с представительницей факультета Вероники – Шерилл Блоссом. Девушка была одета в ярко-красное облегающее платье, ее волосы огнено-рыжего цвета были уложены на бок, а на губах кровавая помада в цвет платья. Ее слова были больше одой феминизму, чем международным отношения, но слушать связную, классную, сильную и четкую речь было куда приятнее, чем тихое щебетание предыдущих участников. Блоссомов Вероника знала (да и кто не знал на Манхэттене), когда-то давно Хайрам Лодж вел бизнес с фирмой ?Blossoms entertainment?, однако несколько лет назад они расторгли компанию и остались просто хорошими (нет) друзьями. Сейчас Шерилл Блоссом – светская львица, присутствующая почти на всех мероприятиях.После сказали еще несколько человек, и вот пришла очередь говорить старосте факультета Бетти. Девушка, оторвав взгляд от телефона, устремила его на сцену. Там стоял худощавый шатен с кудрявыми волосами, он был небрежно одет, из его джинс торчала помятая белая рубашка, на глазах были очки Ray Ban. Однако он держался уверенно, смотря на всех свысока. Его речь была переполнена вводными фразами: таким образом, наверное, в первую очередь, скорее всего, будьте добры, я надеюсь. Он делал паузы и жестикулировал руками. – Это Джагхед Джонс. – тихо начала шептать Бетти на ухо Веронике Лодж. – он вхож в местную элиту. Говорят, он немного странный и загадочный, многие девочки в университете бегают за ним. – Тимоти Шаламе. – закатив глаза, сказала Вероника. – Раньше девочки влюблялись в спортсменов. Потом в ?плохих парней?, которых мечтали изменить. Сейчас влюбляются только в таких: худощавые, кудрявые, с ворохом цитат Фицджеральда и таким же ворохом проблем. Спорю на сумку Birkin, что он курит сигареты, задумчиво говорит… О, и самое главное, смотрит на всех с высока. Недоступен, красив, загадочен. – Вероника тяжело вздохнула, представив, как она втаптывает его в грязь лицом.***Джагхед Джонс начинает утро с кружкой двойного эспрессо, сигаретой и нового мундштука. Он ходит по своей квартире в брюках и не заправленной белой рубашке. По дороге в университет читает Кафку, выписывая пару цитат в заметки своего телефона. Во дворе при колледже он каждый раз подходил к своей компании и делал вид, что слушает их, иногда покачивая головой, держась за подбородок. – Эй, Джаг. – сказал Уильям, смотря в сторону товарища. – Ты подготовил речь? – Что? Какую речь? – невольно отвлекаясь от своих мыслей, посмотрев на шатена, уточник Джонс. – Мы, как старосты, выступаем перед первокурсниками. Забыл, да? – Нет. – соврал парень, убирая правой рукой, спадающие на лицо волосы. – Просто думаю о другом.***Джагхед не сразу влился в компанию или стал популярным. Первый год он был аутсайдером со странной шапкой, грязным портфелем и комнаткой в Бруклине, где отопление и горячая вода, казалось, были только по праздникам. Он единственный на своем факультете, кто поступил по стипендии. Во время финального школьного года Джагхед написал роман о городке, в котором он жил. Он знал, что не поступит в приличное учебное заведение из-за слишком низкого среднего балла. И решил рискнуть: он не писал мотивационное эссе и не присылал табель с оценками. Зато Джонс, подкопив немного денег, не сказав ничего отцу, купил билет на автобус до Нью-Йорка. Там он ворвался в кабинет ректора и, протянув ему семьсот сорок четыре страницы бумажного текста, сказал: ?Это написал я. Если вы посчитаете это достойным того, чтобы я учился тут, в конце оставлены все мои данные, чтобы вы сообщили о вашем решении. Денег у меня нет, но, возможно, вы поможете мне со стипендией?. Через двадцать три дня стипендия была у него в кармане. В конце августа он уже жил в малюсенькой комнатке в Бруклине. Джагхед устроился в кафе недалеко от университета и пошел в издательство, чтобы опубликовать книгу. После нескольких отказов ему подвернулась удача. Сейчас он уже опубликовал две собственные книги, на постоянной основе работает в Нью-Йоркере. Его хвалят критики, обсуждают на литературных вечерах и ненавидят молодые авторы, которым не так повезло.Теперь он больше не аутсайдер, он больше сам себя таковым не чувствует: у него собственная квартира в Сохо, высокооплачиваемая работа, компания в университете, он даже вызывает интерес у многих девушек.***У Вероники в багаже слишком высокий каблук, пара цитат Капоте и Вивьен Ли, а ещё парочка колких фраз и улыбка Джоли: вежливая и искусственная. Любовь к фильмам старого Голливуда, шелку, пиджакам. План по захвату мира. И слёзы разлук.У Джагхеда в багаже убитые конверсы, пара книг и циничный взгляд, возможно, ещё мундштук и пара избитых фраз. Любовь к русским футуристам, потому что они жёстче итальянских. Настойчивый план: ?лишь бы не просрать это все? и синяки под глазами. Слёзы минувших дней. От бедности, грусти, обид. И слишком жестокий кулак.***Они сталкиваются между кабинетами литературы и французским. Джагхед матерится, поднимая свои очки. Вероника, вздёрнув бровь, тыкает его в плечо.— Тебе стоит извинится. — требовательно говорит девушка.Джагхед опускает взгляд на девушку. Он уже хотел съязвить, усмехнуться, но его дыхание прерывается и не даёт парню издать ни звука, он лишь неуверенно пытается вдохнуть через нос. Его на секунду охватывает паника: перед ним стоит она, а он не может сказать ни слова. Как в детстве. Но уже через секунду его окутывает злоба: ведь это не она. От неё хоть и пахнет ванильным парфюмом, но его перебивает запах табака. Хоть у нее и черты лица девушки из его снов, в ней нет чистого взгляда и извергающих добро глаз. Она стервозно улыбается и требовательно смотрит. И ее волосы. Они выкрашены в белоснежный цвет. Нет той естественной черноты, которая сливалась с ночью в его снах.Джагхед хватает за руку девушку, вызывая тем самым негодование. Вглядывается в черные, как два уголька, глаза и тянется к прядке белоснежных волос, проводя по ним. Лодж окутывает раздражение и страх, но она быстро берет себя в руки. И страх покидает ее голову, когда на его место приходит гнев.— Ты не перепутала? — хрипит парень, до боли сжимая руку девушки. Глаза Вероники начинают пылать, извергая гнев в перемешку с ненавистью, будто она дракон, извергающий огонь.— Ещё слово. И я закричу, а потом скажу, что ты до меня домогается. — Тихо шепчет девушка, испепеляя парня взглядом. Он в растерянности оборачивается и смотрит по сторонам. В коридоре пара студентов и профессор Миддлтон, который ведет у него литературу. Не при нем. — А теперь отпусти мою руку.Парень, прожигая злым взглядом девушку, опускает ее руку и тихо ухмыляется. Вероника ядовито улыбается, толкнув его плечом, и хлопает дверью кабинета французского.— Стерва! — слышится сзади.— Зазнавшийся подонок. — шепчет себе под нос девушка.***Веронике снится Калифорнийский пляж и Луна, которая, усмехаясь над ней, смотрела с высока. В воде переливались звезды, красиво прыгая с место на место.Ее охватывает тоска и одиночество. Она одна даже в чертовом сне.Лодж просыпается от душащих слез, обжигающих глаза и щеки. По ее коже пробирают миллионы мурашек. Она обнимает себя, обхватив тонкими пальцами руки, и прижимает колени к груди.Нет сил тянуться за плеером, поэтому она тихо напевает: ?Sweet dreams are made of this…?.***Вероника собирает свою компанию за считанные дни. Третьекурсник Кевин уже рассказывает ей о своем мюзикле об однополой любви на Манхэттене. Бетти ходит рядом, уткнувшись носом в конспекты. Глава местного футбола – Реджи, отдает ей свой бомбер, потому что в аудитории холодно, поправляет волосы и подмигивает. Вероника любезно улыбается, укутывается в мужскую вещь и хлопает глазками. Два парня с экономического сидят с ней на школьном дворике, угощая кофе. И туз в рукаве – рыжеволосая бестия, Шерилл Блоссом, ведь ?Девочки должны держаться вместе!?.Кудрявый парень с ворохом цитат из американской литературы двадцатых щурится, ворчит и говорит Уильяму: ?Шерилл покинула нашу группу, она в компании Лодж?. Уильям пожимает плечами и смотрит в сторону компании девушки.Вероника устраивает вечеринку в Пентхаусе для своих: маргарита, клубника в шоколаде, смех, ?Унесенные ветром? и победное фото в инстаграмм: ?Favorite team?.***Джагхеду пишет его закадычный друг, что тот скоро вернется в Нью-Йорк. Джонс улыбается и уверенно идет по коридору школы.***Джагхед с ухмылкой смотрит в сторону ?подмастерья? Вероники, в то время, как Лодж сухо обновляет ленту твиттера.В дверях университета появляется рыжеволосый Арчи Эндрюс.Шерил целует парня в щеку, оставляя след своей кроваво-красной помады. Бетти сначала визжит, а потом бежит обнимать лучшего друга детства. Джагхед хлопает по плечу парня трижды: снова вместе.*** – Кто этот черт, Кевин? – врываясь на пару по искусству, спрашивает Вероника, поправляя свои белые, как снег, волосы. – Арчи? – отрываясь от конспекта, парень вопросительно взглянул на девушку. – Да. – Арчи – лучший друг Бетти. Они знакомы с детства. Он, она и Джагхед – староста журналистов, который учится на третьем курсе, – Вероника поморщилась, услышав упоминание местного Шаламе. – были закадычными друзьями. Потом Арчи уехал на год по обмену в Вашингтон. Он очень тупой, мне кажется, что его отправили туда, потому что он и двух слов связать не может. Но его отец известный футболист и близкий друг ректора, поэтому отчислить его не могут. – Так, это я поняла. А что на счет Бетти? – Вероника отпила свой кофе, пытаясь выстроить в своей голове, кто как друг с другом взаимосвязан. – Она не говорила, что знакома с Джагхедом. Почему они сейчас не общаются? – Он ее отшил. – пожал плечами Кевин.?Черт!? - проносится в голове Лодж. Она скрещивает ноги, устремляя глаза в потолок.*** – О, Джагхед. – тянет Вероника, искривляя на своем лице ядовитую улыбку. – Вероника. – облизнув губы, выплевывает парень.Они сидят в компании и тех, и других, по разные стороны стола и прожигают друг друга взглядом. В центре Арчи Эндрюс рассказывает, как играл в не американский футбол с Криштиану Роналдо.***Джагхед находит ее в туалете на вечеринке в честь возвращения Арчи в доме Бетти Купер. Вероника стояла у раковины, вцепившись в мрамор. На лице размазанная тушь, а белоснежные волосы взъерошены. Пропитанный ненавистью к ее существованию, парень, усмехнувшись, встал позади. Вероника следила за действиями Джонса в зеркало. Из носа блондинки полилась кровь, она с силой дернула нитку на своей шее, жемчужины разлетелись по всей ванной комнате. Джагхед усмехнулся. – С тобой все нормально? – улыбаясь, спросил парень, прожигая в Лодж дырку. – Я могу позвонить в дурку, тебя там заждались уже, наверное. – Не подходи ко мне. – девушка ткнула пальцем в грудь шатена, размазав другой рукой кровь от носа по щекам. – Ты - чертов самонадеянный засранец, Джагхед Джонсон. Вероника, зло посмотрев в сторону парня, покинула ванную.Больше ее никто не видел на этой вечеринке.И Джагхеда тоже.* bon Dieu – Боже мой (фр.)