Глава шестая: Крещение огнём (1/1)

3 сентября 1914 годаНа следующий день мы прибыли в Инженерный замок. Там под колокольный перезвон Спаса на крови мы принимали присягу. Утром был сильный дождь, поэтому весь двор замка был похож на сверкающее блюдце. К нам подошёл наш командир:- Батальон, к принятию присяги приступить!Мы повторяли слово в слово, как один пёс, все слова, которые произносил поручик. На глазах окружающих наворачивались слёзы, не столько счастья, сколько грусти. Все понимали, что мы уходим умирать. Что мало кто вернется и увидится со своими родными снова. Среди них были и мама с Сашей. Они плакали. А я понимая, что соврал сестре, сам был готов разрыдаться прямо на клятве, но с держал слёзы.Когда клятва была полностью произнесена, к нам подошел батюшка. Мы сняли фуражки и он начал окроплять нас святой водой, произнося молитву. Наш командир поднялся на лестницу встал на колено и поцеловал знамя батальона. Встав он, принял его и передал знаменосцу в строю. По команде ?Шагом марш? мы маршировали под оркестровый аккомпанемент. Он ?Прощания славянки? толпа присутствующих погрузилась еще в большую грусть. Наконец одна из женщин выбежала из толпы и схватила одно из солдат за руку, упав на колени:- Коленька не уходи! Дура, я дура! Отпустила кровинушку на смерть! Как же я без тебя!- Мама, не позорьте, прошу, - почти шепотом сказал он.Он продолжил маршировать, но резко остановившись, заплакал, побежал обратно и обнял её.- Коленька.- Мама. Простите, не могу я остаться. Она отпустила его. Он посмотрел ей в глаза и пошёл возвращаться в строй. 4 сентября 1914 годаНа следующий день, утром, нас отправили на главный вокзал. Идя по пирону, проталкиваясь через толпу я видел как из соседних вагонов вытаскивали раненых, солдаты прощались с родными, грузили обмундирование . Вдруг сзади послышался знакомый голос:- Гриша!Я обернулся и увидел Сашеньку. Она подбежала и обняла меня крепко-крепко.- Неужели ты правда уезжаешь? – спросила она – Я не верю.- А ты поверь, - смеясь сказал я – Ты же в барабашек в детстве верила.- Дурак! – засмеялась она – Ты умирать едешь, а всё шутишь.- А где мама? – спросил я.- Мама осталась дома. Я думаю ей страшно. Со вчерашнего дня она не проронила ни слова.- Может вам съездить к дяде? У него есть дом за городом. Я думаю, вам там будет легче пережить это всё.- Возможно, ты прав.- Скажи, что я буду писать вам письма. Пусть не беспокоиться.- А может, ты всё-таки останешься? – робко спросила она.- Не могу. Я дал клятву.Прозвучал гудок.- Кравецкий! Второй гудок! Быстро в вагон! – закричал поручик.- Чтож, похоже, пришло время сказать, пока – грустно сказал я.- Ни за что. Я знаю, что ты вернёшься.- Кравецкий!Я быстро развернулся и побежал в сторону входа в вагон. Запрыгнув внутрь, я занял место и начал искать Сашу глазами, но безуспешно. Она растворилась в толпе. Надеюсь, с ней и мамой все будет хорошо. 9 сентября 1914 годаМы прибыли на окраины Варшавы. Нам было приказано располагаться в окопах. Мы заняли землянки и начали разбирать вещи. Следующие две недели было тихо. В течение этого времени мы только и делали, что тренировались и жили в спартанских условиях. Однако уже через четыре дня пришла не хорошая новость. Немцы и австрийцы начали двигаться к нам. Все радовались. Хотели наконец-то подстрелить хотя бы одного гада, но только я понимал, что это будет не отстрел вражины из окопа, а бойня. Самая настоящая бойня. 30 сентября 1914 годаК нам бежали наши. Многие были ранены, а сильно кого-то приходилось даже привязывать к лошади на место наездника, так как сами они идти уже не могли. Впереди всей искалеченной армии бежал солдат и махая руками кричал:- Свои! Свои, братцы не стреляйте!- Дуй за командиром, - сказал Архип – И поторопись, судя по их виду, немец матёрый попася.Я со всех сил ринулся осматривать землянки. Первая – пусто. Вторая – пусто. Третья – тоже. Забегая в следующую я не надеялся найти его, он похоже удача была все же на моей стороне. Он сидел за столом и записывал, количество разных боеприпасов.- Сколько пулемётных лент?- Сорок.- Сорок? Это хорошо.- Ваше бродь! – запыхавшийся ворвался я к ним – Наши отступают! Калеченые все и побитые.- Калинин, писать умеешь?- Так точно.- Дальше заполняй сам. Я скоро вернусь.- Как скажите, Ваше благородь.Он встал, надел фуражку и важно покинул землянку.- Ну показывай.Я повёл его к отступающим. Они были уже в окопах. Многих тяжелораненых клали на землю, перед этим расстелив собственные шинели. Подойдя ближе к одному из отступивших, поручик спросил:- Где офицеры?- Двоих убили, один контужен и тяжело ранен, Ваше бродь.-Тогда временно я беру командование над вами под личную ответственность. Раненых доставить в город, а те кто могут стоять в ружье. И чтобы все было готово до вечера. - Так точно, Ваше бродь! Слышали? Быстро, кто может держать оружие – готовьтесь к обороне!- Кравецкий, я напишу письмо, твоя задача будет состоять в том, чтобы доставить его к генерал-губернатору любой ценой. Понял?- Так точно, Ваше благородье!Он передал мне написанное письмо, приказал выдать мне лошадь и сказал возвращаться как можно скорее с ответом. Я гнал лошадь как можно сильнее. Это письмо было очень важно. Я чувствовал, что оно спасет много жизней. Сердце бешено колотилось. В голове крутилась только одна мысль: ?Успеть, только бы успеть?. Я ехал так быстро, что фуражка то и дело хотела соскочить с головы. Эта поездка длилась вечно.- Стой! Стой, кому сказано! Да стой же, дурак! Опомнившись, я остановил лошадь. Солдат подбежал ко мне с ошарашенным видом:- Пацан! Ты куда так несёшься?- Немцы! Немцы идут! Я должен доставить письмо генерал-губернатору.- Чёрт! Если от этого зависит жизнь горожан, давай быстро к нему.Я кивнул и поскакал дальше, слыша позади: ?Ты герой пацан!? Я скакал через город. Но найти резиденцию было нелегко. Поспрашивав горожан, я все же прибыл на место. Подбежав ко входу охрана встретила меня не особо тепло:- Стой! Куда это ты намылился?!- Мне нужно передать письмо губернатору лично в руки.- Нельзя. Не положено, - сказал мне солдат- Пусти мать твою! – крикнул я влетев в дверь- А ну стоять!Я буквально взлетал по ступенькам, слыша позади удары яловых сапог, которые следовали прямо за мной. Поднявшись наверх, я вбежал в дверь с табличкой ?Генерал-губернатор?. Передо мной сидела русская псовая борзая. Он был одет в аккуратный китель. Через левое плечо у него была перевязана голубая широкая лента, а на плечах красивые желтые эполеты. - Ваше высокопревосходительство! – не знаю как, но я выговорил это с первого раза.- А ну стой паразит! – крикнул мне солдат позади и повалил на землю.- Что тут происходит! – встав с места, грозным тоном сказал генерал-губернатор.- Прошу извинить, Ваше выско… высокп…- Ваше высокопревосходительство! Письмо! Прочтите письмо! Немцы почти у Варшавы!Солдаты удивленно переглянулись. Губернатор махнул лапой и меня отпустили. Встав на ноги, я отряхнулся и встал в постойку смирно. Получатель протянул руку. Я положил письмо в нею.- Разрешаю идти, солдаты, - сказал он- Прошу простить меня, Ваше высокопревосходительство, но я никуда не уйду пока вы не дадите ответ. У меня приказ.- Никогда еще не слышал такой наглости. Значит это что-то очень важно, раз уж мне перечит рядовой, - сказал онГенерал-губернатор начал читать письмо. Не дочитав его до конца он вытаращил глаза и положил руку на голову. Положив бумагу на стол, он подошёл, отдал мне честь и пожал лапу.- Вы герой рядовой, - сказал он с уважением в голосе - только что вы спасли много жизней. Кисляков!- Я, Ваше высокпере… выско…- Объявить эвакуацию в городе и выделить несколько вагонов для раненых. - Так точно!- Что же до вас рядовой. Вот, теперь это ваше, - он снял с руки часы и протянул их мне.- Не могу принять, Ваше высокопревосходительство. Я всего лишь выполнял приказ!Он взял меня за руку и насильно положил их в нее. Похлопав меня по плечу, он ещё раз отдал мне честь, развернулся с сел обратно за стол, продолжив заполнять бумаги. Я вышел на улицу рассматривая подарок. Мне вспомнился отец. Уверен он смотрит на меня с небес и плачет от гордости. Сколько бы погибло, если бы о наступлении не узнали? Нет. Я не хочу об этом думать. Нужно возвращаться на позиции. Сейчас я нужен там.- Эй, герой! – ко мне подошёл один из тех солдат – Ты не держи обиду. Я же не знал, что всё так плохо. Просто выполнял приказ.- Я понимаю. Сам бы так поступил, - понимающе ответил я- Я хочу сказать спасибо. У меня здесь семья живет. Если бы не ты… Спасибо большое. Если нужно, что-то передать кому нибудь скажи мне. Я с женой отправлю- Учту. - Упаси тебя господь, - перекрестил он меня.Он развернулся и пошёл обратно на место дежурства. А я похоже потерял свою клячу. В следующий раз надо будет её привязать. Похоже придётся идти пешком…- Солдатик! – послышалось позади – Не твоё счастье?Я повернулся. Передо мной стояла милого вида девушка, русская охотничья спаниелька и держала в руках уздечку с моей кобылкой.- Моё. Спасибо. Убежала дурёха, а мне на первую линию надо. – счастливо сказал я, гладя лошадь по морде.- На первую линию чего? – спросила она- Обороны. Немца держать будем.- Наверное страшно. Убить ведь могут.- Могут, а может и не убьют. Смотря как повезёт.- А ты наверное по дому скучаешь. По девушке.- По дому, да. А девушки у меня пока нет.- А может счастье гораздо ближе, чем ты думаешь? – спросила она- Может и так… Подожди ты на себя намекаешь?- Ну я всегда хотела себе солдатика, - сказала она улыбаясь- Ну тогда я Гриша.- А я Наденька.- Не особо польское имя, - заметил я.- Мы с мамой сюда из Бреста переехали. К папе. - Чтож Наденька. Надеюсь мы еще увидимся.Я запрыгнул на лошадь и поехал назад. Вслед меня провожала взглядом девушка Надя, которая видимо правда влюбилась в огромную кавказкою овчарку. Раньше я считал, что в меня не одна девица не влюбится, но похоже я ошибался.Прибыв обратно на позицию, меня вызвали к командиру. Войдя в землянку меня встретили ожидающим взглядом.- Докладывайте рядовой, - приказал поручик.- Генерал-губернатор объявил эвакуацию города. И приказал доставить раненых в город.- Отличные новости – сказал он – передай полевому медпункту, чтобы начали увозить раненых туда.- Так точно, Ваше благородье! 30 сентября 1914 года Ночь - Архип, смотри что есть.- Часы. Генеральские? Где взял? – ошарашено спросил он.- Губернатор подарил, за доставку ценной информации, - сказал я.- Молодца, - похвалил меня Архип - такими темпами георгиевский крест получишь. - Пойду на улицу. Мне подумать надо.Я вышел из землянки и глядя на тёмное небо и луну, думал. О доме, об отце, о войне, о Наде. Столько всего произошло за один день, что голова пухла. А может и правда убьют. Мне всё не отпускали слова дяди, о том что ?война никого не щадит?.Просидев на улице около получаса, я уж было хотел отправиться назад спать. Но рядом что-то разорвалось. Потом еще. И ещё. Я упал в окоп и закрыл голову руками. Из землянки повыскакивали другие и с криками: ?Немцы?. Наш командир был один из них:- В ружье! Быстро, мать вашу! Ну, ну!- Гриша! Гриша! – кричал Архип- Я здесь, Архип!- Вставай скорее и бери винтовку! Настало время показаться себя. Пригнувшись, я добежал до землянки и схватил первую попавшеюся винтовку. На улице вовсю строчили пулемёты, рвались снаряды и слышались вопли защитников. Я выскочил на позицию и вскинув винтовку пальнул в темноту. - Verdammt! Ich bin verletzt! – послышалось со стороны атакующих- Попал в гада! – крикнул я- Лови еще! Братцы стреляйте в темноту они там!К общей канонаде добавились еще и выстрелы винтовок с обоих сторон.- Какого рожна вам тут занадобилось?! Валите к себе, сукины дети! – кричал Архип.Единственный свет который у нас был это выстрелы из винтовок, пулемётов и нарядов. Мало что можно было разглядеть, но по вспышкам с другой стороны, можно было хотя бы примерно вести огонь. Неожиданно с нашей стороны наконец-то заговорила артиллерия. Шрапнель превращала врага в кашу, а разрывные снаряды делали огромные пробелы в вражеской цепи. На бранное поле опустился свет. Прожектора заработали. У врага не было шанса. Теперь они были как на ладони. Три, четыре, пять. Я убивал одного за другим. Немцам пришлось отступать. Это дало на больше смелости.- Бежит немец! Бей гадов! Ура! – крикнул кто-то из толпы Все в едином порыве побежали за ними. Все кричали как один ?Ура!? Все стреляли пока бежали и били штыками тех кто растерялся. Вскоре они скрылись из виду окончательно. Все радовались, обнимались, вскидывали фуражки. Это была первая наша победа, но далеко не последнее сражение. Они вернуться. И будет это скоро.Этот ад повторялся каждый день. Утром, вечером, днем или ночью. Этим гадам было все равно когда, но они хотели взять наши укрепления. Я сбился со счета, сколько дней они ударяли по нам, но мы героически держались как монолитная стена. Огонь вражеских батарей, толпы немецкой пехоты и ежедневные потери. Ничто не могло сломить нас.