Глава 3 (1/1)

Словно плененное животное выйдя, наконец, из клетки на волю, Рики стремился, в первое время, захватить как можно большую территорию своих владений, как можно больше свободы. Но он все еще чувствовал, что не может приспособиться к миру, который перестал разделяться на два?— мир клетки и мир вне клетки.Да, теперь он мог спокойно открыть дверь квартиры и выйти, никто не проверял и не останавливал его. Теперь у него была возможность праздно шататься по Мидасу.Апатия не стала настоящей клеткой, как он предполагал поначалу. Но одного только этого было недостаточно, чтобы перевесить в сторону другой реальности: на другой чаше весов были три года Эоса, полтора года свободы, опять Эос и, конечно же, кольцо. И после того, как поутихли первые восторги, все вновь заняло свои позиции?— нет клетки, но есть не слишком длинный невидимый поводок. Ведь куда бы он ни пошел, его словно преследовал надменный взгляд Ясона, приказывая ему: ?Знай свое место! Ты мой!? Принося с собой неизбежный лязг кандалов.Ясон уничтожил его привычный мир. Он?— хозяин положения, он не командует в открытую, однако все в жизни Рики происходит по его воле, с его разрешения и согласия. Кому как не Рики знать, как это тяжело все время жить, словно в руках опытного кукловода.Апатия, свобода, работа?— сначала все это казалось каким-то временным, промежуточным. Но постепенно эта жизнь обретала конкретные очертания.Рики сидит в полумраке. В руке?— последняя сигарета. С тлеющего кончика свисает длинная полоса пепла.Рики родился и вырос в трущобах?— Мидас для него чужой.Другая жизнь, со своими законами, совсем не похожая на жизнь в трущобах.Одно осталось неизменным?— сытая жизнь под чужим покровительством?— точно не рай. Он неизменно поворачивался спиной ко всему, что должен был ценить; отшвыривал все это, как грязную тряпку.Дым от сигареты просачивается сквозь пальцы и медленно кружит по помещению.Поудобнее перехватив сигарету губами, Рики уставился в потолок, наблюдая за извивающимися тенями.Его мысли постоянно возвращались к вопросам, которыми он регулярно терзал себя: почему так сложилось? Зачем все это?Жизнь под покровительством Ясона оставалась все так же бесплодна и безрадостна. Фактическое положение вещей не сулило ему ничего хорошего. В сложившейся обстановке он мог бы жить и жить. Сколько лет? Может, тридцать, может, сорок. Ведь досрочно помереть от пьянства уже не грозит. Представив себе сорок лет такой жизни, он вздрогнул. Почему его это испугало? А ведь светлое будущее и предопределенность?— две вещи, которые вовсе не противоречат друг другу. Есть люди, которые счастливы именно от уверенности в завтрашнем дне. Вот только у Рики такой уверенности не было.Монгрелы?— низшая форма жизни. Блонди?— недосягаемые боги. Действительно, Рики был никем и не имел никакого значения. В конце концов, наступит день, когда Ясон предпочтет избавиться от надоевшей игрушки. Все так делают. Эти великолепные и прекрасные, принадлежащие к иному виду. Бездушные и богоподобные… Блонди. Они легко избавляются от любимчиков. Эниф и другие академские петы тому доказательство. Наглядный пример был красноречивее любых слов. Рики стоило один раз увидеть все своими глазами. Надоевшие игрушки сдают в утиль. Поступит ли Ясон так же?С тяжелым вздохом Рики встал и вышел на улицу. Он зашел в кафе и потратил пять кредитов на ужин. Возвращаться домой не хотелось.Люди сновали туда-сюда. Множество чужих лиц. А Рики был один-одинешенек.Овладевавшая им иногда тоска была почти беспросветна. Он замыкался в себе и не обращал внимания на то, что происходит вокруг; словно невидимка, он бесцельно слонялся по улицам, чувствуя себя глубоко несчастным.Даже вопрос о побеге как таковом больше не вставал перед ним. Это вряд ли можно было понять или объяснить. Он презирал себя за то, что принял и приспособился к нынешнему образу жизни, который вынужден был вести.Рики закрыл глаза. А может единственным честным ответом было то, что он сам хотел этого, потому что нуждался в нем.Все это дальше уводило его от прошлого, от самого себя и от настоящей свободы.Нет, ему никогда не видать другой жизни…Рики знал, что свободу потерял навсегда.Домой Рики попал ближе к полуночи. Спать не хотелось, в голове стоял ровный гул, а ноги противно покалывало от усталости.Он открыл дверь спальни. Ему кажется, что он вошёл в холодный склеп. Окна плотно закрыты, и комната похожа на могилу, куда не долетает гул большого города. Непроницаемый мрак. Ни намёка на залитый разноцветным сиянием мир за окном.Он прислушивается. Никого. Не зажигая света, он ощупью направляется к постели.Сегодня он не поднял жалюзи и не открыл балконную дверь?— он не хочет, чтобы сюда заглянула ночь, пестрящая яркими вывесками.Редкий случай, когда Ясон сказал, что уезжает на несколько дней. Значит, уже этой ночью можно позволить себе праздно поваляться в кровати, предаться отдыху.Сначала ему показалось?— это будет неожиданной наградой. Он проснется на чистых несмятых простынях. Однако, по иронии судьбы, в глубине его тела затаилась похоть. Неудовлетворенные желания не дают ему покоя. Сам он, возможно, давно бы отправился на покой, но его член, не подчиняется воле хозяина. Зависимый от пут сексуального желания, своего извечного противника, он ощущает, что никакие защитные барьеры не могут остановить бурный поток, разливающийся по всему телу. Эта потребность властно требует от него избавления.Желание причиняет боль. Ожидание причиняет боль.?Почему я так хочу трахаться именно с ним??Он словно выдрессированное животное повинуется силе приобретенных привычек. И даже больше, он способен потерять голову, стоит только взглянуть в синие глаза Ясона. Возможно, эта похоть возникает рефлекторно, по привычке?Он совсем запутался в сетях искушения, в самом себе, в паутине, которую нельзя разорвать.Рики возненавидел эту ночь, потому что ему некуда было деться от себя самого. Он закусил губу, борясь с желанием.Чертов член стоит колом. Его тело трепещет, предавая его даже в одиночестве.— Ненавижу тебя,?— прошипел Рики в отчаянии.