Пурпур (1/1)

Юньмэн как обычно аурой вечного веселья подкупал. Ведь кому нравятся хвастливые павлин Ланьлина? Строгие камни Гусу? Отбитые на всю голову солдаты Цинхэ? Если вы человек праздного настроя, место где всегда хорошо?— Юнмэн Цзян. Пусть и там были минусы для лодырей, ведь как поговаривали глава ордена был человеком строгих принципов не думающий о себе, только лишь о состоянии владений.—ЧТО ОН СКАЗАЛ ТЕБЕ?Крики в покоях главы стояли с самого утра. На самом деле если какой из заклинателей зашёл бы в комнату Цзян Чэна, прыснул бы от смеха, а потом бы принял гибель от Цзянгуя… С самого утра в покоях, не отрываясь от ног брата, Вэй Усянь ни капли не стесняясь рыдал, молил о том чтобы брат послушал его не стал поспешно выбирать, и что-то остальное… Разобрать среди бесконечных всхлипы было невозможно.Когда брат принёс весть о сватовстве к Усяню, тот рассмеялся в лицо Ваньиню, а после насмешливо расспрашивал. Когда оказалось, что шуток не было и брат говорит только правду, в голове Старейшина что-то перещелкнуло, тот посмеялся и оставил в одиночестве Цзян Чэна.По коридору мужчина шёл быстро, пока не скрылся за углом. Оцепенев, он откинулся на стену и сминая длинное фиолетово ханьфу сел на пол, смотря куда то сквозь стену.Не могло такого быть… Буря эмоций в голове Вэй Ина поднялась с силой метели на севере Китая. Как же так все обернулось? Он слишком много издевался над Ланем и тот захотел так извращенно отомстить? Да кажется он перегнул палку, но настолько… Нет, может быть что-то не так?Пальцами зарывшись в копну своих же тёмных волос, мужчина наклонил тяжёлую как чугун голову и тихо завыл.—?Как же так, как же так, как же так, как же.Так… Так,?— с каждым повторном голос становился все тише и тише, что в конце концов мужчина просто беззвучно двигал губами.Если он откажет не скажется ли это на состоянии ордена? Каков бы был гнев Гусу если такой брак, полезный для двух сторон был бы отвергнут… Действительно Усянь был в ловушке, если он откажет, то сделает так что снова сделает больно брату и оставит за собой Юнмэн. Согласится?— разрушить себе жизнь, хотя может быть делается это все во благо самому Усяню… Ванцзы не был плохим человеком, но Илин сам знал, что даже если сильно захочет то не приживется рядом с ним.Пережив сильнейший стресс, единственное что мог мужчина это обречённо расплакавшись, откинуть голову назад и закрыть глаза. Всегда говорят?— поплачешь и легче уснёшь, работает ведь. Пусть голова болит, но сон спокойный одолевает, а с утра на свежую голову все всегда воспринимать легче, от того и стоит сначала дать место эмоциям, а после затруждая весь свой мозг думать над решением проблемы.—?Какого блять черта, эта одежда такая не удобная,?— появление ворчащего мужчины, заставило Вэй Усяня почти слипившего веки широко открыть глаза и посмотреть на источник звука.Как оказалось терпение главы Цзян было не бесконечным, и когда в очередной раз Ци Жун развалился в его покоях в одном лишь верхнем халате, тот погнал его надеть ханьфу ордена, запретив снимать его на протяжении всего светлого времени суток. Делать нечего, слова Ваньиня?— закон, поэтому спустя почти все сто лет Лазурный демон натянул на себя три слоя одежды и вальяжно в них расхаживал.Видеть фактически повелителя демонов в таком состоянии просто нелепость, расскажешь не поверят… Или поверят, тут уж дело в источнике информации и в наивности человека.—?Усянь? —?присев рядом с согнувшимся Вэй Ином, Ци Жун хотел провалиться под землю. Что он мог сделать? Правильно только помочь тому дойти до покоев или отвести к Цзян Чэн, что казалось более благоразумным. —?Ну-ка, давай вставай, пошли, ты сам не свой блять,?— взяв тушу мужчины под руку и взвалив на себя тело тёмного заклинателя, мелким шагом Бедствие вы шёл из-за угла, и медленно пошёл в сторону уже знакомого места. Покои Цзян Ваньиня гостям были всегда закрыты, так что Цзян Чэн, думая о том, что брат лишь вспылил и хотел успокоиться никак не ожидал увидеть в дверях демона с уснувшим Илином.Лицо Ваньиня исказило истинным удивлением, что бумага из рук быстро была перемещена на стол, а сам мужчина уже помогал возлюбленному улаживать Вэй Ина. Чувство напряжение растеклось по телу заклинателя, не каждый день он видит подобное. Вэй Усянь человек со стержнем внутри, сильный и можно сказать независимый, от его рук пало немало самых сильных демонов, людей, гулей… Впрочем сейчас это не так важно.—Что с ним произошло?Глупый вопрос был направлен не к Ци Жуну. Да и он вовсе никогда бы на него не ответил. Промолчит.***—Кричи громче, дуреха, чего мычишь себе под нос! —?лёгкий подзатыльник, смявший высокий хвост волос, был отвешен старухой. Женщина собой представляла завявший цветок лотоса который было жалко выкинуть и всеми силами ты его пытался спасти. Киноварь на морщинистом лбу поплыла, белила на щеках не придавали больше грациозно красоты, узкие глаза поглощали свет, утаивая в озёрах очей в которых наверняка водились самые опасные гули. —?Живее, живее, ну, пошла!Говоря о прекрасном задумываешься о женщинах. Что может быть прекрасней благородной дамы? А что уж говорить о заклинательницах, из сила манила к себе как магнит, все знатные мужчинам пытались сеье убрать адептку из ордена побогаче, с хорошим духовным развитием, чтобы потом с помощью парного совершенствования быстро наверстать упущенные годы без даосских практик. О любви речи и не шло. Какая любовь, если все это происходило только по велению продажных и пожилых шицзуней и глав кланов, если девушка питала к избранник хоть немного симпатии, то это уже было абсолютной удачей. Какой женщине нужен старый, никчёмный старик? Никакой…Красные шёлка спальни ложились тонким извилистым слоем. Переливаясь в свете только выплывшего солнца, все выглядело будто бы ненастоящим, наколдованным. Двинулись бордовые шторы. Золотые тесемки жалобно брякнули, а цветные камешки заплясали наслаждаясь солнцем. Из окна показался силуэт.После смерти главы ордена Юнмэна, Цзян Фэнмяня, все его отпрыски остались одни. Переживая трудности, вновь и вновь наплывавшие словно морские волны в шторм, все ещё будучи детьми, они познали много боли. Ваньинь толком не успел попрощаться с матерью и отцом. Какая бы ненависть в стороны Фэнмяня у Ваньиня не была, он плакал. Плакал тихо, старался не показывать горя нового главы ордена, он должен поставить в себе стержень, мать так сказала. Мать… Матушка, воспоминания столь болезненные, Цзян Яньли самолично утирала слезы с лица Цзян Чэна. Сестра и Брат оставленные своими родителями на попечение одной лишь благолюбивой судьбы.Плотная ткань рукавов Мадам Юй навсегда останется в памяти Ваньиня. Он помнит насколько страшно было смотреть на матушку в гневе, она окружила себя аурой холода, через которую позже не смог пробраться даже Фэнмянь. Цзян Чэн думает, что отец мягкотелый, но это уже не важно, тело его сейчас совсем не мягкое, остались погребенные под землю и обломки кости… Юй Цзыюань её руки всегда были тёплыми и Ваньинь ужасно хотел к ним прикоснуться вновь. Он клялся себе, что если бы мать выжила он бы посетил ей все, и даже больше. Отдал все, что имел лишь бы оболочка льда раскололась и давно забытые чувства оттаяли. Но ведь они и не замёрзали.—Они никогда не замерзали, А-Чэн.Яньли распахнулась тяжёлые ставни окон. Мужа в комнате уже не было, Цзыюань покинул покои по видимому давно, теплоты заклинателя не было в комнате. Тонкие брови девушки чуть приподнялись, а губы цвета персика изогнулись в улыбке, столь аккуратной и нежной, что можно было бы писать иконы. Приподняв полотно ткани ханьфу чуть выше на шею, дева выглянула в окно, вдыхая свежий воздух Ланьлина.Тёмное дерево косяка окна смотрелось в приятном контрасте со светлыми стенами и нередко встречающимися позолоченными статуями, узорами. Узкая дорожка который можно было увидеть из ока покоев, пряталась в зарослях пожухлых от осени деревьев и кустов, уходя вдаль.Наконец отольнув от окна, девушка скрылась в глубине покоев, по пути позволяя шелковому атласу ханьфу соскользить с её острых плеч и остаться покоиться на полу. Волосы волнами растеклись по плечам, чуть встала чёлка, всегда зачесанная наверх, и пряжи забавным вихрем поднялись. Взяв в руки серебряное зеркальце, Яньли чуть смутилась, пытаясь как можно скорее схватить свой гребень и перевести себя в какой нибудь, но порядок. Звать помощницу не хотелось совсем, дева знала, что сама хорошо справится. Расправил спутанные волосы и пригладив их руками, Цзян Яньли потянулась к шкатулке. На свету мелькнула блик, отраженный от заколки, ювелирное изделие ужасно подходило девушке… Столь грациозное изделие мог сделать не каждый мастер, и то как эта грация сливалась с изяществом Яньли вызывало неподдельный восторг на лицах даже у самых каменных людей. Камни выступавшие украшением для украшения создавали идеальное сочетание. Когда говорили, что Яньли была некрасивой, но и не страшной, люди ошибались, её красота хранилась в мельчайших деталях, но и огромный осколок её красоты был внутри.—Я хотела написать письмо дорогому брату, ничего более мне не нужно,?— нежный голос девушки мелодично излогал,?— Я могу подождать, не обязательно отладивать все планы на потом… Я бы хотела, чтобы вы отправили писаря ко мне в час… Змеи, да, змеи.***—Осторожней будь, не с мешком картошки дело имеешь!—Какое дело, выйди вон с моих глаз, долой, я тебе сказал,?— фиолетовая ткагь чуть дрогнула,?— я тут командную, поэтому слушай и не прирекайся.—Тоже мне командир, этот предок таких командиров как ты на завтрак ел, так что молчи в тряпочку.Белая ткань сочилась ледяной водой, посему с громким шлепком этот кусок полотна прилип к лбу тёмного заклинателя. Вэй Усянь выглядел не так уж и здорово, бледность кожи стала нечеловеческой, настолько сильно отбелилось лицо Вэй Ина, что до этого красно-розовые губы, стали бледно-красного... Мужчина точно осень силтно переволновался, вроде сильный заклинатель с таким хорошим... духовным...ядром... не мог болеть, или тем более испытывать такие яркие вспышки от каких-то эмоций и внешних факторов, не считая конечно же искажения Ци но то было не редким событием у даосов, поэтому и переносили его большинство.—А у него не может быть искажения Ци? Просто- жилистые руки демона сомкнутых в замок сжались, лицо его стало необычно хмурым, выражая, что тот совершенно не равнодушен к ситуации произошедшей спели стен клана.— Если он не захотел говорить, что случилось мы не можем себе надумывать что либо.—Это же странно! Ты его брат в конце то концов, ты просто вызвал лекаря, а он выгнал тебя из покоев, а потом и рот запечатал этому старикану, разве это нормально? Неужели твою волосатую голову вообще умные мысли не посещают?! Тяжёлый взгляд был обращен на многословного демона. Поток слов до этого который невозможно было прервать, вдруг застыл. Дикие глаза Лазурного демона встретились с уставшими Ваньиня, без слов Бедствие понял, в этот момент ему лучше замолчать, но слова сами лезли из его клыкастой пасти, контролировать их было до ужаса просто, но лениво.Мысли о некой тайне со стороны Вэй Усяня плотно засели в голове Ци Жуна. Он никогда не стоил каких-то верениц догадок, всегда старался быть как можно более открытым и показывать свое мнение и отношение всем, но в этот момент Лазурный демон лишь из-за прядей волос поглядывал на согнувшегося над свитками Цзян Чэна и думал. Думал о прошлой жизни и своей нынешней.Попасть в совершенно другое место было страшно. Особенно этот страх рос по мере понимания, что это все не сон, мужчина за все свои восемьсот лет жизни не мог даже и подумать о том, что когда нибудь с ним произойдёт подобное, он даже свыкнулся с тем, что его драгоценный наследный принц был охмурен чарами идиотского Князя демонов! Но с этим... Дела обстояли чуть сложнее.Беспомощность накатывающая волнами от осознания своей бессильности била под дых. Просыпаться в холодном поту от нового кошмара — обыденность, сказал бы Ци Жун но сил нет. Думая о всей шуточности происходящего, демон даже хотел проверить точно ли все это происходит с ним наяву.—Всё будет нормально, он поправится и мы с ним поговорим.Приглушенно прозвучал тихий голос Ваньиня. Руки мужчины стиснули ткань низа ханьфу, проявляя на нем бесчисленное количество маленьких складок... Обязательно поговорим.