6 часть: ?Кукла? (1/1)

Горький вопрос ждал своего ответа. Он был задан именно там, где нельзя отвернуться, отмахнуться и уйти?— в месте упокоения, гробу, там пришлось тесниться, говорить уста в уста. И Кимсан прыснул сквозь зубы, пойманный с поличным. Опалил прохладным дыханием ладонь, прикрывшую его лицо. Задиристо, игриво укусил за запястье и рассмеялся, бесстыжий, в скрытый бинтами подбородок Борона. Столько мыслей, до сих пор где-то противоречиво злых и обиженных, а где-то, как назло, трепетных в небезразличии. Даже к чужому человеку можно испытывать отголоски не угасших ощущений, а где ненависть, там недолго до любви.—?А ты чего-то хочешь от меня прямо сейчас? —?деликатно поинтересовался Кимсан, пока маленький магический огонёк продолжал подсвечивать их лица друг напротив друга. Он не поедал кислород. Немного поелозив на брате, старший Боне предпочёл не заострять внимание на их близости сейчас: это могло напрягать больше нужного. —?Мы оба не раз за этот путь поняли, Борон… Я?— человек спокойствия, любитель тихого счастья и творчества, который никогда не понимал твоих амбиций. А ты… Вряд ли ты откажешься от идей о бессмертии.—?С каких пор нам мешают подобные контрасты? —?гулким эхом отбился сиплый голос близнеца, а Кимсан горько хмыкнул и нашёл силы улыбнуться.—?С тех пор, как ты, поклявшись мне в любви в свои семнадцать, посчитал нужным через несколько лет нарушить обещание и бросить всё. Включая меня. Пока я ждал дома, хотел подарить уют и это пресловутое счастье, ты гнался за вечной жизнью, не оборачиваясь. Один. И мне никто не гарантирует, что это не повторится ещё раз.Борон скукоженно хмыкнул. Он не смел ожидать иного ответа от того, кто волочился за ним так долго, пытался найти, наверняка верил в возвращение, пока не прошло долгих десять лет. И сейчас…—?И сейчас ты вспомнил о том, что у тебя был супруг… Не хочешь снова остаться на обочине,?— заключил Погоревший, опуская ладонь на волосы Кимсана. Приобняв близнеца за затылок, мягко позволил ему лечь себе на грудь. —?Что ж, не мне судить твоё решение. Но на вопрос ты не ответил…Хитрый оскал треснул на лице Борона, который поймал своего близнеца с поличным. Он не мог перестать улыбаться шире с каждым последующим словом.?—?Я ничего не сказал о любви. Просто спросил, есть ли мне место в твоём будущем? Льс-стит, что ты сразу расценил это… подбиванием клиньев.И здесь-то дрогнул Безупречный. Не то уязвлённо, не то растерянно, он осознал слова Погоревшего и несколько секунд красноречиво, почти трагически молчал. Вот оно что. Да, как назло, сразу всё внутри засаднило чувством досады, бесконечной тоской по временам, когда молодые парни беззаветно влюбились друг в друга. Не всё детство у близнецов было полно адской ненависти друг к другу, позже всё изменилось. Жаль, ненадолго.—?Тогда… если я скажу тебе, что счастлив сейчас, в моменте, как никто другой, ты почувствуешь себя тоже счастливее хотя бы на толику? —?нежно признался Кимсан, сбивая с Борона хмурое разочарование ответом и заставляя посмотреть на себя. —?Правда… Сейчас, лёжа с тобой в запыленном гробу, я чувствую себя лучше, чем в попытках прояснить затуманенные воспоминания. И мне не хочется расставаться. Уж теперь, покуда нам даже болезнь велит поддерживать хоть маломальскую связь…—?Она не мешает нам иной раз находиться вдалеке друг от друга,?— хмыкнул Погоревший, аккуратно прочёсывая худыми пальцами волосы Кимсана и немного сбивчиво дыша под ним. —?Главное, чтобы мы чувствовали друг друга гармонично, на… тонком уровне. И не вредили собственной чернью?один другому.—?Ну, я возвращусь в особняк и попытаюсь привыкнуть,?— аккуратно Сан цокнул Борона по носу кончиком ногтя. —?А ты… Если захочешь?— живи у меня сколько влезет, я даже помогу с какими-нибудь изысканиями, если не слишком… безрассудными. По правде говоря… Меня печалит мысль о том, что ты снова уйдёшь. Может, это прозвучит чересчур сентиментально, но если есть возможность просто так остаться?— давай. Я до сих пор тебе рад.А вот этого Борон не ожидал совершенно. Воззрившись на Кимсана с откровенным ошеломлением, кажется, лишившись возможности глотнуть порцию воздуха, Погоревший крепче принял в своё объятие близнеца и начал аккуратно поглаживать его ещё и по лопаткам.—?Эх ты, Кимсан… —?со всей своей грубой любовью прошептал он и позволил уткнуться носом в свою забинтованную шею. Было до одурения болезненно понимать, что брат не желал сходу впускать в своё сердце, но такова уж церберская натура Погоревшего?— рвать, метать и хотеть забрать всё себе, плюя на каких-то там бывших избранников. —?Ты, и правда, поражаешь меня своей нежностью. Это компл… —?договорить не удалось. Романтичную обстановку, к сожалению, перебил оглушительный чих Безупречного. Он не смог сдержаться. Спустя секунду бедолага-Борон был вынужден глотать пыль и паутину, которые из-за удара воздуха упали ему на лицо.—?Кимс-сан, зараза… кх… и тебе… и тебе не сдохнуть,?— вместо ?будь здоров? прозвучало на последнем издыхании. —?С-с-сука…—?Прости… и спасибо,?— захохотал Кимсан. Идеальная атмосфера, совсем будто и не в гробу лежали, не посреди гиблой пустоши. А Борон, как отошёл, обнял брата ещё сильнее, до хруста костей. Хотелось запечатать этой треклятый гроб и вечно стискивать бесстыжего, чтобы никуда не делся, вопреки его нежеланиям. Даже если придётся украсть у всех и выдрать из памяти остатки тоски по былому. —?Спокойно здесь, да?—?И не говори. Хотя я, если честно, терпеть не могу такой способ захоронений,?— промычал младший. —?Что романтичного в костях под землёй? Больше понимаю Майвейн с её законами о сжигании покойников. А прах хранится на плато, где летают крупицы душ. Ты бывал на таких?—?Доводилось… —?задумавшись в невозможности точно вспомнить, Кимсан нахмурился. По какой причине он мог присутствовать на священной земле мёртвых? Похороны?.. Смутно. Слишком смутно. —?Там сотни мотыльков. Все кружат…—?Именно… Места упокоений должны вызывать трепет и безмолвие, ведь люди нашли там свой вечный сон. К чему пугаться таких мест, если уж все попросту спят?Близнецов продолжал окружать мир, в котором клубком сворачивался лунный свет, точно здесь была его колыбель. Оплот сакральной, вечной жизни. От холодных стенок гроба за спиной веяло… прощанием.А внезапный акт философии прервал Безупречный, вдруг стащивший со своего пальца крупный перстень. Он носил его все эти годы, не снимая, и даже Перепутье не отобрало таинственный символ. Громоздкое кольцо в виде зубастой короны, отлитое из белого золота, оказалось протянуто Погоревшему.—?Ты украл для меня кваддару, а я отрываю от сердца вот это…—?Ты что… мне предложение делаешь, художник? —?в шутку прикрикнул Борон, аккуратно перенимая подарок и с удивлением рассматривая. —?Ты же знаешь, я не слишком люблю украшен…—?На нём очень качественное зачарование. ?Второе дыхание?,?— пояснил старший Боне, ласково кружа пальцем по зубцам, уже обнимавшим фалангу близнеца. —?Мне приходилось в своей жизни путешествовать и спасать свою шкуру, но воспользоваться этим кольцом пока не удавалось. Так вот, если будешь на волоске от гибели, оно спасёт от одного смертельного удара и перенесёт в безопасное место. Лишь раз, и если сам не будешь способен,?— не постеснялся Кимсан переплести с Бороном уже свои пальцы, опуская их тому на грудь. Пока брат думал, как нежнее отреагировать на сантимент, пропел недовольно: —?Прими, не обижай, как ты сказал, художника?— я кистью могу и глаз проткнуть.В какой-то момент близнецы задремали. Согреваясь теплом друг друга, горечью и одновременно сладостью общего аромата, возможностью чувствовать мерное дыхание некогда до ужаса любимого человека. Как и их хворь, мерно тёкшая отныне по жилам вместе с кровью. Спокойствие, маленький огонёк и едва закрадывающийся внутрь воздух?— таковым было настроение ночи. А в самые первые мгновения, когда небо окрасилось нежными сливочно-жёлтыми расцветками, двое разбитых мужчин уже лениво выбирались из раскопок.Тела болели, пахли свежей землёй и чертовски нуждались в отдыхе, но о нём стоило ещё немного помечтать. Пока Кимсан отряхивался, Борон рассматривал эту несчастную, покосившуюся часовенку, и дышал сырым воздухом округи.—?Сан… Ты у Деспийской пропасти нашу песню вспоминал, значится?—?Да-а, а что? —?глубоко зевая себе в кулак, озираясь и ёжась от утренней прохлады, переспросил Безупречный.—?Помнишь, где мы её с тобой горланили в юношестве?—?За дурака меня, что ли, держишь? На крыше часовни, конечно…—?Думаешь о том же, о чём и я?С хохотом Борон бросился к выступу со стороны часовни, куда принялся карабкаться к ветхой лесенке. Кимсан, наблюдая за этим большущими, восторженными глазами, прижимал кулак к губам и не мог поверить. Нет, серьёзно, младший решил забраться на самую верхушку, как в лучшие времена? Кто бы ему перечил! Сорвавшись вслед за братом, Безупречный начал забираться следующим. Старые доски скрипели под ногами, иногда приходилось неуклюже соскальзывать, но хлипкая крыша часовни приняла на себя вес поначалу только Борона. Он вытянул ладонь, перехватывая Кимсана за предплечье, втащил его за собой и помог удержаться за крупный флюгер, сотканный из костей.—?Залезай, не медли…Открывался вид на грязно-золотую россыпь пшеницы старых полей, могилы и домики, где давным-давно не было ни души. Или, может, заблудшие…Не успел Кимсан довольно оскалиться, как в его голове вспыхнул столь родной и знакомый голос. Ныне?— тот, что пришлось бы таким образом слышать часто.—?Хором? —?Да… На счёт три…?—?Три.Громогласное, сбивчивое пение, которое прерывалось довольным смехом, раскатилось эхом по пустым окрестностям и спугнуло стаю воронов с соседнего дерева.—?Я украду, тихо, неслышно…—?Спрячу тебя в спелые вишни! —?Борон и Кимсан переглядывались, кричали во всё горло, покачиваясь и держась за один флюгер, испытывая эту неподдельную свободу, несравненное чувство единения и близости даже в такой, казалось бы, глупой вещи.Прокуренный голос удивительно удачно сочетался с нежным и звонким.—?Я вернусь к тебе через облака… —?Так просто!.. —?Твоя любовь…?—?Спелая кровь!Кровь. Теперь эта песня олицетворяла их как нельзя лучше, и, поддавшись глубочайшей, сильной эмоции внутри себя, Борон поймал Кимсана. Опустил ему на шею ладонь и крепко прижал к себе, втиснул, позволил жадному объятию случиться здесь и сейчас; объятию, которое объединяло их, несмотря ни на что. До конца.—?Мы идеальные, брат… —?с сакральной искренностью прошептал Борон на ухо Сану, опаляя его щёку и чувствуя, как тот мелко дрожит в руках. Не от холода. От трепета.—?Великолепные,?— в тот момент стало ясно слишком многое. Каждому из них?— своё, но вместе с тем несравненно единое. Борон, прижимая к себе Кимсана за затылок, не собирался больше никуда, сука, его отпускать. Как бы эгоистично это ни было?— а Погоревший и не славился добродетелью,?— безупречный малыш ещё не поведал тайну о пожаре. Его шаловливым пальчикам предстояло многим ответить за уродство.А Кимсан…Кимсан, закрывая глаза и чувствуя, как сладко Борон пах лессийским лепестком, представлял, что они?— в детстве. До сих пор бесконечно взаимно влюблены, не испорчены предательствами и горькими главами их долгой жизни. Всё начинать заново по-прежнему казалось жутко неверным решением, но объятие брата смывало все мысли.И причастность к пламенной трагедии, что искусала его так безжалостно.—?Пускай мы никогда не изменимся.***—?Ты должен кое-что увидеть перед тем, как мы вернёмся к Анне.—?Правда? И что же?С шорохом мёртвых шёпотов открылась хлипкая дверь самого крайнего дома Юберволда. Душок старости здесь был неподдельный. Так пахнут проеденные молью ковры, впитавшие в себя всю сырость, в которой виновны прохудившиеся крыши. Так пахнет тряпье в шкафах, так пахнет старая кожа человека, находящегося при смерти. Низкий потолок заставил пригнуться. Кимсан вошёл вслед за братом, увлечённый его предложением, но замер прямо на пороге.В завалах тряпья, пустых ящиков и поломанной мебели старая женщина держала в руках яблоко и чистила его ножом. В складках морщин на её осунувшемся лице было сложно разобрать черты. Мёртвые волосы, обрамившие скулы, только мешали. Худощавая карга, рёбра которой выпирали даже через её лохмотья, казалась давно лишённой рассудка. Она не отреагировала на скрип шагов Борона, на внезапно ударивший в помещение свет. Продолжила, дрожащими пальцами нащупывая сочный плод, чистить его.—?Что эт… —?прошептал одними губами Кимсан, мысленно ужасаясь. Где-то в стороне лежал труп отвратно пахнувшей крысы. Недаром над ней кружили мерзкие насекомые. Пахло гнилью.—?Перед нашим выходом Аннабель рассказала мне по секрету,?— пояснил колдун, беспардонно проходя внутрь и присаживаясь перед старушкой на одно колено. Прохудившийся ковёр заскрипел. На тонких губах незнакомки выступила внезапная улыбка, когда она, слепо щурясь, увидела перед собой Борона.И не сделала ничего.—?Знакомься, Кимсан. Это наша с тобой бабка.—?Которую ты всё найти в этих краях не мог? Мать Герберта? —?Безупречный прошёл дальше и ошарашенно засмотрелся на абсолютно бездумное, почти нежное выражение лица беспомощной старушки, которая жила в гнили и одиночестве. —?Вот, как кончила могущественная ведьма… немудрено,?— со всей потаённой жалостью прошептал Кимсан, не скрыв и доли отвращения. Отец рассказывал про свою мать, Сагрин, и в этом они с Бороном были схожи. Всё стремились к неистовому потенциалу жизни… И к чему пришли??Будь я хоть сто раз скушен в своём желании покупать до старости мольберты, я не желаю довести свой разум до этого… И всё же…?—?Мне её жаль,?— заключил Сан. —?Никто не заслуживает беспамятства и слабоумия.—?Как посмотреть,?— не согласился Борон. Сагрин хохотнула, вторя его словам. Мурашки сцепились на лопатках близнецов, стоило вытянуться жилистой ладони и передать почищенное яблоко прямиком Борону. Безумная улыбнулась во все свои отсутствующие зубы.—?Яблоко для внука,?— проскрипела мёртвым голосом, казалось, даже не понимая, о чём речь. Борон помедлил, а Кимсан наблюдал за этим с неприкрытым ужасом в мутных глазах, с неподдельным неравнодушием.—?Борон… —?благодушная идея таилась в сомнительном предложении старшего Боне. Он даже приближаться опасался к человеку, которого после всех рассказов Герберта презирал. Что уж сейчас менять своё мнение в последний момент, но… не бросать же бедную душу здесь догнивать? —?Мы можем задержаться, ты накопишь силы, возьмём её собой к Аннабель. Просто переместишь нас троих.—?М-мхм?.. —?и здесь-то началось самое жуткое. Борон так искренне, надрывно рассмеялся словам брата, почти иронично. Он смахнул краем бинта слезу, выступившую у блеклого глаза, и замотал головой. —?Смеёшься надо мной, Кимсан? Погоди-погоди… Ты подумал, я тебя сюда притащил посмотреть на родственника? Аннабель хочет смерти своей наставницы, только всего.Безупречный дрогнул. Лопнул мрамор его лица, казалось, очередным накаляющимся отвращением. Да Кимсану было плевать на бабку, стоило сказать честно. Но больше всего на свете он боялся умереть в одиночестве, как эта слабоумная, и сочувствовал горькой судьбе. А ещё не хотел видеть очередной пример циничной, кровожадной сути брата. Видеть, на что Борон способен, не моргнув глазом.—?И ты убьёшь человека, у которого никого не осталось, кроме нас, чтобы отплатить своей напарнице? Стой, не отвечай… Сделка есть сделка,?— вдоволь Кимсан наслушался о подобном. Неспособный продолжать чувствовать это устойчивое омерзение, он отвёл взор и сглотнул подкативший к горлу ком.?Каждый раз, когда мне кажется, что Борон позволяет себе чуткость и сентиментальность, он снова напоминает, в каком малодушии потонул мир, окружающий его?.Нет, Кимсан не был излишне чувствительным, неспособным наблюдать кровь, смерть и прочее дерьмо, он нередко манипулировал людьми в своих целях, позволял себе обман, мошенничество и другие способы измываться над наивными. В прошлом, правда. Сагрин проще умереть, это старший Боне понимал так же хорошо. Однако…—?Одно дело дать ей смерть из честного желания, чтобы не мучилась. Другое?— пролить кровь Боне, чтобы порадовать Аннабель. Я не слышал об этом пункте в её инструкциях.—?Нет, Аннушка попросила меня об одолжении, как друга,?— ухмыльнулся Борон и мягко улыбнулся Сагрин. Та продолжала слушать и не слышать, смотреть и не видеть, только искренне добродушно скалилась в надежде, что внук съест яблоко. Кресло-качалка пошатнулось за её хрупким телом. —?Ты не дочистила яблоко, бабуль. Позволь?Всего несколько секунд. Жалких секунд. Сагрин вложила нож в ладонь Борона, накрыла его пальцы своими морщинистыми руками и протянула:—?Только не поранься, внучок…Погоревший цинично оскалился.—?Ни в коем случае.Лезвие резко полоснуло по горлу старухи. Вспороло кожу, заставляя алую кровь забрезжить пузырями в открывшейся ране и хлынуть на хрупкую грудь. Почти сразу голова Сагрин безжизненно откинулась назад, а она, хрипящая и захлёбывающаяся, сползла по креслу вниз.—?Вот и всё. Можем идти,?— с абсолютным цинизмом и неподдельным безразличием Погоревший поднялся. Откусил яблоко, сочно хрустнув им, миновал Кимсана и оказался на улице, где начинался проливной дождь. Столь беспринципный и ледяной, такой, каким всегда был.Кимсан, как завороженный, остался наблюдать обмякшую старушку и чувствовать… Кровь вскипала внутри на этот раз отнюдь не жаром, благодарностью и симпатией. Она кололась. Казалось, укрывала всё тело глыбой льда и чудовищным осознанием собственной беспомощности, безнаказанности брата, способного сотворить это с любым из людей.Годы разлуки превратили Борона в монстра, несущегося за выгодой, в нужные моменты малодушного и эгоистичного, и неизвестно, что он натворит в следующий раз, когда снова разгонится в поисках бессмертия. Это будут десятки жизней? Жизней не только старух, но и всех, кто способен подвернуться под руку? Страшна не гибель слабоумной…Страшна непоколебимость, с которой Борон сотворил это, оставляя ручейки орошать горло маленькими водопадами. Внутреннее ?я? Безупречного вопреки привязанности крови твердили ему столь зависимое, иррациональное, но чёткое:?Ты?— не авторитет для него, Кимсан, никогда им не был и не будешь. Борон прислушивается к тем, в чьих руках амбиция и сила, кто способен дать ему эту пресловутую мощь… Великодушные человеческие пожелания?— труха для него. Как бы вам ни было хорошо вдвоём в мгновения лёгкости, ЭТИ моменты будут всегда тебе напоминать…Борон?— про алчность и гордыню, не про честность и сострадание?.Кимсан пробыл в доме ещё несколько минут, младший Боне не особенно следил. Да, малыш наверняка переживал очередной внутренний кризис, теперь на тему: ?Он выбрал угодить Аннабель, а не мне?, но Погоревший, затягивавшийся самокруткой, грубо говоря, плевал.То, что они с братом поняли друг друга несколько больше и даже позволили себе сблизиться, не означало внезапного расплодившихся в их отношениях розовых бабочек. Аннабель хотела смерти своей наставницы, а на Сагрин семье было давно плевать, ни к чему это тщедушное, лицемерное сострадание.Безупречный нарисовался через некоторое время, перекидывая через плечо сумку и не выражая ни словом, ни взглядом своего участия.—?Ты что же… —?промычал Борон, выуживая самокрутку из собственных губ. —?И правда, снова разочаровался во мне аж до такой степени?—?А ещё было, куда? —?процедил Кимсан, вытянул руку и насильно выхватил у Борона сигару. Одного раза той ночью с лихвой хватило, чтобы неуловимо подсесть на наркотик и желать больше каждый раз, когда алый дым кружил вокруг. —?Попрощаемся с Аннабель, доберёмся до моего дома и делай, что хочешь. Уж теперь-то точно.Кимсан знал, что Борон хотел его ресурсы.Борон знал, что Кимсан хотел его.Может, и не в грязном смысле, но разбираться не хотелось, и обратный путь в разы быстрее вернул братьев обратно, туда, где началась их история с белокурой эльфийкой.***Первое за долгое время раннее утро проводилось в уютной библиотеке, а не на твёрдом полу какого-нибудь ущелья, и на том можно было поблагодарить.По возвращению братьев Аннабель провела ещё один ритуал, контролирующий кровь в организмах близнецов, и в конце концов позволила заночевать у себя.Бледные и ослабшие, Кимсан с Бороном лениво бродили около книжных полок и не могли оторваться от литературы, которую умудрилась собрать Матеуш. К слову, младший Боне уже сготовил завтрак, который ждал возвращения Аннабель с утренней прогулки?— варганить блюда он, чёрт побери, обожал, и даже спустя долгие годы бедности не растерял талант юношества.—?Кто бы мог подумать, бездушный маг крови готовит лучшие завтраки,?— фыркнул Кимсан, с того самого вечера до сих пор не разговаривавший с Бороном совершенно ни о чём. Не видел смысла.—?С твоим чаем не сравнится, обиженка,?— огрызнулся Погоревший беззлобно. —?Я запёк картофель в горшочках, как ты всегда любил. Всё равно не простишь за бабку?—?Сейчас бы за картофель прощать. Я и не обижался,?— наглый врунишка. А ведь и правда, вместо того, чтобы продолжить ссору, Кимсан аккуратно подцепил пальцами мягкую книгу в тонкой обложке и провёл подушечкой по запыленному корешку. —??Анатомия гарпий?… Или ?как препарировать живых гарпий, оставляя внутренности в процессе жизнедеятельности?. Хорошие книги твоя подруга читает.—?Дай угадаю, хочешь найти, откуда она узнала про наш синдром? Вряд ли выйдет,?— в свою очередь, Борон с интересом выхватил совсем другое издание.—??Записи Бертруда Третьего, самого выдающегося некроманта второго тысячелетия, чёрная философия?.—?Это легко читать? Я бы не осилил даже из интереса… —?Кимсан раскрыл одну из книг и воззрился в текст, который хоть и хранил в себе интересную информацию, написан был максимально косо. —??Конструкт из плоти?— правда или вымысел?.—?Всё гениальное просто. На людях Аннабель пишет детские страшилки, и пока главные полки заставлены ими, блюстители порядка не додумаются искать какое-то дерьмо, вроде… О, ?Трактат №2: Линия вдоль Коробки?. Черепной коробки, полагаю. Ну, и… со временем, когда начинаешь разбираться, тексты уже не кажутся душещипательно непонятными.Со стороны прихожей послышался грохот. Матеуш, на удивление неуклюжая для всезнающей пророчицы, опрокинула кувшин с засушенными цветами и теперь стояла, неловко пытаясь нащупать косяк двери.—?Я пришла на аппетитный запах… —?с крайне мягкой, удовлетворённой улыбкой сообщила она и аккуратно, подхваченная внезапно появившимся Бороном, поковыляла в сторону кухни. —?Пахнет чем-то ягодным, не только картофелем…—?А, да я… сварил для Сана ягодную настойку,?— похвастался младший брат, а старший, как кот любопытный, сразу показался на горизонте.—?Неужто из детства сваргха… кха… —?да, не без причины Борон корпел над горячим целительным напитком для близнеца. Как и ожидалось, за время обратного пути старшенький схватил боль в горле и не переставал сухо откашливаться. Если ничего не предпринять, это обязательно перерастёт в гной, уж за юношество Погоревший выучил своего брата наизусть.И, удивительно, только его отвары помогали Кимсану поскорее прийти в себя, справиться с головной болью и удушьем?— все остальные, авторства Герберта и Мираны, никак не действовали.—?Вот-вот, иди пей, кошара,?— огрызнулся Борон, помогая пошатывающейся Матеуш тоже пройти за стол. Вскоре на маленькой, светлой кухне были разложены овощные рагу, разлиты кисло-сладкие напитки. Поодаль, пуша свой хвост, в корзинке отдыхал уже всем известный котёнок. И, несмотря на собственный дар к тонкому красноречию, Кимсан решил ударить бедную пророчицу прямо в лоб.—?Какова выгода могущественной пророчице и магессе крови лишать жизни свою наставницу? Жалость к её судьбе? Запоздалая и бессмысленная месть?За столом воцарилась гробовая тишина. Только Борон поднял испепеляющий взгляд на близнеца и немо попытался заткнуть, но едва ли это останавливало Кимсана. Аннабель сощурилась.—?У тебя есть одна попытка догадаться, Кимсан Боне… Сходу и без раздумий.Азарт захлестнул Безупречного, и он тотчас щёлкнул пальцами. Попутно, кстати, отхлёбывал варево брата и всеми силами пытался скрыть свой восторг.А Борон с истинными наслаждением и интригой уставился на Сана. Он, как никто, хвастал проницательностью в нужные моменты?— недаром любил играть на слабостях людей и тонко дёргал за ниточки их душ. Там, где не удавалось в кровавые амбиции, старший был лукавым актёром. Борон же… весьма и весьма невнимательным.Мгновение…Боне щёлкнул зубами, задиристо рассматривая Аннабель с явным восторгом.—?Борон убил не нашу бабку там. Предположу, что бабкой на самом деле являешься ты.Выражение лица Погоревшего стоило видеть: на нём, скрытом бинтами, даже через одни морщинки глаз зачлось красноречивое: ?Чего? Что ты несёшь?..?А вот Аннабель, изящно ухмыльнувшись, начала медленно аплодировать. Глухие удары её ладоней оповещали об истинной гордости за услышанные слова. Бездумный взгляд упирался в стену.—?Кимсан, это невозможно, что ты несё… —?начал было Борон, но Сан остановил его движением руки и хмыкнул.—?Аннабель послала тебя, а ты сорвался, как преданный цербер. По-прежнему нелестно, что готов так легко продать родственника, но… —?изящно и так плавно жестикулировал Кимсан, объясняя своё предположение. —?Ты уважаешь только тех людей, кто лучше тебя, и многого добился, Борон. В поиске вечной жизни Аннабель не так хорошо преуспела, но, во всяком случае, обучилась прекрасному способу менять тела во имя продлевания своего существования. Верно, пани Матеуш? В той хижине гнила твоя предыдущая личина?—?Твоё предположение не призрачно и не случайно, Кимсан… Ты хорошо изучил тот дом? —?Аннабель постучала тонкими пальцами по столу. Старший довольно хмыкнул.—?Мне хватило пары минут… Обычно, когда человек стареет и сходит с ума, у него остаются какие-никакие плюшки, сантименты, книги, тайные местечки… В конце концов, не поросшая паутиной посуда, остатки еды. Там… Кроме яблока и тряпок не было ничего. Ни-че-го. Меж тем, кожа у старухи была шёлковой, волосы?— расчёсанные, сохранился тонкий шлейф парфюма. Но ни масла, ни гребней, ни духов, ни яблони поблизости. Ничего живого. Это кукла… Ты убил куклу, Борон.Младший Боне не успел ничего ответить, только уставился на Аннабель, медленно поднявшуюся из-за стола и шелохнувшуюся от резкого мяуканья кота.—?Ты даже не представляешь, как в точку попал с подбором слов, Кимсан,?— пропела она. Поспешила объясниться: —?А ты знаешь меня давно, Борон, и знаешь, что я избирательна в своей кровожадности. Старуха, которую вы нашли, была моим прошлым телом. Доживала свой век уже без души, с остатками мнимых воспоминаний. Я… не имела возможности проделать такое путешествие, чтобы добить её. А вы как раз мимо проходили…—?Подожди… Ты и есть наша чёртова бабка? И все эти годы притворялась её ученицей? Даёшь,?— огорчённо Борон откинулся на спинку стула, с явной примесью смятения, разочарования и всё-таки восторга там, в душе. —?Вот откуда ты про кровь знала… А я тебе верил, не моргая.—?Знаю, знаю… —?аккуратно Матеуш достала с одной из полок маленькую шкатулку, опустила её на стол и выудила оттуда изящный кулон с портретом. На нём были изображены худощавый эльф болезненно-мрачной внешности и, судя по всему, его жена, белокурая астрийка с лукавыми голубыми глазами. Густые волосы до пояса… —?Это мои родители и те, кто первый узнал о вашей болезни. Они и породили её…—?Объясни,?— надавил Борон, а Кимсан, искренне умиляясь растерянности брата, лукаво пнул его под столом голенью. Даже слишком, пожалуй, лукаво?— движение вышло шибко ласковым и чуть ли не эротичным. Не стал убирать ногу, продолжил приставать.—?Ксавьер Матеуш?— старый эльф, тысячи лет тому назад бывший королём Белой Астры. Он?— маг преобразования, бежал из дворца после лживого обвинения в измене, но был пойман и заточён. Недолго во тьме страдал… Отгрыз себе руку, вселился в неё и сбежал, шил новое тело из шёлка, паутины, тонкой материи… Вскоре обратился бессмертной куклой, хрупким телом молодого эльфа. А затем спрятался в башне, чтобы жить уединённо, вдали от интриг и людских распрей. Ваш прадед…И правда, осунувшиеся черты Ксавьера выражали вселенскую усталость, худоба казалась неестественной, лик напоминал невесомый хрусталь.—?А это? —?Кимсан, ехидно подмигнув Борону, заинтересованно указал пальцем на светлокудрую леди рядом с Ксавьером.—?Лилит Матеуш… Смертная, младшая дочь баронов дома Аральби. Она была судима за кровавые убийства охотников, но Ксавьер выкрал её незадолго до смертной казни, привёз к себе в башню и обратил нечистью. Сделал своей бессмертной женой. Куколкой… Как ты сказал, Кимсан. Он?— Кукловод, а она?— ваша прабабка.Мягкая улыбка на лице Лилит повествовала о тонкой, романтичной натуре, и отчего-то складывалось впечатление, что куколка безумно своего супруга любила.—?Вот уж нежданные секреты. Что ж, а ты, получается, дитя двух мертвецов?—?Ксавьер и Лилит породили меня не естественным путём соития… мёртвый мёртвого не оплодотворит,?— снова Аннабель покачнулась, задребезжал чайник с ягодным настоем, который источал приятный пар. Борон предпочёл отвлечься на картофель, но продолжил с особенным азартом отвечать Кимсану под столом ногой: стоило преподать котёнку урок. Голень тёрлась о братскую беспардонно и грубо.—?Они сшили меня по своему подобию… Вложили в тело хрупкие осколки своих душ. И хоть мы с ними куклы, кровь искусственным образом течёт в нас, мы имитируем дыхание и многие другие процессы в организме. Но… —?с досадой отметила Матеуш. —?Я не столь талантлива и не имею возможности поддерживать себя молодой вечно, как они. Кукла изнашивается, приходится шить новую, переселяться в неё. Долгое время бывшее тело мне нужно было, чтобы наблюдать за миром его глазами, а затем стало бесполезным. Сагрин Боне?— лживое имя, которым я представлялась, в том числе и вашему отцу. Аннабель Матеуш?— истинная песнь и первая фамилия.Как мил и нежен был говор эльфийки, её мягкий голос, но сколь страшные вещи она говорила. Борон, кажется, преисполнился нездоровым энтузиазмом?— если их с Кимсаном предки достигли бессмертия, значит…—?Я знаю, о чём ты думаешь, Борон,?— предупредила его Матеуш. Аккуратно начала разливать по чашкам новые порции отвара. —?Нет, мы не бессмертны… Тела наши мёртвые, нечестивые, живут, но душа рано или поздно устанет и обратится безумной. Не то ты ищешь… не то.—?Но как уродились мы тогда? —?задал почти наивный вопрос Кимсан и в очередной раз болезненно пнул брата под столом. Борон прорычал. —?К тому же, мы на эльфов совсем не похожи,?— да, ни белых волос тебе, ни острых ушей?— прямые противоположности.—?Ваш род?— результат сплошных ошибок, спутанных связей кровных родственников… —?прелестное заключение, которое только больше убедило Безупречного в нежелании принадлежать предкам. —?Ксавьер обратил под своим крылом многих смертных в мёртвых кукол, для него это было забавой, большой семьёй. Одной из таких кукол стал Вацлав Новак?— второй ваш прадед. Он влюбился в дочь своей родной сестры.Борон не удержался и нервно расхохотался. Кимсан же оглушительно хлопнул в ладони и откинулся на спинку сиденья, полный какого-то больного восторга и неистового разочарования в семье. Хотя… Если уж он сам в детстве полюбил брата, куда разочаровываться?—?А кем была дочь его сестры?—?Наполовину исчадием. Сестра Вацлава спуталась с рыцарем, в ком билось проклятое дьявольское сердце, и родила ему дочь… А Вацлав полюбил эту дочь больше нужного и захотел от неё дитя. Ксавьер, как преобразователь, нашёл способ зачатия ребёнка от мёртвого при условии наличия у одного из родителей дьявольской крови. Сделка.—?Это ж какое чудище должно уродиться от связи мёртвой куклы с живым дьяволом во плоти,?— опешил Погоревший, даже переставший трогать Кимсана под столом. В самом-то деле, не перестал, но уже не пинался?— так, аккуратно разминал Безупречному колено. Ответ Аннабель пришёлся исчерпывающим.—?Ваш дед и уродился. Ксавьер нашёл способ, но из него вытекала страшная болезнь. У мёртвого с исчадием был способен родиться лишь моральный урод, тот, в чьих жилах будет течь смесь мирной и мёртвой крови. Месиво, обрекающее человека на безумие, тягу к насилию, мерзостям и вечное утоление голода в чужих кошмарах. Как ты знаешь, Борон, твой дед тоже искал бессмертие, но в своих безумных опытах взорвал самого себя.—?Так, а ты… пристрастилась к нашему деду и уродила нашего отца? —?Борон с подозрением покосился на Аннабель. Она пожала хрупкими плечами и принялась бряцать серебряной ложечкой по краю кружки.—?Так точно… Несмотря на мёртвую суть, я воспользовалась способом Ксавьера и выносила Герберта, вашего отца, от него. Дьявольщина проявлялась в каждом последующем дитя, потому вы с Бороном родились тёмненькими. Скажите спасибо, что без рогов… И такие в роду бывали.—?Вот уж чего мне для полного счастья в жизни не хватало, так это рогов… —?кажется, Безупречный словил неверие, которого так давно не чувствовал. —?Борон… В Герберте тоже течёт эта кровь. Поэтому он вечно вёл себя, как чёртов тиран, измывался над нами и не стеснялся манипулировать Мираной. От морального уродства не спрячешься.—?И вам наконец-то повезло больше,?— заключила Аннабель. —?Вы вовсе не должны были родиться?— слишком мало живой крови осталось в Герберте, он не знал о ваших родственниках, о тайном способе и дьявольщине, просто нашёл Мирану. Бедная смертная девочка, она должна была умереть при родах, но… на свет появились близнецы. Кровь разделилась в вас.—?Мирная… и мёртвая? —?просмаковав эти слова на собственных губах, Кимсан поймал небезразличное внимание брата к себе; внимание, которое уже как несколько десятков секунд буравило его. Близнец рассматривал, изучал в мельчайших повадках. Стало до одурения неловко, и Безупречный прыснул. —?Даже не спрашиваю, кто из нас с Бороном мёртвая кровь, а кто?— мирная.—?Верно. Вы оба… по-своему живые люди, и ваше рождение?— чудо. Но в Бороне преобладает суть жестокая, страшная и тянущаяся к вечной жизни, это нормально. Ты?— мирная кровь, Кимсан, посему так желаешь простого счастья, творить и верить в чистоту,?— речь Аннабель была влекущей и долгой, но наступил момент ей подойти к концу. Эльфийка выхватила кулон из рук Борона и спрятала в крупном кармане одежд. Чувствовала, слышала каждый шорох его движения, пускай не видела напрямую.?— Обычный человек никогда и ни при каких обстоятельствах не родил бы дитя от мертвеца, как и кукла от полукровки, но дьявольская суть помогла?— она сильнее всего прочего. Теперь, когда синдром пробуждён… Вас тянет друг к другу, ведь кровь желает объединиться, вновь стать целостной.—?Дьявольская дрянь даёт нам и без души существовать, раз проснулась,?— заключил Борон, а Кимсан почти синхронно с ним дополнил.—?Но смерть одного близнеца гарантирует мучительную смерть второго.—?Как сказать… у мирной крови без мёртвой есть шанс выкарабкаться. Мизерный. У мёртвой без мирной?— нет.Всё это стоило переварить. Пробуждение дьявольской натуры, прадеды и прабабки, дьяволы, эльфы?— история напоминала скорее ужасный рассказ, чем правду жизни, но у Боне не было выхода. Кимсан, уже свободно покачивая ногой, допивал отвар, а Борон тяжело делал каждый вдох и заканчивал с обедом.—?Почему ты слепая, Анна? —?спросил он, чтобы разбить гнетущую неловкость. Эльфийка неслышно хохотнула. До этого младший никогда не спрашивал.—?Заплатила зрением за пророческий дар. Отныне все мои куколки будут слепыми.—?А наши прадеды, прабабки? Если они бессмертные куклы, даже в своём безумии, то где они сейчас? —?одержимый идеей Борон даже не обратил внимания на то, как старший брат взволнованно на него посмотрел. Кимсану не хотелось, чтобы близнец искал бессмертие. Ему не хотелось видеть, как тот превращается в подобных этим безумцам и дьяволам. Почему не мог просто жить рядом?..—?Они давно обезумели и канули в морские пучины,?— заключила Аннабель. Младший Боне раздосадовано хмыкнул, а вот старший уловил в мимике куклы что-то потаённое, едва понятное.?Она… соврала ему. Точно соврала?— никуда эти куклы не канули. Неужто уберегает… И Борон так быстро затих, свято доверяет словам Аннабель до сих пор. Чёрт попутал уродиться в такой семье… Не расскажу ему. Пусть даже не думает их искать?.Кимсан первым расправился с завтраком и уже совсем скоро собирался в путь. Лениво, где-то тоскливо, с невнятным послевкусием разговора. Ушёл на улицу первым, оставив Борона наедине с Аннабель, захотел проветриться и всё обдумать.Матеуш помогала младшему разобраться с припасами и вновь дала в дорогу наркотик.—?У меня к тебе лишь один вопрос, мёртвая кровь,?— напоследок прошептала эльфийка, когда Борон собрался окончательно прощаться с ней.—?Внимательно слушаю, Анна,?— беззлобно рыкнул колдун, на что Аннабель сильно помрачнела.—?Ты когда признаешься Кимсану в том, что... произошло на самом деле там, во время пожара?Погоревший замер. Опасливо уставился на куклу и посерьёзнел, казалось, сильнее её самой. Потаённый страх тотчас запечатлелся в блеклых глазах; кровавый колдун поспешил предупредить резко, бескомпромиссно:—?Забудь об этом и проглоти, Аннабель. Я не постесняюсь стереть с лица Атиса любого, кто только попытается намекнуть Кимсану… К тому же… К тому же, я до сих пор до конца не понимаю, каким образом он додумался до этого чёртового пожара. Пусть канет в проклятое забвение.—?Перепутье лишило Кимсана возможности здраво мыслить, неужто теперь ты ждёшь признания от него? И сам не расскажешь об истинных последствиях случившегося?—?Не расскажу,?— в злобе и непринятии младший Боне оставался донельзя жестоким. Он начал накидывать на плечи плащ, пока Аннабель подготавливала сумки. —?Кимсану не нужно знать, что конкретно он наделал. А я бы… Я бы с радостью выбил из него главную мотивацию подпалить меня, да уж поздно. Я знаю, что за этим стоял не он один.—?И я знаю,?— с интригой блеснули глаза пророчицы. Впервые, пожалуй, такие живые и яркие. —?Хочешь, расскажу, почему тебе стоит бояться сообщника больше, чем самого Кимсана, и почему?