Часть девять, или старые раны (1/1)

ФРГ и ГДР никогда не были одни, но тем не менее были ужасно одиноки среди всех этих странных взрослых. Отец всегда был занят, ему нужно было думать о стране, ходе войны и многих других вещах, которые казались неимоверно скучными Герарду. Он часто жаловался своему близнецу об этом, а тот лишь кивал и продолжал читать какую-нибудь книгу из библиотеки их огромного дома. Будучи настолько разными, чтобы являться двумя частями единого целого, мальчики прекрасно ладили. Герман был прирожденным тактиком, всегда выигрывая своего прямолинейного и неусидчивого братишку в шахматы. Зато в спорте ГДР не было равных. Как-то поздней осенью тысяча девятьсот сорок четвертого он случайно нашел лазейку, ведущую из сада в что-то наподобии небольшой рощицы. Там была небольшая поляна с железным люком, ранее скрытом густыми листьями куста. На следующий день, вооружившись фанариком, и одевшись в простую темную одежду, ГДР открыл люк.Спустившись по лестнице, паренёк понял, что ему придется ползти на четвереньках, так как земляной тоннель ведущий вперед был слишком низок, чтобы пройти прямо. Через десять метров нора расширилась и можно было оглядеться. Герард недоуменно посмотрел на развилку, а после, с помощью считалочки выбрав сторону, пополз влево. Вскоре он наткнулся на новую лестницу. Поднявшись по ней, немец попытался открыть люк, а тот, тихо скрипнув, не поддался. Разочарованно вздохнув, ГДР полез обратно. Добравшись до развилки, наш герой полез в другую сторону. Метров тридцать все было тихо, но вскоре послышались приглушенные крики, по мере продвижения становившиеся всё более отчетливыми, тут Герард понял, что нора вдруг стала железной. Тем временем крики прекратились. Заметив решетку на ''полу'' вентеляционной шахты, молодая страна распластался и, предворительно выключив фонарик, заглянул в своеобразное окошко. Ох, лучше бы он этого не видел! К стене, был прикован практически голый молодой человек, но являлся ли он человеком? Нет, это была страна, юная, примерно того же возраста, что и Герард. Волосы пленника были длинными и слипщимися от запекшейся крови, и хоть он выглядел лет на четырнадцать, но примерно треть его волос была седой. Все тело покрывали следы от пыток. В левой части груди красовались золотые серп и молот. '' Коммунист, значит, "— подумал ГДР. Отец учил их с братом не жалеть таких как он, но все же его сердце колькуло, когда подросток увидел, как к пленному подходят два бравых немецких солдата и начинают улюлюкать над ним. Седой же лишь приоткрывает глаза и смотрит на нацистов мутными голубыми глазами. Тем видимо не понравилось отсутствие какой-либо реакции, и один из них, тот что выше, дал пощечину Серому (кличка родилась в голове Герарда случайно), а после приподнял его тело над землей. Пленник лишь начал слабо брыкаться, пытаясь отбиться. Второй же стянул с Русского старые, потрепанные боксеры и отбросил их в стророну. Глаза Сына Советского союза беспокойно забегали по комнате, а сам он замычал. Вдруг, его взгляд остановился на вентиляционной решетке. Герард понял, что его раскрыли и вроде надо бы валить, но он не может оторвать глаз от этих голубых омутов. В итоге, первым зрительный контакт прекратил Седой парень, которого заставили открыть рот и смочить слюной пальцы одного из мучителей.Высокий ввел сразу два пальца в конвульсивно сжимающееся колечко мышц, заставив Русского застонать от боли, и начал наспех растягивать задницу подростка. Через тридцать секунд насильник вытащил из туловища жертвы пальцы и, спустив штаны вместе с нижним бельем подставил к отверстию Серого свой стоящий член. Зажав ладонью рот пленника, он толкнулся. ГДР в ужасе смотрел на то, как парня насилуют, замечая, что по внутренней стороне бедра пленного течет кровь. Через две минуты, когда один из пыточников кончил, другой занял его позицию, предварительно закинув тонкие ноги Русского себе на плечи. Тут Герард не выдержал и попятился назад настолько быстро, насколько это было возможно сделать тихо. Вылезая из люка и закрывая его, молодое государство понял, как сильно у него трясутся руки.На следующий день, ГДР полез в тоннель с рукзаком, содержавшем в себе: спирт, бинты, две таблетки обезболивающего,вату, три ложки, бутылку воды и рыбную консерву с двумя кусками хлеба. Добравшись до решетки, немец посмотрел вниз. Русский не был прикован, как днем ранее, а лежал на чем-то, очень отдаленно напоминающем матрас и укрывался тонкой полоской ткани. Тем не менее он не спал. Когда Герард тихонько постучал по решетке, пленный вздрогнул и повернул голову в сторону шума. Глаза молодых стран встретились, заставив Коммуниста оцепенеть. ГДР же тем временем аккуратно убрал решетку и спустился на пол. Русский прижался к стене и закрылся руками, смотря полными ужаса очами на прибывшего.—Кхем, т-ты, мм, прости, —начал запинаться Подросток в черном однако, быстро взяв себя в руки—меня не нужно бояться, я пришел помочь, и...—В-врешь, от Вас нельзя ждать ничего хорошего!—перебил его пленный, но, быстро опомнившись, закрыл рот руками и всхлипнул.—пр-рошу, п-простите, я..—Все хорошо, все в порядке, ты ни в чем не виноват. Позволь мне тебе помочь, ладно?—Герард уселся на холодный бетонный пол возле матраса и поднял руки. Серый недоверчиво кивнул и убрал одеяло с плечей, открывая немцу вид на свои грудь и живот. —А как твоё имя? — открывая рюкзак спросил сын Третьего Рейха тихим голосом— меня вот ГДР зовут, но зови меня Герард, хорошо? —Россия, Вы можете называть меня Россией,—решился ответить седой парень. —Хорошо, но только давай будем на ты? Я не думаю, что я старше тебя больше чем на год. Тебе кстати сколько? Мне четырнадцать. —М-мне пятнадцать лет скоро будет, наверно, —робко отозвался РСФСР, чуть морщась от спирта, который использовался для обеззораживания ран. Некоторое время молодые страны сидели молча. Пока не пришла очередь спины. Было понятно, что для пленника было очень страшно поворачиваться к потенциальному врагу спиной. Но выбора не было, и через пять минут, немец аккуратно обрабатывал красные полосы от плети. После процедуры, убрав все вещи в рюкзак, ГДР достал консервную банку, ложку и ломоть хлеба и вручил их Серому, который недоуменно разглядывал эту прелесть. —Это.. мне? —Ага, я подумал, что ты, должно быть, очень голоден, да и ешь редко. Когда ты в последний раз нормально кушал? —М-м, восемь месяцев назад? Если В..ты имеешь ввиду нормальную еду, а не парашу, которую мне дают здесь раз в два дня, если повезет. —Ох, Россия, тогда тебе нужно съесть не слишком много, чтобы тебя не вырвало, —с переживанием в голосе проговорил Герард. Русский вздохнул и задал вопрос:—Тогда, разделишь со мной еду?Немец кивнул и, открыв банку, полез в рюкзак за второй ложкой. Через десять минут консерва была съедена, как и кусок хлеба. Парни молча прислонились к стене и начали разговор. —Когда они вернутся? —ГДР посмотрел в потолок. —Сегодня их не будет, скорее всего завтра, — ответил седой юноша—Но это ладно, меня другой вопрос гложет. Герард удивленно помотрел на знакомого, человека, которого пытают уже восемь месяцев. Но прежде чем он задал вопрос, пленник задал свой:—Почему? Почему ты так добр со мной, хотя и являюсь низшим звеном по идеалогии твоего отца?! Я не понимаю. —Плевать я хотел на его идеалогию! Ты тоже человек, ну, в каком-то роде, и когда я увидел как эти твари измывались над тобой... Я не мог на это смотреть, мне было страшно и отвратительно.Росс чуть заметно кивнул. Посмотрев на часы, немец понял, что ему нужно бежать, и попросив Серого подсадить себя, он оставил второй кусок хлеба, бутылку воды и таблетки обезболивающего в шахте возле вентеляционной решетки, начал ползти обратно, но его остановил РСФСР:—Герард, пожалуйста, не приходи сюда завтра. Тебе не обязательно знать, как я получил повреждения. Немец прошептал что-то в знак согласия, и пополз назад к люку.