8. Секреты (1/2)
Уже в первых числах октября заметно холодает. Небо будто затягивается серой, изрядно подтекающей пленкой. Дождь льет почти каждый день. В более удачных для его нелюбителей случаях – он идет по ночам, ласково убаюкивает горожан своим мерным звуком. Утро лишь переживает последствия, которые, кстати, чрезмерно даже приятные. Это и ясная погода, и свежесть в воздухе, и кроткие шумы еще не докапавшей воды откуда-то с карнизов. Но что больше всего обожает Глория, так это ощущение обновления, словно всю ночь мир боролся за жизнь и к утру, наконец, отвоевал свое право. Солнце взошло, и вот перед нами сырые, еще не оклемавшиеся, но такие чистые и обновленные улицы.
Просто только в такие периоды словно сама вселенная становится к тебе более чуткой. Осенью все как-то проще. И приятнее. И дышится так ошеломляюще свободно, что у Ори крышу сносит, и она вновь и вновь поет оду дождю, а Лизандр только улыбается снисходительной (Глория за глаза называет его улыбку родительской) улыбкой и молчит по своему обыкновению. Впрочем, Ори и так знает, что Лис тоже любит дождь, но по другим совершенно причинам. Он его не лечит и не спасает, но зато – вдохновляет. А Лису больше ничего в жизни и не надо. — Дерьмо, — хмыкает Глория, внезапно прервав свой длительный и душевный монолог о дожде. Они приближаются к территории школы, а радости это вызвать не может по определению.
Вот только Лизандр вдруг улыбается еще шире. Его забавляет манера Ори говорить – всегда можно ожидать, что посреди весьма грамотной речи всплывет какое-либо бранное словцо.
Иногда она чувствует себя связующим звеном между Лизандром и Кастиэлем. Конечно, эти двое отлично понимают друг друга и без нее, но то, что Ори их некий гибрид– тот еще повод для приколов. — Что-то ты больно осмелел, очкастый. Мне подойти поближе и объяснить, как ты должен со мной разговаривать?
А за воротами школы картина была повседневная. Кастиэль доводил очередного юнца. Ори перевела взгляд. А, нет, не юнца. Это всего лишь Кен. Крошечный, хрупкий, стучащий зубами Кен. И красный как рак.
— Чего ты его опять обижаешь? — Ори старается придать голосу строгости, зная, что за деланной серьезностью Кас увидит ее усмешку. — Ты гляди, мамочка пришла. Сегодня твой день, очкастый. Он бросает в сторону Ори насмешливый взгляд.
— Этот нахал тебя достает? — спрашивает она. Кен смущенно опускает глаза и мнет в руках голубую папку. — Что там у тебя?
— Я спрашивал у него то же самое! — заявляет Кас. — Хотел посмотреть... — Ну, знаешь, Кас... — с некоторым давлением произносит Глория. — Тебе доверять... — А что? — Кен, отойдем? Тот решительно кивает, и они отходят, оставив Каса и Лизандра вдвоем. Мимо бредут на уроки сонные ученики. Кен молчит. Ори огибает лужи. — Я слышала, ты переводишься, — она прячет руки в карманах куртки.
Кен шмыгает носом. — Да... Отец решил, что мне... Это военная школа... — запинаясь, бормочет он.
В груди у Глории что-то радостно трепещет. — Что, насовсем? — спрашивает она, внутренне опасаясь, что надежда в ее голосе слишком явна. — Конечно, нет! — мальчишка реагирует на удивление пылко. — Я обязательно вернусь, Глория! Ты... Надежда сменяется разочарованием. Кен должен был остаться там же, где и был, – в ее прошлом, а не мелькать перед глазами, яро напоминая о былых днях, не бросать косые многозначительные взгляды, в которых так и читалось "я все про тебя знаю".
— Это что, твои документы? — за беспечностью Ори усиленно прячет раздражение. — Да... Я так долго ждал, когда Натаниэль все подготовит... Сегодня уже уезжаю, поэтому на уроки не пойду. Нужно еще собрать вещи... — Не грусти, Кен. Это тебе только на пользу пойдет, я уверена. — Не знаю, наверное. А ты... слушай, ты... — Ори, давай быстрее! — внезапно орет Кас, театрально приставив ко рту ладонь. — Опоздаем! Вот и спасение!
Глория наигранно суетится, делая жесты хаотичными. — Кен, солнышко, нам даже и не поговорить как следует...
— Ничего! Ты не должна опаздывать из-за меня... Иди!.. — Что же, мы, получается, увидимся еще не скоро? Тогда давай обнимемся, — она сжимает тонкого Кена в объятиях, хлопает по плечам, поправляет его дурацкую челку, затем машет ручкой и скрывается вместе с Кастиэлем и Лизандром за дверями школы.
Кен стоит, прижав к груди голубую папку.*** Глория всегда прекрасно знала о его чувствах, но вместо того, чтобы сказать правду, она то подпускает его к себе, то отбрасывает на несколько метров, дает надежду и тут же ее забирает. И Кену от этого не лучше. Как от такого может быть лучше? Он страдает уже так долго, что проще бы было действительно просто сбежать. Не к ней, а от. Ори и сама-то уже устала быть чьей-то болью.
Кастиэль трясет мокрыми волосами перед ее лицом, выводя из состояния крайней задумчивости. — Ну и как оно?
— Что? — она заталкивает шарф в рукав куртки. — Очкастый как? — Кен? А, он сегодня уезжает в эту его военную школу. Попрощался. Лицо Каса принимает серьезное выражение. Он выпрямляется и смотрит на сидящего на корточках Лизандра. — Ты что ищешь, Лис? Тот поднимает на красноволосого отрешенный взгляд, внезапно перестав копошиться в портфеле. — Блокнот. — Ты шутишь? Сколько можно его терять? — Сам не знаю... Но он мне очень нужен. Я был уверен, что куда-то сюда его... — Лизандр бубнит и опускает голову, вновь занявшись поисками.
Глория захлопывает свой шкафчик. — Ли-ис? — произносит Кастиэль. — Да-да. Вы идите, я догоню.
— На урок мадам Делане лучше не опаздывать, — Ори поправляет на плече ремешок сумки. — Поторопись, хорошо? Эйнсворт обращает к ней свое лицо и тепло улыбается.
— Разумеется. Не переживай, Ори. Она хочет улыбнуться ему в ответ и сказать что-нибудь милое (слишком уж он очаровательный), но Кас вдруг хватает ее за рукав и тянет за собой. — Опаздываем. — Я все, конечно, понимаю, Красный, но твоего внезапного желания явиться на урок вовремя я не понимаю... — негодующе бурчит она, волочась за Кастиэлем. Он ничего не отвечает, лишь насмешливо оскаливается, глянув на Ори через плечо. И она знает почему – ему просто до безумия нравится, когда она зовет его Красным. Необъяснимый факт. Пару раз он даже порывался отобрать у нее телефон, чтобы сменить себя с "Раба" на "Красного" в списке ее контактов. Однажды у него получилось, но из-за неожиданного барьера в виде пароля миссия была провалена, хотя телефон Ори тогда был заблокирован на целый час.
В кабинете химии тихо. Учащиеся мысленно все еще находятся в кроватях, лишь одна Амбер о чем-то капризно вещает своей свите. —...ненавижу дождь. Волосы пушатся... — слышит Ори, когда они с Кастиэлем проходят мимо.
Хотя, если сказать точнее, когда они проходят мимо, Амбер уже не до дождя. Она впивается в них свирепым взглядом.
— Мне ее даже жаль, — говорит Глория, усаживаясь на последнюю парту. — Ты о ком? — парень лениво бросает на парту тетрадку и расслабленно откидывается на стуле. — О твоей фанатке. — Слушай, придется тебе уточнить. У меня их так много, что... — Ну да, заливай, — Ори подпирает подбородок ладонью. На самом деле, в чем-то он был прав. Поклонниц у него было предостаточно. На счастье Кастиэля, большинство из них не навязывало себя. Они лишь провожали его влюбленными глазами и улыбались как дурочки, стоило ему бросить на кого-то из них случайный взгляд.
Лизандру с той же Ниной повезло гораздо меньше. — Чувство, если честно, такое, будто она твоя фанатка, а не моя, — замечает Кас. — Глаз с тебя не сводит. Ори хмыкает. — Еще бы. В деталях разрабатывает план убийства, потому и не сводит. Звучит звонок, и Кас с Ори хмуро переглядываются. Лизандр уже опоздал, шанса попасть на урок мадам Делане у него теперь нет никакого.
Строгая химичка начинает урок. — Кен же учился с тобой раньше, да? — вдруг тихо спрашивает Кастиэль. Ори косится на него и медленно кивает. — Он что, тоже знал про... — Ну Ка-ас. — Просто спрашиваю. Ори прикрывает глаза и втягивает воздух через нос. Называется, исповедуйся и сто тысяч раз потом пожалей. Если бы он только не задавал все эти вопросы.
— Про это все знали. И знают. И помнят. — Мне кажется, они давно все забыли. Одна ты никак не можешь отпустить. Девушка поворачивает к нему лицо.
Кас сидит, почти полностью развернувшись к ней корпусом, локоть на парте, ладонь в волосах, смотрит внимательно. — Это не так, — произносит она. — Уверен, ты ошибаешься. Ори качает головой. Сплетники, может, и забыли, но на них Глория плевать хотела. Эти могут перетирать и ей, и покойному Санчесу косточки столько, сколько влезет.
Однако были другие люди. Люди, которые, как и она, жили с этим и не забывали ни на секунду. — Ты не можешь быть уверенным, Кас. — Скажи еще, что я тебя не понимаю. — Именно. Нужно пройти через это, чтобы понять.
Кастиэль мрачнеет.
— Думаешь, ты одна пережила потерю?
— Да, так и думаю. Про себя ты мне ничего не рассказываешь, а когда я начинаю делать хоть какие-либо намеки, то сразу натыкаюсь на твою грубость. Твоя жизнь для меня покрыта завесой тайны, — Ори старается говорить максимально тихо, чтобы ее не услышали ближайшие парты, но вместе с этим и твердо, дабы придать убежденности своим словам.
Лицо Каса – безэмоциональная маска.
— И что ты хочешь? — Ничего не хочу. У тебя есть свои секреты, у меня – свои. И я имею на них полное право. Поэтому не нужно делать выводы обо мне только потому, что я рассказала тебе какую-то часть своей истории. Ты обо мне ничего не знаешь.