1 часть (1/1)

Матчи, матчи, матчи, и еще раз матчи. Рифат и не помнит, когда в последний раз расслаблялся без всяких мыслей о завтрашних тренировках. Он не помнит, когда в последний раз в его голове были раздумья не о предстоящих играх, а о том, как же хорошо светит солнце сегодня где-то в Турции. Рифат хотел бы, чтобы его мысли были без задних ног, но всё никак не удаётся отодвинуть все важные вещи на задний план. Он начинает уставать от всего этого, но держится.?Команда без тебя не справится, Рифат?Твердили они, заставляя огонек внутри Жемалетдинова разгораться алым пламенем настойчивости и желания проявить себя в этом матче. Не в этом?— в следующем. Не в следующем?— в других. И так день за днем, игра за игрой. Он каждый раз, после неудавшихся моментов и вовсе тихой с его стороны игры, поддерживал себя, надеясь, что в следующий раз, все нереализованные моменты станут реальны. Ему были приятны сообщения болельщиков, слова друзей, коллег, знакомых, с привычным содержанием: ?ты молодец, жаль, сегодня не получилось. Мы в тебя верим?. Но даже имея это, он каждый раз боролся с съедающим его заживо чувством ненужности, беспомощности. Он работал на износ, пытался стать лучше как можно быстрее, чтобы принести команде пользу, чтобы стать для болельщиков большим, чем он сейчас есть. Это совершенно не мысли, присущие человеку с завышенным чувством собственной важности, совсем нет, Рифат совсем другой. Он хотел быть живым и настоящим.Частые, даже иногда смешные ему мысли о том, что ?раньше футбол был лучше. Раньше и Рифат Жемалетдинов был лучше? приходили ему в голову. И он согласен, хотел бы вернуть себя прошлого. Того самого скоростного, молодого, полезного и так не хватавшего новой команде Рифата. Он скучает по тем временам, невольно вспоминая время молодежки и еще молодых ребят, которые тогда были с ним плечом к плечу. Рифат помнит себя того, еще совсем ребенка с надеждами на большое будущее: закрепиться в основе, забивать, как можно больше, а потом, в лучшем случае, уйти куда-нибудь в Ювентус. Такие мысли, думал тот молодой Рифат, присущи детям, но он был готов рвать и метать, лишь бы достигнуть своей поставленной цели.Подводить самого себя не хочется. Рифату думалось, что вернись он в те времена, не смог бы смотреть самому себе в глаза из-за стыда и разочарования. Как провинившийся ребенок перед матерью, но в данном случае перед самим собой. Он представлял полные жалости и грусти о неисполненной мечте, глаза молодого себя, представлял, как тот, чуть вздыхая и улыбаясь, сказал бы, что ?Все в порядке, брат, главное, что все хорошо?. Все впереди, но осознав, что это максимум, на что ты способен: играть на фланге, не выделяясь, не выходя в сборную, не принося очков?— уже устаешь верить в лучшее будущее.Он выходил на поле и вновь, никакого результата. Он не выделялся, он не мог принести команде пользу, один, такой нужный и такой маленький во всей Российской Премьер Лиге, гол. Никто не винил его, он делал это за всех. Выходил из раздевалки и начинал загоняться, прямо как девочка, переживающая пубертат, которую не замечал парень её мечты. Хоть запястья тонким лезвием процарапывай, ей богу, глупость.—?Хочешь жить?— умей сиять, уделай мув, умей вертеться,?— как-то процитировал Миранчук старший строчку из рэпа, и Рифат задумался еще сильнее. Он нашел себя в этих словах, от которых ему даже стало обидно. Но, позже осознав, что это всего лишь слова неизвестного, Жемалетдинов усмехнулся?— обижаться на текст песни?— докатился.Тот гол в ворота Урала был для Жемалетдинова, как спасительная рука, за которую он ухватился и изо всех сил пытался не отпускать. Это было не сложно, это не матч с Реалом или с тем же самым Ювентусом, в который так желал попасть тот самый Рифат, но было приятно вновь ощутить это чувство гордости за содеянное. Все эти несколько секундные объятия и его фамилия, которую, надрывая горло, скандировали болельщики. В тот момент на арене стоял гул в честь Рифата Жемалетдинова. На секунду его посетила та самая приятная ностальгия о былых временах, которую он всем сердцем желал вернуть. Все говорят: ?Рифат, как невидимка, не выделяется, не забивает, никаких моментов?. И Рифат закатывает мяч в чужие ворота так, что адреналин проходит по всему телу. Это чувство будоражило, заставляло забить еще пару голов, лишь бы вновь почувствовать это на себе.Это был прекрасный момент, он чувствовал, что начало его удачной карьеры в этом сезоне положено, но…?новый день?— сухой итог,и я усвоил тот урок?***Рифат провожает взглядом проезжающие мимо машины, стараясь сконцентрироваться перед игрой. Он мнет бумажку, на которой аккуратно записал фамилии ростовчан, их положение, способ подачи, скилл, количество голов в сезонах. Рифат готовился, он правда надеялся сегодня на лучшее. В наушниках играет что-то непонятное, он не концентрируется на музыке.—?Жем, переживаешь? —?настигает его в раздевалке Антон, хлопая по плечу, поддерживающе. Он правда интересуется, не для галочки, будто хочет помочь. Даже если бы Жемалетдинов мог врать в совершенстве?— Антон бы осознал, что это голая ложь, но не осудил бы, понял, простил, пропустил бы мимо ушей. Рифат улыбается как-то фальшиво, опуская глаза в пол и ставя рюкзак на свое место. Листочек скомкан окончательно, лежит где-то в боковом кармане, изученный от кромки до кромки, увидевший сосредоточенный взгляд Рифата раз 40 точно.—?Не очень,?— врет Жемалетдинов, а Миранчук верит ему. Или, скорее, делает вид, что верит. Понимает.Большое количество людей, пришедших на матч, заставляло коленки немного трястись, но лишь на подсознании. Он не боялся толпы?— наоборот?— это ощущение важности для всех этих 13-ти тысяч будоражит. Жемалетдинов поправляет надетые только что бутсы и выходит со всеми на поле. Туда-сюда, туда-сюда, мысли заполняют голову, людей на трибунах становится все больше и больше. Рифат настроен побеждать, но черная пелена сомнений и ненужности заполняет его изнутри, растет, прогрессирует, пытается заполонить собою все поддатое эмоциям тело.В раздевалке он залипает на одном месте, с не до конца натянутой футболкой, смотря в пол. В его голове солянка, которую он с детства не любил. Все намешано, кисло, не вкусно.Он последний раз, перед дорожкой с рукопожатиями заглядывает в листок, пробегаясь глазами, и, выдохнув, идет ко всем, шепча статистику Шомуродова себе под нос, пытаясь вспомнить, с какого фланга он обычно пытается забить.Они выходят на поле, девочка, рядом с ним очень крепко держит его большую для неё руку, будто боясь огромного количества людей. Рифат видит её бегающие по трибуне глаза, видит, как она кусает губу, хочет что-то сказать, но что?— не находит. Девочка не понимает, чью руку она так сильно сжимает, будто держась за опору, она не знает его имени, не знает, какой он. Ей известен только номер 17, который она увидела на спине у Рифата перед выходом на поле. Он улыбнулся ей и дернул за косичку, но, обернувшись, улыбка пропала. Он думал, что сделал это незаметно, но не для ребенка, и ей казалось, что весь мир сквозь затылок, хоть маску надевай, лицо руками закрывай, но мог увидеть скрытую обеспокоенность.Перед уходом с поля, она все же нашла, что сказать:—?Ты хороший, не грусти.Быстро перебирая маленькими ножками, она покинула поле, оставляя Рифата с мыслями о том, что дети всё же многое могут, что они совершенно не глупые.Лёша лежит на поле и Рифат понимает, что всё уже идет не так, как надо. Он понимает, что без Миранчука его набросанный за вечер резким и быстрым почерком, видно сразу, не поточенным карандашом, для себя, план, который изучил только он, не поставив никого в известность, уже провалился с треском. Леша там играл немалую роль. Вокруг него толпятся, топчутся, расспрашивают, пытаются помочь, а Рифату страшно подходить. Ему не хочется знать, что случилось, он не хочет разочаровываться окончательно, поэтому лишь стоит недалеко, руки по бокам, ноги на ширине плеч, стоит и смотрит в сторону сокомандников, нервничает и еле заметно глотает воздух большими порциями.Миранчук уходит, так же, как и уверенность Рифата в победе. Так же, как и минуты первого тайма.—?Юрий Палыч, Вы можете заменить меня во втором тайме? —?почти шепотом говорит Жемалетдинов, обращаясь к тренеру, чуть наклоняясь, перебирает пальцы, ковыряя заусенцы. Мужчина понимающе кивает, даже не спрашивая, почему, и подзывает к себе Джорджевича.Листочек уже не нужен, в него никто не смотрит, никто не интересуется его содержанием. Он всё также лежит в рюкзаке. Юрий Палыч поддерживает, говорит, кому как лучше сыграть, проходится по всем, но пропускает Рифата и последний считает это невероятно ироничным, что даже параллельно дергающейся ноге, он усмехается еле заметно, смотрит в пол, представляя, что под ним пропасть, в которую он сейчас совершенно не против упасть, лишь бы не находить в чужих действиях скрытую, совершенно неоправданную ненависть к нему. И Жемалетдинов вновь думает, что занимается совершенно не тем, чем должен был.—?Вставай, многострадальный,?— хлопает по плечу Тугарев, на что Рифат поднимает голову и смотрит наверх, замечая, что все стоят рядом с ним, смотрят, кто-то обеспокоенно, кто-то изучающе, но в этот момент Жемалетдинову становится уж слишком не по себе и он вскакивает со своего места, пытаясь не обращать внимание на чужие глаза и шагает к выходу из раздевалки.—?Не переживай, всё у тебя впереди,?— настигает его навязчивый Рома, вновь касаясь той же рукой того же плеча. Он делает паузу, усмехается и продолжает,?— это я пожизненно к запаске прикован, не ты.Рифат оборачивается и хлопает рукой по чужой спине, продолжая дальше идти, тереть нос и уже ни на что не надеяться.В итоге, его меняют на Луку в, как он понимает, 61 минуту. Привычные уже за столько лет хлопки по ладоням, а дальше скамейка. Там как раз сидит тот же самый Рома, что машет Рифату как-то грустно, но и приветствующе одновременно. Жемалетдинов садится рядом и закрывает лицо руками, не желая смотреть на поле.—?Жалко, что заменили,?— пытается начать разговор Рома и Рифат думает, а всегда ли этот парнишка был таким бесячим? Понимает, естественно, желание поддержать, помочь, но этого уже по горло,?— ты бы смог ещё попытаться забить.—?Я сам попросил замены,?— не сдерживается Жемалетдинов, повышая голос, потирая виски. Ранее, он в себе такого не замечал,?— мне не нужна твоя поддержка и сочувствие, Ром.Парень тихо охает, отворачиваясь и притягивая взгляд на поле, будто он там играет. Ему обидно это, он готов был бы сейчас расплакаться, да не хочет падать ещё ниже в чужих глазах. Его и так, как он сам понял, не сильно любят, но он терпит, он старается быть лучше, хочет проявить себя, как на поле, так и в жизни.Подождите, где-то мы это уже видели, не правда ли?На самом деле это чувство того, что каждый из твоих друзей имеет к тебе скрытое чувство ненависти, нелюбви и злобы делает с тобой странные вещи: с одной стороны, ты стараешься все меньше и меньше контактировать с кем-либо, быть чаще одиноким и самим по себе, но с другой стороны?— это вынуждает тебя быть ближе ко всем, чтобы эти мысли ушли окончательно и ты удостоверился в том, что тебя всё ещё уважают и ценят.Итог, какой получили железнодорожники?— все на нервах, на эмоциях, выдохшиеся, морально истощенные и побежденные. Даже ожидав проигрыш, Рифат поддаётся эмоциям и закрывает лицо ладонями. Сквозь пальцы виден свет садящегося солнца, глаза бегают как-то нездорово туда-сюда, а слезы подступают. Жемалетдинов чуть приподнимает голову и замечает, что его снимает клубный оператор, поэтому он сразу же убирает руки с лица и смотрит на трибуны.Правда, лучше бы он не делал этого. Люди начали покидать свои места, поднимаясь наверх по лестнице. Липкое и вязкое чувство вины и горести захватывает его, и он, подобно всем болельщикам, спускается в подтрибунку, протирая глаза. Обидно?— не то слово. Должно быть, он мог уже привыкнуть к, к счастью, редким проигрышам и не принимать всё так близко к сердцу, но даже пройдя с командой несколько лет, он понимает, что каждое поражение дается очень трудно, как морально, так и физически, и ему сложно дается это пережить и ощутить на себе.Какая-то с детства привычка?— обвинять себя. Марат получил плохую оценку?— это Рифат виноват, не дал списать своему лучшему другу, из-за этого они не общались день; весь класс плохо себя вел?— это Рифат виноват, он не смог уговорить их не рисовать на доске член маркером; мама с папой поссорились?— это Рифат виноват, ведь он неумышленно назвал маму жестокой, из-за чего теперь слышит фразы, которые не очень хотелось бы слышать. И так почти всю жизнь.Жемалетдинов смотрит на свои руки, идя по родному коридору, как дома, зная его, как свои пять пальцев, на которые он, кстати, сейчас смотрит. Голову поднимает наверх и чуть шмыгает.Уже ближе к раздевалке его останавливает рука, схватившая его за плечо, и Рифат томно вздыхает, думая, что это опять надоедливый Тугарев. Но удивляется, видя перед собой полуголого Баринова. Тот держит футболку в кулаке, смотрит как-то подбадривающе, что от этого аж противно становится. Рифат точно знает, что скажет Дима, точно знает, что это будет типичное ?молодец?.—?Молодец,?— как иронично отвечает Баринов, на что Жемалетдинов хмыкает и отрывает мокрую ладонь от своего плеча, но не переставая смотреть на друга, в его глазах досада и сожаление, он тоже переживает, как все в этом здании, но в отличии от своего друга?— не показывает эмоций,?— но ничего, будет еще время себя проявить.Рифат ничего не отвечает, лишь фыркает, разворачиваясь, направляется в раздевалку, чуть ли не привычно хлопая дверью.?Придумал бы что-нибудь поинтереснее?Выходя из здания, он думает, что бы было, ответь он Баринову как-нибудь, что бы за этим последовало, как бы все это получилось. Людям же свойственно обдумывать свои поступки, продумывать разные исходы, варианты ответов, как свои, так и чужие. Но мозговой штурм прерывает крик его имени, который, как он понял, принадлежал болельщику.—?Рифат! —?он и забыл, что у выхода его ждут люди, чтобы получить фотку, роспись, или чего ещё пострашнее.Они толпятся перед ним, просят фотку, даже не обращая внимание на совершенно невеселое и не готовое к фотографиям лицо Рифата. Алина уже стоит возле машины, привычно облокотившись о дверь водительского места, смотрит на брата понимающе, ведь она была свидетелем того, что было. Каждый раз она свидетель, будто чувствует родственной связью, как ему сейчас нехорошо, знает его, поэтому не спрашивает ни о чем, никак не подбадривая, а просто каждый раз забирая его обратно домой. И Рифат благодарен ей за понимание.Отстрелявшись ещё и вне стадиона, Рифат, тяжело вздыхая, подходит к машине и привычно садится за переднее сиденье вслед за сестрой.—?Домой? —?кратко спрашивает она, наклоняя голову в сторону Рифата и поворачивая ключ зажигания от красивенькой бмв, что она аж так красиво и звонко зарычала, как болельщики на трибунах. Проведя эту параллель, Рифату стало хуже, он лишь опустил взгляд в ноги и кивнул. Алина истощает безразличие, но внутри беспокоится за брата, каждое его плохое настроение даётся ей тяжело, она сложно переживает это событие, но держится, осмысляя свой косяк, если начать сочувствовать. Поэтому она лишь кладёт руки на кожаный руль и аккуратно выезжает с парковки одного из самых известных стадионов Москвы, в котором сегодня произошёл уже не первый морально проблемный матч для игрока под номером семнадцать— Рифата Жемалетдинова.Они едут в тишине, Алина не смеет включать радио, потому что единственное радио, которое у них работает?— спортивное, а флешку с их любимой музыкой, как не кстати, она забыла в другой сумке.Рифат решается заглянуть в телефон, что, конечно, он знает, не стоит делать после такого матча. На первых же уведомлениях он видит, что его оправдывают, а в общем чате с ребятами все благодарят друг друга, не сделав это ещё на стадионе. И его разозлило это: он был зол, потому что сам не может сказать на публике, на интервью, что он уже давно принял и осознал все свои ошибки до единой, его не нужно оправдывать и находить ненужные пустые слова, которые все пропустят мимо ушей или назло возьмут на заметку, чтобы припомнить потом, потому что слова?— это не совсем то, что хотят люди, готов просить прощение трижды перед всеми, но держит в себе и страдает из-за этого вдвое больше; он был зол, потому что все хвалят и благодарят его, но за что, он не знает, он не видит смысла благодарить за то, что он ничего не сделал, не сделал ничего для этой похвалы. Это не значит, что ему не нравилась похвала или что он такой гордый и невоспитанный, потому что не принимает поощрение в качестве простых слов. Нет, просто он хочет похвалу честным путём заслужить.?Ты как??Дима, как всегда, по привычке спрашивает о его состоянии, каждый раз надеясь, что ему перепадёт, и Рифат правда ответит на сообщение каким-нибудь словом (Баринов был бы уже несказанно рад) или предложением (тогда, радости Баринова не было бы предела), но в ответ получал ровным счетом ничего, пустоту, которую он хотел бы заменить на что-нибудь, да даже на типичное ?неважно?.Рифата много чего бесило, особенно сейчас, например то же самое димино сообщение, которое он, конечно, проигнорировал, показушно вздохнув перед Алиной, заставляя ее придумать вагон и маленькую тележку мыслей, что же могло вызвать у братца такую реакцию.?Может, ко мне заедешь??Что-то новенькое.?Уверен, Алина будет не против. Если хочешь, конечно.?Его бесили эти точки в конце.Но он подумал, что Баринов?— это Баринов и он никак не отвяжется от него, хотя, обычно, все наоборот.—?Алин,?— начинает он, поднимая голову наверх, кидая взгляд на дорогу, голос тихий, чуть хрипит, хотя, это даже удивительно, ведь в отличие от Гили или от Чарли, он не кричит во время игры, лишь спокойное ?я открыт? или ?пас? какому-нибудь рядом бегающему Крыховяку,?— подкинешь до Димы?Алина удивлена, она не ожидала услышать такую просьбу от Рифата, который для нее выглядел неприступно, которого невозможно было на что-то сейчас уговорить, и который завалился бы сейчас домой и закрылся бы в комнате. Но все встаёт на свои места, и даже тот самый странный вздох Рифата нашёл себе место в логической цепочке.Глаза смотрят на брата, но сама девушка будто глядит сквозь него, опуская руки с руля, остановившись у светофора. Она чуть дольше, чем надо залипает, а потом кивает с тихим: ?конечно, напомни адрес?.Рифат не был бы Рифатом, если бы по дороге к знакомому дому не обдумал любое стечение обстоятельств, что ему приходит в голову. Он успевает передумать ехать к другу раз десять, точно, каждый раз пытаясь найти оправдание: ?извини, ноги болят, я не смогу?, ?прости, Алине надо помочь, не получится? или ?давай в следующий раз?, но каждая его отмазка была бы беспощадно раскрыта Димой, тем более, сестренка уже заезжала во двор, ища место для парковки и это было бы совершенно некрасиво просить ее развернуться и поехать обратно. Рифат мысленно ударил себя по голове три раза и попытался успокоиться.—?Я тебя тут высажу, что-то не найду, куда встать,?— все ещё чуть не в себе Алина кидает на него взгляд, говоря о том, что можно уже выходить. Парень кивает и выходит из машины, забрав с собой только телефон и ничего более.В его голове копуна ненужных раздумий, его начинает это раздражать, он начинает боятся своего друга, его действий, даже своих. Он боялся перегнуть палку, боялся, что это сделает Дима. Это становилось невыносимым настолько, что голова начинала зудеть, а висок болеть. Это настолько выходило за рамки адекватности по мнению Рифата, что стоя перед дверью квартиры, он присел на корточки, схватившись за короткие волосы на голове, закрывая глаза, чуть ли не выдавливая из них слёзы. Настолько низко и не по-мужски, даже считая именно так, Рифат не смог заставить себя перестать так делать, встать наконец и тихо постучать, ведь Дима не любит, когда в его дверь сильно стучат.Он находит себя униженным самим собой, он понимает, что его поведение изначально было направлено на самоненависть, но, знаете, он сам где-то на затворках своих мыслей понимал, что это ненормально и это нужно исправлять, но чувствовал себя совершенно комфортно в таком положении. И это ужасно.***—?Мне почему-то начало казаться, что жизнь закончилась, так и не начавшись. Внезапно так и совсем по-дурацки. Вот только-только я почувствовал, что я в правильном месте, может, даже делаю правильные штуки и двигаюсь в правильном направлении, как всё рассыпалось, будто сухое печенье. Ощущение, что всё бессмысленно: меня не было раньше, и всё было в порядке, и, если меня вдруг не станет, ничего не изменится. Что это такое это ваше светлое будущее? —?выпаливает все Рифат, скребя ногтем по рельефной поверхности чашки с кофе, он смотрит в коричневую жидкость, будто разговаривая с ней, а не с сидящим напротив него другом. А тот слушает его, даже на какое-то время задумывается, находя что-то знакомое в этих словах, будто это он сейчас тупит взгляд и говорит этот монолог, как для себя,?— Я даже не могу его себе представить. Раньше, может, все было проще, так беззаботно и легко, что даже не задумывался о трудностях, что будут дальше. Мне казалось, что все так легко, как расплюнуть, как дать пас кому-то. Но до меня только потом дошло, слишком поздно, что чтобы дать точный пас, нужно тренироваться и не останавливаться.Дима смотрит на него обеспокоено, обдумывая произнесенное, находя в этом каплю правдивости, но все равно опускает голову к ногам и тихо хмыкает.—?Ты дурила, нет никакого светлого будущего, есть только светлое настоящее,?— продолжает в той же манере, в какой начинал Рифат, улыбаясь, ему понравилось это направление мыслей. Жемалетдинов уже тупит взгляд на Диме, видно, ему хочется услышать ответ, возможно даже поддержку, которую он так старательно избегает. Немой вопрос ?что?? от Рифата даёт понять, что стоит продолжить.—?Ты говоришь, что печенье рассыпалось, но изюмки-то из него остались,?— казалось, что большую часть времени Дима потратил именно на это сравнение. Ему доставило удовольствие чутка дёрнувшееся лицо друга, наполняющееся воодушевлением,?— посмотри вокруг, у тебя есть друзья, и они улыбаются искренне и радостно, потому что ты смешной дурак, опять сморозил какую-то глупость.—?У тебя есть семья, Рифат, которую ты любишь, у тебя есть те, кто почему-то тебя поддерживают и ценят, хотят помочь. У тебя есть все, что ты хочешь, вот эти вот твои дурацкие худи, куча бутсов, поцелуи в нос, щёки, лбы, мимо губ, в пальцы и плечи, короткие рукопожатия, ладонь о ладонь. У тебя есть Алина, и ее внезапные сообщения ?я люблю тебя, ты знаешь??. Ты можешь считать, что никому не нужен, но ты будешь нужен мне и я тебя не обману, неважно, со званием лучшего бомбардира или с клише ?ужасный игрок?. Мне неважно, какой ты на поле, пойми это. У тебя есть всё время мира, даже если время?— это конструкт?— он может сломаться и упасть кучу раз, но это не будет значить, что всё окончено, это так не работает. Хватит переживать по этим поводам, перестань, всё наладится. Если ты думаешь, что ты несчастный до конца своих дней, то перестань быть таким наивным. И, вообще, ты придурок.Рифат смеется, кладя лоб на кромку чашки и прикрывает глаза.—?Да, я знаю.Дима протягивает руку на столе прямо перед лицом друга в попытках поддержать еще и касаниями. Жемалетдинов сцепляет руки и вновь усмехается, чувствуя себя невероятным идиотом, но не делая для себя каких-то выводов, это досадно, он это понимает, но откладывает на следующий раз.Но в следующий раз всё повторится в точности, как в этот раз. И, может, отчасти Рифат даже рад этому. Еще раз почувствовать теплую ладонь Димы, по его мнению, стоит этого.