1 часть (1/1)

Последний их общий день в школьном классе. Для Миши дальше поступление, для Саши продолжение учёбы.Сидят за одной партой, и слушают вместо теорем и правил построения чертежей, напутствие учителя математики на недалёкое будущее.Шура по обыкновению жуёт ручку, сам того не замечая, сгрызая колпачок, пробку, прожёвывая всё до стержня и окрашивая губы в ярко-синий цвет. А когда ему указывает на это Миша, тот глупо смеётся, и выбегает из класса без предупреждения. А прежде же, стучит еле заметно по заднему карману джинс своих, и только Миша Горшенёв понимал, что это значит ?выйти, покурим?.— Валентина Николаевна, можно.. – договорить не дали, уже разрешили. А коли б, вопрос был не выйти из класса, а чего поинтереснее...Горшенёв из класса выходит, по углам оглядывается, спокойно так, тихо выдыхает. Сам ладошками сухими по карманам многочисленным своим щупает, и ругается, что зачем-то сигареты в портфеле оставил.Во-первых, зачем он за собой портфель вообще носил, если там ничего и не лежало. А во-вторых, зачем сигареты туда сложил, а главное – когда?Саша в то время, стоя в туалете школьном, со смехом вытирал следы дурной привычки. Вампир, но с синими зубами, а каждая жертва – шариковая ручка по 35 копеек.Миша находит его, оттирающим чернила с губ, рядом с захлёбывающимся в слезах смеха и сожаления — их общего знакомого. Хмурый Шурик с синим ртом и ладошками, Володя Кукушкин, стоящий рядом, и мечтающий закурить уже Миша..— Ты чего забыл здесь? — грубый, непривычный даже Горшку на слух свой же голос. Он на косяк опирается, и стукает по плечу Володю, всё ещё не пришедшего в себя от увиденного аватара Саши Балунова, — Кукуй отсюда, Кукушкин, а то щас огребёшься.Угрозы не то, чтоб сильно сработали, но ржать он и впрямь перестал, тихо, как-то неуверенно прощавшись с Балуновым и всё шагая и шагая назад к двери. Вид у Мишки был грозный, будто он прям сейчас кинется на бедного Володю, так не вовремя оказавшегося здесь. Будто его прямо сейчас остатками Горшковских зубов загрызут, а тело в унитаз смоют, ибо — а куда его ещё девать?— А чего грубо так? — Шурик оборачивается, только лишние уши смываются оттуда. Выключает воду и прикрывает скрипучую, рассыпающуюся дверь уборной. Чувствует тяжёлую ладонь Миши на ягодицах, его дрожь пробирает, даже дверную ручку отпустить не в силах. Ладошки вспотели вмиг, а Горшенев передвинул руку на другую ягодицу, в поисках пачки сигарет. А вопрос его так и был проигнорирован.— Слушай, а сигареты где? — ещё щупает карманы спереди, и победно возликовав где-то внутри, достаёт почти пустую, жизнью помятую пачку, — Да я этого Кукушкина в рот ебал, чё он как дебил ржёт то? Нут ты сам-то видел? Что смешного?Миша сигарету зажимает меж губ, потом глядит на пачку, крутит-вертит её в руках, и задумчиво так спрашивает:— Ты как думаешь, а рисунок на упаковке, правда сам Сталин утверждал, или враки? — он же помолчал немного, сунул пачку Саше в руки, наконец чиркнул спичкой и, присев на корточки сказал:— Врут, всё-таки.А пачка то на пол упала, из рук прям. На пол.***День тот странно закончился, хотя бы потому что завтра Миша идёт за справочкой своей школьной, глядеть на множественные трояки и радоваться, что в последний раз видит и находится в этом "прекрасном" учебном заведении.С пачкой "TANDEM" в кармане джинс и хорошим настроением, он сидел на камчатке родного класса, выслушивал слезливо-сопливую речь классного руководителя и задумчиво вглядывался в ужасно бледное лицо соседа по парте, которым являлся, как ни странно Шурик.— Ты чего такой бледный? — шёпотом спрашивает, под партой толкая коленкой чужую ногу.А вместо ответа получает похлопывание по карману с неоднозначно выпирающей оттуда пачкой, и молчание.Слезливо-сопливая речь, к счастью всего класса была окончена быстро, и то, только потому что зазвенел звонок, а отговорка "звонок для учителя" на них никогда не действовала. Я имею в виду, на них с Балу.Так что, в следующую секунду от них и след в классе простыл — сбежали, и всё тут. На законный последний перекур, теперь уж точно последний здесь.Саша вперёд вылетает, несётся по коридору в уборную, и прям перед длинным Мишкиным носом захлопывает дверь. Рот его опять в синей пасте. А родители на ручки сыну потратили уже целое состояние, ну сколько можно их сгрызать как леденец? Будто дома не кормят бедного. А ещё, ему конечно не нравится, что друг его постоянно видит его в таком виде, а сегодня сапфирово-синий особенно "выигрышно" смотрелся на его бледном от волнения лице. Он всё пытался оттереть с губ очередную выходку нервной системы, но заждавшийся снаружи Миша, ждать уже не мог.— Опять ты.. — чуть усмехнувшись засёк он, обводя контур своих губ подушечкой пальца, и усиленно стараясь не переспрашивать того насчёт бледности кожи. В момент тот, изо рта его, пальцами мокрыми и синеватыми была выхвачена сигарета. Возмущаться не было повода, да и смысла тоже, это же "TANDEM" всё-таки, а такое только одну на двоих можно.Гробовую тишину прервал тихий голос Саши.— Знаешь что, а мы наверное не будем теперь так часто видеться. Ты же уходишь, а я здесь остаюсь... А я так люблю тебя, и всё, что было.— Да брось, мы же в соседних домах живём, неужели времени не будет? Я тратить время на учёбу не собираюсь, только музыка. Или это ты в ботаны подался, и зубрить по ночам будешь? — Миша и впрямь был поражён таким заявлением от лучшего друга, с которым уж несколько лет та самая шайка-лейка. А слова "я так люблю тебя и всё, что было" застряли в его голове, как ложка в густой утренней каше, — Да и я тоже ценю нашу дружбу.— Да нет же, ты не понял. Я говорил не про... Не про нашу дружбу, – от уверенности его не осталось и следа, он отошёл от Миши, почти вжался в стену и побледнел ещё больше прежнего. Меж пальцев Балунов зажал тлеющую сигарету с синими следами от его губ, а ещё, конечно, он смог поставить в ступор Мишу.Вот-вот зазвенит последний звонок на урок. Миша собирается сбежать с урока, Саша собирается сидеть дальше, даже при том, что он сейчас ни жив, ни мёртв.Сигарета окончательно дотлевает, ссыпает последний пепел на плитку. Выпадает из слабых пальцев его, едва ли не задевая ботинок, и не прожигая в нём дырку, как Миша в его сердце. Насквозь.Слух разрезает резкий звук, от которого уши закрыть хочется. Звонок. Больше они не увидятся в стенах этой школы.Он не уверен, что делает то, что нужно, но он действует вполне решительно для сложившейся ситуации.Наконец отпуская из взаимных объятий стену плиточную, проходит мимо молчащего друга. Горшок хотел сказать что-нибудь, или хотя бы возразить, догадываясь о намерениях его, но не стал.Саша резко вжимает его в бетонную стену. Руками ещё подрагивающими проходясь по рёбрам сквозь рубашку, дыша тяжело и горячо прямо в ключицу, шепча что-то вроде ?извини?. Ладонь у Миши холодная, он почувствовал это даже через свитер, когда она по спине прошлась следочком от лопаток до поясницы. Глаза у обоих прикрытые, поцелуй подростковый, немного нелепый, но в него вложено всё, что могло быть. Так чувственно, впервые, и именно с ним.Руки свои Саша с тела напротив, на ощупь передвигает на коротко стриженый затылок, волосы жёсткие поглаживая, да ближе прижимая. В воздухе духота, и абсолютная тишина, прерываемая влажными звуками их почти вечного поцелуя.Именно так и показалось Шуре, покуда он сам не отпустил партнёра, оставив его на месте преступления, а сам – совершил побег в кабинет биологии.– И что он там выучит, – закуривая вторую сигарету матерится Миша, стоя всё у той же стены, кое-как переводя дыхание и глядя так бессмысленно на синий бычок на полу.