1 часть (1/1)

Когда Петре в первые достается что-то по серьезней таких привычных ушибов и синяков, то она стоит под душем, и ледяная вода смывает с нее всю грязь вместе с запекшейся кровью. Рану щиплет, голова не соображает, а на душе кошки скребут.Отчего-то, такая боль намного меньше той боли, что засела в самой душонке. Она не смогла спасти человека, ребенка, совсем маленького и совсем еще не винного ребенка. Девочку.И пусть Нед, да от части и здравый смысл говорит, что это далеко не ее вина и спасти всех она просто не в состоянии, на сколько бы не была сильна, но ведь это ребенок. Невинный ребенок. Она не успела буквально на пару минут. Не вовремя пришла на помощь. Здание, которое само по себе не было слишком стойким, под уничтожающим все подряд огнем, попросту не выдержало.Это девочка была последней, кто остался в том здании. Обычная пятиэтажка, годов так 50-х, в обычном жилом районе, в которой каждая труба была изрядно ржавой, а пол скрипел даже тогда, когда мишка маленькая пробежит. Все остальные стояли на улице. Все остальные теперь смотрели печальными глазами на остатки их прошлого дома и думали совершенно не про то, что кто-то там еще есть с живых. Им было все равно. Они думали про то, что же теперь делать без жилья, без вещей. Там стояли и родители девочки. А вот они рыдали и молили пустить их туда, в сам центр, как будто они что-то еще могут сделать, как будто сами ж не умрут в первую минуту нахождения там.Девушка-паук помогла выбраться многим людям, но вот с ней не успела. Когда одна из конструкций начала падать на Петру, ей было совершенно на это все равно. Она попросту ее оттолкнула, не заметив того, что ее хорошенько так задело. Там же ведь человек, ведь там еще живая душа, а она так, потерпит. Да и потом, когда эта девочка лежала под стенкой, не дыша, она уже и не помнила, что что-то ее где-то зацепило. Маленькая ручка держала плюшевого зайца, который когда-то, скорее всего, был белым. Наверное. Сложно было смотреть в глаза родителям, когда в руках лежит меленькое тельце их ребенка. Сейчас от Петры требовалась вся, что есть сдержанность, плакать запрещалось. Уже потом, сидя у себя в комнате после душа в кромешной тьме на стульчике и листая на компьютере фотографии этой когда-то такой счастливой семьи, она разревелась совсем тихо без всхлипов. Мэй после тяжелой смены спала. Она разревелась из-за своей ничтожности, из-за жалости к этой семье, из-за жалости к этой девочке, которую ждало несомненно хорошее будущее. Бок пек, но на это было все равно, уже сейчас рана затягивается, к завтрашнему утру будет лишь след от пореза. А еще к завтрашнему утру ее провал будут показывать по новостях, и весь Нью-Йорк узнает, что она не смогла спасти жизнь.Завтра утром она пойдет в школу, и никто ничего не заметит и не скажет, ведь это Петра, неудачница со всех неудачников, кому вообще до нее есть дело. Завтра утром ее будет расспрашивать Нед про патруль, и про этот случай лишь скажет фразу, что так случается. Он совсем не поймет, как ей кажется, этой боли, и она должна будет жить с этим сама и справляться с этим самостоятельно тоже.Когда в аптечке в очередной раз заканчиваются обезболивающие, Петра понимает, что все это она заслужила, что все это даже не половина той боли, что испытали близкие тех людей, которых она не спасла.Она понимает, что быть героем, это нести несомненно тяжелый груз ответственности и контроля. Одно действие не так и все мнение о том, что она хорошая и что она герой рухнет, как таже стена здания когда-то. Она пытается контролировать все, пытается спасти всех. Но ведь это люди, и, боже, как же это сложно. Люди, наверное, самые странные и сложные существа, понять ход мыслей которых просто не возможно, даже если взять во внимание то, что у людей есть способность говорить.Когда после случая с Бетти, а именно так звали ту девочку, прошло почти что три недели, ее, как не странно, никто не винил, кроме красных глаз родителей, полных самого горького в мире разочарования. Но винила она сама себя. И, поэтому, после обследования аптечки она не ложилась спать, а садилась за усовершенствования костюма, даже не сделав кофе. Не заслужила, да и чувство вины бодрило не хуже кофеина.Сегодня ночью, например, она спасла какую-то юную девушку от грабителя. И когда глаза этой девушки блестели благодарностью, глаза грабителя же горели ненавистью.Она поняла еще давно, что нравиться всем не возможно. Еще в младшей школе, когда урод Томпсон впервые забросил ее портфель на шкафчик, будучи почти на голову выше ее, Петры, девчонки, что сидела тихой серой мышкой, никому не мешая, простой такой девчонки, которая и лишнего то слова не скажет.Она то знает, что нельзя и не возможно, но понятие и принятие этого всегда уплывает, как мокрое мыло с рук. Она должна нравиться всем и всем помогать.И почему-то головная боль уходит на второй план, а все пространство в голове занимают мысли, нужна ли она вообще этому городу. В мире уже достаточно супергероев, которые и правду могут спасти. А она зачем, совершенно никакой пользы. Война здравого смысла с логическим восприятием жизни и чувства вины и обязанности, вместе с засевшими в голове принципами продолжается.1:0 в пользу растерянности.