1 часть (1/1)

— Номер тридцать девять продан!По громкоговорителю разлился басовитый голос мужчины, чье лицо стоящий парень никогда не видел, но мог со стопроцентной точностью определить по интонации, что у него на уме. По залу волной послышался волнительный шепот, неразборчивым гулом доходящий до ушей похолодевшего от ужаса парня. Сейчас он бы с радостью хотел ошибиться, заглянуть в глаза человеку, что так бесстрастно решал судьбу рабов, как будто это был всего лишь пустяк, а не человеческие жизни, и увидеть сомнение. Хотя бы маленькая искорка сомнения в глазах Мистера Х позволила бы пареньку выдохнуть и расслабиться, потому что он точно знал — Мистер Х очень жадный и никогда не продаст своего раба, если предложенная цена хотя бы на вону меньше той, что он держал в голове. Но секунды шли, и по прежнему ничего не происходило. Парню казалось, что время почти остановилось, мучительно долго растягиваясь в этом душном помещении, пропитанном всеми семью грехами, что есть на свете. Ему совсем не было холодно от пребывания перед всеми этими богатыми людьми нагишом, он привык стоять на этой сцене, не чувствуя практически ничего, потому что холод даже и близко не может сравниться с этими липкими мерзкими взглядами, оценивающе облипающих его худощавое тело.— Вот урод, я хотел купить его! — выкрикнул кто-то из зала, привлекая внимание бедняги.Глаза парня встречаются с ослепительным светом прожекторов, заставляя того крепко зажмуриться и в конечном итоге отвести взгляд к полу. Это было сделано в целях того, чтобы рабы не могли увидеть лиц присутствующих. Но если бы они только знали, что для раба смотреть в глаза всем этим людям — это самое последнее, что можно желать в этой жалкой жизни. Парень чувствует себя счастливым только от осознания, что всё, что он может знать об этих людям: предложенная цена. Он не может себе и представить, как бы он жил, если бы не было этих спасительных огней над его головой. Тогда парень точно сошел бы с ума, как от адской пытки и даже если бы он умер, в Аду его всё равно преследовали бы эти похотливые лица. Значит, эти прожекторы сделаны исходя из заботы к психическому здоровью рабов? Нет, эти прожекторы висят, исходя из заботы о клиентах, которым нужен здоровый товар, а не полоумная водоросль — в голове подытоживает кареглазый и давит тяжелый вздох. Его накажут, если клиент подумает, что он недоволен обстоятельствами.— Ты просто нищий, Тэджунни.. — пропевая каждую гласную, лукаво тянет девушка. Парень слышит её голос не впервые, он мог бы дать ей от силы лет двадцать пять-двадцать семь. Очень часто, чтобы отключиться от происходящих событий, он размышлял: что же может быть в голове и в жизни у человека, который по доброй воли приходил в это место унижения и покупал живую игрушку. Что движет этими людьми? Любому понятно, что каждый из присутствующих владеет огромным состоянием, у них есть всё, чего нет и никогда не будет у него: деньги, слава, работа, имущество, друзья и семьи. Быть может, именно деньги всему виной? Они омрачили разумы этих людей ужасными желаниями, натолкнули их на самые мерзкие грехи и навсегда заморозили их сердца. Тогда имеют ли право они называть себя богатыми, если у них нет даже человечности. — Заткнись, стерва. — шипит мужчина в ответ, вызывая в толпе тихие усмешки. Парень мрачно замечает, что стоит он уже слишком долго, что только подогревает надежду в сердце. Почему никто не забирает его? Ему и раньше приходилось видеть, как других рабов покупали, и это происходило за считанные мгновения: Мистер Х объявлял о продаже, к рабу подходили крепкого телосложения мужчины в серых костюмах и черных очках (дабы скрыть хотя бы часть лица, чтобы в случае чего, их было сложно узнать) и уводили раба прочь со сцены, навстречу судьбе, а вот куда и кому одному Богу известно. Но сейчас брюнет не на шутку разволновался, стоя совсем один и без единого намеку на то, что его сейчас уведут. Хотелось бы ему, чтобы клиент передумал и не купил его. По рассказам других рабов, если спустя год "товар" не продается , то его "утилизируют", то бишь убивают. Но Хану эта перспектива казалось лучше, нежели остаток, и без того жалкой, жизни служить какому-то подонку или стерве. — Вперёд, мерзость. — внезапный толчок в спину пугает парня и он, не ожидавший, едва удерживается на ногах, пытаясь балансировать. Запястья его саднят от толстой веревки, небрежно и туго завязанной на руках, отчего парню стоять еще сложнее, но боли он совсем не чувствует, ровно также, как и холода. Лишь изредка волны мурашек напоминают ему, что он всё ещё жив, и его тело способно чувствовать. Позади него стоят двое мужчин в неизменно серых костюмах и надменно наблюдающих за тем, как бедный парень униженно валиться на пол, утыкаясь щекой в пол. Парень слышит, как Мистер Х орет что-то о важности сохранения товара, видит, как десятки глаз прожигают его кожу, чувствует всё то презрение, исходящее на него со всех сторон. В уголках глаз собираются соленые слезинки, впервые за всё время парень чувствует себя так странно. Его, тяжелое от переживаний, сердце заходится в бешеном ритме от страха, когда он осознает всю обреченность ситуации. Жизнь кончена. Его отвезут к человеку, который будет полностью распоряжаться его жизнью, будет пользоваться им как захочет и, если повезет, то не будет сильно мучить, а когда надоест, просто прикончит. Он возносит свои молитвы к небу, лишь бы Бог услышал парня и спас его от всех страданий. Иронично, но парень понятия не имеет как нужно молиться, и никакой веры он и в помине не испытывал. Но сейчас..но если..Но если Бог есть, то какое ему будет дело до раба, когда у него, наверное, есть дела поважнее, чем спасение жизни маленькой, никому ненужной человечишки? — Вставай, блять! Паренька грубо тянут за веревку, поднимая с пола. Перед глазами мир превратился в единую кашу из размазанных красок. Он старательно смаргивает мешающие слезы и под сильные толчки, семенит прочь со сцены, опустив голову вниз. — Вы слышали, сколько он за него отдал? — Посмотри на эту мерзопакостную морду. Он не стоит своих денег.— Ему придется хорошенько постараться, чтобы отработать все деньги. Хилый, как мышь, ты думаешь, он вообще сможет удовлетворить своего хозяина?— Ртом, по крайней мере, сможет. Ты только глянь, худой, а щеки такие, будто жрет и края не знает!Омерзительные комментарии так и сыпались в сторону опустошенного парня, пока тот тяжелыми шагами шел по направлению к выходу. Каждое слово до боли прожигали его сердце, и он уже даже потерял желание абстрагироваться от этого мира, усталость настолько сильно завладела им, что он готов был свалиться с ног прямо здесь. И правда, сколько же он простоял сегодня? Оказавшись возле двери, больше похожей на какой-то заброшенный, никому не нужный пожарный выход, он опасливо поднял глаза к одному из охраны. Тот вынес откуда-то дырявую , пожелтевшую накидку с завязкой, вводя мальчишку в смущение.Резкими движениями завязав на глазах повязку и накинув ему на плечи колючую накидку, раба вытолкнули на улицу босиком, отчего тот поморщился, чувствуя под ногами мелкие камушки, въедающихся в, огрубевшую от долгого хождения босиком, кожу. Потеряв счет времени, он мог только по запаху ветра, наполненного свежестью распустившейся зелени, понять, что близится летняя пора, и ему крайне повезло не ступать ногами по холодному снегу. — Боже, я разве не просил позаботиться о нем? Вы не ставите мнение клиента ни во что?Парень весь съежился от тяжелого звучания нового для него голоса. Ему не приходилось раньше слышать этого человека на аукционе, но не сложно было догадаться, что именно он купил его. По привычке, парень навскидку попробовал определить, сколько ему лет, и с облегчением заметил, что он совсем молод. Но чем моложе, тем страшнее могут быть тараканы в голове.— Простите, господин Ли, это наша вина.Недовольно цокнув, этот мужчина кинул взгляд на заднюю дверь своей иномарки, от которого охранник молниеносно ринулся открыть её, чтобы затолкнуть тушу бедняги. От неожиданности тот вскрикнул, ощущая, как неприятно липнет к голому телу кожа дорогих сидений. Салон окутывал тошнотворный запах искусственных ароматизаторов, а с колонки тихой песней разливался голос незнакомой певицы, чей текст неприятно контрастировал с настроением парня. Не принимая каких-либо попыток встать, он продолжил лежать на сидении, всматриваясь в темноту дурацкой повязки и вслушиваясь в расслабляющий голос девушки, поющей о своей милой влюбленности. Как странно устроен мир..одним суждено плавать в любви, даже не догадываясь, что существуют вторые: плавающие в унижении и боли.Дверь к водительскому сидению открылась, оповещая о том, что Господин Ли, как его назвали два амбала, собрался отвезти раба в его новый дом, в котором, парень глупо надеется, ему не будет так плохо, как рассказывал один из рабов, успевших побывать на служении у купившего его человека. Мужчина выключил музыку, отчего другой почувствовал, как каждая его мышца начинает медленно напрягаться. Ехать в тишине наедине со своей гибелью куда страшнее, чем он думал, но на протяжении всего пути клиент молчит, не задавая парню не единого вопроса, и со временем он расслабляется, впервые за долгое время чувствуя, как приятное тепло салона окутывает его истерзанное тело. Голову предательски клонит в сон, машина на зло едет мягко, что говорит о том, что место, где существовал парень находится совсем недалеко от города. И это странно, потому что он думал, что такие незаконные дома рабов должны быть тщательно спрятаны в глубине леса или хотя бы не вблизи городского шоссе.10 минут.20.30.40.Сколько они едут?Чтобы не заснуть, брюнет вымерял секунды времени, тихо нашептывая себе под нос. Повязка, закрываемая обзор, давила на виски, но позволяла парню создать картинку в своей голове полного одиночества, нарушаемого лишь мягким шумом шин и звуком пролетающих мимо машин с людьми, которые даже представить не могут, что навстречу им ехал обреченный человек. Он привык всё анализировать, думать о каждом прожитом дне, держать в голове любую мелочь: от услышанного пения соловья до утреннего луча солнышка, прорезавшегося в дыру ветхой крыши и осветившего его волосы. В такие моменты, парень вспоминал, что он всё еще жив и за окном всё так же цветёт и дышит счастьем мир, до которого рукой подать, но ни ему, ни таким же, как он, никогда не дотянуться до него. И сейчас, когда обреченный имел счастье получить немного времени на размышления, он окунулся в это с головой, решив для себя, что попробует снова собрать весь пазл воедино, даже если это больше не имело никакого для него смысла.Кто я такой?Вопрос, на который он не мог найти ответа, как бы сильно не напрягал свою голову, в его воспоминаниях он видел лишь множество мелькающих один за другим лиц, мыльных и совсем ему незнакомых, а когда его подсознание подбрасывало ему далекие очертания фрагментов из жизни, голову парня пронзало острой болью, настолько мучительной, что поневоле приходилось оставить эту затею на лучшее время. От осознания невозможности вспомнить свое прошлое, брюнета пронзал страх, так и остаться в одиночестве, пропитавшем всё вокруг, но с другой стороны он чувствовал себя счастливым: если в прошлом он был счастлив, то лучше ему никогда не вспоминать те прожитые дни, потому что это непременно его убьет. Мотая время в роли раба учишься находить плюс во всём с чем сталкиваешься, и такое мышление значительно облегчает жизнь, поэтому, даже без четких воспоминаний, он не чувствовал себя человеком, упустившим что-то важное. Ему это было и не нужно: так он себя убеждал.— Приехали. — он упустил момент, когда машина успела остановиться, а тот, чей голос бросал в дрожь, одним рывком стащил его из машины. Парень тихонько проскулил, ударившись плечом об дверь, но чертовы веревки не позволили ему потереть ушибленное место. — Это тебе больше не нужно. Ему пришлось крепко зажмуриться, когда яркий свет бросился в привыкшие к темноте глаза. Господин Ли сорвал завязку, позволяя парню увидеть место, в которое он приехал. — Глаза опусти. — пробасил тот и оглушительно свистнул. Парень не был уверен, но ему показалось, что Господин Ли пытался кого-то позвать. Как бы ему не хотелось поднять глаза и осмотреться вокруг, увидеть лицо того, кто будет решать его судьбу, но злить мужчину парень не хочет и испытывать на себе наказания в первый же день тоже. Не понаслышке знал, как жестоко могут наказывать.Через считанные секунды перед ними предстала женщина в черном платье до пола. Брюнет видел лишь носки её таких же черных, острых туфель и искренне надеялся, что ей разрешено говорить больше одного слова, чтобы парень мог попробовать узнать её возраст.— Отведи его в особняк. — послышался скрежет зажигалки, а затем воздух смешался с горьким запахом табака. — Ты знаешь, что от тебя требуется.— Да, Господин. — она поклонилась. Воспользовавшись моментом, парень бросил мимолетный взгляд на неё, а затем на особняк, возвышавшийся в нескольких метрах от них. Он знал, что богатые люди живут в красивых домах, но он не был готов увидеть огромный, расстилающийся на три этажа дом, огражденный резным, массивным забором и абсолютно гладко выстриженной травой на участке. — Эй, я сказал глаза опусти. Парень вздрогнул, осознав, что смотрел слишком долго и моментально склонил голову, пролепетав извинения, на который мужчина только угрожающе хмыкнул. — Пройдемте за мной. — вкрадчивым голосом позвала женщина, отчего парень слегка нахмурился, ощущая отталкивающую ауру за её доброжелательным тоном. Он двинулся за ней, наблюдая, как низ её платье путается между ног каждый раз, когда ветер дует им в спины. Она была выше, чем он, её смоляные волосы забраны в тугой пучок, а её плечи гордо расправлены. Парень не мог и думать, что она принадлежит к роду служанок, судя по её идеальной осанке и чистому отглаженному платью, но то, как подозвал её Господин Ли, было унизительно, он сравнил её с собакой, и парню было даже жаль её положение. Он привык жалеть всех, но не себя.Остановившись перед двойной дверью, парень украдкой покосился назад, пока девушка-в-платье отворяла её замок. Господин Ли стоял к ним боком, оперевшись об капот машины, и это давало отличный обзор на его точеный профиль. Если он думал, что сюрприз в виде огромного особняка последняя вещь, способная удивить его сегодня, то он глубоко ошибался. Господин Ли был хорош собой, облаченный в идеально выглаженные брюки и не менее идеальной белоснежной рубашкой, что сильно контрастировало на фоне черной поверхности его машины. Парень поднял взгляд к его лицу, отмечая маленький аккуратный носик, губы, необычно выпирающей формы, и темные глаза, закрываемые светлой челкой. Даже если он безумец, думал парень, но безумно симпатичный безумец.— Попрошу вас зайти.Брюнет сконфуженно сжался под взглядом строгой дамы и на секунду крепко зажмурился, чтобы выместить свой стыд хотя бы в таком телодвижении. Руки по прежнему были скованны. Особняк был прекрасен ровно настолько же, насколько и хозяин этого места. Высокие потолки, резные люстры, свисающие с глянцевых потолков, многочисленные комнаты за лакированными дверями из черного дерева, старомодные картины и поблескивающие золотом обои — парень надеялся, что это всего лишь безобидные блестки, а не настоящее золото. Весь этот дорогой шик как будто дразнил парня, крича и тыкая его в собственное грязное отражение. К слову, зеркал было так много, что ему стало не по себе. Хотя, думая о огромных размерах этого дома, парень понимал, что это разумная планировка — никому не придется бежать по всему дому в поисках единственного зеркала. Но всё же...Когда живешь долгое время, имея возможность увидеть свое отражение только в лужах, встречаться лицом к лицу с собой по-настоящему становится страшно, по той причине, что ни один раб не хочет знать, во что он превратился. — Джесси, вымой его и приведи ко мне. Парень сделал шаг в сторону, стараясь незаметно бросить взгляд на девушку, с которой обменивалась фразами его проводница. За одно мгновение из доброжелательной леди она переметнулась в строгую хозяйку, её голос стал тверже, а служанка перед ней держала голову к низу, кивая на каждое её слово. Теперь он точно был уверен, что девушка-в-черном здесь что-то вроде управляющей. Парень вовремя опустил взгляд, потому что она обернулась (все её телодвижения были плавными, как у балерины. Молодой человек был восхищен и удивлен одновременно.) и грозно выплюнула ему слова, с таким чувством, будто он был грязным щенком, а она — леди высшего общества. Хотя это сравнение было метким, подумал он и последовал за другой девушкой, чье платье было коричневого цвета и более простого материала.Всё здесь выглядело так, как будто Господин Ли жил в прошлом, где нет места только его иномарке, никак не вписывающейся на фоне его странной жизни.— Меня зовут Джесси.Парень опешил, не понимая, к кому обращается девчушка, когда шли они только вдвоем. Помедлив с ответом, он еще раз оглянулся, тем самым вызывая смешок с её губ.— К тебе обращаюсь. А ты кем будешь?Он растерянно похлопал глазами, не понимая, к чему эти разговоры. Неужели ей правда интересно его имя? Он не понимал, но ответить не мог, потому что он его попросту не знал.— Ну и черт с тобой, пугало. — беззаботно провозгласила девушка и вдруг остановилась, пропуская парня вперед в комнату, напоминающую ванную, но очень скромную. Наверное, для слуг. — Раздевайся. Чем быстрее закончим, тем нам же лучше.— А руки..?Он несмело поднял глаза. Служанка смотрела на его лицо с нескрываемым любопытством, пробежалась по нему взглядом, наполненным жалостью и долей презрения, хотя сама была почти такой же рабыней, но её гордость вряд ли могла позволить ей это признать. Она вдруг звонко засмеялась, прикрывая рот рукой и ядовито цокнула, обходя парня вокруг.— Так не интересно, мойся без рук.Смятение вперемешку со стыдом смешались в его голове, вызывая желание выть от досады. День еще не закончился, а его уже унизили обитатели особняка, когда же сам Господин не успел сделать ничего, что так ярко рисовал в воображении парень и чего так сильно боялся. Он продолжал стоять на месте, сжав губы в тонкую полоску, пока не услышал за спиной недовольный вздох и звуки копошения. Его грубо притянули за веревку, причиняя боль. Парень зашипел и вдруг почувствовал, как веревку разрезало что-то, освободив его затекшие руки. Застонав от боли, он попытался размять посиневшие кисти, но служанка вдруг с силой пихнула его в кабинку, а затем облила его тело ледяной водой.— Х-холодная!Парень был выучен терпеть, даже когда боль пронзает насквозь, даже когда терпеть уже нет силы. Терпи, или будешь наказан. Таково было правило для рабов, день за днем терпевших побои и унижения.— Думаешь, я не знаю? — засмеялась она и сунула ему в руки маленький кусок развалившегося в руках мыла и щетку. — Пять минут тебе. Джесси осталась стоять на месте, незаинтересованно поглядывая на неуклюжие действия парня. Его руки тряслись и не могли удержать даже щетки, что уж говорить о мыле. Она раздраженно фыркнула и вырвала у него мыло, усердно натирая его спину. От её взгляда не укрылись свежие следы, по её предположению, от розги. Кровавые линии полностью испещряли мальчишескую спину, они выглядели так болезненно, что Джесси со стыдом отвела взгляд и почему-то смягчила руку. Она знала, что скрывается под тканью её одежды и вся злоба, испытываемая к этому бедному человеку, вдруг испарилась. Джесси на мгновенье почувствовала, как её сердце всё ещё способно сострадать.***— Он готов, Господин Ли.Парень сделал два шага вперед, вперив немигающим взглядом в мраморный пол просторного, если так можно сказать, кухонного зала, посреди которого в одиночестве восседал Господин Ли, постукивая пальцами по длинному столу. Позади парня по обе стороны стояли Джесси и Лия, девушка, помогавшая одевать его. Она была полного телосложения, с прямыми длинными волосами, струившимися рыжими локонами по её широкой спине. Джесси часто бросала на неё насмешливые взгляды, но весь процесс ухода за брюнетом, та не обронила ни единого слова. Он знал, что подобная работа озлобляет людей, потому как все рабы, с которыми ему приходилось изредка общаться, готовы были подставить друг друга в любой момент, стоит сделать неверный шаг в сторону. В отличие от него, все, или точнее, большее количество рабов хотели быть купленными, ибо сбежать из особняка, как они считали, намного легче, нежели из того Адского Дома. Но парень не мог позволить себе обращаться к кому-то грубо, он всем сердцем желал сохранить свою человечность до последнего вздоха, что пока ему хорошо удавалось, но очень часто подставляло его. К нему часто относились, как к козлу отпущения. — Отлично. Звучащий в полной тишине грубый голос производил впечатление крайне неприятное и наводило парня на чувство, будто он в чем-то провинился, и его выпорют прямо здесь. Он неосознанно напрягся, когда стул со скрипом отодвинулся, а Господин Ли подошел почти вплотную, обжигая взглядом каждый сантиметр кожи. На нем больше не было дряхлой накидки, впервые он носил что-то лучше, чем какая-то грязная тряпка. Лия принесла ему темно-синюю рубашку на пуговицах и черные, слегка зауженные брюки. Вещи были новые, из дешевой ткани, но даже так он выглядел, как человек и, казалось бы, парень должен быть доволен тем, чего нет у его "собратьев", но что-то внутри него волновалось, неприятным узлом стягивая желудок.— Пойдет. Присмотрите за домом, Мина, мы уезжаем. Он не привык задавать вопросов. Раб должен открывать рот только тогда, когда его просят, раб должен покорно молчать и беспрекословно слушаться. У раба нет своего мнения и свободы слова. Молодой человек послушно следует за Господином Ли, устало сгорбив плечи. Он может только догадываться, какая судьба его ждет.А повороты судьбы всегда резкие.Их дорога ничем не отличалась от предыдущей. Глаза его были завязаны и всё, что он мог делать, это навострить уши и полностью отдать себя звукам, сопровождавших их в пути: постукивание флакончика с клубничным ароматизотором об лобовое стекло, шум колес, трущихся об асфальт, рев машин, проезжающих навстречу. Он испытывал дежавю, но совсем не от того момента, когда ехал в особняк Господина, нет. Это было что-то другое.— Веди себя тихо и даже не пробуй сбежать. Я отдал за тебя огромные деньги, так будь послушной зверушкой.Такие слова сказал Господин, когда машина остановилась в новом месте. Теперь, когда его руки были развязаны, он наощупь открыл дверь машины, аккуратно вылезая наружу, чтобы не стукнуться плечом вновь. Господин на это только поморщился, немедля сдернул повязку и велел идти впереди. Парень двинулся по широкой каменной дорожке, проходившей по аллее с высокими вишнями, у которых как раз начался сезон цветения. Глаза парня распахнулись от восторга при виде этого зрелища. Сладковатый запах окутал воздух, заполняя легкие и оседая на самом дне, ему хотелось дышать этим воздухом вечно. Он даже подумать не мог, что вообще сможет когда-нибудь увидеть такую красоту природы и вдохнуть её всей грудью.— Шагай быстрее. — гаркнул Господин Ли, пугая паренька источаемой злостью. Ли был крайне раздражен долгими сборами этого уродца, из-за него они почти опоздали на важное мероприятие, висевшее у него на уме слишком долго. Он уже успел пожалеть, что купил эту мерзкую букашку, еле как переставляющую ноги.Парень замер на месте, увидев перед собой огромное количество белоснежных лестниц, возвышающихся на, огромных масштабов, крыльцо, где вальяжной походкой, изящно гуляли девушки и мужчины, попивая игристое шампанское. Брюнет услышал недовольное шипение и тут же ринулся вперед, деревянными от волнения ногами переступая лестницы. В какой-то момент он понял, что каждый присутствующий, после обмена приветствиями с его хозяином, сверлит взглядом его затылок, и от этого морально давит, ладошки потеют, и он с позором замечает, как его ноги потряхивает от страха. — Опусти голову и следуй за мной. Ни с кем не заговаривай и никому не отвечай. В разговоры не вслушивайся и не бери ничего из того, что тут дают, пока не разрешат. Всё ясно?Не дожидаясь ответа, Ли прошмыгнул вперед, захаживая в здание, выглядевшее, как огромный дворец для собраний всех богачей страны, чтобы помериться своими богатствами, попить алкоголь, а затем удалиться по домам, напоследок поблистав своими дорогущими машинами. Он не мог поднять головы, но видел, как белоснежный пол отражал его силуэт, а где-то сбоку мелькают высокие колонны, напоминающие ему смутно знакомое строение. Но он просто отбросил эту мысль, пытаясь уследить за мелькающими пятками Господина, ибо тот шел слишком быстро, а парню было крайне тяжело поспевать за ним, не видя ничего вокруг. — Эй, дружище, куда спешишь? Выпьем за именинника?— Ох, Хенджин, ты не вовремя. Где он, кстати, не видел?Паренек забился Господину за спину, украдкой поглядывая на присутствующих людей. Он заметил, что кроме людей, разносящих напитки и закуски, здесь не было слуг и, наверное, гости, заметив его бедный вид, обо всем догадались. Часть людей все еще продолжала поглядывать на него с нескрываемым любопытством, а кто-то и вовсе что-то активно нашептывал другим, явно обсуждая новую персону. Парень растеряно помял руки и опустил взгляд. Ему было очень неуютно в обществе, где ему не место, в обществе, где за маской каждого скрывалось гнилое, истинное я. И почему только этим богатым деловым людям есть до него дело?— Идем. — через плечо бросил ему Ли, тем самым привлекая внимание еще не ушедшего Хенджина, который до сей поры думал, что его друг здесь один. Он приподнял бровь и шагнул в сторону, его глаза буквально полезли на лоб, когда за спиной Ли оказался невзрачный мальчишка с опущенной головой. Он хотел было подойти к нему ближе, чтобы разглядеть лицо незнакомца, но рука Ли прервала его. Их взгляды встретились и Хенджин был больше чем уверен, что этот мальчишка является чем-то более ценным, чем слуга. Ему пришлось подавить множество вопросов, когда Ли решительно мотнул головой и двинулся прочь, оставляя Хенджина в замешательстве.— Ты смотрел на него? — словами, наполненными раздражением, пробасил Господин, когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы их больше никто не видел и не слышал. — Нет, Господин. — от молчания его голос сорвался. Парень почувствовал, как стыд накатывает на него с огромной силой, но Ли, кажется, не обратил на это никакого внимания.— Тц, нет, Господин. — брюнет не понимал в чем причина, но он злил своего хозяина еще больше. Он пискляво передразнил его голос, а затем вдруг обернулся, и парень не успел затормозить, утыкаясь носом в чужую грудь. — Сейчас мы зайдем к моему двоюродному брату. Блять, просто будь душкой, если не хочешь никого злить. Я купил раба, а не пятилетнего ребенка, почему ты смеешь поднимать глаза, когда тебе не разрешено этого делать? — Я не...— Заткнись. — Ли схватил его за ворот рубашки, приближая свое лицо так близко, что дрожащему парню удалось разглядеть чужое лицо в мельчайших деталях. — Не смей врать. Я видел, как ты при любом удобном случае глазеешь на всё и вся. Просто пойми, что ты здесь больше никто. У тебя нет права ни на что. Если тебе скажут умереть, ты сделаешь это. Если тебе скажут вылизать пол, ты сделаешь это. Если тебе скажут отсосать член, ты сделаешь это. Ты уяснил? Он тяжело сглотнул, едва выдерживая взгляд потемневших глаз, и рассеяно кивнул. Ли прищурился, отчего у парня пробежал холодок по спине, и резко оттолкнул от себя беднягу. — Поправь рубашку. Не дожидаясь брюнета, он развернулся к двери, выделяющейся тем, что доходила она почти до потолка, парень был шокирован, ему казалось, что особняк Господина Ли несравненен, он считал так до тех пор, пока не понял: место, в котором они пребывали являлось домом двоюродного брата Господина Ли. Брюнет почти раскрыл рот от удивления, но в то же время ему было мерзко даже дышать здесь, когда другие рабы мотали время под крышей разваливающегося сарая. Они зашли в большую светлую спальню, как и весь дом, обделанную в белых тонах. Брат Господина Ли явно считал себя идеальным или, по крайне мере, пытался отбелить себя таким способом, потому что такое огромное количество белого наталкивало только на такую мысль.— Что ты здесь забыл?Тихий голос раздался со спины, звуча по сравнению с голосом хозяина вымотано и без какой-либо толики интереса. Мальчишка боролся с собой, чтобы не оглянуться, когда кто-то быстрыми шагами подошел к нему со спины.— Кто это? — растерянно выдохнул другой, заставляя сердце брюнета заходиться в бешеном ритме от непонятно откуда накатившего страха. Он судорожно выдохнул, когда чужие руки развернули его за плечи и схватили за челюсть, поднимая его голову вверх. — Посмотри на меня. — мальчишка ужаснулся при мысли о том, что он снова сделал что-то не так. Пальцы на его челюсти сомкнулись сильнее, мужчина напротив терял терпение, и брюнет медленно, с опаской, встретил взгляд человека, называвшегося двоюродным братом его Господина. Он оказался не старше Господина Ли, имел слегка угловатое, остроносое лицо, с аккуратной родинкой. Волосы шатена были разделены на прямой пробор, челкой спадая на выразительные, дегтярно-черные глаза. Бледно-розовые губы он старательно закусывал, продолжая непроницаемым взглядом сверлить лицо напротив. В нем не было той липкости, которую он привык чувствовать на аукционе, в нем было что-то другое, что-то таинственное и завораживающее, отчего парень совсем загляделся и вовремя себя отдернул, когда брат Господи Ли заглянул ему в глаза, настороженно приподняв низкие брови. — Объяснись, Феликс. — ровным, но достаточно быстрым тоном приказал тот, встречая довольный взгляд своего брата. — Это твой подарок, невежливый братец Минхо-я. С днем рождения, позаботься о нем. — Господин Ли наигранно надул губы, плюхнувшись на чужую кровать. Минхо стеклянными глазами посмотрел на человека в его руках, не на много ниже чем он, но хрупкого и зашуганного. Он еще раз повертел его за челюсть, внимательным взором окидывая каждую черту, а затем просунул руку через ворот рубашки и высунул веревку, висящую на вытянутой шее. "Тридцать девять" было выгравировано на маленьком металлическом кулоне. — Как тебя зовут? Опешивший паренек попытался опустить голову, но Минхо не дал ему это сделать, второй рукой сжимая его отросшие волосы. Издав слабый скулеж, он зажмурил глаза, внезапно чувствуя, как что-то внутри него холодеет и сжимается, его начинает трясти по непонятной причине, он задыхается, жадно глотая воздух. — Я-я, н-не знаю, Господин. — выдыхает он, пытаясь сглотнуть ком в горле. Ему страшно, и он не может понять причины. Его пугает, что контролировать страх становится невозможно и Минхо наблюдает, как большие глаза наполняются влагой, а взгляд мутнеет. Мужчина морщится, опуская руки на острые плечи. — Эй, что с ним? Человек, у которого я его выкупил ручался за его здоровье. — нервничает Феликс, наблюдая, как "тридцать девятый" трясется, как осиновый лист на ветру и хнычет в руках его брата. Он презрительно жмурится, видя, как брат прижимает эту мерзость к себе и задумчиво сверлит глазами вид за окном. В один миг жизнь бедного мальчишки поменяла русло, перейдя из рук в руки. Теперь он мог только догадываться, как поступит с ним Минхо, но его сердце, успокаиваемое внезапным стуком ливня за окном, громко кричало ему о побеге. Он всегда мог мыслить трезво, даже когда надзиратель бил до кровавых подтеков, но в этот раз всё случилось иначе. Животный страх сковал его мысли и тело, и всё, что он мог чувствовать — тепло чужого тела, разливающееся по его тяжело вздымающейся груди, и это давало причину быть хоть на долю счастливым, потому что парень точно знал: если он может чувствовать, значит он всё ещежив.