Глава 16 (1/1)

POV МайклНачало мая знаменовалось днем рождения мамы и Джеки. Не удивляйтесь, на свой двадцать первый день рождения наша мама сделала себе незабываемый подарок – родила сына. Моя последняя встреча с матерью прошла плохо. Хоть мы все и уладили позже во время телефонного разговора, угрызения совести продолжали настойчиво сверлить душу. У меня крепкая связь с мамой. В детстве мы с братьями были оторваны от нее из-за бесконечных гастролей. Став взрослее я старался с лихвой наверстать то упущенной время с ней. Мы вместе ходили по магазинам, смотрели телевизор, болтали на кухне. Джозефу это не нравилось. Его раздражало, что я больше времени провожу с мамой, а не с ним. Он постоянно упрекал мать в том, что она прививает мне мягкость характера, излишнюю чувствительность, а мужчина не должен быть таким, по его мнению. Постепенно я снова немного отдалился от матери. У меня началась собственная жизнь, подробности которой, она никогда не должна знать. Another part of me… Однако этот факт не отменяет моей безусловной любви к ней. Только из любви я прячу эту свою часть. Неизвестность всегда настораживает. Ты всеми способами пытаешься узнать, что тебе недоговаривают. Вот и мама пытается. Поэтому мы и ссоримся.По случаю праздника семья организовывала двум именинникам огромную вечеринку в Энсино. Это был отличный повод окончательно примириться с матерью и повидаться со всеми родственниками перед отъездом в мировое турне.Я знал как нужно загладить провинность перед мамой. Она выглядела счастливой, открывая бархатную коробочку с красивым бриллиантовым браслетом внутри.– О, мой мальчик… – в ее глазах искрились слезы. – Спасибо тебе.Материнские объятия – лучшее лекарство от всех невзгод.– Вот, возьми еще это, – я протянул ей конверт с письмом, в котором просил прощения за грубое поведение и аккуратно объяснил собственные чувства из-за происходящей вокруг меня напряженной ситуации в данный момент. Мне легче выражать эмоции и мысли на бумаге, нежели с глазу на глаз. В разговорах обычно можно упустить множество разных деталей. – Откроешь потом, хорошо, мам?– Да, сынок, – как трепетно любящая всем сердцем мать, она знала своего ребенка достаточно хорошо, чтобы все понять по моему взгляду. – Если ты думаешь, что я обижаюсь на тебя, то это не так. Я не злюсь на тебя, милый. Все хорошо.***Время перед началом турне расписано на каждый день. Успеть нужно очень многое, включая съемки сразу трех видеоклипов, рекламного ролика, не говоря уже о репетициях и общественных встречах. Но мне просто необходимо было выкроить пару деньков для поездки в Миннеаполис. Принс звонил каждый вечер с вопросами, когда же я, наконец, приеду. Хотелось поскорее отправиться к нему, особенно после второй недели его пребывания в Лос-Анджелесе, за которую мы серьезно сблизились. – Сэнди, завтра я уеду на два дня в Миннесоту, – без предисловий объявил я менеджеру после завершения собрания по поводу первого этапа ?Dangerous tour?.– То есть как ?уеду?? – непонимающе уставился он на меня.– Обыкновенно, Сэнди. На частном самолете.– Ты прикалываешься сейчас, да? – нервно выпалил менеджер, усаживаясь обратно на стул. – Ты вообще внимательно читал наш график? У нас буквально каждый час рассчитан в соответствии вот с этим гребаным расписанием! – Сэнди потряс передо мной небольшой стопкой бумаг. Выглядел он в этот момент презабавно, и я во весь голос расхохотался.– Че ты ржешь, Майкл?! – сделать серьезное выражение лица не получалось, мое едкое хихиканье продолжилось. – Ты че так веселишься, я не пойму? У нас через три дня съемки ?Jam? в Чикаго, там во всю готовят баскетбольную площадку, а ты собрался умотать в Миннесоту?! У Джордана сейчас сезон игр, и он может быть с нами только три дня. Если мы его упустим из-за твоего легкомысленного отношения к делу, все пропало. У нас не будет больше времени! – продолжал свою тираду он, уже срываясь на крик. Я ожидал подобной реакции.– Сэнди, пожалуйста, выдохни и расслабься, – мягко начал призывать к спокойствию не на шутку разнервничавшегося менеджера. – Я все предусмотрел, я все успею: из Миннесоты сразу же прилечу в Чикаго, и мы будем работать там до тех пор, пока не будет все идеально. Я обещаю тебе, – у меня есть дар убеждения, которым я пользуюсь в жизни довольно часто. – Но у нас выделено только семь дней, а на Джордана всего три!– Сэнди…Через несколько минут раздумий он смягчился:– Ну… если ты так уверен, что все успеешь. Хотя тут четыре встречи запланированы… – снова начал вчитываться в пресловутое расписание. Черт бы его побрал.– Возьми их на себя, я ведь там совсем не нужен. Я – всего лишь музыкант, а для этой волокиты есть ты, – раскачиваясь в кресле, я внутренне ликовал над своей маленькой победой. – Чего ты такой дерганный? – Ладно, музыкант, извини, что вспылил. Нервы совсем расшатались из-за этих европейских промоутеров, а мы даже еще не начали концерты, – устало вздохнул Сэнди, потирая виски. – Езжай в эту Миннесоту, – как-то отчаянно махнул рукой в мою сторону. Когда я почти вышел из конференц-зала, он вдруг остановил меня вопросом, которого всеми силами хотелось избежать: – Эй, Майк, а зачем это ты едешь туда, интересно?А я уже подумал, что в конце смог запудрить ему мозги болтовней на отвлеченную тему. Наивный. Ужасно хотелось съязвить в ответ, и выдать что-то в роде: ?Еду трахаться?. Но, прикусив язык, я промолвил более невинное:– По поводу нового материала для следующего альбома.– А почему я не в курсе, что у тебя другой композитор или с кем ты там работать собрался?– Потому что эту информацию должен знать только лейбл, – коварно улыбнулся я. – Не бери на себя слишком много. Пока.– Если опоздаешь в Чикаго, пеняй потом на себя! – услышал в след, закрывая за собой дверь.В спонтанное путешествие я взял только одного охранника Спенса. Лишних вопросов этот парень не задает и умеет хранить секреты, в отличие от старика Брэя. Не подумайте неправильно – я безгранично уважаю и люблю Билла за его преданную работу, он как отец мне. Но он усердно старается опекать меня, не понимая порой, где это действительно нужно, а где неуместно. В полете, размышляя на эту тему, я анализировал разговор с Сэнди. Поклонники наверняка думают, что артисты – самые свободные, окрыленные полетом творчества люди на свете. У них куча денег, и они делают все, что им только захочется. Как бы ни так. Мы скованны кабальными контрактами и обязательствами, предусматривающими едва ли не каждый шаг. И всякий раз, чтобы сделать что-нибудь ты вынужден вот так ?отпрашиваться?, отвоевывать каждый миллиметр личного пространства зоны комфорта у менеджеров, представителей компании звукозаписи, директоров, ассистентов, сотрудников службы безопасности.Я думал что, избавился от гнетущего надзора, когда уволил с поста менеджера Джозефа и нанял на это место других людей. Но, нет… ничего не изменилось. Теперь мне приходится отчитываться перед целой командой.Они все унижают тебя, каждый по-своему. И каждый из них думает у себя в голове, что только он имеет власть. Например, песню, над которой ты корпел несколько месяцев, позабыв о сне и пище, может забраковать тупоголовый кретин из совета директоров рекорд-лейбла, потому что на его взгляд ?она не отвечает общей эстетике альбома?. Моего альбома. Они делают вид, что искренне беспокоятся о тебе. На самом же деле их заботит только денежная прибыль, которую ты стабильно приносишь им на банковские счета. Я – всего лишь дойная корова для них, не больше.Как бы я хотел скинуть с себя эти оковы. После тура обещаю изменить свою жизнь, все будет по-другому. За внутренним монологом я не заметил, как самолет приземлился в аэропорту Миннесоты. Улыбчивая бортпроводница оповестила нас со Спенсом о посадке. Спустившись по трапу, мы сели в машину, отправленную Принсем, и мчали по улицам города. Я старался отвлечься рассматриванием проносящихся мимо пейзажей, но мое сердце бешено колотилось от волнения. Въезжая на территорию ?Пейсли Парка? в глаза бросился вид главного дома. Его экстерьер выглядел хоть и эффектно, но довольно аскетично: он был облицован белыми плитами, и больше напоминал правительственное здание, нежели жилой особняк. – Здравствуйте, мистер Джексон! Добро пожаловать в ?Пейсли Парк?. Я – миссис Вайолет, веду здесь хозяйство, – у крыльца меня поприветствовала темноволосая леди средних лет в черном строгом платье с белым воротничком. Внешним видом и стальным голосом она напоминала учительницу из ортодоксальной школы. – Вас ждут в гостиной. А Вы, молодой человек, – обратилась она к Спенсу, – пройдемте за мной, я помогу Вам расположиться в доме для гостей. Пойдемте, – бойко скомандовала женщина. Телохранитель растеряно посмотрел на меня.– Иди, Спенс, отдыхай, – хлопнул его по плечу. – На эти два дня ты мне не понадобишься.– Вы уверены, босс? – он с недоверием покосился на меня. – Да. Иди уже. Спенс пошел вслед за домоправительницей, а я в дом. Пройдя через просторный холл, я озирался по сторонам в поисках гостиной. Как и снаружи, жилище Принса оформлено в светлых тонах, с добавлением желтых, оранжевых и пурпурных элементов декора. ?Пурпурный – только у меня дома?, – всплыли его слова при воспоминании о нашей жаркой тусовке в резиденции ?Playboy?. Повсюду на стенах развешаны фотографии. Вокруг подозрительная тишина, так, будто никого здесь не было. Побродив по первому этажу, я оказался в большой комнате с роялем и диванами. Скорее всего, это и есть гостиная.– Вау-вау-вау! Неужели моя птичка прилетела-таки ко мне?! – раздался позади задорный голос Принса. Обернувшись, я увидел его – ослепительно неотразимого в наполовину застегнутой шелковой рубашке и черных брюках.– А-а-а, нехороший мальчик! – улыбаясь, я неспешно подошел к нему вплотную.– Сам ты нехороший мальчик! – смачно шлепнул меня по заднице, прижимая к себе, как только я оказался рядом.– Привет… – обвивая руками его шею, я прошептал в чувственные губы.– Привет… – он увлек меня в глубокий поцелуй, от которого моментально закружилась голова. В столовой миссис Вайолет накрыла для нас обед, состоящий из большого разнообразия вегетарианских блюд. Там я заметил и свой любимый десерт.– Приятно, что ты думал обо мне, – тихо указал я на сливочно-банановый пирог.– Все для тебя, милашка…– Миссис Вайолет тут у тебя руководит парадом, да? – спросил я, как только внешне невозмутимая экономка оставила нас одних.– Да, у нее не забалуешь, она здесь всех по стойке строит, – засмеялся хозяин дома. – В особняке никого больше нет?– А кто тебе еще здесь нужен, а? – прозвучало с претензией.– Ты говорил, что с тобой сестра живет.– А-а, Тика как раз уехала к матери. Охрана на территории двора, прислугу, кроме миссис Вайолет, я отпустил. Она отвлечет твоего головореза. Так что, нам никто не помешает… – загадочно проговорил Принс, сверкнув игривым взглядом в мою сторону. После совместной трапезы он показал мне комнату, где я смог перевести дух и принять душ. Следующей частью культурной программы стала экскурсия по дому. Забавно, что у него тоже были автоматы с конфетами, жвачками и сладостями, как у меня. – Эй, хочешь посмотреть мою студию? – спросил Принс, когда мы обошли все комнаты.– Конечно! – еще бы мне не хотелось. По правде говоря, жутко интересно узнать, как оборудована его студия звукозаписи.Уже стемнело, и, выйдя на улицу, я обомлел от преображенного фасада особняка: он переливался огнями фиолетового свечения.– Ух, ты! – восхищенно произнес я на выдохе.– Этот свет включается только, когда я бываю дома, – объяснил Принс.Студией оказалось соседнее двухэтажное здание, к которому нужно пройти по бетонной дорожке от главного дома. Там же располагались: пошивочный цех для костюмов, два концертных зала, отдельное помещение, где хранились награды, памятные вещи, фото и коллекция любимых гитар Принса. Я даже немного позавидовал тому, как тут все организовано. Оказавшись в месте, где создавались и сводились музыкальные шедевры, Принс дал послушать мне несколько демок, записанных совсем недавно. Отрадно среди прочего увидеть здесь и мои альбомы. В моем огромном собрании пластинок так же есть все его работы.– Знаешь, когда-нибудь я превращу Пейсли Парк в музей, как Грейсленд, – задумчиво сказал Принс, когда мы в сумеречной прохладе прогуливались по двору. – Ты не думал сделать то же самое однажды?– Хм… ворота моего ранчо и так всегда открыты для всех желающих, – ответил я. – Правда, только, когда меня там нет.– Остерегаешься безумных фанатов? – посмеиваясь, предположил он.– Нет… Хотя, знаешь… – нерешительно начал. – Я ведь могу тебе это сказать? – остановившись, я развернулся, и пристально посмотрел в его карие глаза.– Конечно.– Я очень люблю своих фанатов, всем сердцем. Все, что я делаю – это все для них, понимаешь? Они, пожалуй, единственные люди, коим от меня ничего не нужно, кроме хорошей музыки – то, чем я люблю заниматься больше всего на свете. Но, мне никогда не нравился контакт с людьми. Даже сейчас я ненавижу это – встречаться с публикой после концертов. Я тушуюсь при этом. Не знаю, что говорить в такой ситуации. – Правда? – приподняв бровь, вопросительно посмотрел Принс. – Мне это знакомо. Он рассказал, что иногда испытывает нечто похожее – тяжкое бремя славы. Все знаменитости, так или иначе, неизбежно переживают подобное на себе. Это оборотная сторона медали из драгоценного металла. – Ты буквально физически ощущаешь, как тебя разрывают на части. Не поклонники, нет. Скорее музыкальные боссы. Каждый что-то хочет от тебя, и не всегда ты в состоянии дать это. Их это злит, – рассуждал Принс. – Это давление. Я чувствую его отовсюду, Майкл.– Я тоже.Едва помолчав, он продолжил:– Знаешь, у меня сейчас наступают не лучшие отношения с моей фирмой звукозаписи.Принс делился со мной тем, что понять мог только я. Кураторы из его компании вмешивались в процесс создания пластинок, всячески мешая и ограничивая творческую свободу. Они спорили о порядке выхода синглов и других деталях. – Я не чувствую себя полноценным артистом. Я – раб для них, больше никто, – грустно усмехнулся Принс.– Они обламывают нам крылья, – так же невесело констатировал я.Повисла минорная пауза. Каждый думал о чем-то, разглядывая звезды на небе и бесконечный горизонт впереди. Будто там можно найти ответы.– Но мы все равно будем летать, – жизнеутверждающе прозвучало от Принса. – Да, Майк? – я подмигнул ему.Подышав свежим воздухом еще немного, мы пошли в его комнату. Обложившись подушками, лежали на огромной, мягкой кровати и просто смотрели друг другу в глаза. А потом мы начали целоваться, касаясь губами трепетно и осторожно. И здесь над нами взяла верх не совсем культурная часть программы. ***– Удачи тебе на съемках и не облажайся там перед Майклом Джорданом! – провожая меня на рейс, шутливо наставлял Принс.В ранней молодости он любил играть в баскетбол, и по его словам это было почти профессионально. Из меня спортсмен такой себе. В кадре мне предстояло играть в мяч, и я уже начинал переживать на этот счет.В Чикаго мы с отдохнувшим Спенсом прибыли вовремя. Правда, в полете я почувствовал, что простудился. Как же это некстати. Встретив меня в отеле, Сэнди облегченно выдохнул, едва ли не плача от радости, ведь за организацию и успех проведения этой работы отвечал он:– Слава Господу Богу!– Ну, видишь, я же говорил, что успею, – обнимая его, расслабленно сказал я.– Слава Господу Богу! – повторил Сэнди. – Эй, с каких это пор ты стал таким набожным, а?– С тобой не захочешь, а станешь! – в комнате раздался дружный смех команды сотрудников. Обожаю такие моменты – они разряжают рутинную обстановку.Локацией для съемок ?Jam? стал полуразрушенный военный завод. Художники-постановщики постарались на славу: в огромном открытом зале всего за неделю построили полноценный баскетбольный корт с великолепным напольным покрытием.Чтобы не вызывать лишний ажиотаж режиссеры сказали местной полиции, что здесь снимают рекламу майонеза. Но, когда на площадку прибыл сначала я, затем Майкл Джордан, обескураженный шериф понял, что никакую рекламу тут не снимают. – Да, у нас тут два Эм Джея, – виновато отшутился перед ним Сэнди.Мы с Джорданом не были знакомы до этого. Я только знал его как выдающегося баскетболиста нашего времени. Он был лучшим в этом деле. А для видео мне всегда нужны только лучшие. Майкл показался мне действительно классным парнем, отнюдь не высокомерным, очень приветливым и дружелюбным ко всем на съемочной площадке. ?Интересно, у него большой член??, – думал я про себя, наблюдая за ним по монитору. И тут же мысленно хлопнул себя по лбу: ?О чем ты только думаешь, придурок?! Да что с тобой? Соберись!?. Черт, это, наверняка жаропонижающее на меня так действует.Суть видео была в том, что Джордан учит меня игре в баскетбол, а я в свою очередь пытаюсь научить его танцам. Мы много импровизировали, и результат выглядел очень естественно, больше похож на документальное кино. Танцевать, конечно, у Майкла получалось неуклюже, хотя он очень старался. Да и у меня бросок мяча в прыжке выходил не лучше. В общем, мы друг друга стоили.Спустя три дня Джордан уехал на игру. Режиссеры сказали, что кадров с ним мы наснимали достаточно, теперь оставалось доделать отдельные эпизоды со мной. Однако в размеренный ритм работы вмешался влетевший в трейлер встревоженный Сэнди:– Майк, мы должны лететь в Вашингтон. Ты будешь получать награду от президента.– Ого! – воскликнула Карен, доделывая грим.– Когда? – безучастно поинтересовался, бросив через зеркало короткий взгляд на менеджера.– Завтра рано утром, – пытаясь отдышаться, ответил он. – Придется прерывать съемки, – я на это лишь тяжело вздохнул.– Ты что, не рад награде? – уловив мое недовольное выражение лица, моя верная подруга слегка потрепала за плечо. – Ах, как же обожаю свою жизнь! – откинувшись на спинку стула, саркастично пропел я. – Не в этом дело, крошка.Терпеть не могу подобные ?сюрпризы?. Планы рушатся, как карточный домик. Мне, безусловно, приятно внимание высшего лица страны, но я такой простуженный. К тому же хотел незаметно смыться на денек в Миннесоту после завершения съемок, потому что впереди еще новый клип на песню ?Who is it?. Придется лавировать. ***После посещения мероприятия в Вашингтоне я спешно вернулся доделывать ролик в Чикаго. Мы сильно отставали от намеченного графика. Работать приходилось в авральном режиме, но мы успели все закончить до тех пор, пока местные жители не узнали, что я здесь. К тому моменту противная простуда, наконец, покинула меня.Волею случая у меня получилось обхитрить Сэнди и улизнуть в самолет до Миннесоты. Побег удался отлично.Этот день мы провели с Принсем, замаскировавшись до неузнаваемости и беззаботно прогуливаясь по городу. Он показал мне знаковые для себя и близкие сердцу места окрестностей. Мы сходили в местный музыкальный магазин ?Electric Fetus?, прошлись по Первой авеню, где снимали ?Пурпурный дождь?, посидели в его любимом ресторанчике. Хмурое небо ничуть не испортило настроение. Напротив. Поверьте, с Принсем даже самый пасмурный день будет окрашен в яркие краски. – Может, все-таки останешься и поедешь завтра? – с мольбой во взгляде промурлыкал он, пока я второпях собирал вещи. Еще каких-то двадцать минут назад мы занимались любовью. – Не могу. Послезавтра новые съемки.– Вот запру тебя здесь, и не полетишь никуда, птичка – он обиженно плюхнулся на кровать, одетый только в полотенце, обернутое вокруг его стройных бедер. – Ну я правда не могу…Мое сердце разрывалось между долгом и чувствами. В непозволительных для моего расписания вольностях я и так уже слишком наглел. До аэропорта мы ехали молча, сжимая и переплетая пальцы наших рук. Уткнувшись взглядом на свои колени, я поймал себя на мысли, что зачем-то оделся во все черное. Происходящее напоминало то, как я провожал его из Лос-Анджелеса. Мне так хотелось, чтобы эта дорога никогда не заканчивалась. Ну почему нас вечно куда-то несет, нам обязательно куда-нибудь надо? Подъехав к трапу, Принс попросил водителя оставить нас одних. Спенс тем временем выгружал багаж. – Если бы ты знал, как я не хочу сейчас отпускать тебя… Если бы ты только знал… – сказал Принс, отвернувшись к окну и с силой обхватывая мою ладонь. Короткий поцелуй, и вот, стоя на верхних ступеньках трапа, я уже вскидываю вверх руку, которой только что гладил его лицо. Выйдя из машины, он так же слабо машет мне в ответ. Замечаю, как с горечью поджимаются его губы. – Извините, сэр, но, нам уже пора взлетать, – вежливо сообщила мне бортпроводница.Принс продолжал стоять на площадке аэродрома, когда пилот заводил двигатель самолета, когда мы выезжали на взлетно-посадочную полосу. Сквозь стекло иллюминатора я видел его силуэт – неподвижный и раздавленный. Вот он уже исчез из виду, но я продолжал смотреть в направлении, где стояла черная машина. Потом из виду исчезло все.За время пути я старался не думать о грустном. Сколько раз мне так же приходилось разлучаться с близкими из-за работы? Тысячу? Или уже миллион? Возможно, кто-то скажет, что пора бы и привыкнуть к этому. Спустя шесть часов я был на территории ранчо. Окутала глубокая ночь, я утомился и собирался немедля рухнуть спать. Переступая порог своей комнаты, я не догадывался о том, что переступаю порог совсем другой жизни. Жизни, полную тревог и страха…