Глава 5 (1/1)

В Лондоне опять шел дождь – мелкий, моросящий, умиротворяющий. Майкл сидел на своей кровати, укутавшись приятным кашемировым пледом. Его длинные пальцы перебирали шелестящие страницы любимой книги, которую на днях заботливо принесла Элизабет. В дверь комнаты постучали, отрывая мужчину от чтения, и в проеме показалась миловидная светловолосая девушка.– Простите, психотерапевт мистер Дюбуа ждет Вас, – мягким голосом обратилась к Майклу медсестра.– Спасибо, Келли. Уже иду.Отложив книгу в сторону, Майкл отбросил на кровать полюбившийся ему плед и побрел к выходу из комнаты. С каждой встречей ему все больше нравилась терапия с Патриком. Эти разговоры придавали уверенность и дарили надежду на что-то светлое. Хотя временами было трудно возвращаться мыслями к некоторым болезненно-острым событиям из жизни. Но ничего, он справится.Майкл зашел в уже знакомый кабинет психолога, который сидел в своем кресле возле камина. Сегодня на кофейном столике лежала тарелка с имбирным печеньем и две кружки черного чая с молоком.– Проходите, мистер Джексон. Как и просили – сегодня английский чай, – лучезарно улыбаясь, сказал Патрик.– Спасибо, – тихо поблагодарил Майкл и сел в кресло напротив. – Вспоминая наш вчерашний разговор, Вы много раз упомянули своего отца, – начал терапевт.– Угу.– Я обратил внимание, что Вы часто называете его не ?папой?, а по имени.– Да… – взяв горячую кружку, чтобы согреть руки, кивнул Майкл.– Почему? – спросил коротко мистер Дюбуа.– Ну… Он сам так захотел. Он ведь еще был нашим менеджером и не желал вплетать в бизнес семейные узы.Терапевт сделал удивленное выражение лица. Заметив это, Майкл коротко улыбнулся и продолжил:– Да. Не изумляйтесь, – махнул рукой мужчина. – Я всегда хотел называть его ?папой?, но когда мне было девять, он заявил: ?Я – не ?папочка?, я – Джозеф для тебя?, – произнося это, на лице Майкла появилась злость.– Пожалуй, единственное для меня светлое воспоминание из детства, связанное с отцом – недолгий воскресный поход в парк. Мы жили в Гэри, и там был небольшой такой зеленый парк с аттракционами, сладкой ватой и пони. Отец взял меня на руки, чтобы посадить на этого самого пони и покатать. Я был таким счастливым в тот момент, Вы даже не представляете, – мечтательно улыбаясь, предался воспоминаниям мужчина. – Я понимаю, что он любил нас, можно даже сказать заботился, желал добра, – внезапно взгляд Майкла изменился. – Но одного в его поведении мы никогда не понимали – почему он бил нас?– Бил Вас? – шокированный от услышанного переспросил Патрик и про себя подумал: ?Так вот где собака зарыта?.– Да. И так сильно, как только мог, – предательская слеза покатилась по щеке. – Всем, чем попадется под руку: ремнем, электрическим проводом, палкой. В эти мучительные моменты я страшно ненавидел его. – Но за что Вас избивал отец? – психолог непонимающе поинтересовался.– За все что угодно, – хмыкнул, глядя на огонь из камина. – За любую шалость, за ошибки во время репетиций – он все время с нами репетировал песни, за не заправленную вовремя кровать, за открытое окно, оставленное на ночь. Продолжать можно долго. Он до чертиков пугал меня всем своим грозным видом. От страха я даже падал в обморок. Долгое время я жил в доме вместе с родителями. Но меня накрыла паника, когда я узнал от одной из помощниц, что у моего отца в комнате стоит сейф с автоматами и другим оружием. Я рассказал об этом матери. Когда она спросила, зачем он хранит такое в доме, отец объяснил это необходимостью в случае самообороны. Но от кого он собирался защищаться? От детей и жены? К какой войне он готовился? – тихо вопрошал Майкл. – Не говоря никому, я стал подыскивать себе отдельное жилье, потому что до ужаса испугался, что в ярости ему взбредет в голову застрелить меня. Это может показаться смешным, но я не хотел рисковать. Знаете, ведь ружье, висящее на стене, все же выстрелит однажды. Мной управляли какие-то детские страхи, – ошеломляющие откровения пациента заставляли Патрика лишь досадно качать головой. – С ним было лучше иметь дело, когда все в порядке. Понимаете, мне до сих пор иногда страшно, когда я смотрю на отца. Помню, вышел мой альбом ?Thriller?, он хотел обнять меня, чтобы поздравить. А я со страхом вздрогнул от его жеста и отшатнулся назад. Он лишь ошарашенно спросил: ?Ты чего, сынок??. А потом мы все равно обнялись. И я почувствовал такое сильное отцовское тепло, так не хотелось отпускать его. Хотелось, чтобы так было с детства, но этого не было… – прозвучало настолько обреченно, что психолог невольно поежился. ?Бедный мальчик?, – стучало в висках сожаление.За свою долгую психотерапевтическую практику Патрику Дюбуа приходилось сталкиваться с разными видами ментальных травм у пациентов. Часами слушать их леденящую душу истории, переживать и прорабатывать острые моменты. Казалось, такого опытного терапевта ничем не удивить. Но хладнокровность и жесткая суровость к собственному ребенку со стороны отца Майкла просто обескураживала Патрика. Анализируя уже рассказанное, психолог понимал, что со стороны матери мальчик получал безграничную любовь, но жестокость отца будто заполняла ее темными чернилами. Было очевидно, что Майкл любил своего родителя, но в то же время ненавидел его и боялся. Перед Патриком сидел взрослый тридцатичетырехлетний мужчина, а внутри находился трогательный мальчишка с израненной душой, который все время винил себя и постоянно тревожился. Психолог понимал, что это будет непростой путь по исцелению души, ведь со всех сторон наломано дров слишком много. Но ничего, они справятся.