Часть 17 (1/1)

Они молча сидели в такси, прощаясь с заповедником и в зеркало махая руками Лиаму и Натали. В стёклах отражались величественные деревья и бесконечная голубизна неба. Затем так же безмолвно поднялись на борт самолёта, где уселись по своим местам и старались не смотреть друг на друга, хотя испытывали непреодолимое желание сделать именно так.Юэну подали коньяк. Он, подождав, пока самолёт наберёт скорость и взлетит, поднёс стакан ко рту и пригубил напиток до дна, жмурясь и тяжело вздыхая. Хейден терпеливо смотрел на профессора, наблюдая, как в стекле отражаются его позолоченные волосы. Как в синих глазах читаются грусть и какая-то скорбь, а также?— воспоминания о прошлом. Хейден не знал, был ли он прав в отношении того, что видел, но чувствовал, что это может быть правдой. Юэн был довольно подозрительным начиная с их погружения в сознание Кристенсена, а потому тот винил подобное странное поведение именно в своеобразном путешествии в его разум.Когда они взлетели на довольно большую высоту, чтобы весь штат просматривался целиком и выглядел как небольшой элемент общего рисунка, Хейден-таки решился задать вопрос, мучивший его уже третий час кряду.—?Профессор… —?по привычке начал он, пока МакГрегор не остановил его жестом руки, напоминавшем о том, что он ошибается. —?Юэн,?— сразу поправился тот. —?Скажите, Юэн, что вы увидели в моём сознании?Профессор откинулся на спинку, поправляя сидение так, чтобы можно было удобно прилечь и расслабиться.—?Я не могу пока что этого тебе сказать,?— размыто ответил он. —?Не сейчас, Хейден. Это для твоей же безопасности.—?Но как вы можете обезопасить меня, даже не рассказывая, что случилось? —?недоумевал студент.Юэн кинул на него взгляд, полный усталости.—?Могу.Затем, нажав кнопку вызова стюардессы (в их случае?— стюарда), он с широкой, поддельной улыбкой на устах встретил своего любимого сотрудника самолёта?— сладкого мальчика-бортпроводника?— и заказал ещё коньяка. Хейден мимолётом подумал, как профессор завтра выйдет на занятия, если прямо сейчас хорошенько напьётся. Перед его глазами проносились разные сцены: начиная от того, как Юэн пьёт так много, что забывает всё вокруг, а потом Кристенсен приносит его домой и помогает раздеться и помыться, после чего укладывает в кровать и сторожит всю ночь, сидя рядом и поглаживая по золотым волосам. Увы и ах. Он вздохнул. Такого никогда не произойдёт. Пора перестать фантазировать по каждому поводу.Только навязчивый образ красивого, мужественного, мудрого профессора никак не выходи из его головы, и даже теперь, когда он смотрел, как тот в открытую флиртует с бортпроводником, он тешил себя картинами, всплывавшем в его воображении, где он нежится в его объятиях и гладит каждый миллиметр его кожи, ощущает под своими пальцами все шероховатости, словно географ, изучающий поверхность земли.Он влюблялся в своего профессора, хотя и не думал, что такое когда-нибудь произойдёт. Он влюблялся в то, как Юэн кладёт одну ногу на другую, покорялся каждому движению его изящной руки и он был готов отдаться этому хитрому взгляду исподлобья. Как сильно Хейден ни старался отвести взгляда и перестать думать о профессоре, он сдавался сразу же?— его ноги поджимались лишь только при его приближении, пот выступал на лбу, а сердце бешено стучало. Уже два раза профессор целовал его в лоб, но оба раза Хейден чувствовал себя на высоте блаженства, как только эти влажные губы прикасались к его коже.И как теперь повернётся их жизнь? Что теперь будет, раз они оба связаны судьбами, а вместе с ними и Натали?Почему жизнь повернулась в такую крутую сторону, почему именно сейчас? Хейден никогда не верил в судьбу, но события предыдущих дней, включая и вечер пятницы, явно пытались сделать его отъявленным фаталистом.***После долгого молчания, казалось, даже бесконечного?— Юэн покосился в сторону Хейдена и задал вопрос, на который уже, наверное, знал ответ.—?Натали рассказывала тебе что-нибудь ещё?—?Да,?— без промедления отозвался Кристенсен. —?Много чего. Она дала мне книгу об одной женщине, вошедшей в историю под именем Ева.Юэн блаженно улыбнулся, смотря куда-то вверх, будто вспоминая что-то.—?Ох Натали, Натали… личный экскурсовод в лагере. И, я бы сказал, лучший,?— заметив недопонимающий взгляд студента, он добавил,?— каждому, кто прибывает в лагерь, она рассказывает одни и те же истории. Книги, которыми она при этом пользуется, расположены в определенном порядке, и наш библиотекарь уже предоставил их ей в полное распоряжение, зная что она позаботится о них гораздо лучше. А история о Еве… Натали дышит ей. Перечитывает как Библию. Это её личная святая книга. И ты говоришь, она дала её тебе? —?он усмехнулся.—?Я собираюсь вернуть книгу, когда мы приедем сюда в следующий раз. Если вообще приедем,?— удрученно закончил он.—?Так бы и сказал, что хочешь снова со мной полетать,?— Юэн вскинул бровь, а Хейден готов был кричать всякий раз, как профессор коверкает его слова в свою пользу и ставит их так, что они обретают двойной смысл.—?Ты прав,?— между делом добавил МакГрегор,?— мы обязательно прилетим сюда ещё раз. Не знаю, при каких обстоятельствах, но прилетим?— возможно, совсем скоро.Хейден взглянул в окно. Лучи солнца прятались за облаками, придавая последним розовый оттенок, а лазурный цвет неба понемногу тускнел. Совсем скоро колоссальное раскаленное небесное тело уплывет за горизонт и оставит землю на попечение луны, что отразит его свет в бесконечной тьме.—?Вы можете рассказать мне историю о Чёрном Человеке? —?попросил Хейден.—?Чёрный человек,?— усмехнулся Юэн. —?Имечко, как у дьявола.—?Но ведь никто не знает как его зовут, именно поэтому ему дали такое прозвище, разве нет?Юэн сделал глоток коньяка и выдал:—?Адам. Его зовут Адам.Хейден округлил глаза.—?Вы знаете его имя?Юэн кивнул и прикрыл глаза.—?Указано в одном источнике. Его настоящее имя, имя его самой первой инкарнации.—?Получается, Адам и Ева? —?удивился Кристенсен. —?Иронично, что история двух людей с такими именами закончилась так трагично.—?И это правда,?— дополнил профессор. —?Они действительно сошлись в мертвой схватке, пережив столько много лет. И мёртвой не столько для их разумов, сколько для их душ.—?И где они сейчас?Юэн задумался.—?Затерялись в собственном сознании, полагаю. Они не могут умереть навсегда. Их души блуждают в абстрактном пространстве, не находя пристанища в чужих телах. Печально это…Они летели слишком долго, чтобы Хейден по пути не задал ещё тысячи вопросов, на которые Юэн неустанно находил все новые и новые ответы. Не отказываясь от съестных припасов, найденных на борту самолёта, они вели оживленную беседу, из которой Хейден подчеркнул столько полезного и интересного, сколько порой не мог найти на лекциях.—?Вы расскажете мне историю Адама? —?вдохновлённо поинтересовался Кристенсен, готовый заглотить огромный кусок информации от профессора. Он даже слегка нагнулся вперёд в кресле, стараясь быть поближе к МакГрегору.Юэн в ответ лишь улыбнулся и ответил:—?Ну ладно,?— он благосклонно махнул рукой. —?Но только то, что знаю, идёт? А знаю я довольно мало.Хейден, невзирая на его слова, утвердительно покачал головой. Он поставил локти на колени, а ладонями подпер подбородок, приготовившись слушать бесконечно внимательно. Юэн, засыпав в рот орешков, начал свой рассказ.—?Адам, или Чёрный Человек, как ты его называешь, появился на свет в незапамятные времена. Единственное, что мы знаем, он был младшим сыном графа, которому предполагалось получить в наследство самую малую долю. Возможно, именно тщеславие двигало им на протяжении всей жизни. Возможно, несправедливость. Только вряд ли, я думаю, из-за скудного ?приданого? он совершает зло уже несколько веков подряд. Видишь ли, Адам был своевольным мальчиком, привыкшим, что ему всегда всё достаётся, начиная от помощи прислуги и заканчивая лучшими яствами на столе. Он ни в чём себе не отказывал и жил на полную катушку: путешествовал, кутил, знакомился с другими людьми его ранга, пару раз бывал при дворе вместе с семьёй и именно поэтому стал считать, что он пуп земли. Как самый младший, он получил максимальную заботу от нянечек и учителей, они относились к нему с огромным почтением и благоговением, преклоняясь перед ним и уповая на него. В их восприятии он казался богом, да и он сам считал себя таковым.Как я уже говорил, он привык получать всё. Абсолютно всё. Включая и личные желания, веления души. Все служанки в округе боялись внезапного прилива фальшивой любви Адама по отношению к ним. Были случаи, когда те уродовали себя, лишь бы не навлечь на себя хитрый взгляд их хозяина.Время шло. Адам развлекался с девушками своего окружения, подрастал и приобретал красивые черты лица, одновременно бывшими настолько неприятными всякому проницательному взгляду, что те мгновенно догадывались о его настоящей сущности. Истинный красавец снаружи, но уродец внутри. Таков был он. А особенно его хищные глаза, с упрёком смотревших на всех, кто находился рядом с ним.В наследство ему достался небольшой участок земли с несколькими слугами, в тихом уголке страны, где он прожил всю свою жизнь. Эти слуги всю жизнь находились рядом с ним: видели, как он рос, а некоторые росли вместе с ним. Девушки продолжали калечить себя, лишь бы не попадаться на глаза своему хозяину, но оставалась одна?— гордая и неприступная, словно скала, а цепкие лапы Адама были волнами, которые никогда её бы не разрушили. Тёмные волосы, бледная кожа, яркие красные губы?— дьяволица в человеческом обличье. Ева. Самая прекрасная женщина. Так считал и Адам. Два дьявола, они встретились и воспылали яркими чувствами друг к другу. Он?— страстью, всепоглощающей любовью, преклонением, она?— ненавистью, презрением, жестокостью. Она не имела права чувствовать такое по отношению к своему хозяину, в конце концов, он не давал ей умереть в захолустной комнатушке по соседству с другими слугами, и потому переселил в свой особняк, выделил самую красивую спальню и задумал жениться на ней, подарив богатство, славу и роскошь до конца жизни. Однако он не учёл одного?— он никогда не подарил бы ей счастья, утешения и спокойствия. Силой заставив её переехать, он стал ждать, пока она проникнется к нему взаимными чувствами, но этого не происходило. Он забыл обо всех остальных женщинах, видя перед своими глазами лишь её: когда засыпал, просыпался, в счастье или горе. Она была для него богиней, смыслом жизни. Юный граф ударился о неё, расшибся о её строгий взгляд, как расшибаются волны о скалы. Волны и скала?— вот идеальные слова, их описывающие. Первые?— лишённые гордости, воспылавшие неугасающей любовью, такой искренней, какой она могла быть, но её огромный минус состоял лишь в эгоизме. Сам того не понимая, Адам любил её и лишь думал о себе во время этой любви. Он заботился о ней лишь потому, что не хотел причинять боли самому себе. Он дарил ей самое лучшее, чтобы её всегда видеть только в лучшем свете. Она была для него как игрушка, хотя Ева?— живой человек, обладающий собственными чувствами. Она никогда его не любила. Никогда. И с течением времени, как только менялись их жизни, переселялись души, она видела в нём лишь отвратительного человека с запятнанной репутацией грешника, грязным нравом и отвратительным мировоззрением. Она видела его настоящего, даже несмотря на его бесконечно тёплые?— я бы даже сказал горячие?— чувства.Однако надо воздать ему должное. Он никогда не прикасался к ней, если она сама того не позволяла. Он держался от неё на почтительном расстоянии и даже поцеловать боялся, лишь бы только она не разгневалась. Он относился к ней как к царице и боготворил её. Она похитила его сердце. Она вырвала его сердце и сожгла, насмехаясь над ним, и он погиб от душившего его чувства к ней. У них не осталось детей. Они провели своё вечное заточение в том замке, пока их души не переселились в другие тела.Но у Адама был план. Он не хотел отпускать её от себя и позволять ей любить кого-то ещё, а единственный способ остаться друг с другом навсегда?— возыметь одинаковую судьбу, связанные души и разумы. Он понимал, каким ценнейшим даром обладает, раз может видеть своё прошлое, а потому, развив свои способности до невообразимых, смог вторгнуться в разум Евы. Однако он не подозревал, что у неё тоже немалые способности. С тех пор и началась эта гонка, о которой ты хоть немного смог узнать,?— вздохнул Юэн, вновь поглощая коньяк.Хейден сидел в задумчивости и не мог ничего сказать в ответ. Он лишь переваривал информацию, которую ему только что сказал Юэн, и всё шире округлял свои глаза по мере понимания истории. Между делом профессор, крутя в руках бокал, продолжил:—?Евой её называют все, чтобы обобщить образ о ней. Дьявола же зовут Люцифером, хотя у него много имён. Так же и у Евы. Последнюю её реинкарнацию звали Дейзи, и её вроде бы замечали в Нью-Йорке.Хейден вздрогнул. Вздрогнул так, что по телу побежали мурашки.—?Дейзи?! —?воскликнул он. Дейзи, Нью-Йорк, последняя реинкарнация…—?Да,?— нахмурив брови, отозвался Юэн.—?Она сейчас жива?—?Насколько я знаю, погибла лет десять назад.—?Десять…Хейден начинал осознавать некоторые вещи, что не укладывались в его голове. Темноволосая белокожая женщина, красивая, как сам свет, гордая, неприступная и бесконечно умная… по имени Дейзи.—?Что с тобой, Хейден?Профессор видел, как лоб студента покрывается испариной, тому становится трудно дышать и он вскакивает со своего кресла, мечась по кабине и стараясь успокоиться. Юэн подскочил сразу же, подбегая к нему на всех парах и смотря на него снизу вверх.—?Хейден! —?вскрикнул он, и тот, не в силах хоть что-то выговорил, лишь промычал слова, которые МакГрегор с трудом разобрал.—?Мою маму звали Дейзи, Юэн. И она погибла десять лет назад.