1 часть (1/1)

Наше время. Робин Локсли.Безысходность?— чувство полного отвращения к себе. Ненависть, что рождается в сердце от собственных действий. Ты хочешь встать, закричать на весь мир, чёрт, да просто пошевелиться, чтобы тебя увидели. Гребаное чувство, убивающее организм.Я слышал всё, каждую чёртову мелочь, писк приборов и запах лекарств. В голове прокручивал миллион сцен, как собственными руками сверну головы людям, что сидят у моей постели, за то, что не читают мысли. Они никогда не задумывались обо мне, что я лежу тут уже гребаных пять дней. Я слышал рыдания женщин, матери… чёрт, я с детства ненавижу её слёзы, её заботу, но никогда не могу повысить голос или возразить. Мой нрав настолько вспыльчив, что любая мысль, ненавистная мне, заводила до дрожи внутри. Я знал, что всем вокруг наплевать на меня, знал, что мне тоже параллельно на каждого, кроме одного человека.Она такая сучка, что я собственными руками готов придушить и расцеловать каждый сантиметр. Короткие волосы цвета кофе и запаха, что не спутать с любыми людьми на планете. Она пахла по-особенному. Сладкое яблоко, что росло в саду, не сравнилось бы с её кожей. Я никогда не мог определить что, чёрт возьми, это за запах, но от одного шлейфа за этой женщиной мой живот скручивало, как бельё во время сушки. Тембр голоса, не свойственный другим девушкам мира, хотелось слушать и слушать, но мне больше нравились буквы ?А? и ?О?, в её хриплом исполнении. Стоит ли описывать коньячные глаза, что сводили меня с ума в полумраке, даже не знаю.Но я был в неведении. Информация, что ходила в стенах этой палаты, не отличалась от той, что я и сам знал, а потому до жути хотелось закричать и расспросить каждого. То самое чувство безысходности, будь оно проклято, мне нужно было знать, что с ней!Скажите мне, что я привяжусь к кому-то так сильно, я рассмеюсь в лицо. Обожал подчинять, ломать, насиловать психику, и никогда, НИКОГДА не извинялся. Ненависть и доминантность родились раньше меня. Никакой нежности, любви, сострадания, ни от меня, ни от моих действий. Я просто жил в своё удовольствие, по собственным правилам, нагибал и трахал эту жизнь так, как нравилось мне. И если сучки начинали плакать, я не отпускал до тех пор, пока не получу удовольствие.Но не она… Ох… Я ненавижу себя за то, что что-то способен чувствовать. Каждый грёбаный миг рядом с ней заставлял задумываться. Нагнул ли я её под себя? Ох нет… Это она трахала мои нервы в своём темпе, а я отказывался это признавать.Реджина Миллс?— та самая, с ужаснейшей фамилией, которую давно пора сменить на Локсли. Для неё не было границ, рамок, она боялась и всё равно шла. Сучка, знала же, что будет, но всё равно шла. Мы были похожи, чертовски похожи. Желание поиметь свободу?— я увидел в янтарных глазах с первой встречи. Для нас это был наркотик, такой же, как и секс.Но сейчас я не могу пошевелить даже грёбаными руками, лежа на этой неудобной подушке. До жути тошнило от запаха едкого спирта, который я не могу почувствовать внутри себя, и выворачивало от телячьих нежностей от той, что держит меня за руку. Никто не смел прикасаться ко мне, никто, кроме неё, но я знал, что это не Реджина.Десять лет назад.Реджина. Сторибрук.—?Итак,?— произнесла темноволосая девушка в очках, с ужасной юбкой в клетку,?— сегодняшняя тема урока: ?Кем я хочу стать в будущем?.Класс заполнился криками и воплями с разными вариантами профессий. Я уткнулась в свой листочек, вырисовывая ручкой непонятную каракулю, и даже не стала принимать участие в балагане. Рукой поправила очки и откинулась на спинку стула, повернув голову в окно. Стоял холодный и тусклый февраль. Небо затянулось тучами, а голые деревья лишь омрачали картину. По дорожкам, из-за сильного ветра, летали бумажки из-под вредной еды, а стрелки часов медленно тянули минуты.—?Миллс, не хочешь нам ничего сказать? —?обратилась ко мне учительница, и я невольно перевела на неё шокированный взгляд.Класс затих, и воцарилась кромешная тишина. За все семь лет в школе я училась на отлично, и меня никто никогда не вспоминал. Это странно, ведь сидела на первой парте, но даже учителя избегали контактов со мной. С детства гадкий утёнок снаружи был погружён в собственный замкнутый мир, в который не пытался заглянуть никто. Да и мне этого не нужно. Порой, молчание бесценно, а слова лести в лицо?— просто омрачают.Я не делилась даже парой слов ни с кем, да и была рада, что никто не лез. Смотрела на одноклассниц, что в свои тринадцать-четырнадцать лет пытались понравиться мальчикам, расфуфыриваясь в косметике и коротких юбках. Ох, кто бы знал, как меня бесили разговоры, когда одна хвалила другую. Боже, в их словах было лести больше, чем в моей жизни молчания. Неужели сложно сказать, что в этой полосатой юбке, с красными губами, молодая девушка выглядит, как жаба болотная! Однако я предпочитала молчать, всегда находясь рядом. Поэтому то, что Мэри Нолан за весь учебный год обратила на меня внимание, ввело в заблуждение, создавая некомфортную атмосферу вокруг.Я немного подняла карие глаза, которые из-за линз очков стали ещё больше, и чуть слышно ответила:—?Лётчиком…Класс наполнился смехом одноклассников, и я могу поклясться, что увидела издевательскую улыбку учительницы.Твари!—?Ох, весьма необычное желание.Я видела, как она подавила смешок, оно и очевидно, ведь девочек не берут на борт самолёта, а единственной профессией могла бы стать стюардесса. От того, что каждый ржал, как лошадь, мне стало паршиво, но лучше так, чем каждый будет ахать и охать, а за спиной осуждать несуразность выбора. Нервы были на исходе, а желание закричать накапливалось с новой силой.—?Да! —?вскочила с места, ударив рукой по столу. —?Я буду лётчиком! Как мой отец! А кто не верит мне,?— обвела глазами ошарашенный класс,?— заткните пасти и лучше думайте о том, как удачно выйти замуж или же жениться на богатой вдове!Грудь вздымалась, а глаза горели огнём. Я никогда не позволяла себе подобных выходок, даже ответить на оскорбления одного человека не могла, а тут меня захлестнули эмоции. Я схватила сумку и выбежала из аудитории вместе со звонком, так и не услышав домашнее задание.Подоконник в женском туалете стал моим убежищем до тех пор, пока за окном не стемнело, а зарядка на телефоне показывала пять процентов. Неловко спрыгнув с места, я, оглядевшись по сторонам, попятилась в направлении выхода.Внезапно звуки хлопков и крики отвлекли меня от двери, на которой уже лежала рука. Слышала, как что-то скользило, шум бьющихся предметов и гул ветра. Чёрт бы побрал мой интерес в тот день, но я так и не вышла. Ноги понесли на лестницу, откуда доносились те самые звуки, но разум подсказывал, что из этого не выйдет ничего хорошего.Неужели тебе мало неприятностей? Однако я продолжила идти и уловила небольшой свет за деревянной дверью. Сердце заколотилось, как бешеное, ведь в это время все занятия закончились, однако я тихонько открыла дверь. Это был наш спортзал.И какого было удивление, когда я увидела одного из учеников старшей школы, наверное, класса девятого, что одиноко водил мяч по полу. Стараясь быть незаметной, я пробралась и села за зрительные стулья второго этажа, наблюдая за парнем. Русые волосы вспотели, массивное тело облепила майка в сетку, а ноги и руки напряжены до предела. Я видела его в столовой утром, а ещё на третьем этаже, когда забирала журнал у Дэвида Нолана, учителя математики. Имя мне неизвестно, зато точно помню блуждающий голубой взгляд по своим ногам. А сейчас я рассмотрела то, что скрывалось под одеждой парня за последней партой аудитории 311.Меня бросило в жар, когда он подпрыгнул, ведя баскетбольный мяч, и забросил его точно в кольцо, почти с самой середины поля. Стекающие капельки пота по стальным мышцам, пересохшие губы и блестящие от пота волосы. Сердце забилось чаще, а я непроизвольно закусила губу, позабыв о своей конспирации. Блондин открыл крышку от бутылки, начиная с жадностью поглощать воду, и тут меня просто начало трясти. Внизу живота заныло, когда струи скатывались по подбородку, падая на пол, а его кадык поднимался в такт глубоким глоткам.Чёрт, что со мной?! Никогда прежде не испытывала столь сильного жара, отражающегося алыми пятнами на щеках. Дыхание словно перекрыли, а телефон с грохотом выпал из рук, пока проклятое эхо разнеслось по залу.Твою мать! Голова парня метнулась в сторону звука, а я сильнее прижалась к полу, проклиная всё на свете. Он невольно прищурился и закрыл крышку бутылки, продолжая смотреть на стулья зрительного ряда.Нужно сваливать.Прилив адреналина переполнил меня, не говоря о мокрых трусиках и дискомфорте, которого раньше не было. В голову полезли разные мысли о болезнях, однако решила разобраться с этим дома. Глаза прищурились, а облегчение нахлынуло от звуков удара мяча, игрок снова продолжил тренировку. Я крепче сжала сумку и тихо двинулась к выходу, напоследок оглядев блондина.Мать меня убьёт. Наше время. Робин. Обстановка начала накаливать от того, что каждая девушка медперсонала считала нужным обсудить меня с кем-то ещё. Идиотки, их что не учили, что люди умеют слышать в таком состоянии, зачем только получать диплом. У них был явный недотрах, раз тело парня в коме заставляло так восхищаться. И так каждый день, пока в палате не находилась Лилит.—?Миссис Лилит Локсли? —?позвал сидящую рядом мать доктор. —?У меня плохие новости.Я почувствовал, как она сжала моё запястье и обернулась. Слышал шелест бумаги и резкий толчок волнения. Её руки тряслись, а дыхание участилосьЧёрт, мне нужно узнать! —?Это касаемо экипажа, нам необходимо провести экспертизу,?— начал тот, но я не мог пошевелить губами. —?В идеале это должен сделать мистер Робин Локсли, но, может быть, вы знали кого-то из экипажа?Чёрт! Я должен очнуться! Должен знать, что с ней всё хорошо! —?Нет, простите, я мало кого знала,?— грудную клетку скрутило от волнения,?— мой сын не любил приглашать друзей с работы или, более того, вдаваться в подробности.Господи! Локсли. Вставай! Почувствовал непреодолимую уверенность в себе, будто готов разорвать весь земной шар, лишь бы встать с грёбаной кровати. Держу пари, что за неделю мой позвоночник прирос к простыне.—?Очень жаль,?— протянул доктор.—?Скажите, много пострадало? —?волнительно спросила мать.—?К сожалению… —?вздохнул мужчина, поправляя мой катетер,?— многие в тяжелейшем состоянии, однако большинство пассажиров успели спастись.Мне было плевать на остальных, плевать на всех, но что с ней! Разряд тока прошелся по мышцам, когда в моей голове промелькнула мысль о летальном исходе. Кровь волной влилась в сосуды, напрягая вены, а сердце забилось чаще. Я резко открыл глаза, и когда пелена яркого света ослепила меня, то сильно поморщился, машинально двинул пальцами руки, которая не слушалась меня, будто онемела.—?Мистер Локсли,?— увидел брюнета в белом халате,?— вы можете говорить? —?быстро убрал от моего рта катетер с кислородом, начиная светить фонариком в каждый глаз.Можно подумать мне без тебя мало света! Я попытался сказать, но понял, что произношу это в собственных мыслях, а мой рот издаёт непонятные звуки.Твою мать! —?Сынок! —?улыбнулась мама и бросилась со слезами на грудь, обнимая.Я поморщился, а она отстранилась, прекрасно зная, как сильно я это ненавижу. Мурашки пробежали по коже, а зрачки забегали в поисках ответов.—?Мистер Локсли, я ваш лечащий врач, вы пробыли в коме неделю после аварии, вы это помните?Конечно я помню, кретин!Но ругаться у меня не было сил, да и говорить, собственно, не мог, поэтому лишь моргнул в знак согласия.—?Отлично, уже лучше,?— перевёл глаза на мою мать, у которой белокурые волосы заплетены в хвост и слегка растрёпаны, а лазурные глаза потеряли свой цвет, став стеклянными серыми.—?Слава богам!Каким, к чёрту, богам?! Мне нужна информация! Я пытался шевелиться, пока ярость бешено переполняла моё атрофированное тело.—?Вы не чувствуете ничего,?— пояснил доктор,?— это нормально для вашего состояния. —?Словно прочитав вопрос в моих глазах, он снова заговорил. —?Мышцы начнут функционировать предположительно через несколько дней, однако, к сожалению, речь вернётся не сразу.—?Могу я чем-то помочь, мистер Уил,?— видимо, так звали врача, который забыл представиться.—?Сейчас главное не нервничать, миссис Локсли,?— заверил он, положив руку на плечо матери. —?Нам повезло, что с памятью всё в порядке, а это очень полезно.Да! Полезно ему! Я должен, мать вашу, знать! —?Мистер Локсли, нам необходимо будет опознать некоторых людей, которых, к сожалению, никто не подал в розыск. —?Он увидел мои глаза и кивнул. —?Как только вы придете в норму,?— ещё раз посмотрел на мать и меня. —?Поправляйтесь.Восемь лет назад.Реджина. Сторибрук. За два года я успела перейти в девятый класс старшей школы. Удивительно, как я только не сошла с ума, оставаясь в тени. День двухлетней давности немного изменил жизнь, ну как изменил, я просто нашла для себя предмет обожания.Как выяснилось позже, тот парень в зале был никто иной, как новенький на тот момент ученик?— Робин Локсли. Его семья переехала сюда из-за работы матери, что стала директором фирмы, однако подробности я упустила. Моё состояние, которое было неизвестно мне в тринадцать с половиной лет, в тот день оказалось возбуждением, после чего ?Google? познакомил меня с сексом и порносайтами. Хоть я и слышала разговоры девчонок в туалетах за моей спиной об отпадных выходных со старшеклассниками, но оставалась непринуждённой, стараясь не думать о подобном.Ах да, с появлением Локсли я начала ненавидеть Мэриан, девушку из его класса, за то, что постоянно крутилась рядом. Увидеть Робина одного можно было лишь в поздние часы в спортзале, куда я, хоть и не часто, тайком пробиралась. Именно сегодня и был тот день.Он снова выпускал пар на площадке, а я, как идиотка, опять пряталась за дверями, поправляя очки. Девушкам с моей внешностью было сложно найти парня, а уж тем более завоевать внимание этого красавца, в постели которого, по слухам, побывали все старшеклассницы.Я просто была долбанной фанаткой в чёрных колготках и бесформенной юбке. Вечно заплетённые волосы и серая жилетка под рубашкой. Конечно, были мысли сменить стиль, чтобы понравиться хоть кому-то, но самооценка желала лучшего, а мой предмет обожания даже взглядом не одарит мою внешность, а значит, не стоило и пытаться.Я настолько замечталась, что забылась и потеряла счёт времени, смотря в одну точку. Мой разум вернулся, когда около головы что-то треснуло, а шум пробил тело. Я вскрикнула и закрыла глаза, продолжая стоять задом и не оборачиваться. Сердце провалилось в пятки, а глаза зажмурились, понимая, как сильно облажалась в этот момент.Только не то, о чём я сейчас думаю… пожалуйста. —?Может хватит прятаться?! —?грубо, жёстко, я никогда не слышала этот голос, но точно понимала, что, мать твою, это он.Колени задрожали, а жар пробил всё тело.—?Какого чёрта ты тут постоянно делаешь?! Мамочка не учила сидеть дома? —?саркастически засмеялся, начиная стучать мячом по полу.Действительно, ты был в девятом классе, когда я начала ходить сюда, мистер внимательность…—?Извини, я… —?пересохло в горле, а глаза уткнулись в пол. —?Дверью ошиблась… —?начала пятиться назад, даже не посмотрев на него.А что если он видел меня всегда? Ты дура, Миллс!—?Ты всегда так трясёшься, когда разговариваешь? —?о боже, эти нотки смеха в грубом голосе, я схожу с ума вместе с переливом страха.—?Прости, я… я пойду…Отступила, не поворачивая головы, и убежала в сторону выхода.Вот дура!Наши дни.Робин. Прошло меньше двух дней, когда я смог пошевелить ногами и немного приподняться с кровати. Да что уж там, у меня был на то стимул. Врачи запрещали ходить, а разговаривать я пока не мог. Как только научился снова двигать пальцами, то сразу же написал имя ?Реджина? на листке бумаги, с просьбой найти информацию.Так паршиво и беспомощно я никогда себя не чувствовал. Этой ночью меня разбудил шум от телевизора, видимо, в ординаторской больницы находился глухой дежурный. Громкий звук не давал уснуть, из-за чего пришлось предпринять попытки встать. Хотелось запихнуть грёбаный пульт в глотку глухому, что стало стимулом самостоятельно спуститься на ноги.Под весом тела ноги подкосило, но руки успели ухватиться за стену. Было странно делать шаги, опираясь на руки, и едва чувствовать опору.Кое-как я вышел из палаты, благо ресепшен находился рядом, но застыл в проёме. По телевизору шли новости, а внимание на то, что я наконец встал, потеряло свой смысл.? В семь тридцать утра, ровно неделю назад, самолёт ?Бостон-Ванкувер? упал. Пассажиры и экипаж получили тяжелейшие ранения, однако, благодаря пилотам, многим удалось спастись. Возгорание двигателя произошло на половине пути рейса, из-за чего салон наполнился дымом, что вследствие стало причиной крушения? Девушка в деловом костюме делилась информацией, пока на заднем фоне мелькали ужасающие картинки авиакатастрофы. Смятая в лепёшку груда металла едва напоминала бывший самолёт, а кровь и кучи неровной земли от столкновения заполнили пространство по бокам.?Более ста человек до сих пор неопознаны или не найдены службами спасения. Если кто-то владеет информацией о пропавших людях, или же может быть полезным, просьба позвонить по данному номеру.?—?Мистер Локсли,?— послышался крик дежурного,?— кто вам разрешал покидать постель?!Ноги подкосились, а руки потеряли опору. Конечности затвердели и замёрзли, когда из губ перед падением вылетело:—?Реджина!