Afraid of losing you (R, angst, ER) (2/2)
Ее срывает… то ли от его крика, то ли от собственных мыслей. Дейзи путается в дурацких углах пледа, запинаясь, падает на какую-то подвернувшуюся тумбочку. Мелочи, стоявшие на поверхности с звоном летят на пол...— Не знаю! Блять, я не знаю. Я не знаю, куда я собралась, куда я двигаюсь, я даже не знаю, что я делаю. Я…Ты женат. Ты всегда был женат. А я будто только сейчас это осознала. Твою мать, Драйвер. Я не шлюха. Я… Я многое вытворяла по юности, вечеринки, выпивка, мальчики. Но я не опускалась до такого. Я не… никогда не чувствовала себя настолько грязной. Мы трахались с тобой, пока на тебе было кольцо, связывающее с другой женщиной, и никого из нас это не остановило. Ты понимаешь?— Дейзи, родная… — он был бы рад сказать, что не понимает, что все это ерунда. Но он понимал. Твою мать, он еще как понимал. Он всегда знал, что происходит между ними.
И со всем желанием бы он перетянул бы всю ответственность на себя, весь грех — его. Ищите виноватого? Вот он я. Хотите кинуть камень? Пожалуйста. Если кто-то и должен понести наказание, только он сам. Он не хотел толкать ее, чтобы она чувствовала себя вот так - никогда. Ее вины не должно быть. Это он не смог удержаться, влюбился в красивую, очаровательную юную девушку и предал собственные клятвы жене. Но разве любовь может служить оправданием? Его отчим наверняка когда-то читал длинную проповедь о грехе прелюбодеяния. Но Адам никогда на самом деле не составлял труда слушать его. Наверное, зря.Он так и не находит, что сказать. Она все итак знает. Да и что говорить?
Обещать, что все вот-вот закончится, и еще немного — все изменится. Он не настолько отморожен, чтобы откровенно ей врать. Она знает, что никаких ?немного?. Им не дадут. Просто не позволят. Чтобы их личные разборки повлияли на репутацию франшизы и компании? Нет уж, уволены. И это в лучшем случае.
Говорить, что виноват только он один? Да, Адаму очень нравилась идея рассказать всему миру, что именно он стоит за своим поступком, никаких третьих лиц, и все вопросы - только к нему. Но она никогда не была трусихой и не даст ему отвечать за собственный поступок. Она тоже его выбрала.. И в другой реальности… Он был бы самым счастливым человеком в мире.
Нет, он итак счастлив, он любим ею, и иногда так легко обмануть самого себя и сказать — этого достаточно. Но смотря на ее трясущуюся от холода фигуру, завернутую в дурацкий плед, ему уже не казалось, что простой любви хватает.
Он продолжает молчать, и Дейзи благодарна за эту тишину. Она может изрешетить собственное сердце в этом молчании, приходя к самому сложному решению в своей жизни.
Она может самоубиться прямо сейчас, и знает, что это будет правильный поступок. Уйти… отпустить его. Сесть на самолет в Лондон, выплакать все легкие в полете, и дать ему жить правильной жизнью. Той, которую он когда-то выбрал.
— Я улетаю в Лондон. Так больше продолжаться не может. Я не хочу… не хочу, чтобы мы были такими. Ты достоин лучшего, чем ярлык изменщика. Я… Я тоже, наверное.— Дейзи… — он вздергивается с кровати, рывком бросаясь к ней, но остановлен ее рукой и почти криком.— НЕ подходи! Не приближайся. Потому что как только ты дотронешься до меня, я не смогу. Я не смогу… У меня от тебя голова идет кругом, и ноги ватные… каждый раз, когда ты касаешься. Не приближайся, или я чокнусь. Я не могу. Не могу больше. Я хочу поступить правильно. Хоть раз. Не подходи, ради всех святых, не подходи.
Наверное, никогда его не просили о чем-то более сложном. Никогда его не разрывало изнутри. Адам в жизни часто получал отказы. От первой девчонки, которая понравилась, от Джуллиарда в первое поступление, даже от родной матери. Он всегда чувствует тот саднящий осколок бомбы, который попал ему в сердце, когда врачи отказали в возвращении в армию. С тех пор та боль отказа казалась самой ужасной. Но прямо сейчас…она искромсала его на части, и это словно все отказы сразу.
Она плачет… и невозможность успокоить ее хуже, чем перспектива ее ухода. В последнее ему просто не хочется верить. Так бывает, когда шок перекрывает все нервные окончания, и ты просто не можешь встретить новый факт лицом к лицу.— Дейзи, пожалуйста…- просьба повисает невысказанной. Адам затыкается, не закончив. Он не имеет право просить ее остаться. Удерживать? Умолять? Она имеет право хотеть большее, чем он может ей предложить. Она лучше, блистательней, чище, чем статус любовницы.Он садится обратно на кровать, позволяя ей делать все, что ей нужно. Закрывает глаза, потому что наблюдение за ее уходом вскроет ему грудную клетку без наркоза. Он еще надеется выжить. Глупо.У Дейзи двигаться получается только через силу, в горле застыл невыплаканный вой по нему, все тело трясет просто от перспективы уйти. Галактически тяжело находить в себе стержень, который не позволит ей изменить курс: развернуться к нему, сцепить руки на шее и поклясться никогда не оставлять его, даже если эта клятва абсолютно невыполнима. Она держится на добром слове, чувствуя, что только чудом не рассыпается. Она задохнется без него, она точно это знает. Матерь Божья, почему ей позволяют этот добровольный суицид.Никто не знает, сколько минут проходит, когда она одевается и направляется с дорожной сумкой к выходу. У Адама время идет стуками добитого сердца, у Дейзи всхлипами между попытками вздохнуть. Они не знают этого, но у обоих одинаковое число.Дейзи старается не думать о той части сердца, которая кричит Адаму: ?Останови меня. Сделай своей. Я принадлежу только тебе, как ты не видишь??Адам изо всех сил игнорирует требовательный голос в голове: ?Не дай ей уйти. Эта женщина нужна тебе. Ты не можешь упустить ее.?.Каждый со страхом ждет отчаянной секунды, когда за ней захлопнется дверь.
Тишина рассыпается оглушительной болью. Дейзи уже не прячет судорожных рыданий, когда оборачивается на него у порога. Адам с болезненным рыком закрывает руками уши, не способный встретиться с реальностью, когда слышит щелчок дверного замка.В самый первый раз падение всегда быстрое, на одном дыхании, просто делаешь шаг в бездну, мысленно расправив руки, и несешься вниз, не боясь разбиться. И всегда расшибаешься, как хрустальная ваза, когда достигаешь дна. Поломанный, неправильный, все еще стремишься склеиться. А потом к этим осколкам падают чужие…Он слышит, как за порогом с грохотом падает сумка, слышит ее отчаянный вой.Напополам подходящие к кривым краям.Она сидит на полу, как брошенная кукла, прямо у порога, когда дверь открывается.И вдруг, разбитое становится цельным…
— Я не могу… Прости меня, я не могу. Я не могу уйти от тебя. Будь оно все проклято, и мы вместе с ним, я люблю тебя. Боже милостивый, я люблю тебя. Я не смогу…Адам поднимает ее одним рывком, прижимая к самому сердцу, залечивая все, что она успела натворить с его глупым органом, насквозь полным Дейзи Ридли.— Прости меня… Не отпускай. Только не отпускай. — бормочет Дейзи, суматошно хватаясь за него, как утопающий за спасительный круг.— Никогда. Я слишком боюсь тебя потерять, чтобы снова отпустить. Я слишком боюсь.И от этих слов становится отчаянно хорошо.