1 часть (1/1)

Вой.Это было первое что услышала Лив после того, как ее поразил Гунгнир. Протяжный, глубокий, непрерывный вой. Но не живого существа - нет, то был вой затерявшегося в лабиринте ледяных гор ветра, что отчаянно и неустанно искал выхода из этого морозного лабиринта. И не находил.Звездное небо.Лив уже и не думала увидеть его, широко распахивая глаза и рвано дыша после ожидаемой смерти. Звезды здесь казались как будто бы больше, как будто бы ярче - точно небосвод здесь был ближе к земле. На лицо ей, кружась, ложились крупные снежинки, путались в волосах, прятались в ресницах, остужая по миллиметрам ее разгоряченное во время боя тело.Усталость.Она давила собой названную валькирию, отбирая у той возможность избежать скорейшего обморожения и продолжить путь в поисках места потеплее, да хотя бы оглядеться. И вместо того чтобы пересилить ее, как ещё одного своего врага, она лишь остекленело вглядывалась ввысь и большим пальцем правой руки гладила кольцо Локи, ожидая от него... наверное чуда.?Подьем, золотко, сейчас не самое лучшее время,? - на шумном выдохе сказала себе Лив, передразнивая манеру одного знакомого бога.Поначалу спасительные, прохладные объятия здешнего климата, по прошествии недолгого времени превратились в жалящие, кусающие, нападающие. Омытое потом битвы лицо будто бы покрылось инеем, руки ее дрожали от непривычного холода, а фьорды будто бы проходили меж каждой ее косточки. ?От Гунгнира не померла, значит тут точно не должна?Решила для себя Лив и выбрав в темноте как ориентир хребет какой-то особенно высокой горы, стала двигаться в том направлении, по пояс утопая в пушистом снегу, что забивался под одежду, тая, царапал кожу и в общем не мало причинял неудобств и без того растерянной и уставшей деве.Казалось, она шла несколько часов, превозмогая усталость, голод и страх бесконечной, окружающей ее темноты. В этом мире не было ничего, кроме потерявшегося, злого ветра, снега и ночи, не было на небе ни тени соседствующего мира, ни луны, ни солнца, лишь звезды-гвоздики на чёрном полотне. И это пугало валькирию, вгоняло ее в состояние безысходности и беспомощности перед силой сложившихся обстоятельств. Пару раз она даже пустила по ветру клич о помощи, в глубине души зная, что не получит на него ответа и продолжая идти к злополучной горе, хотя ноги уже не слушались хозяйку, так и норовя подвести, а разум был затуманен.- Эй! Я тебя слышала, - будто бы сквозь толщу воды до Лив донёсся незнакомый голос и невдалеке показался пугающий силуэт. ***Лив проснулась от жгучей боли, опоясывающей все предплечье, однако усталости или холода она более не чувствовала. Едва открыв глаза, валькирия сдернула с себя шкуру, коей была укрыта и стала пристально рассматривать запястье, вертеть его, тянуть кожу, но отчего то источник столь сильной боли так и не нашелся. Раздумья Лив на этот счёт прервало осознание того, что она находится под тёплой шкурой, в помещении, где и без того тепло и слышит треск поленьев.- Очнулась стало быть, - скрипуче протянула немолодая женщина, сидевшая неподалеку, сматывая пучок незнакомых трав.- Здравствуйте, - несмело протянула девушка, прокручивая кольцо на безымянном пальце. - Я Лив. Валькирия. Мы с моими друзьями... эм, странствуем. Умудрённая общением с Локи, она посчитала неразумным выкладывать неизвестной всю правду-матку, а уж тем более называть имя коварного бога, которому нигде не рады и отовсюду гонят прочь.Молчание затянулось. Испещрённая морщинами рука незнакомки отложила в сторону пучок трав - и где она их только взяла, тут ведь вечная мерзлота - и устало подняла взгляд на мидгардку. - На-ка, выпей, дитя, - та протянула Лив неаккуратную глиняную миску до середины наполненную горячим варевом, что пахло землёй, перцем и мёдом. - Коль ты странствуешь с друзьями, отчего же здесь плутаешь одна? - с сиплым смехом, вопросила старуха.Лив не знала что ответить. Скажет как есть - не обойдёшься без подробней, промолчит - тем хуже, ведь кому захочется держать под своей крышей человека, не внушающего доверия.- Вы не назвали свое имя, - ловко перевела тему девушка, избегая предыдущего вопроса.- Имя мне Мьелль. Ты пей, пей, не бойся, боль отступит. Наберешься сил и продолжишь свой путь, - старуха поглядывала искоса, на тающем у костра снегу раскладывая костяные руны. Лив доверчиво сделала несколько глотков отвратного земляного бульона, веря Мьелль на слово. Простые бабки явно не живут в пещерах и такие супчики не варят.- Откуда вам известно о боли? - предплечье ее заходилось в агонии, точно на него воском капали да кнутом - Всегда больно, когда Он ищет, тебе ли не знать.Старуха забила трубку и затянула долгую, точно вибрирующую песнь, слов которой Лив было не разобрать. Она грела и убаюкивала, дым вился вокруг, гладил по волосам, в нем словно бы виднелись картины пугающих сражений. Девушка откинулась на мягкие шкуры, что щекотали шею, сонно вглядываясь в причудливые фигуры и слушая, замерев, рваный голос Мьелль, что становился отчего то все навязчивее.Все происходило точно в бреду для Лив. Вот карга подходит к ней, узловатыми пальцами, сжимает руку до тупой, такой, казалось бы, пустяковой боли, вот достаёт из-за пазухи нож, похожий, скорее на заточенный камень, а через мгновение на бледной коже валькирии распускается ужасающая рана, заливая алой кровью шкуру, пол и юбки Мьелль, что не долго думая припадает губами к ней, пачкая сухие, узкие губы, слизывая серым, покрытым язвами языком все новые и новые капли и сама будто пьянея от каждого глотка. Лив было и страшно, и радостно, и хотелось бы позвать на помощь, но мысль о том что эта пытка кончится страшила девушку. Старуха все никак не могла насытится, на глазах мало-помалу лишаясь морщин, рубцов и седых волос, в то время как рука валькирии, чернела и иссыхала, покрывалась струпьями, отмирала. Губы ее бессвязно шептали ?Локи?, а глаза застилала пелена холодных слез беспомощности.?От Гунгнира не померла, значит тут точно не должна.?Сказанные самой себе слова теперь казались насмешкой.