Глава 22. Черное и черное (1/1)

Я сидела на диване и бездумно созерцала что-то в чашке, некогда бывшее чаем, а теперь – остывшим вместилищем всего плохого, благоухающим жизнерадостным ароматом малины. Когда-то я любила малину.Когда-то я радовалась приезду папы больше, чем чему-то другому, а сейчас готова была бы отдать все, лишь бы он не приезжал. Хотя бы не сегодня, или хотя бы на полчаса, да что там, пятнадцать минут раньше!?Мне не рады, да? - спрашивали его глаза, и тут же добавляли раздраженным отблеском: - Теперь здесь он??Папа и Шекспир совершенно точно знали друг друга, только скрывали: второй успешно, первый не очень. Объяснить бы все, прогнать этого Антона ко всем чертям из этой квартиры, из маминых отношений, из жизни!.. Но вместо этого я только безумно смотрю в чашку с остывшим чаем.Дима незаметно для других сжал мою руку, и от этого стало хоть чуточку, но легче – гораздо легче, если быть откровенной. Я не одна, он со мной, он все знает, понимает, поможет.- Рита, ты с нами? – вдруг окликнула меня мама обеспокоенно-укоризненно. Точно, они о чем-то говорили… Фарс под названием ?чаепитие в почти семейном кругу?. Все началось со ?знакомства? с Димой, а закончилось – вернее, продолжилось – излюбленной темой при наличии одиннадцатиклассников – поступлением, планами на будущее, и прочим, и прочим.- Я задумалась, - наконец ответила я, нехотя отрываясь от созерцания содержимого чашки, и под укоризненным взглядом мамы добавила: - Простите.- Да ничего, у девушек ее возраста часто мысли витают где-то далеко, - улыбнулся – мне захотелось разбить об эту улыбку с десяток чашек, будь они хоть тысячу раз любимыми – Антон. Будто и не подозревал, что сейчас все мои мысли витают над его могилой.- Лучше расскажите, как вы с Димой сблизились.- Мне тоже интересно, и Леше, я уверена, тоже, - тут же с жаром поддержала эту идею мама. Папа следом кивнул, а Дима рядом прыснул, но тут же взял себя в руки. Только, зараза, толкнул меня под бок, мол, рассказывай сама, иначе расскажу я.- Ну, это долгая история… - поняв, что поддержки ждать неоткуда, нехотя начала я. – И совершенно не интересная, - но это никого не смутило. Этот гад рядом уже едва сдерживался, чтобы откровенно не заржать, так что я тут же мстительно выпалила: - В женском туалете нашей школы.Четыре челюсти синхронно упали вниз, я насладилась произведенным эффектом, но, прежде чем кто-то что-то сказал, продолжила:

- Я ушла с ?Познай себя?, а Дима прятался от Жабы Падловны, - в ответ на укоризненный взгляд мамы только криво улыбнулась. Позже я поняла, что это были колокольчики истерики, но сейчас Остапа в моем сомнительно привлекательном лице просто понесло. – Мы мило поболтали, Дима помучился с кубиком Рубика, я ему помогла, а потом он забрал мою заколку – твой, папа, кстати, подарок; уверена, ты про это уже забыл, но все же она была любимой – как залог того, что я его не сдам. На физ-ре нас поставили в паре, а на следующее утро я его свалила на льду. Тогда же Катя – если кто не знает, моя подруга - решила помириться со своим бывшим парнем, по совместительству лучшим другом Димы…- И как-то так получилось, что с тех пор мы постоянно сталкивались и стали проводить все больше и больше времени вместе, - закончил мой восхитительный рассказ Воронцов, сжав мою ладонь слишком сильно, призывая заткнуться. Я задохнулась от возмущения: все самое интересное еще было впереди, к примеру, очень сблизившее нас похищение, или предшествующая этому ночь лечения расшатанных пьяным папой нервов.- Рита, не надо, - тихий шепот, ослабевшая хватка и не укоризна, а скорее боль в серых глазах.Действительно, чего это я… мама ведь ни в чем не виновата, да и папа – не то чтобы тоже, но ненавижу в этой комнате я лишь одного. Но что-то сказать ему сейчас – причинить боль маме, а этого мне всегда хочется меньше всего.- Прошу прощения, - неожиданно для всех – даже для меня – поднялся Дима, - но у меня сегодня еще много дел, так что, с вашего позволения, я пойду домой. Рит, Катя передала твое задание по англискому мне, если хочешь, я могу занести его вечером, или…- Я сама заберу его сейчас, хорошо? – тут же охотно поддержала это вранье я. На секунду мне подумалось, что вот он, конец: Дима уходит, оставляет меня наедине с этим враньем, слишком тягостным и прилипшим к самым истокам… А ведь мало того, что последний урок английского у нас уже прошел, так еще и уже недели две Егор Валентинович не задавал ничего, кроме устных сочинений. Но в этот момент я как нельзя больше была благодарна тому, что мама твердо уверена: задания задают даже на последние уроки, и делать их просто жизненно необходимо. Поэтому, получив от нее веское ?Да, английский сейчас везде нужен? и пообещав вернуться поскорее, я спешно покинула квартиру, полностью пропахшую малиной и ложью. Дима шел рядом, держал меня за руку и оказывал невероятную поддержку одним своим присутствием.Продержалась я до того момента, как разулась и сняла куртку, а потом ноги резко перестали меня держать. Руки тряслись, горло сдавило, слезы сами по себе начали литься из глаз. Я плохо соображала, когда Дима поднял меня на руки и отнес на тот самый памятный диванчик, укутал пледом и напоил чем-то успокоительным с резким лекарственным запахом. Просто плакала, сминая его рубашку, оставляя мокрые разводы, жалко шмыгая носом, слушала бессмысленные слова и обещания, то успокаивалась, то рыдала пуще прежнего. Что-то шептала, кричала, снова шептала.А потом было безумно стыдно за истерику, за опухшие глаза, за шмыганья носом, за слабость, за все то, что я шептала-кричала.- Расслабься, Белка, все будет хорошо, - Дима вновь щелкнул меня по носу, а потом притянул меня к себе и поцеловал. Я отвечала ему со всей возможной нежностью и любовью, словно в противовес пессимистичным мыслям, то и дело появляющимся в моей наверняка уже не здоровой голове.- Я люблю тебя.?Это словно прощание?, - вдруг подумалось мне, но я отогнала эту мысль как можно дальше.Странно, но когда я вернулась, дома никого не оказалось. Мой мобильник лежал на комоде, а рядом с ним записка от мамы, на редкость лаконичная и точная: ?Вечером поговорим?.

Я обессилено рухнула на кровать с твердым намерением не вставать если не до Второго Пришествия, то хотя бы до того момента, когда можно будет снова увидеться с Димой. Хотела поспать, но сон не шел. Отчасти, потому, что глаза мозолил белый конверт: я подобрала его в коридоре в разгар сцены ?Вся семья в сборе? и, совершенно не думая, положила к себе на стол, а теперь он вдруг привлек мое внимание настолько, что я поднялась, взяла его и, с удивлением отметив, что конверт не запечатан, вытащила сложенный листок бумаги.Почерк был запоминающимся и до боли знакомым.?Дорогой Алеша.Я не должна тебе писать, но иначе больше не могу. Костя не говорит мне всей правды, а ты не скроешь, я знаю. Скажи, что происходит с моим Димой? У него неприятности?Прошу, ответь мне!За меня не беспокойся: со мной все в порядке, только скучно немного, и по Диме жутко скучаю. И по тебе и Лене. Как она там? Как ваша Рита? Красавицей, наверно, стала. Вот бы познакомиться с ней.Прошу, не говори никому, что я тебе писала. Сам понимаешь, Костя этого не позволяет, говорит, что хочет меня защитить. Оно так и есть, вот только…Я так больше не могу, понимаешь, не могу! Если не ответишь – сорвусь, наплюю на все запреты!..Пожалуйста, ответь. И присмотри за Димой.С любовью,Маша В.?Я совершенно неосмысленно положила письмо на стол, на ватных ногах вышла из свой комнаты и пошла в мамину. Там, в шкатулке, на самой верхней полке, под грудой бумаг и фотографий, лежало письмо, которое я просто была обязана прочитать.Вот только я и не подозревала, что писем там много, а фотографии…На них всех была Мария Воронцова.Молодая, даже совсем еще ребенок, красивая и улыбающаяся. А рядом с ней такая же мама. На тех, где девушки уже постарше, еще и папа.

Это была целая история в фотоснимках. Судя по всему, мама с Марией познакомились еще до поступления в университет, если верить коротким подписям – мама перешла в ту школу, где училась тогда еще Мария Вершинина, в выпускном классе. Девушки подружились, во всяком случае, они были вместе и весь год, и летом, и после поступления. Должно быть, так совпало, что они поступили в один и тот же вуз на одну и ту же специальность, а, может, они так все устроили специально, но на церемонии поступления они были вместе. И потом, ровно до того момента, когда в их жизни появился Алексей Беликов.Хоть у мамы и были фотографии, где они в основном втроем, было видно, что она там едва ли не лишняя. Папа был ей просто неплохим другом, а с Марией все было иначе. Теперь я точно это знала: фотоснимки не обманывают, ведь такой взгляд невозможно подделать.

А всего через пару фото после того, как к троице присоединился Константин Воронцов, фотографии прекратились. Остались письма. Бережно сложенные, измятые, изорванные и склеенные вновь. Короткие, меньше десятка строчек, и едва ли не на десять страниц. Невозможно искренние, такие, которые могут написать друг другу только подруги.Первыев стопке письма были некогда скомканными.?Дорогая Леночка!Прости, что так неожиданно уехала, но бабушка совсем плохая стала, на сердце жалуется, а в больницу ложиться не хочет. Просто не представляю, что с ней делать! Она ведь совсем еще молодая, а уже твердит, что умрет… Мне страшно. Я не хочу ее терять, правда.Прошу, не обижайся, что не сказала лично, а лишь оставила письмо. Надеюсь, ты меня простишь.Адрес бабушки ты знаешь, очень надеюсь, что ты мне напишешь.Маша В.??Дорогая Леночка!Спасибо, что так скоро написала мне. Спасибо, что понимаешь и не обижаешься. У меня все в порядке, но бабушка… Папа вернется, а мы с мамой останемся еще на неделю, пока бабушка не выздоровеет. Я не хочу думать иначе, правда, не хочу! Но врачи говорят: надежды мало. Ну почему, почему бабушка не согласилась переехать к нам, когда была возможность?! Сейчас бы все было в порядке…Прости, что я все о себе и о себе. Как ты там? Как Алеша? Вы с ним не ссоритесь без меня? А то я вас знаю: только дай повод. Что нового в университете? Надеюсь на скорую встречу.Маша В.??Дорогая Леночка!Поздравляю тебя с рождением очаровательной дочурки. Мне очень жаль, что я не смогла выполнить свое обещание и стать ее крестной. Как бы было замечательно!

А все мое здоровье… Доктора не выпускают меня никуда, кроме процедур, говорят, что терапию нельзя прерывать, иначе эффект сойдет на ноль. Из-за этого лечения я пропустила два самых значимых в твоей жизни события, и я, правда, ненавижу себя за это. Но ничего, когда я вернусь, мы и за твою свадьбу, и за рождение Риточки погуляем.Как ты себя чувствуешь? Нет никаких осложнений после родов? Как здоровье малышки? И как себя чувствует молодой папочка? Представляю, как он обрадовался: он как-то мне говорил, что всегда хотел девочку.Жду не дождусь твоего ответа и нашей встречи.Маша В.??Дорогая Леночка!Почему ты не написала мне, что переехала? А я все переживала, почему ты не ответила.Нам с Димочкой и Костей снова пришлось уехать, теперь на целых полгода. Но, что поделаешь, ему нужно пройти практику.Когда вернемся, мы обязательно встретимся. Надеюсь на ответ.Маша В.?Следующее письмо было порванным, а потом заново склеенным скотчем, из-за чего некоторые буквы и слова просто не читались.?Дорогая Лена!Что произошло? Почему ты мне ... не отвечаешь? И сегодня почему ты не отозвалась, когда я окл…ула тебя? Устала и просто не услышала?..Я, правда, не могу понять. Ведь … было так хорошо…?А дальше – рваный край.Все остальное – письма на открытках с текстом похожим, но не одинаковым. Видно было, что их писали, каждый раз сочиняя заново. И в каждом – ?Почему??.Мне бы тоже хотелось знать, почему.Последнее письмо, в отличие от всех предыдущих, было аккуратно сложенным, но с размытыми пятнами, словно от слез. Причем одни пятна отличались от других, пусть и неуловимо. Словно появились в разное время.?Дорогая Леночка!Я знаю, что не имею права тебе писать, но иначе просто не могу. Мне кажется, это мое последнее письмо. И я не могу не объясниться с тобой.У нас с Алешей никогда ничего не было. Да, когда-то он любил меня, я это знала. Но это было слишком давно. Он любит тебя, любит Риту, а со мной просто иногда общается, и ничего больше. Ни я, ни, тем более, он никогда тебя не обманывали, поверь в это.Тогда, на нашей с Костей свадьбе, он, и правда, просто сорвался, но потом… Ни одно его слово не было ложью, поверь. Мы с ним часто виделись, писали друг другу, и постоянно он писал о тебе, о том, как счастлив, что вы вместе. Ты ему очень дорога, гораздо сильнее, чем в свое время была я.Знаешь, мне очень трудно написать все то, что хочется тебе сказать. А еще прости за такой корявый почерк: у меня дрожит рука. Не знаю, почему… Хотя, кого я обманываю?Все плохо, все просто ужасно. Недавно я познакомилась с человеком по имени Степан. Степан Новиков, он то ли бизнесмен, то ли политик. Мы столкнулись на каком-то торжестве, куда пригласили Костю, а потом он попросту не давал мне проходу, навязчиво ухаживал, говорил, что влюблен и не может без меня. А недавно начал угрожать: пообещал, что потопит мужа, засадит Виктора Ивановича, и Диму…Лена, мне страшно. Мне очень страшно. Я боюсь за Димочку, за Костю, за Виктора Ивановича, за Алешу, он ведь на него работает, за себя – очень боюсь, правда. Я не хочу никого и ничего терять! Я хочу жить спокойной жизнью, хочу, чтобы все было, как раньше. Чтобы мы дружили, чтобы наши дети тоже сдружились, даже полюбили друг друга в будущем… было бы здорово, правда, все-таки породниться? Я бы хотела увидеть внуков, и чтобы они были такими же хорошими, как твоя дочка, мой растет таким непослушным.Но, теперь я понимаю, что это невозможно. Я заклинаю тебя: держись подальше от семьи Воронцовых и дочку свою удерживай, во что бы то не стало. Ты не знаешь, да и я раньше не знала, что Виктор Иванович – преступник, и не просто преступник, а довольно уважаемый и значимый. И, знаешь, они с Димой слишком похожи. Я боюсь, что мой мальчик тоже может… Но, в любом случае, это болото затянет любого, кто посмеет приблизиться. Как затянуло меня, как затянет тех, кто будет с Кириллом, с Димой.Прошу, прости меня за все. Ты моя единственная подруга, самая дорогая и близкая. Я люблю тебя, Лена, очень люблю.

Молю о встрече, но понимаю, что она невозможна. Уверена, что у вас с Алешей все будет в порядке, а Рита станет настоящей красавицей.Маша В.?А под ним запечатанный конверт – ответ. Который так и не дошел.Теперь мне стало ясно многое: и та мамина реакция на Степана Новикова, и враждебность к Диме, и те слезы… Ведь в тот вечер мама заснула именно с этим письмом в руках, именно над ним она плакала.Я тоже едва не заплакала, и то, наверняка, благодаря все еще действующему успокоительному. С заторможенностью сложила все на место, поставила обратно шкатулку, и снова наткнулась на письмо папе. Оно было гораздо новее, чем мамины, и почерк едва уловимо изменился…?Рита станет настоящей красавицей? и ?Красавицей, наверно, стала?.Неужели?..Я оделась так быстро, как никогда раньше.

Улица Ленина, дом 25, квартира 18. Подъезд первый, этаж пятый. И мне было совершенно все равно, занят ли хозяин квартиры, мое ли это дело – я просто должна была узнать, во что бы то ни стало.

Кирилл был дома, в спортивных штанах, черной футболке и босиком. На часах застыло ?19:27?, а на улице пошел частый снег, грозящий перерасти в метель.- Я не займу много времени, - на ходу выпалила я, совершенно бестактным образом протискиваясь в просторный коридор. Из квартиры раздавались голоса из телевизора, шкварчение чего-то, вероятно, в сковороде, а возле тумбочки стояла чья-то обувь, но я не обратила внимания. Протянула мужчине бережно сложенное письмо с самым решительным видом.Кирилл прочел сначала бегло, потом дольше и вдумчивее, с каждым мигом все сильнее хмурясь и шепча что-то явно нелицеприятное.

- И? – он посмотрел на меня с таким неподдельным удивлением, что еще секунда, и я бы наверняка сдалась, решила, что просто напридумывала себе слишком много лишнего… но тут из кухни вышел Дима.Его дядя попытался сунуть письмо в карман, но парень успел раньше. И вот уже он читал письмо, которое никогда не должен был увидеть.

- Рита, ты… - он не договорил, резко развернулся и ушел в комнату.Я посмела нарушить тягостное молчание только тогда, когда за ним закрылась дверь:- Мария… жива, верно?Кирилл тяжело вздохнул и едва слышно произнес:- Да, - но даже такой тихий ответ услышал Дима, вернувшийся так же неожиданно. А, может, и не услышал, но все прекрасно понял.А мне только и осталось, что наблюдать, как уходит самый дорогой и любимый человек, и уходит из-за меня.