История шестьдесят четвертая: Тепло. (1/2)

С новым Годом, Рождеством и всех благ.Эта часть - последняя в этом году. надеюсь, что она хоть на чуть, но создаст праздничное настроение.спасибо. сотни раз. ну как всегда.пусть и ваш Санта к Вам заглянет.

____Иногда на Дино накатывала меланхолия.Знаете, такая противная штука, когда просто сидишь и понимаешь, что ничерта больше ничего не надо.И мечты просто высохли. И желания испарились. И мысли походили на тугой комок в горле, который никак не сглатывается.

Недвижимые, в общем.В таком состоянии он уходил куда-нибудь на чердаки старинного поместью Каваллоне в Италии, оставляя телефон в кабинете, и брал какие-нибудь раритетные книги, которые любил его отец.

Между их уже потертых от времени страниц даже сохранилось веянье запаха старшего Каваллоне. На полях – едва заметные пометки грифеля его карандаша. Аккуратно загнутые страницы в самых затронувших местах и какая-то вековая грустная мудрость меж строк.

Притягательно. Именно то, что надо.Сидя часами в тяжелой тишине. Среди старой ветхой мебели, которой не нашлось места в доме. Среди старого рояля времен, кажется, Четвертого. С пожелтевшими клавишами, расстроенным звуком и местами потрескавшейся лакированной поверхностью.

С плетенными креслами, так жалобно скрипящие, когда в них садишься, завешенные пыльными простынями и покрывалами. Дубовые гарнитуры, массивные и внушающие доверие. И нестройные ряды книг. Разных. От словарей, до классики.

А ведь когда-то все это было нужно и полезно.А теперь… Спрятаны в дальний конец только потому, что хозяева были слишком сентиментальны, чтобы выбросить или сжечь.

И создавали атмосферу вечной скорби. О потерянном и ушедшем времени. И о своей ненужности.Самое тяжелое.Но это так давило на настроение.

Словно бы надо было сломать себя еще больше. Причинить большую боль. И поэтому Дино и сидел в этой заставленной комнате.

Хибари не любил весну. Во-первых, потому, что расцветала его так ненавистная сакура. И во-вторых потому, что в эти моменты Мустанг, глядя на расцветающие бутоны, всполохи яркой, сочной травы, так настойчиво пробивающаяся сквозь влажную почву, и веселый щебет птиц, менялся.Нет-нет, его волосы все так же были золоты. Кожа приятного оттенка. Глаза так же мягки.Но что-то в нем словно исчезало.

Может это был природный дух Каваллоне, может стойкость или отвага. Может желание защищать.Но весной, каждый день, неделю напролет, он не был собой.Он был какой-то тряпичной куклой, из которой вытащили мифическую душу.

Он был пустым мешком с костями, как бы цинично это не было сказано.

Он улыбался, не так, как раньше. Он смотрел с пустотой в глазах. И всегда опускал глаза, или отводил их в сторону.

Это было странно. Это немного пугало. Немного отторгало.

И это рождало желание избить его до той степени, чтобы он уже вернулся в свое нормальное состояние.Только Хибари почему-то подозревал, что это не помогает. Столько раз уже разбивал спиной блондина дверь, что тот должен был либо поумнеть, что не случилось, либо поглупеть, хотя некуда.

Дино в пятый раз перелистывал страницы книги, даже не глядя на текст, на изображения, на рисунки и перламутровые краски. Просто занимался тупой механической работой. А мысли были где-то далеко. Дальше, чем был даже разум. И от этого в голове воссоздавался первородный вакуум.И от этого пальцы становились холодными на кончиках, губы сохли, глаза блекли.

Хлопнула дверь. Мустанг даже не вздрогнул. Скорее это было следствием его полной отстраненности, чем чего-то иного.- Проваливай отсюда, - холодно, никакого приветствия.

В ответ тишина.

Хибари раздраженно сделал несколько шагов, становясь перед блондином в полный рост и загораживая собой весь свет, льющийся из окна.

- Три секунды.

Две.

Одна.

Дино так же сидит неподвижно, даже не реагируя.

Кёя спокойно пожал плечами, доставая из рукавов тонфа и замахиваясь.- Давно пора это сделать, - не сильно, но весьма ощутимо ударяя в челюсть.Растерянно-удивленный вскрик. Грохот падающего тела. Блондин растерянно моргает, хватаясь за ушибленную щеку. Во рту привкус крови. Металлический. Солоноватый.

- З-за что?.. – непонимающие шоколадные глаза взметнулись вверх, встречаясь с серыми.- Потому что ты тупица, - так же сдержано, приседая и, оперевшись парой пальцев левой руки в пыльный пол, опустил голову, целуя.

Поцелуй, проживший меньше секунды, возвращает к жизни.

И больше почему-то все не кажется таким грустным. И верится, что кому-то нужен. И знается, что

Все не так плохо и есть куда идти. И вспоминаются еще детские идеалы.

Словно второе дыхание.

Дино улыбается окровавленными губами, как-то слишком эротично слизывая кровь.- Ты, кажется, забыл – я сверху, - насмешливо и уверенно и Кёя хмыкнул, понимая, что эту битву он выиграл так же.Прикрывая за собой дверь чердака, Мустанг знал, что когда-нибудь ему снова сюда идти. Знал. Но больше это не тяготило его сердце.

Его всегда можно будет вернуть.И челюсть будет болеть снова.

Новый год свалился именно нежданным снегом на голову.Ну вот совсем недавно Мустанг в шутку собирал Хибари ранец (тот, правда, порядком издергался, отчего-то пытаясь представить себя в наряде школьницы).

Совсем недавно они вместе на две недели летали на Карибское острова, где Мустанг вечно дремал в гамаке на солнце, а Кёя систематически выливал на него миску сметаны, и дрожащая от ужаса служанка втирала оную в загорелую кожу.При этом Хибари от ревности гнул тонфа, арматуру и всех, кто попадался. Причем от его взгляда нервно сглатывали даже бывалые охранники банка.

И уж точно буквально позавчера они вместе сидели в кафе в Италии, глядя как с кленов и лип падают золотые и бурые листья с легким шорохом, который, правда, не был слышен из-за стен. И запах кофе совершенно выветривал из златовласой головы все мысли о осенней меланхолии или грусти. Выветривал все, не оставляя ничего кроме как серых глаз и черных волос. И еще теплых рук, которые Дино так любил сжимать. Любил, правда, в любое время года.

И вот сейчас пушистой снежной занавесью заволокло все на улице, сокращая обзор до расстояния вытянутой руки. А дальше… Веселая кутерьма игривых больших снежинок, тающих на лице, путающихся в волосах и забирающихся за шиворот.Дино улыбался. Счастливо. Хорошо. Доброй. С полной отдачей миру. С безграничностью.

Улыбался так, как больше всего нравилось Хибари.Нет, Кёя не говорил и никогда этого не показывал, но такая улыбка согревала ярче июльского солнца, когда от асфальта идет не только осязаемый, но и видимый жар.

Согревало мягче. Роднее. Светлее. Нежнее.

Словно этот свет был самым интимным. Да так и было.Просто Хибари не знал, что так Дино улыбается только ему.

И вот теперь, когда Мустанг на пару с Ромарио буквально залетали в просторную гостиную съемного дома в одном из графств Англии, Кёя в полной мере понял, что зима великобританская отличается от японской. Хотя бы потому, что снега на улицах было не три сантиметра, а все тридцать, и останавливаться тот явно не планировал.

Что в Англии не так и много людей, оказывается. Тут, в укромном уголке мира, с теплыми полами и средневековым аскетизмом одних комнат, сменяющимся развязным барокко других. А уж ванная с позолоченным канделябром, бассейном три на три метра и сотней зажженных свечей. И ничего кроме как почти прозрачного мрамора с розово-фиолетово-пурпурными прожилками.

Гостиная с весело трещащим камином, крупным массивным столом для карт или других увеселений и сотней картин в тяжеловесных рамах.Та самая атмосфера старинной, доброй и такой полюбившейся Англии.

Пушистая елка с лазурно-зелеными иголками идеально встала на пестрый ковер, по дороге теряя остатки снежных украшений, которые каплями впитывались в ворс.

- Кё-тян, - снова смеялся Дино, отряхивая с шапки снег, - поможешь мне нарядить ее? На улице снег, Ромарио сейчас поедет в супермаркет, а мне бы с дорожками закончить. Стоит только расчистить – их сразу засыпает.

И в голосе столько радости и благодарности миру за такой чудесный день.

Хибари поднимает глаза от тройки капель на полу и кивает, вглядываясь в лицо блондина.