История сорок седьмая: An angels fall first [4] (1/2)

я уже знаю, как закончить, но еще не знаю, что написать в середине. не знаю как будут выходить главы дальше )зато!я таки решила не останавливаться и писать дальше, ибо это единственное, что меня воодушевляет.

спасибо, что читаете. тем более — если комментируете )когда-нибудь обязательно я соберу по комменту от каждого человека, который это читает :D

______— Крылья? – неверюще.

— Ага, — беззаботно кивнул мальчик, устроив ладони на груди блондина, — можно я буду звать тебя братиком, они-сан?

— Т-только если ты перестанешь так прижиматься и ерзать, — на выдохе, снова заливаясь краской.

— Ой, — смущенно хихикнул Цуна, буквально подлетая над землей и плавно опускаясь на почву, подбежав к Хибари и восторженно поклонился, все так же светясь от счастья.

— Знаешь его? – даже немного обиженно, почему-то с чувством собственности наблюдая, как Кёя медленно поворачивает голову и еще медленней кивает.

И от одного этого жеста все внутри взбунтовалось, напряженным комом ревности застревая в горле и мешая вдохнуть.

?Ну вот. Дожили. Ревную к парню?, — слова, так явно расставившие все на свои места.

Дино моргнул. Вдох. Выдох. Медленно, наслаждаясь каждым движением и каждой секундой.

— Кё-тян, я…— Надо же, нашего могущественного брата отшили? – мягко-тягучий, сладковатый голос, чуточку простецкий, но могучий.

— А вот мой ангел, — вдернув подбородок, с новой силой заулыбался Цуна.

Свет, заливший поляну, если и был резкий, то это совсем было незаметно. Он был приятным. Теплым. И мягким. Таким, как ласковое летнее солнце весной. Еще не обжигая, но уже согревая каждую клеточку тела.

— Что тебе тут надо? – холодно, даже не взглянув на кокон белоснежного света.

— А ты все такой же отстраненный, — с терпением наставника, свет медленно погас.— Бьякуран, — шикнул брюнет, едва ощутимо, но настораживаясь, напрягаясь.

— Да-да? – мягко, и даже чуть приторно.

Появившийся мужчина качнул головой, отчего белоснежные пряди заискрились на солнце, как чистейшие альпийские снега, а фиолетовые глаза, смотревшие внимательно, были прищурены, создавая впечатление близорукости.

— Убирайся, — приказ.

— Я бы и не проходил. В отличии от тебя – я всегда найду, чем заняться. Тем более, когда есть крылья, — с поддевкой, от которой даже мустанг почувствовал себя оскорбленным.

— И?— Чувствую, что тут был твой давнишний приятель. Знаешь, если бы демоны могли стать твоими крыльями, кажется, ты бы давно уже стал истинным, — несколько надменно, но все равно мягко.

Хибари молчал, увлеченно продолжая разглядывать золотистое оперение птенца, теперь пересевшего на плечо.

— Хватит, — недовольно, и поражаясь своей решительности, вскрикнул Дино, недовольно поглядывая на появившегося ангела, в чьи объятья сейчас вспорхнул Цуна, доверчиво прильнув к груди.

И глядя на искреннее доверие и полную отдачу со стороны этого мальчишки, Мустанг невольно почувствовал себя обделенным на этом празднике жизни, чистой и невинной любви и всеобщего обожания, которое так и источал Цуна.

И от этого как-то неприятно екнуло сердце, отдаваясь печалью и одиночеством и мозгу и невольной дрожью в кончиках пальцев, так жаждущих сжимать черно-серебряные пряди волос.

Бьякуран удивленно перевел взгляд на блондина, словно только что заметив его и заметно напрягся, увидев в мимолетном взгляде Хибари то, что больше не увидел никто.

— Так ты…

— Нет. Он не отдал ему свое сердце, — почему-то грустно сказал Цуна, прильнув щекой к груди и как-то ожидающе поглядывая в сторону Дино.

— Значит…?— Угу, — теперь уже неприкрытая тоска.

Фиолетовые глаза испытующе впились в лицо Мустанга, вглядываясь в каждую черточку. Это было почти осязаемо, когда взгляд медленно прошелся по лбу, спускаясь по щекам к губам, и до подбородка. Оценивающе окидывая линию шеи и контур чуть видимой из-за ворота рубашки ключицы, спускаясь взглядом по груди, до живота. От следующей части обзора Дино бросило то в жар, то в холод, имитируя лихорадку.

Бьякуран снова чуть прищурил глаза, словно запечатлев в воспоминаниях окончательную картину, и, хмыкнув, бегло поцеловал Цуну в макушку, и сразу же вынес свое мнение:— Но он же соврал, — поперхнувшись смешком.

Хибари быстро, хмуро, гневно, недовольно, холодно, но с искоркой непонятно-теплой надежды заглянул в шоколадные глаза, словно пытаясь найти там подтверждение раннее сказанным словам.

— Ну только если чуть-чуть, — краснея до кончиков ушей, ответил Дино, пряча глаза за волосами, опустив лицо к земле.

Цуна понимающе улыбался, Кёя только холодно хмыкнул, но теперь казалось, что больше его ничего не заботило.

— Что-то я не понял, почему вы за нами идете? – жалобно спросил Дино, уже полчаса наблюдая, как Цуна игриво перебирал пряди белокурых волос, сидя у Бьякурана на плечах.

Поразительно, но если в первые секунды знакомства он показался ровесником Кёи, то сейчас он скорее напоминал счастливого восьми-десяти летнего мальчика, так горделиво восседающего на плечах человека, которого он обожал, оглядывая окружающих и, почему-то именно это для Мустанга было самым поразительным,желая поделиться кусочком счастья с каждым, кто оказывался в видимости. Будь то заботливые прикосновения, ласковые улыбки или теплые взгляды.

От этого становилось немного не по себе. Хотелось любить так же. С самоотдачей. И касаться. И улыбаться. И заглядывать в глаза. Такие серые, как таинственный сумрак, еще не ставший ночью, но уже переставший быть дневным светом.

Эм. Стоп! Дино вздрогнул, понимая, о чем, точнее ком сейчас думал. О том самом, что шел впереди всех, не оборачиваясь, с идеально ровной спиной и гордостью венценосного императора-полководца, величественной походкой шествующего с триумфом победителя.

И это было странно.

Даже не то, что Кёя был парнем, хоть это и смущало, а то, что раньше этих чувств не было. И проявились они за секунды, даже не дав, желательно, пары лет, чтобы полностью подготовиться и смириться с просыпающимся эгоизмом и… желанием коснуться его губ. Даже если хоть кончиками пальцев.

Чуть приоткрывая, чтобы по коже рук скользнуло влажное, горячее дыхание…Мустанг порозовел, осознавая, что всего лишь это уже вывело его из равновесия и дало для тела ложную надежду. Зато инстинкты взяли верх, застилая и без того не слишком рациональный разум тонкой, как ситец, пеленой желания и всеобразных мечтаний, связанных если не с наивностью, но и исключительной нежной заботой, питаемой к Хибари.

И когда Дино только успел настолько погрязнуть в сомнительных чувствах? Что может связывать человека и ангела? Что за бред?

Нет, так не может быть. Это все глупости.

Дино тряхнул головой, борясь с чувством отчаянья и, почему-то, тупой болью в груди от одних лишь невеселых мыслей.

Цуна быстро обернулся, встречаясь глазами с Мустангом и быстро вспорхнул с плеч Бьякурана, заставив того остановиться и обернуться, внимательно следя за действом.

— Тихо-тихо, — мальчик коснулся маленькими ладошками обеих щек Дино, пронзительно заглядывая в глаза, словно выискивая там что-то.

Мысли взвились беспорядочным вихрем, разметав все более или менее связные соображения и оставив только пустоту в голове.

— Все, — теплая улыбка, и взгляд медовых глаз вновь стал немного рассеянным и мягким.

— Ну во-о-от, учите-ель, я провали-ился, — равнодушно-тягучий голос, так противно растягивающий гласные.

— И ты считаешь это поводом для гордости, бесполезный ученик? – размеренно-ленивый голос, с нотками вызывающей игривости.