1 часть (1/1)

Близится конец Саовины. Затянутое белёсой пеленой небо напоминает о скором приближении холодов, голода и болезней, которые непременно достанут пострадавшее после третьей Северной войны население Велена.Цепляясь за поводья, мужчина тянул за собой коня. Ноги то и дело проваливались под зыбуны, но натасканная эльфская реакция заставляла отскакивать к ближайшей кочке, хвататься за гнилые корни и стволы тощих древ. С каждым шагом двигаться было тяжелее?— многослойная, мокрая насквозь броня тянула к земле. Вымотанное животное не облегчало пути?— недовольно фыркало, упиралось, то и дело норовя соскочить с выбранной для него тропы и увязнуть. Было бы разумно бросить коня и переправиться через болота в одиночку, но присутствие живого существа, не желающего вцепиться в глотку острыми зубами, разорвать или прирезать, утешало.Ступив на твердую землю, эльф из последних сил вытянул жеребца за собой и сразу отпустил повод. Потрёпанные перчатки вновь стали пропитываться кровью, руки горели. Мужчина кое-как схватился за холку, заднюю луку седла, опираясь в основном запястьями, подтянулся. Долгая дорога изматывала, отдавала тупой болью в раненом теле и брошенном сердце. Йорвет тряхнул головой, отгоняя навязчивый образ друга, что плыл перед глазами. Мысли о Киаране, который остался в Вергене по просьбе своего командира, навевали горькую тоску. Кто-то должен без него позаботиться об отряде, готовом начать новую жизнь, нужно с эти смириться. Конь ступал без управления, обходя чёрные деревья. Порывы ветра пронзали тело тысячами тонких игл, разметали по лицу слипшиеся темные пряди. Гнедой перешёл на рысь, чудом не сбрасывая с себя уже потерявшего сознание всадника.***Йорвет мечется во тьме, силясь зацепить ориентир, но внимание рассеяно: где-то на периферии зрения мелькает блеск меча; щёку обжигает жёсткое оперение стрелы; повсюду синими пятнами возникают солдаты ?полосок? и снова растворяются во мраке, поглощая пёстрые фигуры скоя’таэлей. Скрежет и лязг оружия, запах крови, пота, крики поверженных солдат обеих сторон глушили, всё смешалось?— образы рождались, врезались в него и умирали за спиной. Он кричит, но не может заглушить их, не может вынести боли своих солдат и неумолимой ярости, с которой им ломают рёбра и режут глотки. Сколько их осталось, за что они сражаются, почему не спасаются бегством? Это бойня, и она ничего не оставит после себя, кроме скорби и сожаления. Эльф теряется, рефлекторно бьёт саблей появившегося перед носом врага, чувствует плоть под стальным лезвием и роняет оружие. Когда это прекратится? Кто избавит его от сомнений? Что-то врезается в бок, чуть не сбивая с ног. Это был человек, и Йорвет успевает разглядеть ненавистный синий шаперон. Рука сама выхватывает второй меч из ножен, чтобы поставить блок, а затем нанести несколько точных ударов, которые всё же были отбиты умелыми движениями соперника. Больше не видно теней окружающего их хаоса. Есть только он?— его истинная цель в этой войне. От былой растерянности не осталось и следа.***Эльф очнулся от того, что чуть было не свалился, когда конь в панике круто развернулся и пустился галопом через поле. За спиной слышался глухой топот копыт, крики солдат. Йорвет пригнулся, прижимаясь к шее животного. Только благодаря обмотанному вокруг запястья поводу он ещё держался в седле. Вместо того, чтобы бежать к лесу, неуправляемый зверь мчался к деревне, до которой оставалось всего пол версты. А если и там засели нильфгаардцы? Бежать некуда, его повесят на ближайшей ветке… Всадники уже дышали в спину, когда Йорвет проехал через ворота. Всё произошло очень быстро: его подрезали; конь встал на дыбы, сбросил беглеца и заметался, пытаясь найти лазейку, чтобы сбежать; только людей волновал не он, а тот, кто, быстро поднявшись с земли, нетвердой рукой держал меч. Второй всадник потерялся в слепой зоне, раздался крик, а через секунды он появился снова, сломанной куклой болтаясь в седле, с торчащим из шеи болтом. Эльф ловко увернулся от мчащегося на него, с занесённым для удара мечом, нильфгаардца и метнул в него свой, пронзая противника насквозь. Кровь шумела в ушах, в глазах потемнело. Кто-то похлопал его по щеке.—?Эй, Белка, не спи.Мир плыл перед глазами, и эльф вцепился взглядом в мужчину. Почему-то он казался ему знакомым, но понять, где он его видел и почему запомнил, не мог.—?Ну всё, успокаивайся.Голос звучал спокойно, даже ласково. Йорвет нервно выдохнул, кивнул, мол ?я в порядке?, на что человек только усмехнулся, и побрёл к ближайшей избе, что-то бормоча об ?удачном дне?.Оглядевшись вокруг, старый Лис приметил рукоять своего меча, торчавшего из спины Dh’oine, который таки выпал из седла.Из трёх коней остался только вороной нильфгаардцкий жеребец, который теперь ошивался у ворот. Чёрт с ним, всё равно сейчас в руки не дастся.Эльф забрал своё оружие и направился к избе, где пару минут назад скрылся незнакомец. Жилище было давно заброшено, только более-менее обжитый уголок у очага указывал на длительное прибываете в ней человека. На полу, рядом с узкой лежанкой лежал двуручный меч, на тонком покрывале комком покоилась темно-синяя ткань… Внезапное осознание повергло в шок: его злейший враг, убийца его братьев и сестер, человек, смерти которого так желал Йорвет, только что спас ему жизнь. Он резко развернулся к стоящему за спиной Dh’oine. Последнего ситуация, казалось, не удивила вовсе. Мужчина зажёг лучину, поместил её в подставку, после чего развернулся к ?белке?, скрестив руки на груди.—?Что такое, сидх, язык проглотил? —?Лицо его выражало насмешку и плохо скрываемое волнение.—?а ты, Dh’oine, не перестаёшь меня удивлять,?— оскалился в ответ эльф.– Давно ты штаны просиживаешь в этой дыре?—?Давно. Но теперь, видимо, придется переселяться в город. Запасов на двоих не хватит, а зимой мы тут и недели не протянем.—?Это приглашение? —?Эльф выпрямился, копируя позу собеседника.—?Это?— единственное разумное решение. Ты не пристрелил этих ублюдков, хотя обычно сделал бы это, не колеблясь, даже верхом. Следовательно –твои руки сейчас не в лучшем виде, а если не принять меры, ты скоро и кинжала не поднимешь. Кроме того, я не смогу в одиночку поставить на ноги новый отряд, а твои навыки могут быть полезными.—?Новый? Почему ты один, Роше? А твоя преданная beanna? Неужто и её повесили? —?Даже криво улыбнуться не успел?— человек оказался прямо перед ним, сжимая пальцами чужое горло.—?На твоё счастье она жива, иначе я бы придушил тебя, не колеблясь,?— эти слова он прошипел в лицо оппонента, затем отпустил, отступая на шаг, наблюдая, как тот согнулся, заходясь в приступе кашля.—?Не испытывай моё терпение, Белка. Услышу худое слово о Темерии, Фольтесте или Бьянке, и ты пожалеешь, усёк?—?Не злись, Dh’oine,?— голос звучал сипло, прерываемый глубокими хриплыми вдохами?— Редко можно увидеть тебя без сопровождения этой beanna, так что сейчас я мог предположить что угодно. Почему она не с тобой, что случилось?Человек промолчал, сложил в очаге найденные по углам щепки, прочий горючий мусор, разжёг от лучины. Йорвет, уже не ожидавший ответа, вскинул голову, смотря на спину собеседника, когда тот заговорил.—?Она в Новиграде, зализывает раны в кабаре барда. Того, что с Геральтом ходил,?— уточнил Роше, предупреждая возможный вопрос со стороны эльфа. —?Не послушала меня, попала в передрягу. Её в лицо никто не знает, так что риск того, что за ней придёт храмовая стража, минимальный.Заброшенное жилище продувало насквозь со всех сторон. По деревянной дырявой крыше забарабанили капли, запахло сыростью и землёй. Дождь смывал трупный дух, отделял шумной стеной этот клочок тепла от остального мира.Говорить было не о чем. Роше ещё возился с очагом. Он набрал в найденный глиняный горшок дождевой воды, закинул туда какие-то тряпки и поставил на огонь. Йорвет стащил с себя мокрые сапоги, кольчугу, кирасу и бросил к стене у единственного источника тепла, чтобы хоть немного просушить. С перчатками было уже сложнее. Кровь засохла, не давая безболезненно отделить повреждённые ладони от грубого материала. Человек выудил из торбы банку с мазью и поставил на лежанку, а потом и сам сел рядом, разворачиваясь полубоком к остроухому. Тот предпринял ещё несколько попыток справиться с перчатками и сдался.—?Давай сюда руки.Ни сил, ни настроения препираться и язвить не было, потому эльф оставил это без комментариев и повернулся к человеку, протягивая тому дрожащие конечности. Тот, не церемонясь, вспорол швы тонким лезвием бритвы.—?Ты что творишь, Dh’oine? —?Йорвет дёрнулся, задевая лезвие кожей, и зашипел.Вернон раздражённо цыкнул, схватил второй рукой за запястье, осматривая повреждения. —?Не дёргайся, идиот, а то я тебе сразу кисти отпилю.Аккуратными движениями мужчина отделял лоскуты, бывшие минуту назад предметом одежды, обнажая уродливые увечья.—?кто тебя так?—?Гуль.—?Ты что же, прямо в пасть к нему руками полез? —?на это эльф фыркнул и повернул голову так, что собеседник теперь мог видеть только сторону, закрытую платком.—?Когда его морда оказались в футе от моего лица, выбирать не приходилось, знаешь ли,?— Мужчина не ответил?— прекрасно понимал, как Йорвет дорожит оставшимся глазом и тем, что осталось от его лица, а бесить белку в ответ себе дороже.Когда с перчатками было покончено, мужчина достал одну из тряпиц, которые не отправил в котелок, щедро полил Махакамским спиртом. Укус трупоеда следовало обеззаразить как можно скорее. Эльф стойко терпел, пока с его ладоней стирали кровь и гной, срезали корки. Закончив с очисткой, Вернон бросил грязные тряпки на пол. Из-за крепкого алкоголя руки пекло, раны неприятно пульсировали. Йорвет до сих пор не решался взглянуть на человека, сжимал челюсти, натянутый, как оголённый нерв, но не смог подавить вздоха облегчения, когда почувствовал холодное прикосновение к раздражённой спиртом коже.Роше только улыбнулся про себя такой реакции, покрывая увечья хорошим слоем средства. Тряпки, которые всё это время покоились в кипятке были выжаты от воды и обмотаны вокруг ладоней эльфа.—?Пора спать,?— тихо пробормотал темерец, озвучивая их общую мысль. И тут встал немой вопрос: лежанка была одна, к тому же довольно узкая.—?Ложись, белка, я подежурю, –Охранять было…не от кого, никакие монстры, кроме утопцев на болоте носа не покажут в такую погоду, и люди сюда вряд ли заявятся, но спорить бессмысленно. После всего пережитого за день усталость мягко толкнула, побуждая придвинуться ближе к очагу и натянуть тонкое покрывало до ушей, свернувшись под ним в компактный комок, наблюдая, как Роше уселся в каких-то сантиметрах от него, прислоняясь спиной к стене. Йорвет уснул, убаюканный шумом дождя и теплом, которого долгое время был лишён.