110. Тепло (1/1)

На севере она обыкновенно мёрзла. Как бы хорошо не отапливали комнаты, как бы ни был толст мех, коим подбито платье, она зябла, искала тепла не только в каменных жаровнях, где шевелился животворящий огонь, но и в глазах окружающих её людей. Хотя бы каплю того тепла, что знала она в Эссосе. Казалось, люди здесь и вовсе улыбаться не умеют, или суровые условия не приспособили их к искренности. Она укоряла себя за поспешность решений. Люди везде одинаковы. Им просто нужно привыкнуть, осознать, уверовать в неё. Плохая королева не чтит свой народ. Хорошая королева принимает его безоговорочно. Когда-нибудь она построит новый мир с их помощью, а пока просто стоит помочь им.Пир был в самом разгаре. Кубки и кружки, полные вина и эля, то и дело вздымались в воздух. Все разбрелись по своим ?компаниям?. Джона окружали одичалые. Санса Старк о чём-то рассуждала с Сандором Клиганом. Подрик Пейн заигрывал с двумя миловидными служанками. Шумнее всего было в группе Тириона Ланнистера. Джейме Ланнистер, Бриенна Тарт и Тирион увлечённо играли в какую-то игру. Миссандея удалилась к Серому Червю. Без неё вино казалось ещё горше. Дени пила его, однако заветное тепло, которого она так желала, будто проливалось мимо. Она прозябала в красивом тёмно-алом платье. Поначалу, чтобы развеселить себя, она предлагала тосты, а затем и этот пыл угас. Арьи Старк, главной героини битвы, и след простыл. Кто-то говорил, что она испещряет стрелами мишени во дворе, а кто-то твердил, что девушка бродит по крепостной стене. Ей и не требовалось поздравление от Дейенерис. Понимая, что угли не раздуть, Дени отставила железный кубок, отодвинулась и вышла из-за стола. На выходе ноги её подкосились, то ли от выпитого, то ли от того, что её никто даже не проводил взглядом. В коридоре она перевела дух. Нелепая улыбка возникла на её лице и тут же исчезла. Голова закружилась: не следовало резко вставать. Она не считала, сколько выпила и не помнила вообще. Когда Джон растворился в объятиях Тормунда, Дени только и делала, что прикладывалась к кубку. Пила она по чуть-чуть, однако быстро опустошала сосуд. Выйдя в коридор, она услышала неприятные запахи из Великого чертога. Люди надышали, натоптали, пили непомерно много, еда уже обветрилась, приняла несвежий вид. Морозная свежесть, исходившая от раскрытых окон, звала её к себе, и Дени доверилась её зову. Прохлада и мрак обнимали её, щекотали щёки и шею, льнули к губам. Шаги обрели смелость. Она почувствовала себя свободной от этой пирушки. От хмельного духа и одиночества среди радостной толпы. Крики, песни, шутки оставались позади. С нею был только ритмичный цокот каблуков, собственное биение сердца, тихое дыхание и редкие переговоры стражников. Дени раскатисто засмеялась. Тепло, таившееся в ней, здесь вошло в силу. Дени развела руки в стороны, точно крылья. В мыслях было оседлать Дрогона и пронестись над Винтерфеллом, чтобы все узрели, что дракона может оседлать не один Джон Сноу, чтобы упорхнуть из плена этих стен, где она была чужой и ненужной. Краем сознания она понимала, что едва ли не сошла с ума. В довершении экстаза она прикрыла глаза, представляя полёт. Мир потерялся в чаду угара. Голова закружилась так, что Дени скосило влево. Ноги запутались, и она едва не упала прямо посреди коридора, но руки, сильные и тёплые, выросшие из мрака, поддержали королеву. Дейенерис буквально очнулась. Прикосновение одновременно испугало её. Она подумала на Джона Сноу и оперлась на него, чувствуя надёжность в этих крепких ладонях, пока глаза не разглядели Джендри Баратеона, и губы сами собой растянулись в приветливой улыбке. Он смотрел на неё туманным взволнованным взором, словно перед ним стояла не королева, а некая оступившаяся простолюдинка. Щёки пылали: то ли он тоже был пьян, то ли просто зашёл с мороза в протопленный коридор. ?— Ваше ве-ве-личество,?— запинаясь, произнёс Джендри. Он похлопал глазами?— не сразу узнал её. —?Вы в порядке? Дени пошатнулась в его руках, но он не дал ей упасть, и она случайно оказалась в его объятиях. От него шёл тонкий запах эля, едва уловимый за кружившим над нею чадом. Дейенерис подняла взор. В синих очах Баратеона мелькали лучистые огоньки. Красивые глаза. Добрые. Любящие. Она неспешно провела рукой вверх по стёганому колету, желая дотянуться до искр, найденных в совершенно неожиданном человеке. Дотянуться и воспылать от восторга. Крепкие руки молодого кузнеца сомкнулись на её пояснице, чтобы поддержать. Она закрепила свои на его плечах, широких и мускулистых. Джендри вздохнул, вероятно, от боли, что причинили её пальцы, хотя и не оттолкнул её. ?— Кажется, я много выпила,?— усмехнулась, наконец, Дейенерис более своим мыслям, чем стоявшему перед ней человеку. Странное наваждение отступило в черноту коридора. Она неловко смутилась и отвела взор. —?А с вами, лорд Джендри? —?Вид у него, однако, был непонятный. Хмельной, только не весёлый, а хмурый, как северные тучи. Глубокая досада или разочарование, Дени не смогла определить. Она тупо повисла, упираясь щекой в его могучую грудь, где пламенно билось сердце. Он, будто различив её настроение, прижал к себе за талию. Без умысла. Равнодушно. ?— В одну ночь я стал лордом Штормового Предела, о чём никогда не мечтал,?— сказал он тихо. —?Ваше величество, мой отец… ?— Я не сужу детей по грехам их отцов. —?Дени разняла объятия первая. Без них холод вернулся, кусачий и беспощадный. Холод, преследующий её всю жизнь. Весь её королевский путь. —?Но вы кажетесь несчастным. Неужели я опять сделала что-то не так? —?Она отвернулась. Грусть вытекала наружу, и Дени не могла остановить бурный поток тоски. Джендри поспешно вернул её руку в свои. Жест небрежный, даже бестактный. Джон Сноу сделал так на корабле, когда они плыли в Королевскую Гавань, и назвал своей королевой, поэтому Дени не забрала своей руки, наслаждаясь исцеляющим действием этого прикосновения, принадлежащего сыну узурпатора, бывшему кузнецу и будущему верному лорду. Ладони и пальцы у него были шершавы и грубы от тяжёлого кузнечного быта. Где-то алели ожоги, маленькие порезы, синяки. Они его украшали, как и любого мужчину, и могли рассказать о его жизни. ?— Вы?— самая достойная королева,?— негромко, склоняясь над ней, проговорил он. Дени усмехнулась. Она подалась к его лицу и беззастенчиво тронула губами его губы. Отогретые в помещении, они всё же пахли морозным воздухом улицы. Чувствуя его застенчивую неподвижность, королева крепче надавила сверху. Губы, что произнесли столь желанные и сладкие слова, казались не менее лакомыми, пусть и хранили горечь выпитого эля. Дени медленно, крадучись, углубляла поцелуй целомудренным трением, что делало его сухие и жёсткие губы податливыми. Джендри отстранился, когда почти дал ей шагнуть дальше. Огорчённая его действием, Дейенерис не сразу заметила, что их видели стражники. Иной раз она бы долго сокрушалась об этом, но хмель выбивал из неё всю лишнюю скромность. Королева безмолвно кивнула лорду Баратеону. ?— Проводите меня до опочивальни, лорд Джендри,?— попросила королева, видя его непонимание. Галантность бывшего кузнеца оставляла желать лучшего. Он небрежно взял её под руку и повёл во тьму. У её дверей Дейенерис отогнала гвардейцев. Эти люди принадлежали Джону Сноу, но ей было всё равно, что они могли бы увидеть и услышать. Она притянула Джендри за щёки и поцеловала сильнее, чем прежде. ?— Я так не могу, ваше величество,?— вновь досадно отпрянул Баратеон. Её руки остались на его щеках. Дени глядела в синие глаза с мольбой, но ответа не получала. —?Вы не знаете, что делаете… я не могу этим воспользоваться. Дени рассмеялась около его губ, которые блестели после её поцелуя. ?— Это необъяснимо, но я хочу вас,?— сказала она, наконец. В комнате было жарко. В камине трещали дрова, и яркий алый пламень наливал глубоким багровым оттенком находящиеся рядом стены, столик и стулья, сундуки и большую двуспальную кровать, устеленную шкурами животных. Всё пылало, как и в её груди. Дени вовлекла робеющего Джендри в свои покои, держась за колет. Случайно разошлась шнуровка, и оттуда выглянула рубашка из льна, серая и простецкая. —?Воспользуйтесь правом, которое я вам дарую,?— попросила она. Джендри то ли покраснел, то ли попал под тусклое освещение. ?— Я клянусь, что стану хорошим лордом и не подведу вас… —?промямлил он. Дени прыснула смехом. ?— Правом быть со мной этой ночью, лорд Джендри… —?его имя засахарилось на языке. Она аккуратно, словно боясь спугнуть его, прильнула к щеке, покрытой щетиной. Не так уж долго он сдавался. Дени ввела ладонь под вырез его рубашки и, минуя жёсткие курчавые волосы, прихватила кончиками пальцев плоский сосок. Джендри отозвался недвусмысленным стоном удовольствия?— тело остро отреагировало на её пламенные касания. Парой твёрдых нажатий она взрастила маленький холмик и двинулась к плечам, чтобы снять одеяния. Губами Дени переместилась к мощной шее и провела жадным языком от ямочки к кадыку, заставив молодого лорда напрячься. Он стиснул её талию, придавив к себе. Говорили, что Роберт Баратеон был человеком великой силы. Быть может, ко многим его сыновьям передалось то же. Дени не возразила. Петляя мягкими поцелуями вдоль шеи, она постепенно раскрывала его натруженную мускулистую грудь. Как мужчина, он был неплох, и даже его застенчивость и неумение завораживали. Она двигалась всё ниже и ниже по шее. Затем нырнула в уголок к правому плечу. Мышцы заманчиво заиграли под её лаской. Джендри помог ей, отбросив колет и рубаху на пол. Будучи закаменелым, он, кажется, начинал приходить в себя. Или хмель, наконец, ударил ему в голову? Дени почувствовала сперва робкий, а затем давящий тупой силой поцелуй. Неумело накрывая собой, будто зарываясь в её мягкие, нежные розовые губы, он добился того, что Дейенерис под этим напором ослабела и дала жёсткому языку проникнуть внутрь. Неистовые, грубые и лишённые всякого смысла поцелуи ублажали её, как не ублажали раньше никакие другие. Ей пришлось ухватиться за голые плечи с играющими мышцами, сдавить их кончиками пальцев совсем немилосердно, зато благодарно. Тепло от вина и наваждения стекло вдоль по животу в самый низ, где превратилось в искристое пламя, поедающее Дени изнутри. Она простонала от распалённого внутри удовлетворения тоненько и ломано вглубь его рта, не открывая затуманенных предвкушением близости глаз, переместила руки на широкую спину, тронула лопатки, массируя. Он истязал её языком, вымещая не то боль, не то обиду. Что-то досадливое, горькое, меланхоличное было в его неопытных, однако чувственных поцелуях. И нечто судьбоносное?— в их случайной встрече посреди тёмного коридора, вдали от Великого чертога, до скуки шумного и до отвращения радостного. Дейенерис неслась прочь от весёлых и довольных тем, что остались живы, людей, а Джендри, наоборот, бежал за ?добавкой?, пытаясь утопить некое горе в чужом половодье эйфории. Было ли у них хоть что-то действительно общее в том мраке? Наверно. Дени всхлипнула, когда дышать стало труднее, и Джендри, покрывшись стыдливым румянцем, отпустил её. Осознание того, что утром, возможно, они пожалеют об этом, одновременно озарило их потемневшие глаза. Стыд впечатался в сердце, но его нытьё быстро померкло. Королева не может вечно поддаваться стыду, как и лорд, пусть и в прошлом бастард и кузнец. Костром горело в телах нетрезвое, почти животное рвение ощутить пылкую близость друг друга. Текущий по венам угар перебил остальные человеческие чувства. Может, так и должно было быть? Таргариен и Баратеон? С ним у неё вновь появился огонь. Или это очаг горел слишком рьяно? Она попыталась избавиться от платья. Слишком жёстко рванула шнурки на рукавах и сорвала их. Гулкий смех прокатился по комнате, и Джендри, обретя прежнюю решимость, помог ей избавиться от скрытых завязок на груди. Его руки, привыкшие к тяжёлой работе, тем не менее, справились с этими мелкими шнурками и высвободили будто пронизанное иглами нестерпимого возбуждения тело. Она поглядела на покрытые тонкими царапинами и мозолями пальцы, пожевала губу до сладостной истомы, понимая, насколько хочет его касаний к набухшим к тому времени грудям. Чтобы он сжал, смял, скрутил. Испытать боль на грани с наслаждением. В его глубоко небесных глазах читалось явное, знакомое ей, бессильное мужское обожание, диктуемое им их собственными телами. Порой, она искренне стремилась этого не видеть и не знать. Многие беззастенчиво раздевали её взорами, стоя перед троном. Пламень делал её более желанной. Оранжевый тёплый свет укутывал округлые упругие чресла, словно она сияла изнутри, словно по венам у неё, как у драконов, текла не кровь. Восхищение захлестнуло Джендри до того, что он вновь остолбенел. Она распустила волосы, и волнистые пряди серебряного оттенка рассыпались по хрупким плечикам, а затем ступила к нему навстречу через лежащую на полу одёжку. Жестом очень нежным она отвязала шнур портков и упала в могучие объятия. Руки стянули ткань до середины тугих ягодиц, и та соскользнула к полу сама. Ноги у него тоже были сильные, бугристые. Трясь о него телом, Дени сквозь некий туман мыслей ощущала упирающийся в низ её живота плотный бугорок. Джендри прижал её за поясницу, томно и долго лобызая разгорячённые губы. Язык его научился гибкости. Они сталкивались, мокрые, пахнущие вином и элем, исследовали нёба, гладкие щёки и зубы. Джендри фыркнул, теряя контроль над эмоциями. Он и без того был пьян. Пальцы вжались в её бёдра и приподняли вверх. Дени закрепила ноги у него за спиной, боясь упасть, и обвила шею руками. Её лицо оказалось на уровне чуть выше его, и Дени смогла разглядеть расширенные зрачки любовника. Не было никакой пелены в его глазах. Наоборот, их кристально-чистый омут затянул её в себя. Она наклонилась, скрыв за собственными волосами его лицо, и легонько куснула переносицу. Джендри ухмыльнулся игриво и хищно, чего она не замечала за ним. Это принадлежало не ему, но Дени была рада выпустить зверя. Он рванул к кровати, уложил её на лопатки и принялся за поцелуи. Новые, безумные, хаотичные. Он бросал их по всему телу?— зверь был голоден. Дени не прерывала его метаний. Она смотрела на потолок, где сливались их тени. Тень Джендри была больше, чем её, скакала над кроватью взад и вперёд. Несколько ускоренных шагов вниз по выгнувшимся навстречу рёбрам. Несколько?— по застывшему животу. Волоски на теле вздыбились от чёткости ощущений. Смутный морок услады одурманил рассудок, и она обмякла, нежась в неумелых, но расторопных и жгучих поцелуях. Джендри вынырнул из-за рёбер и зацепил губами зудящий сосок, смочил, пощекотал языком. Она бы сомкнула ноги, да не могла от того, что он разводил своим телом её ноги в сторону. От ласк ко второму соску Дени не сдержала разморенного стона. Громкого, страстного. Она залезла пальцами в короткие волосы Баратеона, оттянула их, пока не увидела на его лице гримасу боли. Он впился поцелуем в её шею, где пульсировала голубая венка. Тёплый и твёрдый член тёрся о её мягкий живот, пробуждая спящие в дневное время мысли. Она надавила ладонью сверху, заставляя Джендри лечь к ней вплотную, смазала языком ладонь и запустила её между их телами. Он только-только набирал силу. Дени отодвинула крайнюю плоть вниз, подняла её, скрывая шёлковую верхушку, после чего переместила на самый кончик большой палец и стала делать им круговые движения, наслаждаясь лёгким трепетом мужского тела и его сбитым дыханием. Меж ног было неимоверно влажно. Её верхние губы до того зудели, что она могла вот-вот ослабеть от переполняющей неги. Она сама походила на натянутую тетиву лука. ?— Пожалуйста, хватит,?— умоляющим тоном попросил Джендри. Дени толкнула его вбок с себя и оседлала, сжав коленями бёдра. Она продолжила мучительные ласки, подавшись тазом вдоль его живота. Баратеон затянулся духотой комнаты, подхватив её под бёдра, и принял эту игру, направляя её. Дени обагряла его своей влагой, тёплой и липкой, будоражащими утробу движениями. Гибкое тело волнообразно изгибалось. Джендри не мог подобрать слов, чтобы выразить свой восторг. Обоюдное трение распалило их, накалило и без того горячий воздух. В приближающемся экстазе Дейенерис опустилась к его груди и оставила смачный поцелуй, мазнула языком в середину грудной клетки, где сходились рёбра, пока не достигла губ. Рукой она медленно ввела в себя напряжённое мужское достоинство. Влажный стон сорвался с её припухших губ одновременно со стоном Джендри. Плавно она осела вниз и задержалась, чтобы прочувствовать щемящую заполненность и дать почувствовать ему свою мягкость. Он робко присоединился к её ритму. Ответные толчки были жёсткими. Дени упёрлась в его грудь, блаженно улыбаясь, и вскоре вовсе потеряла власть. Баратеон притянул её к себе. Хмель сбивал их с толку, делал движения лишёнными плавности. У Дени кружилась голова. Она приложила щёку к его груди и услышала, как мелодично стучало сердце. Её рука шарила по взмокшему торсу, заставляя Джендри изредка дрожать. Он чередовал буйные вторжения с медленными, аккуратными. Гонимый внутренним стремлением скорее получить собственное удовольствие и парами эля, он перевернул её вновь на спину и резко покинул привыкшее к буйному терзанию лоно, языком миновал ноющую грудь, вздрагивающий живот, очертил влажный круг над маленьким пупком, встревожил нервы, томящиеся в аккуратной впадинке, наконец, оставил чуть заметное пятно губами и нырнул через светлый треугольник волос к жаждущим ублажения нижним губам. Дени, против воли, сомкнула ноги у его головы. Её руки стиснули мокрый после тела Баратеона бурый мех, покрывающий кровать. Из глубины вылетел торжественный счастливый стон. Она заметалась под ним. Дени и не подозревала, что он, этот скромный, стеснительный и робкий молодой человек, мог вытворять с её телом подобное: язык упоённо играл с саднящим бугорком, губы вторили ему с сладострастным причмокиванием, а потом присоединились и прыткие пальцы. Дени подтянула бёдра к себе, безудержно всхлипывая. От низа живота к груди приливала томная услада. Она приминала губой нижнюю, впивалась пальцами в кожу бёдер и подавалась к ласкам. Тело билось в судороге от бледного огонька приближающегося конца. Влажные причмокивания уносили её далеко от реального мира. Она не слышала собственного голоса, будучи где-то на вершине блаженства. Баратеон, угадав желания королевы, немилосердно вторгся в её тело, выбив из неё воздух. Дени выгнулась навстречу, раздвигая бёдра. Их тела хлопали друг о друга. Она царапала короткими ногтями напряжённую вспотевшую спину. На хлёсткие поцелуи откликалась запоздалыми стонами. Его глаз Дени уже не видела, закрывая свои, но они чудились ей в темноте век, лазурные, чистые, исполненные обожания к её прекрасному облику. Им не требовалось слов. Лишь бы утолить гнетущее тела жжение. Дени не отпустила его даже в тот момент, когда участились судорожные движения мышц в крепких бёдрах. Влага затопила её, и оба тела, получив желаемое, устроились рядом на одной постели, тяжко дыша. Ночь была холодная и долгая. Очаг погас, и они сделали это ещё раз. И ещё раз. И ещё раз… Дейенерис ничего не снилось под утро. Разбуженная лучом света, вошедшим в комнату, и головной болью, она предполагала, что осталась одна. Но тепло рядом и чужое шумное дыхание развеяли её опасения. Баратеон спал, касаясь её спины торсом. Его рука властно прижимала к себе женскую талию. Дени обернулась, чтобы узнать, каким он покажется ей с утра. Плоть её до сих пор хранила влагу и несколько ныла после долгих сближений. Повернувшись, она заметила, что дверь была распахнута. На полу валялась одежда. Они же лежали абсолютно нагие на не расправленной постели. Сперва она хотела было затворить дверь, но полусонное движение около неё поменяло её решение. Во сне он был столь же хорош собой, как и прошедшей нетрезвой ночью. Лоб немного нахмурен. Тело столь же подтянуто, мускулисто, твёрдо. Возможно, многого она вчера и не видела. Дени провела пальцем вдоль кубиков на торсе. Баратеон зевнул и открыл глаза. Солнце, попав на них, сделало их бледно-голубыми, почти прозрачными. ?— Вы прекрасны,?— были его первые слова. Дени улыбнулась и, устроившись на его груди, поцеловала в губы.