86. Жар (1/1)

Свет солнца кусачий, жалящий ядовитыми белыми искрами. Её танец в нём напоминал танец в тенях, когда виден только силуэт. Она двигалась плавно, точно пёрышко. Он?— по-змеиному напряжённо, пытаясь распознать дальнейшие движения, но проваливался с догадкой на долю секунды. Он принимал её за обыкновенного соперника, встреченного им в большой турнирной схватке, которого следовало победить ради чести и славы. В пурпурных глазах, сверкающих ярче звёзд, отражался его сосредоточенный лик. Тёмные брови свелись к переносице, под точёными скулами пульсировало. Он делал выпад, безошибочный, как укус чёрной песчаной гадюки, могущий поразить любого рыцаря в Королевской Гавани без труда, но она мягкими шагами отступала, уворачивалась, изгибаясь виноградной лозой, и даже успевала посмеиваться над ним. Он мешкал. Заглядывался на следы её босых ног, оставленных на песке цвета расплавленной меди. И лёгкий, невесомый удар тонкой руки касался его подчас неожиданно. Другого меч настиг бы давно. Но он, освирепев, сумел только отрубить часть прозрачного голубого шёлка воздушного токара. Ткань лазурной рябью осела на песке, обнажив загорелое бедро, но она и не заметила эту потерю. Лёгкая, уверенная, грациозная, она метко заставляла его забыть о том, что его называют лучшим мечником. Она скользила по раскалённому песчаному морю, будто по плитке в Солнечном Копье. Её прыткость валила его с ног. Он выдерживал натиск только благодаря силе воли, воспитанной отцом и солнцем Дорна. Не так давно он его покинул и был рад визиту. Но не столько палящему солнцу, сколько этим искусным танцам на песке, повторяющим движения гадюк, засухе в горле и скатывающимся градом каплям пота на лбу. Он всегда недооценивал танцы, и всегда его убеждали в обратном. Гибкость и слаженность движений приводили его соперницу к постоянному успеху. Или его натура всего лишь поддавалась ей. Её игривости, самоотдаче, красоте… Она вновь ловко шагнула в сторону, взбила ногой красный песок, вставший стеной перед его глазами, и растворилась в нём туманным призраком, смеясь. Нет, танцы в тенях не столь изумительны. Бросив меч в песок, он обманул её и нащупал худые запястья. В руках она ощущалась как пойманный безумный вихрь, властвующий над морем. ?— Эртур,?— выдохнула она возле его горячих, опалённых сухим воздухом, губ. Его имя с её уст звучало так мелодично и сладко, что он хотел наказать, чтобы никто не говорил его, кроме неё. Распущенные тёмные волосы скрыли её глаза, две фиолетовые звёздочки. В силе она всё же ему уступала. Он не дал ей вырваться, и она с досады пнула его гладкой коленкой в живот, так, чтобы пошутить, а не причинить боли. —?Так нечестно,?— захныкала, как маленькая девочка и сдалась, так соблазнительно сдалась его приземлённым желаниям. Он заключил её в объятия, смял волосы на затылке, почувствовал свежий запах цитрусовых масел для тела. ?— Эшара,?— вырвался из его губ придушенный обожанием вздох. Её шея, украшенная золотой линией подаренной отцом цепочки, вся испачкалась в песке. Он нетерпеливо собрал золотистые крупинки губами, и Эшара утомлённо вздрогнула, будто её окатило ледяной водой. Вкус её тела остался прежним за время их разлуки. Эртур пьяными поцелуями проследовал вниз, к острой ключице и задержался на ней, оставив розовое пятнышко. Оно потухло у него на глазах за считанные мгновения. —?Я лишь хотел ощутить, что ты реальна,?— оправдал он свой обман. Когда Рейегар сказал, что отбывает из столицы за невестой в Дорн, Эртур стоял среди прочих гвардейцев, слушая принца. Всё его тело натянулось струной. Принц объявил тех, кто едет с ним, и в их числе был и Эртур. На вопрос принца, почему он решил взять его с собой, Рейегар ответил, что увидел в его глазах страшный пожар, который спалит его, если он не приведёт его в Дорн. На один день принц дал ему вольную. Среди компаньонок будущей невесты Рейегара нашлась и Эшара. Она поспорила с ним, что Эртур не достоин звания лучшего мечника, и он предложил ей поехать сюда, чтобы опровергнуть это. В детстве они тренировались в борьбе на дюнах, за что отец прозвал их змеями. Они боролись, танцевали, а потом сплетались телами, как истинные змеи. Эшара в доказательство своей реальности прикусила его губу и оттянула на себя. Их угощали приторными переспелыми апельсинами по прибытии в Солнечное Копьё. Губы Эшары походили своей нежностью на дольки этих солнечных плодов, но были умеренно сладостными. Одним взмахом он задрал её платье до поясницы, обнажив упругое сильное тело бледно-бронзового оттенка, и лёгкий румянец девичьего стыда лёг на её щёки. Прикосновения его пальцев обжигали её похлеще лучей дорнийского солнца, принадлежащего гербу Мартеллов. Здесь мог проезжать эскорт стражников. Если бы они застали их, Эртур бы убил их всех. Вступив в королевскую гвардию, он отказался от титулов, жены и детей ради неё, ради её красоты и памяти о шёлковой, умащённой маслами роз и апельсинов, кожи. Эшара перехватила на поясе голубую ткань и сбросила её с себя. Одаренный её милостью, Эртур упал на песок, невзирая на его жар, и позволил сестре взобраться сверху. Спину облизал огненный песок, но даже будь там дикий огонь, Эртур и не почувствовал бы это явнее, чем загорелую кожу сестры в своих руках. Вся её гибкая фигура заблестела на солнце, как драгоценный камень. Она стащила проворными руками льняные штаны и без подготовки втащила его в тёплое, мягкое и влажное лоно, ожидающее его несколько лет. В этом он вновь безропотно поддался власти прекраснейшей из женщин в его жизни. Искушение сжало мощную руку на его горле и выкачало весь воздух. Эшара вложила два пальца меж его губ и протиснула их глубоко внутрь, собирая влагу с языка, жаждущего воды. Её плоский живот изгибался, подобно парусам на ветру, дико и неистово. Танец, что исполняли женщины в Дорне, пробуждал все тайные желания. А танец Эшары на нём пробудил его самого. Он присел, обняв сестру на лопатках, и Эшара прижалась к его мощной рыцарской груди, борясь с томными вздохами. Он двигался вперёд осторожно и нежно, задевая каждый её сантиметр. Руки шарили по прогнувшейся спине вверх и вниз. Она пела ему на ухо стоны удовольствия, полные благодарности и ласки, которой его лишили рыцарские обеты. Внутри неё он всё твердел и твердел. А она, умело раскачиваясь, орошала его влагой. Её пальцы сжимали остриженные тёмные волосы Эртура, притягивая его ближе к ней. ?— Эртур,?— вторила она. —?Моя любовь. Моя любовь?— говорила пустыня. Вверх от дюн поднималась маслянистая рябь перегретого воздуха. Будто волнистое тонкое стекло закрывало их от остального мира. Вот бы солнце вечно стояло вверху, не опускаясь на востоке, за Красными горами, чтобы они могли быть дольше друг с другом. Сосцы, похожие на гранатинки, искрились в капельках солёного пота. Они щекотливо тёрли раскрытую грудь рыцаря. Эртур вжимался в неё, чувствуя мелкую дрожь в поддерживаемых руками бёдрах. Его язык шевелился безудержным скорпионом в её рту. Меч Зари падал ниц перед самой зарёй. Перед своей возлюбленной. Сгорал в её крепких объятиях, рождённой Дорном женщины. Плавился под долгими поцелуями. В глазах Эшары зажглась знакомая ему паника. Она изогнулась в судороге, испустив победный вопль к солнцу, и тут же постепенно обмякла в его руках. Покинув его бёдра, она принялась целовать его меж ног. Язык ласково водил круги по блестящей розоватой поверхности. Она заставляла его напрягаться, как после мощного укуса чёрного пустынного скорпиона, водившегося в этих местах. Эртур, не закрывая объедаемые солнечными лучами глаза, легко двигался ей навстречу, через упругие губы в тёплое и тесное пространство. Король Эйерис предлагал ему дам, но ни одна из них не опьянила юного рыцаря своей красотой. Эртур зажмурил глаза. Сладостная нега накрыла его. Темнота заволокла разум. Поцелуй губ сестры был невесомый, будто не настоящий. Но её руки гладили торс, а волосы лежали на его лице. Она была рядом, настоящая, живая, тёплая. Она прилегла на его грудь, обхватив рукой живот и улыбнулась. Эртур, раскрыв глаза, осмотрелся по сторонам. Песок лежал, закрывая обзор своими волнами. Над ними мерцало светило. Нечто чёрное выползло из-за холмиков красных песчинок. Эртур, завидев изогнутый дугой хвост и крупные клешни, толкнул сестру через себя, чтобы чудище не тронуло её. Эшара, испугавшись, посмотрела на него. Скорпион сменил направление. ?— Это дурной знак,?— негромко сказала Эшара. Страх заволок её глаза. Эртур притянул к себе сестру за талию и чмокнул в лоб. ?— Всё будет хорошо,?— пообещал он, впервые солгав, хотя бы ради блага. Хорошо бывает лишь в редкие минуты.