Зверь V. Кубки и мечи (1/1)

Внутри. Совершенное ничего внутри постоянно расширяется. Забирает, проглатывает пространство, переваривает и превращает в такое же несуществование. И осклизлые, мглистые руки оттуда, с глубин, тянутся к её горлу, точно из огненной геенны. Секунды падают неподъёмно в песочных часах. Мелисса чувствовала их стремительный бег, как чувствовала кончик пинцета в хирургической ране. Ничего нездорового там больше не было. Она вдела пальцы в отверстия зажима и попыталась разъединить. Металлические зубья вцепились в сосуд безжалостно, не желая размыкаться. Она потянулась к нему правой…— Даже думать не смейте, — упрекнул господин Сет. Лисса застыла. — Позор вселенский вам, если поменяете руки. — Я правша. Естественно, левой я не разожму зажим. — Вы не хотите стать жалким целителем. Развивайте силу и ловкость обеих рук. Садист. Ну что ж… Лисса снова вдела пальцы левой руки, и металл с хищным удовольствием впился в них, раздавил, сплющил ей кожу, оставил синяки, но в итоге поддался. — Возможно, в следующий раз вам следует удовлетворять себя этой рукой, чтобы наработать характеристики. Ткань маски на лице вздулась от удара её выдоха. — Да вы подглядывали за мной, как погляжу? Противно. Я была о вас лучшего мнения.Не была.— Так это всё же правда? Надо же. Странная вы девушка, доктор Картер, — он снова окунулся взглядом в разрез на пышной груди оперируемой. — И вы, ко всему прочему, сделали меня подневольным вуаеристом. Усмехнулась сквозь силу. Играть не свою роль тяжело. Не взболтнуть бы лишнего, чтобы Сет не догадался. О её ненависти, её непонятной, заполняющей нутро ярости, что как магма, окутывала физическую оболочку. О том, что она всё вспомнила. — Да, это я ловко, — давя неприязнь, игриво ответила она. — Ловкости, однако, не достаёт вашей левой руке. Лисса запустила четыре пальца внутрь надутой груди. Ощупала ячеистые ткани, брызжущие жизнью. — Полостей нет. Абсцессы тоже отсутствуют. — Выходим. Иглой, пинцетом и зажимом она владела уверенно и смело. Зашивание ран, в отличие от вскрытия человеческих тел, славный народ происками дьявола не считал. Сколько метров кожи она прошила за всё время работы? В одном только Легионе — не меньше десятка. — И всё же женщины лучше зашивают раны. Подобная аккуратность далеко не всем мужчинам в Спецсекторе присуща. Красиво, как сама любовь. Комплимент остался без ответа. Мелисса боялась, что не выдержит, и из горла повалит мат. — Что ж, стоит разрешить вам пройти испытание раньше. Думаю, вы готовы. — Благодарю. Я родилась готовой, господин Сет. Он чуть улыбнулся, будто тяжело уголками губ поднимать толстую кожу. У него всё шло по плану, и даже лучше. Или не всё.— Отдай их мне.Лисса угрожала ему холодным оружием, но мужчина не шевельнулся. Полный контроль над ситуацией. Он сделал несколько шагов к ней и заговорил, точно зная, что его не перебьют.— Ну убьёшь ты меня. А смысл? Я уже прочитал всё, что здесь написано. Да и сейчас не лучшее время рисковать, не находишь? Один труп на твоей совести уже есть.Не убедительно.Если в записках было что-то, что знать никому, кроме Мелиссы, нельзя было, то придётся заставить его молчать. Как именно это сделать — существовало множество способов, но самый надёжный отблёскивал чёрным небом подземелья в её руке.Она вдруг пнула его в грудь, отчего мужчина потерял равновесие и пал на спину. — Что там написано? — Подошвы стукнули по трём перекладинам дрожащей лестницы, и вскоре тень нависла над стянутым болью лицом. — Отвечай.— Успокойся, Мелисса. Я тебе не враг, поверь. Забери свои записки и убедись в этом.Не спуская глаз с него, Лисса выхватила два кусочка бумаги и принялась читать, готовая ответить на любую внезапную атаку.?Если ты читаешь это, значит, Сет заставил тебя принять таблетки и забыть о том, что было до Спецсектора…? Таблетки, которые стирают воспоминания? Невозможно. К тому же, она помнила, что с ней происходило до того, как… До чего? Как она вообще здесь оказалась?— Чёрт. Поверить не могу.Семья? Родители? Детство? Юность? Обрывочные образы, сплошь и рядом аппликации. Выходит, это правда. Может ли причина её необъяснимой злости быть связана с таблетками? Память — это мозг. Не стоит нарушать его устройство, иначе потянутся одно за другим последствия, вытянется тряпичными связками рассудок.Лисса прочла о себе всё до конца, выхлебала прошлое большими глотками. И обозлилась ещё больше.На себя. На жизнь, людей, мир, Сета, на всё живое и мёртвое. Таблетки — грязный приём, попытка подчинить Лиссу, нацепить ошейник и повелевать. Он заплатит за это. Будет на коленях молить её о пощаде. Её не удовлетворит ничего, кроме его долгой, как закат, смерти. Всё так. Мама — деревянный гроб. Отец — семья, в которой не нашлось места Лиссе. Сестра — уют преступлений. Белинда — жертва недоразвитой медицины. Дэниэл — не тот. Тереза — иерофантида. Кайл — испытание в богадельне, как страшно сие место… Мелисса — дама кубков, а Леви — тот. — Ты как, Картер?Пережить потерю памяти и выйти сухой из воды. И это только первая победа на пути, но ценой чего она досталась? Лисса чувствовала изменения в себе. Их невозможно было удержать. Они ей не нравились, но что можно было сделать? Ничего. Стиснуть зубы и терпеть. — Не твоего ума дело.— У тебя руки трясутся.Это правда. В ней бездонная, сосущая яма. — Знаешь, ты сама во всём виновата…Если она не подбросит туда что-нибудь, срочно, хотя бы мелочь, то упадёт туда сама.— …Соваться в обитель дьявола после убийства одного из его приспешников? Мозг вообще на месте?Лисса ударила ботинком по его груди, услышав, как зашуршал насильно выгнанный из лёгких воздух и голос.Яма на долю секунды перестала выть голодным и жадным стоном. — Придурок, будто я знала.Мужчина прочистил горло, силясь вдохнуть и обхватывая ботинок с остатками пыли переулков.— Ладно, ладно, как я и сказал, я тебе не враг. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. — Ну так говори.Гадкая ухмылка. Вмиг Лисса потеряла опору и оказалась на земле. Сверху возникло довольное щетинистое лицо. Она направила скальпель к широкой шее, как вдруг тот встретил препятствие в виде мужской медвежьей ладони.— Блядь, — выругался он, шипя от боли. Лезвие проткнуло его лапищу насквозь. — Отлично, спасибо. Как бы я по-твоему озвучил предложение, когда ты мне вдохнуть не даёшь? Уймись, а. Захотел бы, сдал бы тебя сразу, как нашёл записки. Зачем иначе я этот путь проделал, ещё и следил, мать его, за стендом треклятым, чтобы выйти на тебя… Придётся тебе довериться мне.— Не собираюсь.— Выбора нет. Поэтому слушай, и постарайся не убить меня, пока не закончу, — Он одним движением выдернул ладонь из скальпеля, скривив лицо. — Ты тоже не особо горишь желанием проторчать тут вечность, издеваясь над человеческими организмами. Уж точно не после того, как узнала, что на самом деле тебя здесь удерживают. Объединимся и свалим отсюда. Что думаешь?Слишком просто. Вопрос с подвохом? Капля крови со скальпеля доползла до фаланг её пальцев. Тёплая, болезненная. — Почему я должна тебе довериться?— Как я и сказал, у тебя нет выбора. Боже, блять, неужели того, что я до сих пор не помешал твоим планам, недостаточно? Я хочу как можно скорее выбраться на волю. И ты мне с этим поможешь. В его словах был смысл. Среди множества вариантов развития событий, отыгрался тот, в котором она вспомнила всё. Если бы не бездействие этого грубияна, она бы так и продолжала жить в неведении. Нужно отдать должное. Но вряд ли она когда-нибудь сможет полностью положиться на него.— Как твоё имя?Мужчина поднялся, предложил Лиссе руку. Нет, спасибо, она встанет сама.— Меня зовут, — досадно кивнув и опустив отвергнутую ладонь, он изрёк: — Корней Дольц. Твоё имя я знаю. Невозможно не знать.Его вымокшая в свете фонаря напыщенная улыбка, стройный ряд зубов — жуткое зрелище. — Итак, Картер. Мы стоим здесь, совсем рядом с дубом, на самом видном месте. Каждую секунду шансы быть замеченными патрульными умножаются. Я знаю место. Идём.Что. Происходит.Лисса не готова поверить в то, что нашла единомышленника. Загвоздив взгляд в каштановую макушку впереди, — волосы всклокоченные, жирно блестели, трепыхались от поворотов головы по сторонам — она думала, к чему приведёт союз. Может ли это быть ловушкой? Что, если затея не сработала? Сет каким-то образом прознал о надписи на зеркале и послал своих людей разбираться?Дорога размягчалась под подошвой всё больше. Дождей тут быть не могло, но земля мокрая, густая, как кисель. Сапоги вязли и скользили. Дома редели, и вскоре они вышли за зону дежурящих. — Куда мы идём?— Туда, где можно разговаривать в полную громкость. Пологий склон. Грязь дышала на них затхло и кисло. Лиссе пришлось прикрыть нос и ступить за Корнеем. Они приближались ко входу в пещеру, как вдруг земля повезла ногу Мелиссы вперёд, опрокидывая её саму назад. Сердце начало падать вместе с ней, но тут её рука сцепилась в замок с рукой Корнея.— Порядок? — осведомился он.Упасть спиной в зловонные земли — последнее, что ей нужно было в этот вечер. Практически спасение. Их руки сжаты крепко, надёжно, как узел на виселице. Банальный жест вселил немного уверенности в малознакомом мужчине. Вдох сквозь зубы. — Спасибо.Он кивнул, словно ничего не сделал. Словно не почувствовал сейчас того же, что и она. Словно ему не показалось вдруг, что они знают друг друга с пелёнок.Они вышли к пещере, уходящей ниже, вглубь. Потолок сырой, низкий, так и жаждал обвалиться прямо сейчас. До того, как они вошли сюда, Лисса не знала, что такое страх закрытых пространств. Пещера явно не заселена никем, но присутствие постороннего живого существа заставляло обернуться. На всякий случай.Эхо шагов усиливалось, стены расширялись в стороны и вскоре образовали карман, почти в центре которого — жидкое небо. Вода шептала журчанием, капала, питала своими мельчайшими частицами настенную флору — медные и зелёные пушистые мхи. На бугристых стенах призраками трясся свет, отраженный от глади. — Подземное озеро? Никогда раньше не видела. Так спокойно…— Да. О нём вспоминают раз в пару месяцев, когда нужно избавиться от осколков битой посуды. — Осколков?— Мы периодически празднуем что-то вроде дня отдыха. Расслабляемся по полной. Устраивают всякие увеселительные мероприятия, ставят закуток с горами посуды. Любой может подойти и разбить тарелку-другую. Выплеснуть эмоции. Потом их выбрасывают сюда.Дно озера выстлано осколками — кусочками накопившихся тревог и стресса. Рано или поздно, их станет больше, чем воды. Какая растрата дара природы. Мелисса уничтожит Спецсектор до того, как заполнится половина озера. — А сбрасывают их вон оттуда, — В потолке, полном вмятин, возвышений и мха, зияла дыра. Там явно крупная полость, и Лисса даже предполагала, где находился вход. — Но мы сюда не разглядывать сталактиты пришли. — Верно, — отвлекшись от рябоватой воды, очнулась она. — Мы не сможем сбежать, и тебе это должно быть известно лучше, чем мне. — Шансы есть, но небольшие. Периодически дают поручения, для выполнения которых нужно…— Замолчи. Меня отсюда никогда не выпустят даже для задания. Я не собираюсь ввязываться в авантюру, если для меня там не будет выгоды. — Лисса вздохнула влажно-свежим запахом озера и села на твёрдый берег. — На выходах гигантские охранники, и даже если мы сможем пробраться незамеченными, нас моментально хватятся. Это будет не жизнь, а многолетний побег. Кто позволит нам вот так просто расхаживать по земле? — Ты предлагаешь разрушить Созидание, — неодобрительно опустил он, и пещера повторила за ним, перебивая. Амбициозность идеи за гранью реального, но это самый верный путь. Лисса молча опустила подбородок, не моргая и не отводя глаз от собеседника. — Целую организацию сровнять с землёй для того, чтобы мы вдвоём выбрались? — Ради моего мужчины я бы сделала это и в одиночку. Она серьёзна, как опухоль головного мозга. Будто в подтверждение, вода поутихла. — Это слишком. Не выйдет. Не вдвоём точно… Но никто и не говорил, что мы не можем найти единомышленников, так? — Да. Невозможно нравиться всем. Кому-то ещё кроме нас Сет точно перешёл дорогу. А если пока не перешёл, то сделаем так, чтобы это случилось. Он всех уверяет в своей честности, но меня обманул, значит, на ложь способен. И в чём-то ещё он точно оступился. Я обязательно найду. — Тогда я буду искать противников Сета. Чем нас больше, тем легче будет вести противостояние, — Корней почесал щетину и посмотрел в сторону. — Есть другая проблема — на всё это уйдут месяцы, не меньше трёх точно. Возможность сбежать представляется куда чаще.— Мы сделаем это быстро. Надавим со всех сторон разом, не оставляя шанса. Если подорвать доверие работников к Сету, а потом…— …Выпустить мясо и…— Создать давление! Поиграть на страхе смерти…— …Сделать так, чтобы земля обрушилась на здания. Лисса не заметила, как дыхание стало частым и поверхностным. Только представить, как пещеристые обломки хоронят всех и каждого под собой, мнут черепа, раздавливают в ржавые кровавые пятна и разводы… Она провела языком по губам. Сглотнула. — У меня есть мысль. Звучит безумно, но… Может сыграть нам на руку. Прежде чем я смогу с уверенностью высказаться, ты должен мне сказать: есть ли здесь система шахт? — Определённо. — А как работает крематорий? Его закрывают на ночь? — Только в воскресенье. Всё остальные дни старик торчит там. Это будет невероятно тяжело, но если всё действительно так, как она предполагает… — Ты никогда не думал, что периодически телятина в столовой подозрительно вкусная?Лисса швырнула кроваво-гнойные использованные перчатки в ведро. Обучение с Сетом на сегодня окончено.Вчера была неделя с момента, как её выпустили из изолятора. За это время она многое успела обдумать, но ещё больше предстоит спланировать. Расстегнув верхние пуговицы халата, она позволила себе вдохнуть полной грудью, идя по тоннельным коридорам. Внимание к ней убывало с каждым днём. Терпеть невозможно провожающие взгляды. Если она сегодня облажается, их снова станет больше, чем можно выдерживать. Влезать в опасные ситуации почему-то стало для неё жизненно необходимым. Риск, адреналин, потные ладони — всё это чуть умаляло гул бездонной дыры внутри. Хотя насилие, конечно, глушило лучше. Лисса отвратительно держала равновесие, но Спецсектор медленно и уверенно лепил из неё канатоходца. Ступать по лезвию ножа, боясь, что вот-вот металл пройдёт сквозь кожу и разделит стопы на две половины — причина, по которой она ещё осознавала себя материальной. Поэтому ночью она вышла искать шахты. Корней рассказал всё, что знал о путях, а знал он три строчки. Выход в тоннели из крематория соединялся с местом, которое называли бойней — пропасть, в которую можно было бы сбросить королевский замок. Дна не видно, сплошь мгла и темень. Мёртвым свет ни к чему. Сюда высыпа?ли пепел, которым стали мечты, мысли, любовь и тела человеческих организмов. Лисса встала на платформе, что шла вокруг пропасти. Если бы она попыталась сделать круг по ней, понадобилось бы пять минут самого быстрого бега. Бойня. Как нелогично и неточно. Бойня — это весь спецсектор. Здесь же — могила неупокоенных. Пахло пылью и солью. Каждую секунду огромное пространство обрушивалось на неё. Спецсектору, по-видимому, по душе пускать её попеременно то в чересчур свободные помещения, то в конуры. Каково было бы упасть туда, в самый низ? Сколько лететь? Каково приземлиться на чёрно-белый пепел, что когда-то был живым? Лисса всегда полагалась на себя, отрицая существование богинь, но сейчас ей отчего-то хотелось пасть ниц и молиться, молиться за неминуемое.Она слышит неизбежность и внимает говору мёртвых. Неподвластность и скорбь. Пред ней разверзалась пасть боли с ледяными клыками. Где-то там оплёванный нищетой толстый, замолчавший слой праха. Пласт безнадёжных судеб. Отвергая наваждение, Мелисса надавила на грудь, выгоняя застоявшийся в лёгких воздух. Что-то, или кто-то, просил её прыгнуть туда, вниз, закопать себя под тоннами того, что не свершилось. Но она понимала природу зова, и потому не поддавалась. Обходя кругом, держалась ближе к стене, искала тоннель и рельсы. И наконец нашла. Здесь начиналось путешествие по неразгаданным лабиринтам шахт. Металл и скалы пахли опасностью и запретом. Фонарь здесь на грани бесполезного — видно не дальше пяти шагов. Она вынуждена ступать прямо в неизвестность, в которой чудится сторонний наблюдатель. Её ли шарканий по шпалам эхо? Лисса обернулась, будто смогла бы разглядеть кого, будь он там. В крематории старик как раз загружал вагонетку. И вместо праха в ней — рубленные голени и предплечья. Здесь очень безопасно. Лисса споткнулась о рельсовый брус и, падая, облокотилась пальцами в стенку — песчаный кусок тверди остался у неё в руке. Сжав его, почувствовала крупные комки земли меж пальцев. Теснота и темнота. Здесь так мало места, что приходилось приминать голову. Подземелья непредсказуемы в своём поведении — тронь не тот камень, и быстро окажешься под сворой камней побольше. Потолок шахты за милую душу обвалится. Полбеды, если обвалится над головой. А если решит перекрыть выход? Она дошла до первого соединения с другим путём. Лампа подсветила рычаг, регулирующий какой-то механизм. Нужно разобраться, как это работает. Мелисса наклонилась к рельсам. В этом месте они дублировались параллельно друг другу, но она не понимала, зачем это нужно. Двигать рычаг пока не осмеливалась, но знала, настанет момент, ей придётся проверить опытным путём, что он делает. И этот момент приближался быстрее, чем она думала. Не приближался даже — ехал. Момент ехал к ней со скоростью тридцать километров в час.За плавными поворотами и пластами мглы что-то скрипнуло и двинулось. В шее хрустнули позвонки, когда она дёрнулась на звук. Колёса забились по путям. Грохот добежал до неё в виде эха, размазав большую часть себя по шатким стенам. Всё громче и громче. Времени нет. Пальцы вцепились в чугун рычага. Весь проржавевший до единственного своего сустава, тот наотрез отказывался поддаваться. Рельсы рядом с ней вибрировали. Она старалась не издавать звуков, но механизм требовал больше физических сил, чем те, которыми она располагала. Стук колёс совсем рядом. Наконец, навалившись весом, Лисса рыкнула и упала вместе с рычагом. Мимо, задребезжав по рельсам, улетела вагонетка. Прямо в сторону бойни.Она что-то изменила, и это теперь никак не сокрыть.Нужно возвращаться, пока никто ничего не заподозрил. Лишь бы этот треклятый рычаг не блокировал какой-нибудь выход. Тогда либо кто-то это уже увидел, либо она не выберется старым путём. Едва Лисса подумала о том, что могла забаррикадировать себе выход, как перед носом осыпалось несколько земляных камешков. Шахта сделала предупреждение.За ней раздался грохот следующей вагонетки. И она без сомнений ехала сюда. Мелисса тряхнула фонарь от стены к стене, напрасно надеясь, что здесь будет место, чтобы отойти. Колёса догоняли. Под ней, над ней, по сторонам — везде твёрдая порода, и путь только один. Вперёд. Сминая юбку влажной рукой, она побежала. Обогнать мчащуюся вагонетку ей не удастся даже под действием всех стимулирующих гормонов разом, но у неё была фора. Стремительно сокращавшаяся фора. Если и успеет вылететь из тоннеля, то точно не успеет остановиться перед пропастью. Лисса бежала и не могла надышаться. Закололо не в боку — во всём теле. Тяжёлые, налитые кровью ноги стучали по шпалам часто. Ей нужен знак. Подсказка. Прямо сейчас, ни секундой позже. Хоть что-то.Что-то мягкое ударило её между лопаток, по незажившим ранам от пыток. Лампа разбилась недалеко впереди, колени и локти с размаха вжались в шпалы. Вагонетка пронеслась над её телом, задев юбку одним лишь ветром. Еле дыша, Лисса коснулась трясущимися пальцами мокрой, липкой спины. Но жива, и кости целы, и ни царапин, ни травм, кроме старых, на ней не было.По путям пришлось ползти. Сил тащить свою тушу под низкими потолками не сыскать. Её совершенно точно толкнуло. Такие отчётливые удары не могут почудиться ни под стрессом, ни под алкоголем, ни под чем галлюциногенным. Что-то услышало её крик о помощи. Или кто-то.На сегодня хватит с неё хождения по грани. Ей ещё предстояло узнать, что в вагонетках залегал не людской прах.Две вагонетки с откидным верхом, рыже-коричневые, гладкие, сверху донизу заполнены отрубленными руками и ногами. Бледные, помятые конечности. Их здесь быть не должно. Этот груз предназначался для другого места. Какого? Они с Корнеем узнают завтра, после обеда. Когда не увидят в предлагаемых к столу яствах того, что всегда было там.В Легионе сегодня подали бы запечённую свинину, будь это днём накануне вылазки. Месяц назад так всё и должно было случиться, но кто-то потянул за нить, и клубок королевской тайны начал стремительно разматываться.А ещё через пару недель вдруг вскрылась, как самоубийца, тайна смерти Кайла Моннора.Всё должно было быть по-другому, видят богини. Но ничего не исправить, и вот, теперь главнокомандующие разведчики должны были впахивать на два фронта. Им, впрочем, не привыкать. Леви был готов не просто впахивать — изнурять себя тяжёлой работы, если бы это приблизило его к пониманию того, где его женщина и что с ней происходит. Для начала было бы достаточно одного хотя бы косвенного доказательства того, что она дышала. Дальше он бы сделал так, чтобы воздух, которым она дышала, стал его.Скоро капрал наведается туда вместе с налоговой. Пока будут решаться вопросы финансов и отчётных документов за те года, которые не были проверены, разведчики осмотрят здание. А пока… Овощной суп.Лисса уронила поднос на столешницу, обойдя всё и не найдя ни одного мясного блюда. Никто не удивился её реакции. Сами не понимали, с чего это вдруг одни овощи, крупы, пюре, рыба… Как же им, бедным, работать на одной траве? Не дело это, ой, не дело. Видать, случилось что. Вон, даже новенькая девка расстроилась, привыкнуть успела к вкусностям, бежит, в колонны врезается. У выхода наружу она столкнулась с Корнеем, сильно взведённым, но не сильнее, чем Мелисса.— Что случилось, Картер? Почему люди шумят?Мелисса оттолкнула его, вырвалась наружу, зашла за угол и вывернула желудок. — Боже, нет, нет, я и правда… Правда…Корней догнал её, выругался, завидев рвоту, убежал и вернулся с бокалом воды.— На, держи и рассказывай.— Я до последнего не хотела верить, — она выдрала бокал из рук и полоснула рот. — Но на совпадение не похоже. Вчера я была в шахтах, о которых мы говорили. Кажется, я перевела рельсы. Вагонетка должна была приехать в столовую, но из-за меня приехала в бойни. Внутри были руки и ноги.— Это серьёзное заявление. Ты уверена?— Я знаю! Мы ели человечину, я ела… — Ей снова стало дурно. — И мне нравился вкус. Поверить не могу!— Успокойся для начала. Ты добыла информацию, с которой мы распорядимся правильно. Ты хорошо справилась. Я здесь давно, не мог и подумать…Ей предстояло стать убийцей. До тех пор она успела стать людоедом. Кем она вернётся наружу? Примет ли мир её такой? Примет ли Леви? Опираясь локтем о стену, схватилась за гулкое сердце, вдавив широко раскрытую ладонь в грудь. Там было много-много места, и всё оно — мёртвое да увядшее. Ей не хотелось больше есть. Думалось, уже никогда не захочется. Мясо, человеческое мясо, таяло тогда во рту, мягкое и сытное, вкусное до такой степени, что после него повысить планку не смог бы никакой деликатес. Леви полюбил не каннибала и не убийцу. Будет ли он любить её, когда узнает? Душа Мелиссы плакала, но лицо пусто и строго. Плакать бесполезно. Ведь есть только один способ узнать. Помнилось, они с Терезой дважды урвали шанс поесть мяса после работы. Один до эпидемии и один после. Это была свинина. В первый раз Лисса ещё питала жалость к несчастному хряку, ела отбивную чуть ли не давясь, представляя подвешенную жирную серо-розовую тушу с раскрытым брюхом. Во второй раз могла наслаждаться сочным печёным мясом, горячим на языке, укрытом запахом пряностей. И вино… Сладкое, как мёд, лилось по горлу, согревая ароматов луговых цветов. Вряд ли она когда-нибудь ещё испробует мяса, не кривя лица. Приятно вернуться в воспоминания, с которых льётся тепло майского солнца, но больше всего на свете она хотела сделать новые воспоминания. И теперь они с Корнеем точно знали, что это возможно. ***Эта коробка называлась лифт, правильно?Слои решёток и сетей, вереница летящих балок напротив. На сей раз не снизу, а сверху. Она увидит небо, но краем глаза. Вдохнёт свежего воздуха, но вперемешку с медицинскими растворами и парами горьких лекарств. Ощутит пространство вокруг себя, но по факту одна клетка сменилась другой на пару часов. Испытание. Тестирование, где на один правильный ответ — тысяча неверных. И проходить ему стало быть в корпусе тестирования. Она готовилась с самого первого дня под землёй. Не прошло ни ночи без касания к страницам с чудесными рисунками внутренностей. Она научилась. Начинала с варварских и травматичных приёмов на трупах, заканчивала бережными надрезами и надёжными швами на живых. У неё нет ни шанса облажаться. Она готова. Готова. Если повторять это себе много раз, можно поверить. На самом же деле, полностью подготовиться к испытанию невозможно. На то оно и испытание. На то оно всегда менялось от доктора к доктору. Сет верил, непредсказуемость — лучшая черта судьбы. Благодаря ней люди учатся, а его работники должны быть учёными. У жизни самые полезные экзамены. Но его экзамены — полезнее. — Ох, богини, — Амадей утёр тонкий слой пота с висков. — И почему нельзя было заставить лифт быстрее ехать? Где там поверхность?Мелисса синхронно с Аммоном косо посмотрели на коллегу. — Напомни-ка, как ты с таким запасом знаний попал в приближённые Сета?— Амадей… У вас вскипит кровь, если подниматься быстрее. — Девчонка больше тебя знает, — манерно растягивая слова, отчитывал Аммон. — Стыдно должно быть. Это он теперь её оскорбил? Лисса повернулась к Аммону, уперев руки в бока и постукивая носком туфли. Объясняйся, урод. У тебя десять секунд. — Стыд — твоя прерогатива. — Молчи, пёс, пока рот кровью не наполнился, — заботливо ответил он, словно и правда беспокоился за состояние Амадея, несмотря на содержание слов. Аммон продолжил смотреть на поток балок. Этих двоих для него не существовало. — Без мата даже… Держишь лицо перед дамой? Обидно, что у тебя получается делать это через раз. Ну всё. Аммон долго терпел. Ему плевать, просочится ли инцидент за пределы лифта, но этот ублюдок получит. Амадей врезался затылком в металлическую сетку. Лифт опасно покачнулся. — Ты, тварь конченная, отнял у меня всё, — зарычал в лицо Аммон, точно бешеная собака, брызжа слюной. — Долбанная пятница перечеркнула мне всю жизнь! Я застрял здесь из-за тебя! — Ты застрял, потому что принял возможность проиграть всё. Ну и в общем-то, у тебя был выбор… Зарабатывать-то можно по-разному.Они вцепились друг в друга прочно, тисками вытягивая душу, каждый — чужую. — Рабский труд за три гроша десятки лет? Я знаю цену своему уму. У тебя же ума не было никогда. — Из нас двоих выиграл я. Скажи ещё что-то про ум. И знаешь, что? Для меня это был вторник.Лифт стукнулся о перекладины, заскрежетали тросы, единственная лампа, предостерегая, мигнула. Как же достали. Не хватало ей только вжаться в потолок и смешать свои размозжённые органы с металлоломом, разбившись в упавшем лифте.Кто заденет её кулаком, из того Сет сделает кожаный диванчик в свой кабинет. Разлад коллектива чревато самым страшным для господина — снижением работоспособности. А уж мордобой… Лисса лично посмотрит, как их четвертуют. Главное — красиво подставиться. Готовясь к кратковременной боли, она выросла прямо между ними, между бранью и сжатыми кулаками. Чуть погодя, положила ладони на их твёрдые упрямые лбы и оттолкнула. — В руках себя держите, животные. В цивилизованном обществе живём, будьте людьми. Ясно вам?Лисса прислушалась к ощущениям. Никакой боли. Пихнули пару раз, не ударив. Чёрт. Какая неудача. Без доказательств ей не поверят. Мужчины стояли у противоположных сторон кабины, пытаясь отдышаться, шипя и искря гневом. Мелисса теперь тоже внутренне металась. Козлины. Лишили её шанса поквитаться. — Халаты поправьте, — указала она, сцепляя руки в замок за спиной становясь напротив двери. Готова увидеть свет. — И улыбайтесь. Видеть невозможно ваши злобные рожи. На минуту они забыли, кто кого сопровождает. И почему-то всё же растянули губы в полоску. Когда вибрация и грохот подъёмника прекратились, Лисса по-иному ощутила стопы. Лицо испещрили ровные тени. А тени, как известно, появляются там, где есть свет. Сегодня он был бело-серым, тучным, прекрасным. Ни холодным, ни тёплым. Никому кроме неё не нужным. Лисса стала разводить металлические слои дверей, пока синхронно с ней лифт расчехляли с другой стороны. Первый шаг через узкую щель в пропасть, из которой они поднялись, отозвался сладкой пульсацией. Она почувствовала, как растянулись города и просторы, всё-всё на тысячи миль вокруг, до самой первой стены. — Время не ждёт, Картер, чего стоим?— Иду. Втроём они дошли до светлого зала, где последние приготовления наводила уборщица, унося вёдра растворов дезинфектантов. Просторно. Оценивающие уже стояли у своих мест, готовые внимательно вычленять все ошибки доктора Картер и переносить их на бумагу. В белых костюмах, масках, шапочках и перчатках они походили на ангелов, но Лисса знала, что под всем этим прятались дьявольские крылья. — Здравствуйте. Проводить ваше испытание поставили меня, так как у господина срочные дела. Меня зовут Льюци Балмон, и вам бы надеяться на то, что мы с вами больше не встретимся, — желчно усмехнулся он. Доктор Картер узнала его. Это был он там, когда Сет устроил показательное представление и разоблачал её в грехах. Когда Чеда убила случайность, ютившаяся в каморе револьвера.— Увести в нейрофизиологию, быстро, — приказал Сет. — Господин Льюци, даю разрешение покинуть зал. Вы знаете, что делать.Окружённый взглядами, со своего места поднялся морщинистый старик. Седая козлиная бородка дёрнулась, когда он криво ухмыльнулся. Шагая мимо своих коллег, он чувствовал их желание подставить ему, мерзкому лысому, подножку.Видимо, это он покопался в мозгах Чеда. Он подарил музею Спецсектора экспонат. Отсутствие миндалевидного тела — отсутствие страха — отсутствие жизни.— Исходя из ваших выборов и исполнения будет сложена финальная оценка и сформировано решение о прохождении или не прохождении испытания. Пациент уже без сознания, поэтому на все вопросы о его состоянии отвечать буду я от его имени на основе данных опроса и анамнеза. В вашем распоряжении команда ассистентов, которые будут безоговорочно выполнять все ваши распоряжения независимо от того, приведут ли они к выздоровлению или ухудшению состояния больного. Формулируйте распоряжения чётко, чтобы избежать недопонимания. Задание — прооперировать пациента с патологией нижних конечностей. Время пошло. Доктор Картер сглотнула, окончательно и бесповоротно включив в себе прагматичного медика. Внимательно разглядела тощие длинные ноги мальчика на операционном столе. На левом колене, под кожей сидела опухоль размером с грецкий орех. Светлые мальчишеские волоски. Она бросилась на всякий случай ощупывать стопы, поднимаясь выше. — Какие жалобы?— Боль в правом колене, невозможность ходить, лихорадка, слабость.— Подвижность? — Только пассивная, сопровождается усилением боли. Иррадиирует вверх и вниз, к бедру и голени. Добравшись до колена, попробовала отодвинуть опухоль в стороны — движение слабое. Кожа упругая, горячая. Ампутируй. Здесь без шансов, и ты это знаешь.— Вы двое, берите бритву и готовьте место операции. Левую ногу тоже брейте, полностью, от лодыжек до бёдер включительно. А вы — готовьте…Она принялась перечислять инструменты и раздавать остальные указания. Через пятнадцать минут возни, напряженных раздумий и осмотра ног, она была готова приступать. Сталь тяжела в её руке. Оно наносит увечия, чтобы вылечить — красивая ирония. Медицина любит шутки, но юмор у неё паллиативный. Может, ей удастся вырезать опухоль? Мальчонке лет пятнадцать, насколько она могла судить по нижней части тела, остальное закрывала простыня. Оставшуюся жизнь мучиться без ноги… Врагу не пожелаешь.— Доктор Картер, к чему ромбовидный разрез? — спросил один из ассистентов, явно чересчур обеспокоенный не тем, чем должен быть. — Ампутируйте, вот и всё дело…— Здесь я решаю, что делать. И не помню, чтобы просила совета. Медленно, слой за слоем она пробиралась сквозь угодья организма, ища в глубине кость и сустав. — Надеетесь вырезать опухоль? Провальная затея, — заговорил второй. Нужно игнорировать. Назойливые мухи всё равно не отстанут, а перебранки не решению проблем не способствуют. Как же туго обвязана её голова… Дышать трудно. У одних только глаз свобода от бинтов. Взгляды десятка людей ползали по ней жуками. Хуже условий не придумать. Чем дальше она заглядывала в кость, тем больше понимала — ткани что мёртвые, уже не спасти. Опухоль росла по надкостнице, питаясь от обильной сети сосудов. — Ампутируйте, — подал голос Льюци Балмон. — Вы ничего не сможете сделать. — Нет, — противилась она, — Смогу. Мне нужно немного времени, подумать. — Да, давайте ещё чай тут попьём. Ампутируйте, не тратьте моё время и время всех в этом зале. На доктора Картер вылили таз пренебрежения. Для них это будничная процедура. Для них это вторник. Нет ноги — нет проблем, плевать, как человек потом будет жить. Впрочем, доктору тоже плевать, но их нужно впечатлить, чтобы однозначно пройти испытание. У неё нет времени думать, насколько эта идея осуществима, но она её осуществит насильно. В книгах и статьях Спецсектора внутренности человека красивы в своих неровностях, разнообразии форм и цвета. Артерии красные, вены синие, нервы желтые. Дважды два. Стройные волокна мышц в полупрозрачной плёнке фасций. Белые сухожилия, золотистый жир. Сложно, но ход сосудов ясен, и расположение структур складное. И хотя за время обучения она начала разбирать, что где находится, но там, куда смотрела доктор Картер, всё равно был просто фарш. В этом фарше ей нужно найти седалищный нерв, бедренную артерию и вену. Умудриться не повредить. Завести в безопасное место, чтобы не задеть зубцами.По распоряжению доктора, ассистент взялся за один конец пилы. Другой схватила сама Картер. Ещё двое вывели кость над раной, разведя крючками мышцы. Все облегченно выдохнули в плотные маски, решив, что она смирилась и начинает ампутацию, но рано. — Пилим здесь, — указала она. — Только кость, мышцы не трогать, их надрежем отдельно.— Что? Но поче…— Прошу заменить мне ассистента, этот отказывается исполнять поручения. — Н-нет, что вы… Пилим. — А вы держите крючки крепко, не дай бог сломаем бедренную — всё пропало.Пила вкусила зубьями надкостницу. Белая пыль заиграла вихрем на свету.Переглядки. Сдвинутые брови. Не осталось ни одного человека в комнате, кто был бы не озадачен происходящим. И доктор Картер тоже. Она — больше всех. Назад дороги нет. Придётся стоять здесь ещё несколько часов без возможности присесть, попить воды, выдохнуть всей грудью, но она решила принять риск, и жалеть не станет. Дальше они таким же образом распилили берцовые кости. Пораженный коленный сустав больше никогда не будет функционировать в теле. — Это направьте в музей. Доктору Амадею Свану в подарок.Осталось самое сложное — развернуть часть голени со стопой в обратную сторону. Скрепить кости металлическим штифтом. Сшить мышцы. Найти место и петлёй уложить сосудисто-нервный пучок так, чтобы он был укрыт со всех сторон, но не пережимался. Наконец, прошить кожу.Ты играешь с огнём, Картер. Прыгаешь через костры. Плаваешь с пираньями.— Держите вот так, — громко, перекрикивая внутренний голос, сказала она. Раскрыла ладонь, чтобы попросить: — Штифт и сверло. Есть сотни вариантов страшных сценариев, страшнее, чем всё, что происходило с тобой за жизнь.— Крепите с другой стороны.Гангрена, нарушение кровообращения, расхождение швов, кровотечение из бедренной артерии, травма нервных стволов, проблемы с заживлением, переломы, остеолизис, смерть…Лязг инструментов о столик. Запах сырости и костной пыли.— Зажим с иглой.И всего один сценарий, где он останется жив и почти здоров.У неё затекали руки и щекотал кожу пот на спине. — Тяните на себя, не отпускайте.Это смешно. У тебя даже квалификации нет. А что будет, когда он очнётся? Его семья подаст в суд. Люди вокруг будут кликать его порождением дьявола. С тобой же случится всё то, что случилось в тот раз со смертью Белинды, только в сотни раз хуже. У тебя не будет никакой защиты, от тебя откажутся все. Ты сотворила урода.Когда он очнётся, ему сделают протез. Спустя несколько месяцев, он научится жить и ходить с ним. И пригласит Мелиссу на танец, от которого она не откажется.***Лисса пережила избиение, смертельную игру с револьвером, пытки и много чего ещё. Ничего из этого не длилось шесть часов подряд. Прижимаясь к дверям одновременно с тем, как дёргала ручки, она выбежала из комплекса стерильных помещений и упала на пол. Стянула слои ткани с головы, испачкав лоб и скулу кровью со слизью с грязных перчаток, и задышала, держа рвущееся изнутри рычание. Её пригвоздило к полу. Тело тянуло в разные стороны. Лисса хотела зарыдать от усталости, но слёз не было, её просто тихо разрывало. Не получалось. Не получалось заплакать. Бесит ужасно. Она хлопнула по полу. Ещё раз. Сильнее. Ладонь заныла, вся до единой косточки, подтверждая, что она здесь, жива, существует и ещё может чувствовать что-то, кроме желания самоуничтожиться. — Ох, ну вот, отошли покурить, чёрт бы его побрал… — пожаловался Амадей где-то в конце коридора. Пол под щекой Мелиссы затрепетал от двух бегущих пар ног. Её подняли и усадили на одну из скамей. — Почтите нас подробным рассказом о том, как всё прошло, доктор Картер? — попросил Аммон, прекрасно зная, что сейчас не время.Из дверей повалили оценивающие, стягивая маски и обращая взоры на неё. Один из них остановился.— Мы все догадываемся, почему вы выбрали… ротационную пластику, я думаю? — Мужчина заметно растерялся. Тому, что сделала доктор Картер, даже нет названия. — Но хотим услышать ваше объяснение. Лисса едва могла самостоятельно моргать. Почему им нужно от неё что-то ещё? Чёрт возьми, пусть просто свалят отсюда. Ей плевать, прошла она или нет. Всё равно. — Ответьте на поставленный вопрос. Богини… — Он сможет ходить без костылей. Голеностопный сустав, развёрнутый на сто восемьдесят градусов, будет выполнять функцию коленного. Сделайте протез и потратьте время на обучение мальчика. Он сможет жить нормальной жизнью.Аммон и Амадей раскрыли глаза и покосились на неё. Рядом с ними сидела девушка, которая своими руками создала материал для бродячего цирка. — Непременно, — согласился мужчина. — Решение о прохождении или не прохождении испытания вам вынесут вечером. Она смотрела расфокусирование взглядом на то, как отдалялась группа оценивающих. — Картер… Это… — Можете помолчать десять, чтоб его, минут?!Когда она откинула голову и сомкнула веки, бездна клокотала и требовала жертвы. Вспоротых тел, лжи, страха, насилия, надрывных эмоций. Ничего из этого Мелисса не могла предоставить сейчас, и оттого голодала, как голодают гиены перед тем, как броситься на цель. Это горячее гудение пропасти не спеша сводило её с ума. Пекло. Рой скользкой живой массы. Пучина тянущихся лап. Она наконец поняла, почему так знакомы ощущения, казавшиеся новыми. Вспомнила. Фигура вонзила пальцы-спички в её впалые щёки и заглянула в глаза точками на маске. Мрак пульсировал в его пальцах, с надрывом вытекая. Наконец, набравшись смелости, Лисса оторвала маску одним тяжёлым движением. Та поддавалась с трудом и тянула за собой чёрное мясо лица с припаянными сосудами. Голая тень обернулась жижей.Там всё было точно так же. Ненормальная потребность разрушать и питаться плодами хаоса. Но теперь она не спала, и не могла ускользнуть от этой ауры, проснувшись. Не могла и избежать её, заснув. Нужен покой. На пару минут. Если посмотреть со стороны, они втроём походили на друзей. Знакомых эдак несколько месяцев, но привыкших друг к другу. Мелисса не стеснялась сидеть, широко расставив ноги. Ладони безвольно висели, пока макушку холодила стена. Амадей сомкнул кончики пальцев, уперевшись локтями в колени. Аммон скрестил руки на груди. И оба поглядывали на пытавшуюся отдохнуть коллегу, сидящую между ними. Будто проверяли, что всё нормально. Чёрту понятно, что никакой дружбы не было. Сведённые судьбой непонятно как, непонятно зачем, они скорее напоминали несуразный пазл, и всё с приставкой ?не?. Но взгляды мужчины бросали всё равно по-другому. С уважением? Интересом? Сожалением? Скорее уж, снова ?не?. Неоднозначно. Как из-под воды, Лисса слышала суетливые шаги и разговоры. Они были здесь и когда она вышла из операционной, но сейчас стали громче и с повышенным градусом серьёзности. К ним подбежал очередной работник, запыхавшийся, задёрганный, тревожный. — Всем спецам приказано удалиться из корпуса тестирования! Налоговая пришла с проверкой, они вместе с Легионом и Полицией. Сейчас же возвращайтесь в Спецсектор!Легион? Они пришли сюда! Как их могли впустить? Они, верно, проделали целый путь, чтобы добраться… но Лисса знала, ей не суждено поговорить ни с кем из них. Аммон и Амадей не оставят её ни на мгновение. — Поспешим. Они вскочили со скамьи и, часто перебирая ногами, вышли на лестничную клетку. Странно. Ноги окаменевшие, еле двигались, спуская её по ступеням. Спустя два пролёта она уже могла без сомнений сказать — её мутило так, будто она всю жизнь провела на борту судна в шторм. — Доктор Картер, я предупреждаю: если продолжите медлить, я буду вынужден закинуть вас на плечо и бежать. Нас не должны увидеть. — Мне нехорошо. — Вы стояли на ногах шесть с половиной часов. Кому бы было хорошо? Нет, это не из-за операции. Она не хочет уходить от возможности встречи с разведчиками, и оттого тело бастовало. Отзывалось разлитым горем, кололо под кожей. Спустившись на первый этаж, они направились по узкому коридору в сторону лифта. Одна из стенок являлась смежной с коридором административных кабинетов, и потому была продырявлена широкими окнами по всей длине. Это позволяло ответственным за корпус следить, за теми, кто шёл к лифту. Созидание никогда бы не подумало, что однажды эти окна увидят, как пересекаются взгляды двух пар самых уставших во всей Сине глаз. И если глаза Леви чуть подёрнуло тёмным дымом погребальных костров, то её — были и остаются вымученными и солёными. Внутри у неё та же неизменная яма. Снаружи был он.