Коготь XI. Зверь (1/1)

Утро было безжалостным.В закрытое окно бились снежные пылинки, разбивались насмерть, гонимые ветром. Он свистел в мельчайших расщелинах, струился в комнату и, потрепав бархатные листья фиалки на подоконнике, растворялся в комнате. Недалёко от горшка с растением стояла чашка недопитого чая. Треклятый чай…—?Я хочу задать вопрос,?— почти шёпотом, чтобы не разбудить спящих солдат, сказала она. Двери в некоторые казармы были приоткрыты, мимо таких приходилось идти ещё тише. —?Чай ведь не был настолько хорошим…—?Хочешь знать? —?обратился он, поворачивая за угол и смотря на Мелиссу. Она взглядом показала ему: да, безусловно, хотела. —?Дело не в чае. —?Ей на секунду, на безумно короткую, как выстрел, секунду показалось, что сейчас она услышит именно это. Может, ей жизненно необходимо было услышать те самые слова от него. —?Дело во внимании.?А, внимание… Да, здорово…?Ничего страшного. Она всё понимала — он не из таких, да и девушке, что похожа на понедельник, на жалкую тень воскресенья, никогда не встать рядом с сильнейшим воином человечества. И ладно. Ничего особенного. Он ведь солдат?— что ему дела любовные? Ему рассекать титанью плоть, пачкаться в крови, вдыхать поднятую упавшими тушами пыль, с замиранием сердца взмывать в воздух и слышать предсмертные хрипы товарищей. А ей дезинфицировать шершавые руки в спирте, отказываться от своего блага ради блага других и раз за разом ломать смерти косу. Его работа, её работа?— ежедневный подвиг, но совершенно разного происхождения. Не по пути. Стоило ли беспокоиться о том, чего не изменить? Нет. Но она всё равно беспокоилась.—?Ты хороший коллега, Картер,?— начал он, выдернув её из мрачных мыслей. —?Тебе, наверное, цены нет во всем вашем коллективе. Но ты не умеешь жить. Карабкаешься в образ безупречного врача и просто забываешь о самой себе. Нравится страдать? —?упрекнул Леви, останавливаясь напротив двери в её кабинет. —?Не отвечай. Я не собираюсь мешать тебе в этом. Ты лучше сама себе ответь.Оба молчали. Она не знала, что стоит сказать, и долго думала, подыскивала хоть какие-то слова, но ни одну мысль из чехарды в голове никак не удавалось сформулировать. В итоге, они сухо попрощались, случайно перебив друг друга.Едва Лисса успела коснуться ручки, а Леви?— отойти на пару шагов, его голос снова прервал мёртвую тишину:—?Не люблю, когда что-то добавляют в чай. То, что ты мне давала, было ужасно.И пользы от этих чаёв, видно, чуть меньше, чем от булыжника.Зайдя в кабинет, она постояла у закрытой двери. И что только что было? Почему она чувствовала себя так, словно все существующие эмоции закинули в один котёл и размешали? Отчего так болело и трепетало сердце?Она сама не поняла, как оказалась за столом. Перед глазами?— неприбранные отчеты, карты солдат и прочая макулатура. Баночка с чернилами была пуста. Расчистив одним движением рук весь беспорядок, тем самым создав ещё один, но уже на полу, она достала перо и новую баночку?— в дневнике писать ручкой не хотелось. Наконечник побежал по пожелтевшим листам. Свой марафон он закончил нескоро.Легче стало, только когда всё, что томилось внутри, оказалось на бумаге.И сейчас ветер листал те страницы, читая строки, написанные в порыве слабости.Сначала?— собрать с пола документы. Потом?— оттягивать момент, когда придётся взглянуть в зеркало. Прокрастинировать у неё получалось хорошо, но время прижимало, и приходило понимание того, что лучше встретить своё отражение как можно раньше. Хуже уже всё равно ничего быть не могло.Безобразное лицо. Безобразные волосы, безобразные синяки и воспаления. Если раны можно было прятать за маской, то волосы не спрятать никак, а вопросов по этому поводу не избежать. Тереза стала первым, кто поинтересовался, зачем Лисса носит повязку вне лазарета. —?Да просто перестраховаться не помешает. Не хочу закончить, как Эмбер. Недоверчивый взгляд главврача, до этого момента разбиравшей свою коробочку с медикаментами, заставил Лиссу принять максимально спокойное выражение лица.—?А волосы что? —?услышала она следующий вопрос. Пальцы Терезы ласково погладили кончики.—?Просто захотелось.Ещё один взгляд, внимательный, с прищуром, так и ищущий провал в её интонациях, в частоте моргания, в движениях тела.—?Лжец из тебя никудышный. Я не буду докапываться, но если будет нужен выходной?— ты скажи. Хотя, конечно, мы начинаем искать лекарство, поэтому нам как нельзя кстати сейчас рабочая сила. Помнишь, вчера вечером заняли одно из помещений штаба и развернули там лабораторию? Уже начали работать.—?Вечером… Получается, когда я ходила в больницу за информацией,?— Она облокотилась плечом о стену.—?Подожди, так это ты оставила на моём столе отчёты? —?удивилась Тереза. Мелисса медленно кивнула, не понимая причин подобной реакции. —?О, спасибо. Я, правда, сама собиралась сходить.—?В каком смысле? Ты же попросила меня.Что-то дрогнуло в ней. Мелисса отпрянула от стены, встала ровно, как столб, и замерла. Ожидание ответа, эти несколько секунд казались сравнимы только с несколькими часами.—?Я не просила тебя.На лице Лиссы отражалось безразличие, но мыслями она уже дошла до таких выводов, о каких никогда бы не подумала, если бы не услышала слова Терезы.Лабораторию сделали из того помещения, где раньше складировали боеприпасы. Теперь там располагались столы, аппараты, коробки с травами, препаратами и инструментами. Страшно представить, сколько денег было вложено во всё оборудование. Но её это не волновало. Её волновало то, где сейчас находился Альфред. А он стоял в углу, разбирал какие-то порошки, выкладывал их на стол рядом с округлыми стеклянными пластинами. Смотреть на него без ненависти?— невозможно.?Прости, мама?.Она пронеслась мимо работающих врачей, слегка задевая их плечом, обошла все лежащие на полу вещи и толкнула Альфреда так, что он врезался спиной в стену.—?Это ведь ты, да?! —?рявкнула она, сжимая его плечи. — Почему?Альфред быстро оценил её взглядом, сжал тонкие запястья, вынудив убрать руки, и как ни в чём не бывало вернулся к своим делам. Он держал ёмкость с чем-то рассыпчатым внутри, намеревался положить её, но Мелисса решила помочь?— выхватила маленький сосуд и швырнула на стол, разбив хрупкое стекло. На звон обернулось ещё больше людей.—?Я с тобой разговариваю.—?Ты в своём уме? —?Он наклонил голову. —?Эти препараты нам не за ?спасибо? достались.—?Ты ведь поучаствовал в этом,?— проигнорировала она, чуть спустив маску, показав свежие синюшные пятна. —?Да? Я права? Скажи же правду, будь человеком!—?А ты? Ты?— человек? —?Альфред навис над ней, грозный и грубый, сделал шаг вперёд, отчего ей пришлось отступить. —?Давай, ответь! —?гаркнул он. —?Потому что я не вижу никакого смысла обращаться с тобой, как с человеком.—?Почему?! —?выкрикнула она. В этом слове было столько отчаяния, что руки невольно затряслись.—?Я знал Белинду.Тереза появилась из ниоткуда:—?Что здесь, вашу мать, происходит?!Она стояла рядом не третьей лишней. Лишними здесь были скорее Альфред и Мелисса. В затянувшейся тишине никто из них не знал, стоит ли говорить и что нужно сказать? Что вообще в таких ситуациях говорят? Альфред почему-то точно язык проглотил, оставив всё на Лиссу. Что ж, она соизволит приоткрыть завесу тайны. —?Я расскажу, что происходит,?— начала Лисса, глубоко вздохнув. Непонятно, каким образом в ней пробудилась эта решимость; не ясно, зачем она взяла на себя роль объясняющего, если им должен был быть он, тот, кто одним только взглядом опускал её ниже некуда, но слово не воробей. Будь, что будет. Нельзя плыть по течению вечно. —?Дело вот в чём, уважаемые: я убила девушку.Альфред поднял подбородок в удивлении. В таком же замешательстве свела брови главврач. Выпали в осадок и все присутствующие, к которым Лисса обращалась.—?Я убила девушку,?— то ли для достоверности, то ли чтобы себя убедить, повторила она. —?Это произошло не очень давно… Её свалил менингит, а я перепутала его с простудой, забыв проверить функционирование шеи, но сейчас я здесь. Не на суде, не за решёткой, не перед палачом. И вы все прекрасно знаете, по какой причине. Видите ли, то, что её смерть является моей виной?— это позиция вот его,?— Лисса кивнула на скрестившего руки Альфреда,?— И ещё пары людей, которые сделали вот это,?— Она спустила маску, обнажив всё до подбородка. Коллеги сморщили свои уставшие лица. —?А на самом деле… Думаю, каждый здесь понимает, что по-настоящему её убила болезнь.Впервые за долгое время она поверила себе и своим словам. Люди стояли, задумавшись, обмениваясь ошмётками фраз. Даже Тереза о чём-то увлечённо размышляла, поглаживая подбородок.—?Смело,?— возник Альфред. —?Но ошибка остаётся ошибкой. Ни у кого нет на неё права в таком серьёзном деле, как наше.—?Угу. Всё сказал? —?с вызовом спросила Мелисса. Его грубое лицо скривилось, будто он увидел что-то тошнотворное.—?Очки у тебя гадкие.—?Это потому что ты в них отражаешься.Поняв, что разговор подошёл к концу, Мелисса поспешила удалиться. Бумаги, что она раскидала ночью в кабинете, сами себя не разберут.Теряясь в своих ощущениях, она никак не могла понять, пусто в ней или чувств океан. Всё потеряло границы. Чёрное и белое, хорошее и плохое?— уже нет никакой разницы. Мир преобразился окончательно и безвозвратно. Старые принципы рушились на глазах, но это не вызывало ни грусти, ни сожаления. Только тлели слабым огоньком законы, по которым она жила. Скоро их набело закроет зима своим снежным полотном, уж зима не пощадит ничего и никого. Это подтвердило окно за спиной, что раскрылось под давлением яростного ветра. Одну только вещь не удалось судьбе растоптать.Дневник.Наткнувшись на него взглядом, Лисса чуть не взвыла от тоски. Мозг осознавал, что рано или поздно придётся уже отпустить и маму, и сестру, и отца, и каждый грамм воспоминаний, но громкое сердце униматься не хотело, упорно стояло на своём. Нет, и всё тут. На традициях ведь зиждется вся жизнь, и что с Лиссой станется, если пропадёт такое важное звено, как дневник? Исчезнет костяк, стержень, фундамент. Всё придётся строить заново.Стыдно, но перемены пугали.Не все, конечно. День спустя, получив новую форму, Лисса сначала немного возмутилась?— чёрный костюм на замену белым халатам… Что за хрень? Белый цвет?— цвет чистоты и благодеяний, цвет надежды — заменили на грязь и траур? Тереза сказала, что именно в трауре и дело. Погибших уже было много, и лучшего способа выразить соболезнования не найти. К тому же, на фоне бледных улиц врачей будет хорошо видно?— любой гражданский сможет без труда позвать доктора, если понадобится помощь. Костюм защищал каждый миллиметр кожи по максимуму. Прорезь была одна?— для глаз. Всё остальное, от пяток и до макушки, покрывала плотная ткань. Лишь у рта и носа была мелкая, почти неотличимая от остальной части, сетка, чтобы не затруднять дыхание. У женской формы кроме прочего была длинная, но удобная юбка.Уже никто не сомневался, что эпидемии быть. Стоял другой вопрос?— зачем раздавать форму, если врачей разведки всё равно должны отправить за Сину?Ответ пришёл скоро. Ответ, который был и ожидаемым, и устрашающим.В письме-приказе говорилось, что на этой же неделе выезд из Розы будет ограничен. Не всем, разумеется. Те гражданские, которые соберут бумаги и справки о том, что они полностью здоровы, преступят порог третьей стены, а врачи… Они чуть ли не ежечасно контактируют с больными, какой им пропуск? Пусть сидят внутри и изобретают лекарство. Зато солдат направят в резервный штаб за Синой. Им опасно оставаться.Несколько дней та половина штаба, что была занята медработниками, тонула в концентрированных злости и горе, готовясь к надвигающейся вспышке болезни. Разведчикам строго-настрого запретили находиться на этой территории, да и врачи остерегались здоровых?— не прибавлять же себе проблем. Завтра солдат здесь уже не будет, и всё здание останется в распоряжении главного врача.Тереза только и делала, что бегала с места на место. Она была нужна всем, везде и постоянно. Хорошо, если удавалось хотя бы на пару часов прилечь, но чаще всего подчинённым приходилось наблюдать её впалые глаза и предлагать всяческого рода помощь. Поэтому, когда главврач подошла к Лиссе и попросила наведаться в госпиталь, чтобы передать им важное сообщение, та закусила губу. Любой выход из штаба был риском. На улице её могли ждать, а второй раз попадаться им она не собиралась.—?Почему нельзя поручить это кому-нибудь другому? —?спокойно спросила она. Тереза глубоко вздохнула:—?Ты же можешь немного подвинуть своё расписание. У тебя оно не настолько плотное, я же знаю, я его составляла. И не смотри на меня так. Ты была совсем убитая в последнее время, я не могла иначе. Извини, что всё же добавляю тебе дел, но это очень важная новость, её нужно доставить в центр как можно раньше. Я бы сделала это сама, но… Пожалуйста, Лисса, я уже забыла, как выглядит подушка в моей комнате. Не лишай меня отдыха…—?У меня и в мыслях не было говорить тебе сходить самой. Но я не могу, просто не могу,?— Она не хотела упоминать, что есть шанс напороться на тех же людей, которые избили её. Незачем лишний раз напоминать о своём промахе. —?Я могу пододвинуть своё расписание и поработать в лаборатории, или пододвинуть расписание и заняться другой проблемой.—?Не пойдёт. Мы уже распределили обязанности, нам не нужны разлады в ответственный момент. В общем, это на тебе. Если сможешь договориться с кем-то?— то бога ради. Хорошо?Отказывать нельзя?— некрасиво это, главврач ведь подсобила. Соглашаться?— тоже, рисковать своим благополучием после того, как она пообещала ставить себя на первое место…Лисса чувствовала себя странно. Тереза бы не пожалела её, не будь она ?совсем убитой в последнее время?, и тогда сейчас выход мог бы быть?— сказала бы, что просто не успеет управиться со всем. Получается, она невольно сама себе палки в колёса вставила. Значит, и решать всё придётся самой.—?Хорошо. Что нужно передать?—?Спасибо. Помнишь, когда ты разозлилась на Альфреда и разбила баночку левкодиума* прямо в питательную среду с бактериями? —?спросила она. Лисса помнила, что точно разбила что-то, но что именно… —?Словом, чашку со средой стащила одна девушка, и обнаружила, что бактерии перестали расти. Ты понимаешь, что это значит? Если пепельный недуг?— бактерия, то, быть может, левкодиум будет останавливать и их деятельность?За защитным костюмом Тереза не видела, как рот Мелиссы непроизвольно открылся. Она и подумать не могла, что её злоба приведёт к таким исходам. Мама говорила, что ярость играет против тебя самого, но это железное правило вдребезги разбилось, как и тот заветный сосуд.—?Эй, ты меня слушаешь? —?обратила на себя внимание Тереза. —?Я говорю, подробнее всё написано в бумагах, которые лежат во втором снизу ящике моего стола. Там двойное дно, так что выложишь всё содержимое, поднимешь деревянную пластинку и заберёшь.—?Поняла.Эйфория от того, что она послужила причиной, по которой, возможно, будет разработано лечение от болезни, забравшей больше пятидесяти человек, пропала в тот миг, когда пришлось вспомнить о новой проблеме.Кого попросить доставить сведения?Лисса помчалась ко всем, кого она однажды выручила. Не зря же она подменяла других, носилась по штабу, выполняя чужие обязанности, оставалась сверхурочно, таскала медикаменты, передавала просьбы, разнимала ссорящихся… Или зря?Слышать ?нет? оказалось куда неприятнее и страшнее, чем можно было себе представить.Коллег можно было понять. Им отказали в эвакуации, практически насильно заставили идти навстречу своей смерти. Волей-неволей становишься обиженным на весь мир. Лисса видела, как им неудобно отказывать, как они мялись, пеняли на дурацкий график и искали другие причины оправдать себя. Не сказав ни слова, она разворачивалась и шла к следующему, пока в какой-то момент следующие не закончились. Она мысленно перепроверила ещё раз. И ещё. И ещё на всякий случай.Остался только тот, кого просить стыдно.—?Я понимаю, что это выглядит ужасно тупо, но, пожалуйста, не могли бы вы отнести это в госпиталь? —?она указала на бумаги, сжатые в ладонях.Леви скрестил руки на груди.—?А ты что, собираешься до конца жизни отсиживаться тут?—?…Это лучше, чем уйти и вернуться без живого места на теле.—?Вспомни, о чём я говорил тогда. Ты не допустишь издевательства над собой, если сама не позволишь.Ладно. Он не был обязан помогать. Глупо было рассчитывать на это. В конце концов, в его словах была доля истины. Мелисса опустила голову. Это был пустой жест?— никакой грусти или злости в нём не было. Одно только понимание того, что ничего плохого ещё не случилось, и не факт, что случится. Рано ставить крест.Снежинки, мелкие и хрупкие, спускались с небес, чтобы растаять на земле. Так посмотришь?— и даже не сказать, что город умирал. Дети ловили ртом снег, слабая улыбка трогала губы прохожих, выдыхавших пар. Лисса шла, часто оборачиваясь и думая о том, куда завела её отзывчивость. Она никогда не была корыстной, не просила ничего взамен, довольствовалась теплотой в груди и благодарностями, с которых капало радугой, но стоило попасть в беду, куда-то пропали люди с их благодарностями. Зато на их месте появились бездушные картонки, словарного запаса которых хватало только на то, чтобы сетовать на неудачные обстоятельства.Вот оно что значит?— благими намерениями вымощена дорога в ад. По этой дороге и шла она прямо в пасть к самому дьяволу.В очередной раз обернувшись, она увидела знакомый силуэт. Подавив нарастающее волнение, Лисса участила шаги. Недалёко отсюда проходило празднество,?— народ провожал осень?— и она решила затеряться среди цветастых нарядов.Жители, от детей до стариков, звонко распевали песни, в которых просили богов не слать на них суровую зиму. Танцевали девушки, размахивая подолами своих объёмных юбок, задорно подпрыгивая и скача в такт музыке и хлопкам. Среди веселья легко забыться, но Лисса ежесекундно чувствовала его присутствие сзади. Где-то за спиной, пока она старательно обходила людей и уворачивалась от размашистых движений танцоров, не сбавлял темпа Дэвид.Было ясно, что здесь всё или ничего. Или с её следа благополучно сойдут и отпустят, или однозначно придётся снова ловить кулаки лицом, ведь в громогласной толпе никто не обратит внимания на крики о помощи. Едва Лисса захотела найти шумную компанию, чтобы влиться в неё и обезопасить себя, как шумная компания нашла её. Компания из одного человека.Атмосфера гуляний и то, что творилось в душе, контрастировали. Сил хватало, только чтобы уклоняться и не врезаться в других людей, пока её саму тем временем вели прочь из царства веселья. На прежнее место.Лисса сразу припомнила этот путь?— такие вещи, к счастью или сожалению, не забываются. Она старалась не волноваться, не вырываться и не трястись. Со стороны, наверное, создавалось впечатление, будто она совершенно спокойна, удав бы позавидовал. Но за каменным лицом и полным повиновением скрывалась дикая паника, унять которую не смог бы ни один успокаивающий чай. По-настоящему отрезвить сознание смогло воспоминание.?Ты врач. Неужели врач не знает слабых мест на теле человека??Конечно, знает. И врач эти знания продемонстрирует.Боковым зрением она начала следить за его вздымающейся грудной клеткой. Нужен выдох. Нужно собраться и вложить все силы в руку. Лисса неожиданно вонзила кулак точно в солнечное сплетение, заставила Дэвида согнуться пополам, захрипев. Резко развернувшись, она не медля ни секунды направила ладонь к глазам второго, что шёл сзади. Тот успел её перехватить, а следом перехватил и вторую руку, целившуюся в ямку между ключицами. Тогда Лисса обвила пальцами его запястья и, потянув на себя, ударила коленом под дых. Мужчина зашёлся в кашле, упав на землю. Если и существовала фортуна на свете, то Мелисса могла поверить в то, что сейчас она была совсем рядом, толкала в спину, благодаря ней Лисса сделала шаг, два, но вдруг упала?— за щиколотку схватилась рука, спустив с небес на землю. Нет, не было никакой удачи, всё это секундная иллюзия, одна короткая белая полоса среди длинных чёрных. Даже то, что она освободила ногу из хвата, было не больше, чем миражом везения, ведь поднялась она не сама?— Дэвид поспособствовал. И, грязно ругаясь, он едва ли не отшвырнул её к стене. Помешал голос.—?Нападать на тех, кто не может дать отпор… Какая низость.Слышать Леви здесь и сейчас было больнее, чем быть избитой.Его присутствие одновременно и дарило облегчение, и заставляло чувствовать себя невыносимо жалкой?— всё же не удалось ей выпутаться из своих проблем самостоятельно.—?А ты ещё кто?! —?Дэвид обернулся, не переставая держать Лиссу за воротник.Неспешные шаги капрала нагоняли страх даже на неё, но мужчин, казалось, ничего не волновало.—?Это не имеет значения. Она пойдёт со мной.—?С чего бы это? —?Второй, ещё не совсем оправившийся от удара, встал на пути. Леви собирался обойти его, как вдруг мужская рука с остатками земли на ней оказалась на плече, остановив. —?Коротышке вроде тебя здесь не место.—?Следи за языком. Твой комментарий в мой адрес только что показал твой уровень,?— Он посмотрел на него исподлобья так, словно тот был тараканом. —?Это дно.Леви вдарил кулаком по лицу, выбив зуб и вызвав возмущение у Дэвида, который тут же отпустил Лиссу и двинулся на помощь союзнику.Она бы хотела быть где угодно,?— на дне реки, на краю пропасти, за стенами?— только не в этом месте и не в это время. У неё возникло такое же чувство, какое возникает, когда кто-то рядом плачет, а ты теряешься, не знаешь, что сделать и чем помочь, ещё и на ум лезут только пресные ?не плачь? да ?не грусти?. В такие моменты становишься бесполезной грудой мышц и костей. Именно такой грудой Лисса упала на землю. Именно в такой фарш превращались лица мужчин.Ей ничего не оставалось?— только сидеть, смотреть на этот убийственный танец, внимать рычанию, с испугом глядеть на нож в руке Дэвида, осязать землю под руками, не думать ни о чём и ненавидеть себя. За то, что позволила этому случиться, и за то, что питала жалость к своим же недоброжелателям. Клеймила себя идиоткой, но не могла ничего поделать. Их действительно было жаль. То, какие чётко поставленные удары им приходилось принимать от Леви, как он обводил их вокруг пальца, совершая обманные манёвры, и как в одиночку выбивал дурь из двух амбалов, заслуживало восхищения. Он лишь единожды не смог увернуться от рассекающего воздух ножа, на скуле появилась красная полоска, но тем не менее… Это было красиво и страшно. Без сострадания не посмотришь. И она смотрела, наблюдала как всё явственнее представала перед ней правда жизни.Иногда, чтобы одержать победу над злом, нужно стать ещё большим злом.Леви им уже являлся, а Мелиссе не знакома эта черта. Она не хотела понимать, не хотела принимать тот факт, что бывают случаи, когда решить всё мирным путём?— невозможно. И за своё нежелание заплатила цену, даже могла заплатить ещё больше, если бы не он. Смешно и парадоксально?— предпочтя остаться собой, выбрать дорогу к саморазрушению. Всё же Леви был прав. Опять. Если со стороны видно, что ты можешь дать многое, то это многое у тебя обязательно заберут, и ещё прихватят часть, ничего необычного. Такова природа каждого человека, брат и возлюбленный Белинды не исключение… Хотя людьми они были навряд ли.Последний удар?— и оба уже валялись на земле, изуродованные и не способные шевельнуться.—?Мелисса,?— обратился Леви, ставя запястье одного из поверженных на булыжник. —?Сколько костей в теле человека?Понимая, к чему был задан вопрос, она опустила безжизненные глаза куда-то в угол.—?Около двухсот…—?Многие из них можно сломать. Думаю, эта рука как раз лишняя.—?У тебя… —?превозмогая боль, подал голос мужчина и сплюнул скользкую кровь,?— У тебя нет прав…Ещё бы о свободе заговорил, придурок. Свобода, равенство, справедливость?— они хер знает где. Да и разве он не понял ещё?Права людей на зверей не распространяются.—?А вам, видно, мозги только по праздникам раздают,?— Леви с силой мучительно медленно надавил ногой на место между локтем и запястьем, пока сквозь мужской крик не услышал хруст. —?Больше ты своей грязной рукой никого не коснёшься. В ближайший месяц так точно.Лисса поморщилась. Нормальный врач уже встал бы на защиту едва живого бедолаги, но теперь она выбрала быть нормальным человеком. Настойчиво давя и убивая эталонного доктора внутри, она заставляла себя смотреть, как крючился в муках тот, на месте кого она не так давно побывала, как с раскрашенным лицом он сопротивлялся, собирая остатки сил. Его союзник, некогда ещё более крепкий и здоровый, опирался спиной о стену и помутневшим взглядом вглядывался в одну точку. Не увидь Лисса всего процесса, в жизни бы не поверила, что такое мог сотворить один против двоих. Их крики и завывания успели стать?— страшно признаться?— привычными её уху. Наверное, подбитый внутренний доктор теперь тоже мог только скулить.—?А ты,?— Леви подошёл к Дэвиду и, схватив его за грудки, приподнял над землёй,?— Тебе и оба уха отрезать мало.Лезвие звякнуло о камешек, пока капрал подбирал его с земли. Сопротивление Дэвида не дало никаких плодов. Верхние части его ушей упали в мелкую лужу грязной крови.Всё закончилось с последним потухшим болезненным мычанием.Лисса облегченно вздохнула, но как только Леви повернулся к ней, снова напряглась, хоть и знала, что её-то он не тронет. Чем ближе он подходил, тем больше хотелось испариться.—?Наверное,?— начала она, чтобы как-то прервать молчание,?— Теперь я приняла вашу точку зрения. Ну, касательно жалости…—?Вот как,?— на манер вопроса сказал капрал. —?Забавно. Потому что я принял твою.—?Правда? —?Лисса нашла в себе силы встать с земли. Хотела было утереть каплю крови с его скулы, но не решилась. Зато, смотря в лицо напротив, решилась сделать другое?— спросить: —?И что тогда это было? Любовь или…—?Нет. Чувство долга.Голос всегда мог обмануть, но глаза?— никогда, всем известно. Это не просто поговорка. Лисса знала точно, потому что у утверждения было биологическое обоснование. Вот почему она огорчилась, взглянув на него. Леви не соврал.—?Рада слышать.Зато из неё самой, по словам Терезы, лжец никудышный. —?Пошли. Нельзя торчать тут дольше, —?Он развернулся и зашагал прочь. —?Мы уезжаем завтра. Времени мало.Может, оно и к лучшему, что завтра его уже здесь не будет. Она сконцентрируется на работе, отвлечётся от всего произошедшего, и жизнь снова станет нормальной. За поиском лекарства от пепельного недуга всё забудется, одни невзгоды заменятся другими.Проходя мимо лежащих тел, Лисса не могла избавиться от мыслей о том, что слишком дорого обошлась им месть.—?Они же полумёртвые… —?изумленно проговорила она.—?Смотри на вещи позитивно,?— не оборачиваясь, встрял Леви,?— Они полуживые.Больше ни одно слово не проскочило между ними. До тех пор, пока дороги не разошлись?— ей в госпиталь, ему в штаб. Тогда они коротко попрощались и вернулись к своим делам.Остаток дня пролетел незаметно. Подготовка к эпидемии заняла всё свободное время и часть ночи. Сон был крепким, как утренний чай, но проснулась она как обычно, на рассвете, чуть раньше остальных. Сегодня снова беспокойный снег бился в окно, совсем отбивая желание работать. В такую погоду бы кутаться носом в одеяло и зимовать в своей берлоге, сладко засыпая под вой метели… Но нет. Лисса любила свою работу, оттого и не сильно огорчалась. Было что-то волшебное в те минуты, когда на улице ещё полупрозрачным туманом лежала тьма, а из неё выплывали крупные белые хлопья. К тому же снег, пусть даже и зимой, был редким событием. Поэтому Мелиссе нравилось. Она надела новую форму, умылась и стала подниматься на второй этаж. Сегодня нужно будет собрать оставшиеся документы уезжающих. Лестничный пролёт в начале пути казался пустым, но дойдя до середины, она поняла, что ошиблась. Сверху спускался капрал.—?Доброе утро. Как спалось? —?спросила с улыбкой, которой, впрочем, не было видно за формой. Леви остановился.—?Лучше, чем раньше.Может, всё-таки, не таким уж бесполезным был чай? Девушка улыбнулась ещё шире. Всё налаживалось. А что не налаживалось, то наладится совсем скоро?— она уверена. Не такой страшной вдруг показалась эпидемия, не таким болезненным оказался отказ властей в вывозе врачей. То, что дневник был не рядом, перестало нервировать; то, что мужа рядом тоже не было, больше не волновало. Душа вопреки наступающим морозам стремительно цвела. И раз уж у неё уже не будет возможности поговорить с капралом вот так, наедине, значит, этот шанс нужно использовать.—?Леви,?— остановила она его на полушаге. —?Мы больше не увидимся. Так что я хочу вас поблагодарить за вчерашнее. Знаете, когда я была маленькой, думала, что вырасту и стану той, кто бросает с берега спасительную верёвку утопающим, но я не учла того, что и сама могу стать утопающей. Спасибо, что бросили мне верёвку. Если быть откровенной… я была бы рада, даже если бы вы мне эту верёвку затянули на шее,?— выпалила она, совсем не думая головой или, наоборот, слишком хорошо понимая, что это не будет иметь никакого значения в будущем.—?О чём ты? —?нахмурился он. Его реакция позабавила Мелиссу, и она, усмехнувшись, внесла ясность в свои слова:—?Я о том, что вы мне нравитесь.Не дав самой себе опомниться, она мягко коснулась ладонями его щёк и притянула к себе. Леви всё равно забудет об этом мимолетном касании в худшем случае через пару часов, а ей всё равно нечего больше терять. Лисса понимала, что сейчас могла сделать что угодно, и это никоим образом не скажется ни на чём. Если им никогда не быть вместе, если рядом с ним вольна стоять только война, то зачем ей бояться? Если в городе, у подножия которого находилась эпидемия, смерть была вопросом времени, то к чему колебания?Открыв глаза и отойдя на шаг, Лисса увидела обескураженного и немного рассерженного капрала, но пока он не успел ничего сказать, она взболтнула:—?Прошу прощения за свою наглость. Мне жаль,?— соврала и даже не потрудилась удержать улыбку, — Ну, до свидания.Ничто не могло заставить её чувствовать себя более счастливой и более несчастной сейчас.Закончив с картами и парой других, оставшихся со вчера дел, Мелисса вышла. К тому моменту многие уже собрались снаружи. Ныне полумёртвая, то есть, полуживая в это время дня улица стала шумливой. Солдаты группами покидали штаб, окидывая взглядом повозки, предназначенные для них. Суетливо копошились люди, обмениваясь прощаниями и пожеланиями. Родители сдерживали слёзы, обнимая своих детей, грузили бесчисленными советами и назиданиями. И только пара-тройка врачей, сбившиеся в маленькую стаю чёрных собак, скрестив руки на груди, не знали, нужно поздравлять военных или себя хоронить? Они и правда смотрелись траурно из-за новой формы, что уже стала им второй кожей. Лисса представила город, заполненный такими сворами врачей. Прискорбное зрелище. Наверное, даже хуже, чем лезущие в повозки солдаты. Она могла различить каждого, назвать их поимённо и пофамильно и несколько добрых слов сказать, настолько все стали близки душе, но отрывать от сердца ребят было не больнее, чем отрывать от сердца Леви.Он стоял рядом с Ханджи, слушая её болтовню, в этот раз не задорно-быструю. Стоял и, в отличие от остальных, не разглядывал штаб, прощаясь, а смотря на повозки, представляя, как пойдут дела там, за третьей стеной, что его ждёт, что он найдёт и что потеряет. Оно и к лучшему, пусть не смотрит в её сторону. Да если и посмотрит, вряд ли отличит кто где?— форма всех ровняла. Наверное, потому она сильно удивилась, когда поймала на себе взгляд. Не факт, что он догадался, но слишком уж долго всматривался. Не выдержав, Мелисса медленно развернулась, всё также не спуская глаз с него, и шмыгнула в холл штаба. Нечего сыпать соль на рану себе же. Впереди горы работы. Впереди невообразимая цель, и чёрт его знает, сколько на пути к ней придётся заварить каш, но Лисса уже сейчас готова была расхлебать их все. Или, по крайней мере, не пожалеть масла.