1 часть (1/1)

Вечер. Дрожащий тусклый свет от свечи касался глубоких изломов морщин, клеймом усталости изрезавших лицо давно не молодого писателя. Застывшая над пустым листом бумаги перьевая ручка лениво поблёскивала от случайно скользящего вдоль тёплого света. Глухую ночь тревожили лишь нервные постукивания слегка дрожащих пальцев о металлический корпус пера. Взгляд и сознание писателя окутал густой туман, заполнивший, казалось, всю комнату. Казалось, во всем мире больше не осталось воздуха для него. Чего только ему сейчас не могло бы показаться. Он вдыхал горький дым, обволакивающий лёгкие, наполнявший собой каждую каплю крови. Сердце сбавляло бешеный темп, в попытке превратить мгновение в вечность. Выдох. Пустота. Совершенно ничего. Ни проблем, ни переживаний, ни боли. С выдохом – писатель будто выпускал свою душу. Засмолённую, обугленную душу, толи для того, чтобы очистить её благословлённым лунным светом, толи в эгоистичном желании очернить всё вокруг в равной степени. Ничего-о больше неважно… Вдох. Вдох, который он вопреки всем своим желаниям обязан сделать. Жаль. Как жаль, что больше ни для кого в мире, кроме него, этого мгновения не существует. Но вот и для писателя оно прошло, а значит перед ним все та же комната, всё тот же стол, всё тот же нетронутый лист бумаги, всё то же наглухо закрытое окно и всё та же скрытая облаками луна, но которая без сомнений где-то там. Тени в комнате мешались с клубами дыма, сгущались в несвойственную им фигуру. Плавно выплывающая из-за своего убежища луна озарила холодным светом комнату писателя и особенно легко обволакивала очертание высокого мужчины, стоящего поодаль. За спиной писателя стоял сам Дьявол. Лёгкий смешок едва достиг кончиков ушей писателя, теряясь в темноте и дыму. Если бы разум писателя был трезв – он бы вполне мог описать его как нечто заинтересованное и даже умиляющееся. Последовавший следом невесомый шёпот доносился над самым ухом писателя, словно его второе ?я?. И это ?я? отлично знало, какой вопрос терзает мысли ?оригинала? уже несчётное количество времени. - Чтобы делало твоё добро, если бы не существовало зла? Писатель вздрогнул. Внезапно нахлынувшее ощущение он мог сравнить лишь с россыпью ледяных игл, которыми старательно прошлись по его шее. Но буквально в следующий момент, будто отвлекая от выведшего его из транса внезапного ощущения – шеи коснулось такое же холодное, но почему-то успокаивающее дыхание. Его руку, бесцельно сжимающую перо, легко покрыла чужая эфемерная ладонь, опуская застывшее перо на нетронутый лист бумаги. - Добро и Зло - две стороны одной монеты, которой человек расплачивается за свою душу в час Суда. Глубокиг, почти нереальный голос нашёптывал фразы, которые в тоже мгновение отражались кривым следом на бумаге. Перо неслось всё быстрее, потакая воле полуночного гостя. Глухой скрежещущий звук пера перемешивался с голосом, который с каждым словом становился всё отчётливее и напористее. Пламя свечи нервно дрожало, будто желая оторваться от фитиля и взмыть ввысь, лишь бы убраться подальше. Руку писателя слегка сводило от невольных движений, которые всё продолжали набирать темп. Его пальцы и рукав были запятнаны чернилами, а из ладони торчало мелкие занозы. Привычный звук пера казался каким-то угрожающим и даже начнись сейчас гроза – писатель не заметил бы этого. Скрежет. Затворённое наглухо ещё вечером окно с хлопком распахнулась, впуская в комнату свежий ночной воздух. Вдох. Писатель лениво заморгал. Замутнённый выступившими из-за колючего и холодного воздуха слезами взор остановился на замершей руке с пером. Перо, источник недавнего скрежета, вонзилось в деревянный стол, прорвав исписанный и запачканный чернилами лист бумаги. Отложив перо и растирая ноющую ладонь, писатель откинулся на спинку своего старого скрипящего стула. Ясность разума начала медленно возвращаться. Но писатель совсем не заметил того, что сейчас он одиноко покачивается на задних ножках стула, рискуя в любой момент полететь на пыльный пол. Как и того, что всего минуту назад за его спиной кто-то стоял. В комнате он был совсем один. Он слегка морщил нос от запаха сырости, который пригнал к его окну спокойный ветер. Писатель изредка косил глаза на изорванный листок, цепляясь за случайные слова, пытаясь составить их во что-то осмысленное. Но внезапно заболевшие от напряжения глаза заставили его прекратить эти тщетные попытки. С тяжёлым выдохом он поднял свои руки и как-то драматично закрыл лицо. Тупая боль тоже постепенно возвращалась. И без осмотра было понятно, что врачи просто пожмут плечами на его жалобы. А боль останется. Каждую ночь будет напоминать о себе, зудеть и ныть где-то глубоко под кожей. Он учуял тающий запах тлеющей сигареты. Точно. У него есть ?доктор?. Свой собственный ?доктор?. Писатель перестал прятаться за руками от окружающего мира и себя самого, пальцами зачесал назад слегка выбившиеся волосы. Следующее, что он увидел, открыв глаза – был всеочищающий бледный свет из окна. Его разум, наконец, очистился. Сегодня поистине прекрасная луна.