Глава 1. Девственник (1/2)

– Эй, Терапевт! К тебе клиент! – Мак, он же Максим Бельский, скалясь улыбкой маньяка, огласил своим воплем полупустой зал и вальяжной походкой подкатил к бару. Рыжеволосый Аполлон с глазами Мефистофеля. Смазливая мордашка и фигурка что надо, но характер, увы, оставляет желать лучшего.

– Не называй меня Терапевтом, – я окинул Мака мимолетным взглядом и не без удовольствия отметил что этот «Аполлон Эндорфинский» нервно вздрогнул и отвел взгляд. Повезло мне, наверное, быть обладателем острого беспристрастного взгляда, вгоняющего в ступор даже таких сволочей, как Мак. – Это во-первых. А во-вторых, не называй гостей клиентами, не думаю, что Гансу это понравиться. В конце концов это клуб, а не бордель.Мак смутился, но все же кивнул в сторону парня, одиноко согнувшегося над барной стойкой. Худенький, невысокий, светлые волосы хоть в косичку заплетай. Одет прилично – костюм, рубашка, даже галстук – сразу видно, что сынок богатых родителей. На вскидку лет 19-20, не больше. Но в клубе он раньше не появлялся, это знаю точно, память на лица у меня отменная. И какая тогда зараза рассказала ему обо мне? По-видимому, моя агентурная сеть достигла небывалых масштабов, при всем при том, что все это от меня любимого на стороне и совсем без моего ведома, так как парня этого я видел первый раз в жизни, а он меня, похоже, знал как себя самого. Я нарочно медленно подошел к нему. Парень робко поднял на меня глаза и покраснел. Ничего так, симпатичный, на девочку похож: большие серые глаза как у олененка, длинные пушистые ресницы, маленький аккуратный рот, верхняя губа немного пухлее. Да, нелегко жить мальчику с девчачьим личиком – по личному опыту знаю.– Здравствуйте, Андрей... – он запнулся, не в силах вспомнить мое отчество и покраснел еще гуще.– Юрьевич, – буркнул я. – И тебе привет, – мой ответ прозвучал как-то бездушно, а от взгляда, который заставлял Мака содрогаться, парень чуть не расплакался. Почему мне, цинику, ни капельку не стыдно. – Тебя как зовут?

– Саша, – парень снова неуверенно поднял на меня глаза и выдал перл, – Лишите меня девственности!

Я едва не выронил стакан, который как раз вытирал бумажным полотенцем. Я, конечно, человек искушенный, но такого поворота не ожидал. В полупустом зале оказалась отличная акустика, так как на просьбу Саши в нашу сторону повернулись Мак, только-что вышедший из кабинета Ганс и захмелевшая группка посетителей.– Ты за языком следи, Саша, – язвительно прошипел я, косясь в сторону хозяина клуба. Ганс в ответ слегка качнул головой, приказывая отойти. Просто зашибись! – Иди ты, Саша, посиди в подсобке, пока яс шефом переговорю.Парень смущенно кивнул и поплелся в сторону указанной ему двери, я пошел к Гансу.– Объяснись, не начались ли у меня слуховые галлюцинации, – блеск в глазах шефа оставлял желать лучшего. Не знаю уж, какой наркотой он в последнее время балуется, но в моменты кайфа он просто непробиваем, что грозит увольнением всем в радиусе ста метров, даже тем, кто у него не работает.– Извините, мистер Ларсен, просто этот мальчишка хотел...– Что он хотел, я слышал, – безапелляционно заявил шеф, опровергая предыдущее свое утверждение. – Ты, надеюсь, не забыл, что я держу клуб, а не бордель. А ты – бармен, а не шлюха. Узнаю, что ты его таки трахнул...– Не беспокойтесь, мистер Ларсен, не узнаете, – ляпнул я, не подумав, а у Ганса аж глаз задергался.– Я тебя, Лесницкий, здесь держу исключительно за то, что ты, сука, гостей привлекаешь. И это не значит, что я одобряю твою терапию. Сгинь с глаз моих, а то уволю!

Ганс махнул рукой и я, не желая задерживаться ни минуту рядом с ним, на всех парах умчался в подсобку. Боже, да у меня сегодня просто день сюрпризов и встреч! При чем, достаточно шокирующих. Сколько времени ушло на разговор с боссом? Минут пять?! Мальчишка времени зря не тратил. Он успел сбросить с себя рубашку и футболку под ней и как раз стягивал штаны, когда я вошел в комнату.– Ээээ... – только и смог сказать я. – Ты...– Лишите меня девственности, – тихо, доверительно прошептал Саша, но мне, цинику, совсем не стало его жалко. Я был просто в бешенстве.– Ты совсем чокнутый!!! Ну не здесь же!!! А ну, пулей оделся!!! – прорычал я, и парень нехотя начал одеваться. Когда Саша застегнул последнюю пуговицу рубашки, я схватил его за руку и потащил обратно в зал, потом к выходу, на ходу крикнув Маку через плечо:– Я ухожу раньше, присмотри за баром.Мак, судя по всему, был моим решением не доволен и, кажется, кричал что-то не очень приятное мне в спину, только я его воплей уже не слышал. Дверь клуба с грохотом захлопнулась за нами. Я вызвал такси и, впихнув Сашу на заднее сидение, назвал водителю домашний адрес.***

Если вы думаете, что мой «пентхаус» на пятом этаже – некая квинтэссенция любовного гнездышка, то вы ошибаетесь глубоко и это уже не лечиться. Я живу на зарплату бармена, плюс еще иногда нерегулярные дивиденды за «психологические консультации», а на такие шиши особо не разгуляешься. Хорошо еще, что хоть не в коммуналке живу, а в старенькой панельке на окраине. Этим уже все сказано. Интерьер... да собственно, какой может быть интерьер в съемной квартирке, кроме постсоветского: старая мебель, облезлые пожелтевшие обои, ржавчина где можно и где нельзя, словом – отстой. Самокритично, правда? А мне то что? Главное – не на улице.Саша растерянно хлопает глазами.– Не такого хотелось? – тон у меня, наверное, стал еще хуже, чем раньше, потому что у Саши в глазах выступили слезы.– Лишите меня... – снова упрямо заканючил парень, но договорить я не дал.– Знаю, девственности, – вздохнул я, устало опускаясь на софу и усаживая Сашу рядом. Замечаю, что ему не по себе. Он краснеет и смущается, теребит рукава рубашки, ерзает на сидении, но упрямо продолжает придвигаться ко мне, вопреки какой-то внутренней борьбе. Раздражающе нерешительно он кладет руку мне на бедро, поднимает выше к талии и неловко начинает расстегивать пуговицы моей рубашки. Я наблюдаю. У Саши дрожат руки, он избегает смотреть мне в глаза, но почему тогда продолжает соблазнять?!

С горем пополам мальчишка справляется с последней пуговицей и скользит кончиками пальцев по моей груди, неумело и невинно. Привстает и тянется к моим губам с глупым детским поцелуем, неэротичным, несексуальным, мимолетным касанием. Я резким движением хватаю Сашу за волосы и, притянув вплотную к себе, впиваюсь в его губы жадным взрослым поцелуем. Мальчик от неожиданности дергается в моих руках, разжимает зубы, и я врываюсь в его нежный рот своим языком, грубо, почти насилую. Саша стонет от страха, его телом пробегает дрожь, но я держу крепко и отпускаю, только когда в легких уже совсем не остается воздуха.

Я разжимаю объятия, и Саша пулей бросается прочь от меня в самый дальний угол комнаты. Он дрожит, глаза нездорово блестят, по подбородку стекает тоненькая струйка крови, потому что я случайно прокусил ему губу. Вот здесь мне должно стать жаль этого запутавшегося мальчика, должно просто по закону жанра. Но вот такой я бесчувственный гад. Его боль меня совсем не колышет, она затрагивает меня не больше, чем простая задачка из учебника по психологии. Я просто терплю его, потому что это одна из неотъемлемых граней работы. Мой голос звучит все так же холодно и спокойно, как и раньше, когда я наконец обращаюсь к Саше с интересующим меня вопросом, попутно обратно застегивая рубашку:– Давай рассказывай, почему ты решил лишиться девственности, и кто посоветовал тебе обратиться ко мне?***

Мягкий полумрак комнаты, мерное тиканье часов... Два тела, слившихся в единое целое в порыве страсти… Бархатные стоны, разрывающие тишину, хриплое, сбившееся дыхание…Саша был просто на седьмом небе от счастья, когда Дэн – великий кумир всей его жизни, недосягаемый божественный идол – первым обратил на него свое внимание и предложил встречаться. А сейчас ему просто сносило крышу от одной только мысли, что сейчас он станет еще ближе к своему возлюбленному.Руки Дэна, такие сильные и нежные одновременно, скользили по спине и по груди, задевая мгновенно твердеющие соски. Жаркие губы покрывали поцелуями шею и ключицы, и Саша, никогда до этого не имеющий сексуального опыта, отвечал на эти небрежные ласки со всем пылом своего невинного любящего сердца. Мимолетные, смазанные касания зажигали в его теле просто сумасшедший огонь страсти, буквально доводя до оргазма, и Саша неприкрыто стонал в голос, изгибаясь дугой в умелых руках любимого.– Какой ты сегодня страстный, котенок, – прошептал Дэн куда-то в шею своему любовнику, отчего тому по телу пробежали мурашки, вырывая из горла очередной стон наслаждения. – Неужели тебе ТАК хорошо?– Аааааах!.. – Саша хотел высказать все, что чувствовал в этот их миг близости. Как ему хорошо, когда умелые руки блуждают телом, как он хочет тонуть в бархатно-синих глазах Дэна, раствориться в его жарких объятьях и никогда-никогда не расставаться, но слова предательски застревали в горле, и он не мог выжать из себя ничего кроме протяжных стонов и хрипов.Но Дэну, казалось, было достаточно и такого ответа. Он продолжал ласкать тело своего любовника, постепенно спускаясь все ниже, пока Саша, почувствовав сильную руку, разводящую ему ноги, совершенно непроизвольно напрягся.– Расслабься, котенок, – Дэн игриво прикусил кожу на шее парня и ласковым поцелуем зализал ранку. – Ты ведь уже знаешь, что больно будет только вначале…Но Саша, все еще опасливо сдвигая колени, привстал на локтях и, не отрывая взгляда от подернутых дымкой желания глаз Дэна, доверительно шепнул:– Вообще-то я… ни разу… до тебя…– Ты девственник? – Саша видел, как почти мгновенно сменилось выражение любящих глаз – страх, недоумение, странная горечь в голосе, почти злость – и это отрезвляет и его тоже. – Ты?!.– Да... – он старается прошептать это как можно тише, всем телом буквально вжимаясь в кровать, под пристальным взглядом холодных глаз Дэна, только это не очень получается. Кажется, этот взгляд пронзает насквозь, как нож, и от него не спастись, даже укрывшись одеялом с головой. – Дэн?..Почему он молчит, почему смотрит так, и почему в душе так щемяще больно?

Дэн поднимается на локтях, и Саша отчаянно хватает его за руку, мертвой хваткой, так сильно, что бледнеют кончики пальцев.– Дэн! – робкий тихий хрип вместо крика, но сколько в нем боли. – Дэн! Не уходи!!!

Но любимый его не слышит. Он стряхивает Сашину руку отстраненно, холодно, грубо. Он отворачивается, не хочет смотреть в его лицо. За что? Почему? Саша не понимает ничего, но не у кого спросить совета. На глаза сами собой наворачиваются слезы, и уже ничего не видно за пеленой, застилающей глаза. Саша слышит хлопок двери – наверное, Дэн вышел курить на балкон. Саша часто ругал парня за вредную привычку, но это только для виду. На самом деле горький сигаретный привкус поцелуев Дэна только сильнее возбуждал его. От нахлынувшего не к месту воспоминания к горлу подступил твердый ком, дышать стало труднее.

«Нет, не здесь! Не сейчас! Не хочу показывать своей слабости. Только не при нем!» Саша сполз с кровати и лихорадочно заметался по комнате, собирая разбросанные в порыве страсти вещи. Его движения были порывчатые, руки дрожали, и что-нибудь то и дело падало на пол. Саша изо всех сил старался сдерживаться, но все равно плакал навзрыд, глотая горячие слезы.«Быстрее, прочь отсюда!» В последний раз бросив взгляд в сторону искомканной постели и неясных очертаний Дэна за матовым стеклом балконной двери, Саша выбежал из ненавистной квартиры, вниз по лестнице, считая пролеты и повторяя пол себя снова и снова один и тот же вопрос: «Почему?.. Почему?!!»***

Сашин рассказ был до ужаса слезливым и таким приторно трогательным, что мне даже стало тошно. Так и хотелось прервать этот сопливый монолог на середине и вытолкать мальчишку прочь. Ну вот откуда во мне вся эта злость? Не иначе как рабочий негатив скопился от общения с боссом, посетителями и, прежде всего, с Маком.

– А теперь, Андрей... эм...– Юрьевич, – подсказал я, попутно выуживая из кармана униформы только начатую пачку сигарет. Закуриваю и с наслаждением затягиваюсь, выдыхая струю горького дыма. Я, вообще-то, не курю, но почему-то сегодня очень хочется. Знаю, что вредно, но отказать себе не могу. И какой я после этого психолог, а?

– Андрей Юрьевич, не могли бы вы...– О, господи! Ты все еще хочешь, чтобы я тебя трахнул?! – от моих слов Саша дернулся, как от пощечины, и зарыдал в голос. Грубо, да? Но это лечение, терапия. Он же за этим пришел, так ведь?– Ну что ты молчишь? – мой голос звучит уже спокойно, но парня это только подстегивает. Может, его нужно успокоить, обнять, что-ли? Да, точно нужно, но я не хочу. Что-то сегодня нет никакого настроения таким заниматься.– Не хочешь, не говори, – делаю очередную затяжку и, подойдя к окну, присаживаюсь на подоконник. – Скажи тогда, кто тебя надоумил обратиться кто мне?– В смысле? – расстроенный парень не сразу вникает в мой вопрос.– В смысле, кто сказал тебе, что я могу решить твой вопрос с девственностью? – и как здесь удержаться от насмешки, все равно парень сейчас не в том состоянии, чтобы ееразличить.– Андрей Дмитриевич Стрелков, – на полном серьезе ответил Саша, и вот тут я не выдержал. Сорвался в полном смысле слова.– КТО?!! – я так разинул рот, что чуть не проглотил недокуренную сигарету, а Саша, не ожидавший такой реакции, испуганно отшатнулся в сторону. – СТРЕЛКОВ?!!– Д-да, – пролепетал Саша, – дядя Андрей, папин друг...А вот такие резкие смены настроения – это уже не к добру. От Сашиных слов меня внезапно пробило на смех. Недокуренная сигарета, до этого с горем пополам державшаяся у меня во рту, полетела на пол, прожигать дырку в линолеуме, но мне, мягко говоря, было совсем не до нее. Меня буквально пополам согнуло от дикого хохота, а Саша отшатнулся от меня еще дальше, как от сумасшедшего.– Андрей... – начал Саша, но договорить ему я не дал.– Юрьевич, – еле выдавил я сквозь смех и подступившие к глазам слезы, медленно сползая по стене на пол.– Да нет, не Вы! – отмахнулся Саша. – Дядя Андрей. Я рассказал ему проДэна, и он послал меня в «Эндорфин». Сказал, чтобы я спросил Терапевта. А еще, что Вы сможете мне помочь. Пожалуйста.Саша посмотрел на меня взглядом кота из Шрека. Меня таким, конечно, не прошибешь, но ведь надо расхлебывать все это дерьмовую кашу, заварившуюся с легкой руки гада Стрелкова.– Что он себе думает, совсем ума лишился? – пробормотал я, краем глаза замечая, как ко мне прислушивается Саша. – Это же надо, послать ко мне ребенка. Директор хренов. Он сам не мог ему рассказать, что-ли? Придурок...– Андрей, Вы... – Саша робко тронул меня за плечо. Стоп, почему я пропустил момент, когда он придвинулся кто мне вплотную?! Не слабо так задумался. – Поможете мне?..– Да, – вот он, момент истины.– Что мне делать?

– Прежде всего, поговорить с Дэном, или как там твоего парня зовут.– Как поговорить? – так, чему там меня на лекциях учили – как отвечать на дебильные вопросы и при этом никого не калечить?– Ртом поговорить, Саша.– О чем поговорить? – о Боже, дай мне силу не применять силы.– О своей же проблеме и поговорить.– А что про нее говорить, – Саша удивленно нахмурил брови. – Здесь и без разговоров все понятно.– Что тебе понятно?– Дэн злиться на меня за то, что я девственник, – изрек Саша, и мне реально захотелось дать ему в глаз.– И откуда ты такой умный-то выискался, – я старался сдерживаться изо всех сил, но в голосе то и дело проскакивали истеричные нотки. – Дурак, он же за тебя беспокоится!– В каком смысле? – Саша удивленно захлопал ресницами.– В прямом! Первый раз... – мне отчего-то вспомнился свой первый опыт в этом деле, как меня трясло от страха до, после и во время, и как мой тогдашний парень без зазрения совести вколачивался в меня, разрывая до крови. – Первый раз – это больно. А если поступать неосторожно, то очень больно. Если бы он, даже несмотря на твое признание, вот так вот просто взял и хладнокровно сделал с тобой, что хотел, если бы у него ни один мускул на лице не дрогнул, я бы согласился, что в ваших отношениях есть проблема, при том очень большая. И я бы советовал тебе бросать его и бежать подальше, пока не стало откровенно хуже.– Но разве то, что сделал Дэн... – в Сашином голосе проскакивает недоверие.– Это было нормально. Вполне в порядке вещей бояться причинить боль человеку, которого действительно любишь, – в глазах у парня блеснули слезы, а у меня впервые за вечер дрогнул голос, и не от злости, а оттого, что больно сжало сердце. – Поверь мне, то, что произошло между вами, только лишний раз доказывает, как сильно тебе повезло с парнем.– Так что мне теперь?..

– Просто скажи ему, что ты готов, – я через силу выдавил из себя улыбку. – И не бойся, даже когда будет больно. Доверься тому, кто тебя любит. И помни, что не всем везет так же, как тебе.Саша кивнул уже более уверенно, а я вдруг почувствовал дикую усталость. Все тело будто налилось свинцом, в висок ударил первый молоточек боли, которая через полчаса перейдет в мучительную мигрень. К вечеру поднимется давление, и станет так хреново, что хоть ложись и умирай. На моем лице, вероятно, отразилась очень живописная гамма чувств, потому что Саша посмотрел на меня слишком сочувственно.– Иди в ванную, умойся, – я выталкиваю парня прочь из комнаты. Не нужно мне его сочувствие, и ничье не нужно. Я уже давно не маленький мальчик и в подачках состороны не нуждаюсь. А давление и мигрень – привычные последствия терапии. Такой у меня энергетический тип – пропускаю через себя чужие проблемы и с лихвой отдаю «клиенту» собственные силы, а потом чуть ли не полдня мучаюсь, не в силах даже встать с постели.В комнату входит Саша, как-то неожиданно, без предупреждения, и я не успеваю надеть привычную пофигистическую маску. Он застает меня в самом непозволительном виде: я стою как на ватных ногах, прислонившись спиной к дверному косяку, прикрыв лицо тыльной стороной ладони, и едва не сползаю на пол. И снова это жалостливое выражение на Сашином лице. Не нужно, не хочу жалости и сочувствия, это лишнее, это сейчас не к месту.– Андрей...

Не хочу слышать беспокойных ноток в голосе.– Ты знаешь, где дверь, – локтем указываю в сторону коридора. – Захлопнешь, она закроется сама.– Андрей, Вы как себя...– Тебя это волновать не должно, – я отлепляюсь от косяка и выталкиваю Сашу в коридор. Пересиливая головокружение, выхожу следом и устало опускаюсь на тумбочку под вешалкой. Саша копошиться у двери, обуваясь, натягивая пальто, что-то говорит. Я так хочу, чтобы он ушел, слишком шумный и надоедливый, а у меня начинается мигрень.– Спасибо Вам, Андрей, – Сашины слова вытягивают меня из оцепенения. – Спасибо за все.В горле стоит твердый ком, но я нахожу силы для ответа:– Не за что пока благодарить, – голос звучит хрипло и сухо. – Сначала поговори с Дэном, потом скажешь спасибо, если все срастется.– Срастется, будьте уверены, – Саша с улыбкой захлопывает дверь, и я устало плетусь к себе в спальню, едва переставляя ноги. Хочется спать. Еще больше хочется напиться в стельку. И хотя в холодильнике стоит еще почти полная бутылка коньяка с пятью звездочками, которую я удачно утащил из бара в «Эндорфине» где-то месяц назад, я, все же, выбираю первый вариант, потому как напиваться в одиночестве – это диагноз, не поддающийся лечению. К тому же банально лень идти на кухню, спальня ближе. Подхожу к неразложенному дивану и просто валюсь на него как мешок, даже не раздеваясь. И плевать, что под головой даже подушки нету, что я лежу щекой на каком-то журнале в холодной глянцевой обложке, а на тумбочке адским голосом начинает вопить телефон. Я почти мгновенно проваливаюсь в сон.