Часть 10. Пропасть (1/2)

Дни тянутся за днями, складываясь в недели. Жизнь вроде бы наладилась, но горький опыт показал, что расслабляться нельзя ни при каких обстоятельствах. Думаю, этот урок усвоил каждый. Никто больше не слышал никаких подозрительных шумов, работа корабля абсолютно стабильна, экипаж старается не провоцировать друг друга, даже Синий после той ночной вылазки вроде бы стал спокойнее и не таким едким на комментарии. Александр, когда я рассказал ему о нашей ночной прогулке, обиделся, что я предпочёл ему девчонку, закатил истерику и до конца дня избегал общения со мной. Порой я всё же его не понимаю, хотя очень стараюсь. Но, наверное, узнай бы я, что Александр так или иначе причастен к какой-то важной ситуации, в которую он решил меня не посвящать, думаю, неприятный осадок у меня тоже остался бы.

Но со временем всё вернулось в своё спокойное русло, вот только чувство надвигающейся угрозы усиливалось с каждым днём всё больше и больше. Не может так резко всё само собой наладиться, и всё происходящее сейчас похоже на затишье перед бурей. И чем сильнее затишье, тем сильнее будет буря.

– Куда снова утащили кофе?! – На всю столовую крикнул Александр, громко хлопнув дверцей шкафа. Все, кто находился в отсеке, вопросительно уставились на него. Упаковка кофе уже не первый раз пропадала из ящика. Как-то так получилось, что в хранилище коробка с ним была очень сильно загромождена, и разобраться с этим ни у кого духу не хватало, ибо крайней нужды пока не было. Поэтому, каждый таскал уже вскрытый пакет из столовой к себе в комнату. Обычно его потом возвращали, но некоторые забывали это делать, и приходилось ходить стучать по всем каютам.

– Я утром брал его, но я вернул, – ответил Фиолетовый.

– А я тут вообще пил, – вставил Красный.

– У меня есть свой в каюте, не знаю, как вы пьёте эту парашу, – пробубнил Синий, отрываясь от очередной газеты с кроссвордом.

Александр закатил глаза, цокнув языком.

– Я вроде видел, как Жёлтая с чайником заходила в свою каюту, думаю, стоит у неё спросить, – Фиолетовый поспешил успокоить моего недовольного напарника.

– Надо напомнить ей, что если она что-то берёт – то пусть возвращает, это уже не в первый раз. – Не знаю, что больше вызвало недовольство у Александра: то, что кофе не вернули, то, что это уже не впервые, или то, что это дело рук Жёлтой. Я уже заметил, что тёплых чувств к девушке он явно не испытывает.

Приятель направился прочь из столовой, а я пошёл за ним. Оставлять его наедине с Жёлтой, когда он в таком взвинченном состоянии, идеей мне показалось так себе. Мы подошли к двери каюты девушки и остановились, услышав доносящиеся из-за двери звуки. Металл очень глушил звук, но музыка всё равно была слышна отчётливо. Александр подошёл и уверенно постучал, музыка прекратилась, а встретила нас Жёлтая с гитарой в руках.

– Вау, я хотел сначала наорать, а теперь даже не знаю, как и реагировать. Мы вместе живём уже около трёх недель, а ты от всех скрывала, что притащила с собой гитару и умеешь на ней играть?

– И я рада тебя видеть, Оранжевый. Заходите, – она отошла от дверного проёма, пропуская нас внутрь. – И чем же я заслужила гнев самого дружелюбного члена экипажа? – она уселась на койку и принялась тихо наигрывать какую-то мелодию, не спуская с нас взгляда.

– Ты его плохо знаешь, если считаешь, что он самый дружелюбный, – заметил я. Для меня давно не новость, что за вечной улыбкой и приветливостью скрывается довольно колкая и заносчивая личность. Порой от Синего его отличал только азартный огонёк в глазах.

– Это ты кофе к себе забрала?

– Ой, да. Он вон, стоит на столе, можешь забрать.

– Будь добра, в следующий раз возвращать его самостоятельно, постоянно бегать по чужим каютам в поисках этой сраной упаковки у меня желания мало, – на этой едкой фразе он схватил пакет со стола, развернулся и вылетел из каюты. Жёлтая на меня вопросительно посмотрела, а я лишь пожал плечами.

– Что это с ним? – Не знаю, но последнее время он сам не свой.

– Белый, ты идёшь? – Заглянул приятель снова в комнату, уставившись на меня.

– Я найду тебя, когда ты успокоишься, иди пока без меня, – отрезал я. Наблюдать его истерики – это последнее, о чём я мечтаю в этой жизни.

– Ах, ну да, – фыркнул напарник и окончательно покинул помещение.

Повисло неловкое молчание, Жёлтая даже играть перестала. Ситуация довольно странная, и вроде бы надо что-то сделать, а что именно сейчас от меня требуется – не имею ни малейшего понятия. Надо будет с Александром обязательно обсудить, что служит причиной таких срывов, но сейчас точно смысла от этого разговора не будет, надо подождать, пока он остынет.

– Наверное, стоит извиниться за этот концерт и испорченное им настроение… – я начал размышлять вслух.

– Ой, да брось. Я дежурила с Синим – вот где было действительно испорченное настроение. Ну, может парень встал не с той ноги, или ещё чего. Все мы люди, – она снова начала играть.

Я невольно засмотрелся за действием рук девушки, которые, казалось, жили совершенно своей жизнью. Одной рукой она зажимала аккорды, которые для человека, далёкого от игры на гитаре, выглядели очень страшно, при этом она ещё умудрялась перемещаться этой рукой по всему грифу за считанные доли секунд, а второй рукой перебирать струны, при этом ещё успевая отбивать ритм о корпус инструмента. Зрелище действительно завораживало, наверное, я смог бы так стоять и наблюдать за игрой несколько часов. В игре на музыкальных инструментах всегда есть нечто эстетичное, смотреть, как тонкие, на вид очень хрупкие руки создают невероятную музыку, словно им ничего это не стоит, можно бесконечно долго.

– Ты давно на гитаре играешь? – Спросил я, когда девушка закончила какую-то мелодию. – С пятнадцати лет. Я даже в небольшой группе играла, пока обстоятельства не вынудили переехать в Детройт. Так сама я из Канады. Ты когда-нибудь держал в руках гитару? Я напряг память, стараясь выудить из головы давно забытые воспоминания. Кажется, мне было тогда лет двенадцать, когда мой друг решил похвастаться, что родители записали его в музыкальную школу, и вынес на улицу свою гитару, которая по размерам была меньше, чем обычная – специально для детей. И конечно же я не мог удержаться от того, чтобы не поддержать такую интересную вещь своих руках, даже пытался извлечь какую-то музыку, как логично, вполне безуспешно.

– Можно сказать, что нет, – хмыкнул я.

– Если хочешь, могу показать пару простых аккордов – попробуешь. Только у меня струны металлические, за сохранность твоих пальцев я ответственности не несу, – Жёлтая усмехнулась.

– Неужели с железными струнами так сложно? – я сел на койку рядом с девушкой и принял из её рук гитару.

– Ну на, сам посмотри, – она показала мне пальцы на левой руке. На самых подушечках были очень старые мозоли, я от удивления даже выгнул бровь. – Оно уже не ощущается даже, благодаря этим мозолям кожа стала не чувствительной. Хотя, если долго не играть, то приходится заново привыкать. Но это довольно мелкая плата за искусство, на самом-то деле. Растёртые в кровь пальцы можно и перетерпеть, если действительно дорожишь делом, которым занимаешься. На акустической гитаре я относительно хорошо научилась играть за год, дальше только продолжала развивать навыки и различные техники. Первые два месяца я вообще играла без остановки, даже стёртые до дыр пальцы не могли меня остановить. Потом взяла в руки электрогитару, там уже техника совершенно иная, тоже пришлось повозиться. В любом случае, я ни капли не жалею о потраченных силах. Я вспомнил, что что-то подобное говорила и Елена. Люди, которые готовы жертвовать своим комфортом ради каких-то больших личных целей, всегда меня восхищали.

– Так, а теперь внимательно смотри, – она взяла мои руки и положила на гитару в нужную позицию. – На грифе вот эти полоски – это лады. Зажимай указательным пальцем вторую струну на первом ладу, третью и четвёртую на втором, да вот так. Это аккорд Am, пока на нём и остановимся. Дальше, правой рукой запоминай ритмический рисунок, с которым нужно бить по струнам. Один из самых простых и распространённых боев – шестёрка. Два удара вниз, два вверх, вниз вверх. Тут самое главное запомнить ритм, с которым нужно играть. Я могу сыграть, чтобы ты услышал, как это должно звучать, так будет проще, – я без возражений передал ей гитару, ибо действительно чисто на словах сложно схватить, что от меня сейчас нужно. Жёлтая сыграла мелодию, звучит довольно приятно, и ритм легко чувствуется, я кивнул, что вроде бы понял, и снова взял инструмент в свои руки.

Первые несколько раз у меня ничего не получалось от слова совсем. Сначала я боялся трогать струны с мыслями, что могу их повредить, потом рука никак не запоминала нужный ритм, хотя мне и девушка говорила, как нужно бить, и сам я в голове держал нужную картину. Но спустя многочисленные попытки, у меня наконец получилось сыграть этот бой несколько раз подряд, не сбиваясь.

– Вот, хорошо, с этим уже можно работать дальше. Возвращаемся к аккордам. Когда доигрываешь бой, перемещай средний и безымянный пальцы на второй лад четвёртую и третий на пятую, – я попытался повторить за её словами, запоминая механизм движения. – Это аккорд С. Из Am выйти в него очень легко, попробуй сейчас, не играя, переставить эти два аккорда, – я несколько раз переставил пальцы туда и обратно, вроде бы и правда несложно. – А теперь подключай правую руку.

Я снова начал играть, и на этот раз довольно быстро начал понимать, что нужно делать, а потом и вовсе смог переставлять аккорд не запинаясь.

– Молодец, быстро схватываешь. Как пальцы? Если чувствуешь дискомфорт, то сейчас лучше остановиться, не стоит растирать их в раны – заживать будут долго, а это плохо.

Я пошевелил рукой, прислушиваясь к ощущениям. Подушечки словно горят, да ещё и суставы пальцев затекли от такой напряжённой позиции.